Немцы и русские во время войны. Детство в нацистской Германии. Что рассказывают об этом немцы. «это наша война!»

К вопросу о цене баварского пива

Два ветерана-фронтовика сидят на лавочке и пьют «Жигулёвское». Один из них вздыхает и говорит: – А вот воевали бы мы похуже – пили бы сейчас «Баварское» …

(Похабный анекдот)

Следует понимать, что война сама по себе – это очень жестокая вещь. Поэтому, говорить о том, что одна сторона лучше, а другая хуже, как правило – некорректно. Как правило – но не в этом случае. Есть ведь рассказы и иного рода. Вспоминают немецких солдат, делившихся своим пайком с русскими детьми, защищавших местное население от собственных сослуживцев. Есть и рассказы о жестокости наших по отношению к немцам. Но вот пропорции – один к ста, один к тысяче…

Вот, кстати, и ещё один вопрос – много ли имеется снимков, подобных этому, где полевая кухня – немецкая и действие происходит, но оккупированной территории СССР?

И. В. Сталин очень долго не уставал повторять, что немцы – это народ высокой культуры и очень многие люди в СССР с этим были вполне согласны. Известны настроения и случаи, когда бойцы РККА не хотели стрелять в солдат Вермахта, полагая последних братьями по классу, обманутых гитлеровской властью, которым надо разъяснить положение вещей, и они повернут оружие против нацистов. Но такие настроения довольно быстро прошли и поспособствовали этому во многом сами немцы. В конце концов, это признал и Сталин. Уже 6 ноября он перестал отделять их от фашистов. Выступая на митинге в честь 24-ой годовщины Октябрьской революции, Сталин иногда употребляет термин «немецко-фашистские захватчики», но в основном в этой мало цитируемой речи звучит: немцы, немцы, немцы...

«... И эти люди, лишённые совести и чести, люди с моралью животных, имеют наглость призывать к уничтожению великой русской нации... Немецкие захватчики хотят иметь истребительную войну с народами СССР. Что же, если немцы хотят иметь истребительную войну, они её получат... Отныне наша задача, задача народов СССР, задача бойцов, командиров и политработников нашей армии и нашего флота будет состоять в том, чтобы истребить всех немцев до единого, пробравшихся на территорию нашей родины в качестве её оккупантов. Никакой пощады немецким оккупантам! Смерть немецким оккупантам!..»

Кинодокументы о зверствах немецко-фашистских захватчиков (1945)

Правообладатель иллюстрации Fred Ramage/Getty Images Image caption

В недавно вышедшей в берлинском издательстве книге собраны воспоминания "Kriegskinder", "детей войны", немцев, чье детство прошло в нацистской Германии. Один из авторов книги фотограф Фредерика Хельвиг рассказывает, как этим людям запомнилось военное время и о чем они предпочитают не вспоминать.

Их воспоминания несут на себе налет, присущий детству - они фрагментарные, порой яркие, порой размытые. Читая их, словно оказываешься там, в тех годах, в той обстановке. Рядом с текстом - фотографии пожилых людей, к детству которых мы только что прикоснулись.

По-немецки их называют Kriegskinder , или "дети войны": во время Второй мировой они росли в нацистской Германии.

"Однажды я гуляла у маленького берлинского пруда, - вспоминает Бригитта, которая родилась в 1937 году в Дортмунде. - В воде плавала мертвая женщина, лицом вниз. Ее юбка надулась, и ветер гнал тело через пруд, как парусник".

Правообладатель иллюстрации . Image caption Бригитта родилась в 1937-м

Подобные рассказы, вместе с 44 фотопортретами, собраны в книге Kriegskinder . Фотограф Фредерика Хельвиг снимала этих людей, а Анна Ваак записывала их воспоминания.

Некоторые из них рассказывали о том времени впервые: многое из того, что увидели детские глаза, ужасает своей обыденностью.

Проблема с такими рассказами всегда в том, что преступники - это кто-то другой

Еще дымящийся окурок сигареты, камешки, которые швыряют в рот мертвому, два кустика помидоров на балконе разбомбленного дома... Мелкие детали, которые бессознательно запечатлеваются в мозгу и предлагают новое видение того, что уже вроде бы неоднократно описывалось историками.

"Передо мной эта тема раскрылась эмоционально, а не через историю или статистику (что они делали, как они делали - в общем, всё то, с чем мы выросли и что уже знаем), - рассказала Хельвиг корреспонденту . - Проблема с такими рассказами всегда в том, что виновные, преступники - это кто-то другой. Мы постарались разобраться в том, как это могло случиться - ведь это было практически в каждой немецкой семье".

Правообладатель иллюстрации . Image caption Никлас, родившийся в 1939 году, написал книгу "Тень рейха", воспоминания о своем отце Гансе Франке, в 1940-1945 годах - генерал-губернаторе оккупированной нацистами Польши

Один из ее героев, пожалуй, больше чем другие, сделал для того, чтобы разобраться с прошлым.

Родившийся в 1939 году Никлас Франк - сын Ганса Франка, нацистского генерал-губернатора оккупированной Польши, одного из главных организаторов масштабного террора в отношении польского и еврейского населения этой страны (после окончания войны Ганс Франк был арестован и приговорен к смертной казни на Нюрнбергском процессе. - Прим. переводчика ).

В получившем высокие оценки документальном фильме "Мое нацистское наследие: что сделали наши отцы" Никлас Франк ездил по Европе вместе с британским юристом-правозащитником Филиппом Сэндсом (дед Сэндса, выступающего в фильме рассказчиком, потерял в годы Холокоста большую часть своих польских родственников. - Прим. переводчика ).

То, о чем эти люди рассказывают, - интересно. Но интересно и то, о чем они не говорят

Воспоминания Франка в книге "Дети войны" относятся именно к польскому периоду в жизни его семьи. Он рассказывает, как с матерью и няней ездил за покупками в краковское еврейское гетто.

"Мы ездим по гетто, мать покупает меха и шарфы, платя столько, сколько сама решила. Я стою на заднем сиденье "Мерседеса", рядом со мной сидит моя няня Хильда, моя мать - на переднем сиденье рядом с шофером, - вспоминает он. - На мне черно-белый костюмчик".

"Люди грустно смотрят на нас. Я показываю язык какому-то мальчишке старше меня. Он разворачивается и уходит, и мне кажется, что я победил. Я торжествующе смеюсь, но няня молча усаживает меня на сиденье".

Хотя это детские впечатления, сейчас они вызывают не умиление, а беспокойство. "Большая часть воспоминаний в этой книге - разрозненные фрагменты реальной жизни, - говорит Хельвиг. - То, о чем эти люди рассказывают, - интересно. Но интересно и то, о чем они не говорят".

Правообладатель иллюстрации . Image caption Вернер родился в 1936-м

Многие из них описывают чужую смерть только так, как ее мог увидеть ребенок. "Напротив нашего дома лежал повешенный. Немец. Он пытался спрятаться от войны в разрушенном здании, и его повесили на фонарном столбе, - говорит Вернер. - Когда он умер, веревку обрезали. Он лежал там несколько дней с открытым ртом, и мы, дети, бросали ему туда камешки".

"В конце концов его убрали и закопали на обочине. Но поскольку на городских улицах не должно быть мертвых, приехали грузовики, его и другие тела откопали и побросали в кузов. Мы, дети, за всем этим наблюдали. После этого мы пошли обедать. На обед была кукурузная каша, но у меня в голове были только эти тела в порванной одежде и с торчащими костями. Я не мог есть, меня тошнило".

Он лежал несколько дней с открытым ртом, и мы, дети, бросали ему туда камешки

События прошлого возвращаются в "Детях войны" со всеми запахами, звуками и вкусом того времени.

"Многие до сих пор помнят, как прятались в бомбоубежище, звуки сирен воздушной тревоги, воздушные налеты, страх на лицах взрослых, мертвые тела, раненых, повешенных, самоубийц, разбомбленные дома. Помнят, как играли на развалинах", - пишет в предисловии к "Детям войны" Александра Зенффт, внучка нацистского преступника (Ганс Элард Людин, посол Германии в Словакии, ответственный за депортацию в лагеря смерти 70 тысяч словацких евреев. - Прим. переводчика ) и автор книги "Длинная тень прошлого" (о том, через что ей пришлось пройти, когда она узнала всю правду о злодеяниях своего деда).

"Воспоминания - отчетливые или смутные, с картинами бегства, с "русскими", с до сих пор ощущаемым чувством голода, со вкусом шоколада, который раздавали американские солдаты…"

Правообладатель иллюстрации . Image caption Аннелиза, родилась в 1938-м: "Слышу это как сейчас: наверху, в синеве чистого неба, бомбардировщики - серебристые, строем, высоко-высоко и оглушительно громко"

"Признать, что преступник - твой отец или твоя мать, и как-то примирить это знание с любовью, которую ты к ним испытывал… Это порождает двойственность и невыносимое напряжение", - пишет Зенффт.

"Часто скрываемые преступления прошлого весят так тяжело, что это ломает психику потомков. Это невозможно переварить: как любимый и любящий отец мог одновременно быть убийцей?"

"Малая часть ухитряется как-то разъединить в своей душе преступника и любимого родителя, сохранив обоих по отдельности. Но большинство либо отрицает преступления, совершенные родственником, либо отрекается от него".

После войны прошло уже много лет, но из семейной памяти она никуда не делась.

"То, с чем Kriegskinder не смогли справиться, они передали нам, внукам, - пишет Зенффт. - Психологи обнаружили, что многие внуки сделали опыт своих дедов частью собственной жизни, даже если о нацистском периоде в семье никогда не говорили".

Хельвиг стала задумываться обо всем этом, когда у нее самой появились дети.

"Идея этой книги родилась, когда я разговаривала с друзьями о том, как нам рассказывать собственным детям об истории нашей страны, как сделать, чтобы им это было интересно, и как научить их ответственности за то, что произошло, ответственности, которая приходит вместе со знанием о прошлом".

"И из тех разговоров возникло понимание: те странности, которые мы иногда видели в своих родителях, показывают, что они росли во время войны. И это раскрыло для нас новые возможности для диалога с ними".

Это было главной ее целью - начать диалог. "Каждый немец знает о Холокосте, нам об этом рассказывают в школе, опубликована масса документов… Но вот о чем никогда не говорилось в немецких семьях - это о том, что именно делал ваш прадедушка и что в связи с этим случилось. Это по-прежнему что-то вроде табу".

Не обязательно потому, что дети войны не хотят об этом говорить. "То поколение долгие годы несло это знание в себе, и большинство тех, с кем мы разговаривали, довольно свободно говорили на эту тему. Но добавляли, что многим неинтересны их рассказы".

Правообладатель иллюстрации . Image caption Карл, родился в 1941-м: "С конца войны двое военнопленных из Силезии работали у нас, муж и жена, примерно возраста моего отца… Перед обедом мы всегда молились"

Хельвиг надеется, что ее книга поможет изменить это. "Эти рассказы рождают эмоции. А эмоции рождают любопытство и желание задавать новые вопросы, вести откровенный разговор, который необходим для оценки того времени", - говорит она.

"Речь не идет о том, чтобы возложить вину на целое поколение. Важно попытаться подтолкнуть представителей разных поколений к откровенному разговору".

Книга Kriegskinder заканчивается цитатой из израильского психолога, психотерапевта, исследователя коллективной памяти о нацизме и последствий Холокоста Дана Бар-Она: "Вооруженные конфликты приводят к появлению в обществе зон молчания. Поступки и ответственность преступников замалчиваются. Как и страдания жертв, как и роль сторонних наблюдателей… Это молчание часто передается из поколения в поколение".

То, о чем умалчивается внутри семьи, неизбежно вырывается и проникает в общество и политику

"Книга вновь напоминает о том, что произошло много лет назад - но это не значит, что не может случиться опять, - подчеркивает Хельвиг. - Когда мы начинали над ней работать в 2014 году, мир был совершенно другим".

"Когда я говорила своим немецким друзьям, что готовлю книгу о детях войны, они реагировали примерно так: "А, интересно. Но нужно ли нам об этом говорить сегодня? Посмотри на Германию".

"Это были годы Меркель и Обамы - и вдруг, всего два года спустя, перед Германией, Европой и Америкой раскрылись совсем иные возможные сценарии".

В своем предисловии Зенффт указывает на то, насколько заразительным может быть коллективное молчание.

"Исследования показывают, что травмы и тяжелый стресс могут передаваться по наследству. И то, с чем не разобрались, переходит к следующему поколению".

И это выходит далеко за рамки отдельной семьи. "То, что заметено под ковер, о чем умалчивается внутри семьи, неизбежно вырывается и проникает в общество и политику".

Недавно на одном из британских аукционов был выставлен довольно необычный лот - альбом с совершенно уникальными снимками времен Второй мировой войны. Эти снимки никогда ранее не публиковались, они все это время находились в частной коллекции. На фотографиях запечатлены сцены из военной жизни времен проведения операции «Барбаросса» глазами немецкого солдата.

В операции «Барбаросса» ставка делалась на молниеносную атаку. Немецкие войска атаковали СССР без официального объявления войны, первым делом нанеся удар по советским войскам в Польше. Для этого Германия отправила на фронт многочисленных автомобили, танки и бронированные поезда. На фото ниже можно как раз увидеть один из таких немецких автомобилей, изрешеченный пулями.

В общей сложности в альбоме находится 190 уникальных фотографий. Имя коллекционера, который выставил этот альбом на продажу, не раскрывают. «Этот альбом принадлежал пожилому джентльмену, частному коллекционеру, который получил его некоторое время назад из Германии. Сейчас он решил продать альбом, чтобы покрыть свои расходы на уход по состоянию здоровья», - рассказывает одна из специалистов аукциона, Уна Дрейдж. - «В этом альбоме много фотографий разрушенных зданий, развороченной военной техники, есть портреты некоторых немецких офицеров, фотографии пленных, кадры окружения советских войск, включая фотографии снайперов и фотографии убитых».

Среди фотографий немало кадров из варшавского гетто. Это гетто было самым большим из всех еврейских гетто во время Второй мировой войны. В него свозили евреев не только из Польши, но и из всех оккупированных фашистской Германий территорий. Плотность населения в гетто была 146 000 человек на квадратный километр, то есть по 8-10 человек в комнате. При этом находящимся в гетто евреям катастрофически не хватало ни еды, ни теплых вещей, ни даже самых базовых вещей: перед транспортировкой в гетто евреям разрешалось забрать с собой только самый необходимый минимум. Многие брали с собой только документы и деньги.

Больше всего Варшава пострадала в 1939 году во время бомбардировки. Так, Большой театр польской столицы к концу войны был настолько в плачевном состоянии, что отремонтировать и открыть его смогли только 20 лет спустя после окончания войны. В 1944 году в руинах этого театра немцы массово расстреливали местных жителей.

В альбоме оказалось также немало фотографий из Беларуси. На тот момент большинство городов, включая Минск, были серьезно повреждены после многочисленных бомбардировок. С июня по ноябрь 1941 года немецкие войска сбросили на СССР более 100 000 тонн бомб, превратив целые города в руины.

Среди прочего, на старых военных фотографиях узнали нескольких ключевых фигур немецких войск. Так, в коллекции есть несколько портретов генерала Гейнца Гудериана. Гудериан командовал второй танковой армией вермахта во время наступления немецких войск на СССР. В 1941 году армии Гудериана был дан приказ двигаться на Киев, чтобы окружить советские войска с юга. После битвы при Киеве его армия направилась на Москву.

Другой ключевой фигурой, запечатленной на фотографиях в этом альбоме, стал Вернер Молдерс, один из самых выдающихся пилотов в немецких войсках. В первый день операции «Барбаросса» Молдерс сбил 4 советских самолета, за что получил награду. За все время участия в военных действиях Молдерс сбил около ста самолетов. Через несколько месяцев после того, как были сделаны фотографии из этого фотоальбома, Молдерс разбился на самолете, на котором он летел в качестве пассажира.

Качество и количество снабжения войск Германии менялось со временем. Если на начало операции «Барбаросса» у немецких войск не было недостатка в еде, ей даже делились с пленными, то позже снабжение стало намного более скудным, вплоть до полного его отсутствия во время битвы при Сталинграде. Отношение к пленным также становилось со временем хуже и хуже. Считается, что на Восточном фронте с 1941 по 1945 погибло около 25 миллионов граждан СССР, 15 миллионов из которых были мирными жителями.

Предлагаемый читателям материал представляет собой выдержки из дневников, писем и воспоминаний немецких солдат, офицеров и генералов, впервые столкнувшихся с русским народом в годы Отечественной войны 1941–1945 годов. По существу, перед нами свидетельства массовых встреч народа с народом, России с Западом, которые не теряют своей актуальности и в наши дни.

Немцы о русском характере

Из этой борьбы против русской земли и против русской природы едва ли немцы выйдут победителями. Сколько детей, сколько женщин, и все рожают, и все приносят плоды, несмотря на войну и грабежи, несмотря на разрушение и смерть! Здесь мы боремся не против людей, а против природы. При этом я снова вынужден признаваться сам себе, что эта страна с каждым днём становится мне всё милее.

Лейтенант К. Ф. Бранд

Они думают иначе, чем мы. И не трудись - русского ты всё равно никогда не поймёшь!

Офицер Малапар

Я знаю, как рискованно описывать нашумевшего «русского человека», это неясное видение философствующих и политиканствующих литераторов, которое очень пригодно для того, чтобы его, как платяную вешалку, обвешивать всеми сомнениями, которые возникают у человека с Запада, чем дальше он продвигается на Восток. Всё же этот «русский человек» не только литературная выдумка, хотя и здесь, как и всюду, люди различны и к общему знаменателю неприводимы. Лишь с этой оговоркой будем мы говорить о русском человеке.

Пастор Г. Голлвицер

Они так многосторонни, что почти каждый из них описывает полный круг человеческих качеств. Среди них можно найти всяких, от жестокого грубияна до Святого Франциска Ассизского. Вот почему их нельзя описать несколькими словами. Чтобы описать русских, надо использовать все существующие эпитеты. Я могу о них сказать, что они мне нравятся, они мне не нравятся, я перед ними преклоняюсь, я их ненавижу, они меня трогают, они меня пугают, я ими восхищаюсь, они во мне вызывают отвращение!

Менее вдумчивого человека такой характер выводит из себя и заставляет воскликнуть: Незаконченный, хаотический, непонятный народ!

Майор К. Кюнер

Немцы о России

Россия лежит между Востоком и Западом - это старая мысль, но я не могу сказать ничего нового об этой стране. Полумрак Востока и ясность Запада создали этот двойственный свет, эту хрустальную ясность разума и загадочную глубину души. Они находятся между духом Европы, сильным по форме и слабым в углублённом созерцании, и духом Азии, который лишён формы и ясных очертаний. Я думаю, их души влечёт больше Азия, но судьба и история - и даже эта война - приближает их к Европе. И так как здесь, в России, всюду много не поддающихся учёту сил, даже в политике и хозяйстве, то не может быть единого мнения ни о её людях, ни о их жизни… Русские всё измеряют расстоянием. Они всегда должны с ним считаться. Здесь часто родственники живут далеко друг от друга, солдаты с Украины служат в Москве, студенты из Одессы учатся в Киеве. Здесь можно ехать часами, никуда не приехав. Они живут в пространстве, как звёзды в ночном небе, как моряки на море; и так, как необъятен простор, так же безграничен и человек, - всё у него в руках, и ничего у него нет. Широта и простор природы определяют судьбу этой страны и этих людей. На больших просторах медленнее протекает история.

Майор К.Кюнер

Это мнение находит подтверждение и в других источниках. Немецкий штабной солдат, сравнивая Германию и Россию, обращает внимание на несоизмеримость этих двух величин. Немецкое наступление на Россию представилось ему соприкосновением ограниченного с безграничным.

Сталин является властелином азиатской безграничности - это враг, с которым силам, наступающим из ограниченных, расчленённых пространств, не справиться…

Солдат К. Маттис

Мы вступили в бой с врагом, которого мы, находясь в плену европейских жизненных понятий, вообще не понимали. В этом рок нашей стратегии, она, строго говоря, совершенно случайна, как приключение на Марсе.

Солдат К. Маттис

Немцы о милосердии русских

Необъяснимость русского характера и поведения нередко ставила в тупик немцев. Русские оказывают гостеприимство не только в своих домах, они выходят навстречу с молоком и хлебом. В декабре 1941 года при отступлении из Борисова в одной оставленной войсками деревне старушка вынесла хлеб и кувшин молока. «Война, война», - повторяла она в слезах. Русские с одинаковым добродушием относились и к побеждающим, и к побеждённым немцам. Русские крестьяне миролюбивы и добродушны… Когда мы во время переходов испытываем жажду, мы заходим в их избы, и они дают нам молоко, будто паломникам. Для них каждый человек нуждающийся. Как часто я видел русских крестьянок, голосивших над ранеными немецкими солдатами, как будто это были их собственные сыновья…

Майор К. Кюнер

Странным кажется отсутствие вражды у русской женщины к солдатам той армии, с которой борются её сыновья: Старая Александра из крепких ниток… вяжет мне носки. Кроме того, добродушная старуха варит картофель для меня. Сегодня в крышке моего котелка я нашел даже кусок солёного мяса. Вероятно, у неё есть где-то спрятанные запасы. Иначе не понять, как эти люди здесь живут. В сарае у Александры стоит коза. Коров у многих нет. И при всем том эти бедные люди делятся своим последним добром с нами. Делают ли они это из страха или действительно у этого народа врождённое чувство самопожертвования? Или же они это делают по добродушию или даже из любви? Александра, ей 77 лет, как она мне сказала, безграмотна. Она не умеет ни читать, ни писать. После смерти мужа она живёт одна. Трое детей умерли, остальные трое уехали в Москву. Ясно, что оба ее сына в армии. Она знает, что мы против них сражаемся, и всё-таки она для меня вяжет носки. Чувство вражды ей, вероятно, незнакомо.

Санитар Михельс

В первые месяцы войны деревенские женщины… спешили с едой для военнопленных. «О, бедные!» - приговаривали они. Они также приносили пищу для немецких конвоиров, сидящих в центре небольших скверов на скамейках вокруг белых статуй Ленина и Сталина, сброшенных в грязь…

Офицер Малапарт

Ненависть в течение продолжительного времени… не в русском характере. Это особенно ясно на примере того, как быстро исчез психоз ненависти у простых советских людей по отношению к немцам во время Второй мировой войны. При этом сыграло роль… сочувствие, материнское чувство русской сельской женщины, а также молодых девушек по отношению к пленным. Западноевропейская женщина, встретившаяся с Красной Армией в Венгрии, удивляется: «Разве это не странно - большинство из них не испытывают никакой ненависти даже к немцам: откуда у них берётся эта непоколебимая вера в человеческое добро, это неисчерпаемое терпение, эта самоотверженность и кроткая покорность…

Немцы о русской жертвенности

Жертвенность не раз отмечена немцами в русских людях. От народа, официально не признающего духовных ценностей, как будто нельзя ждать ни благородства, ни русский характер, ни жертвенности. Однако немецкий офицер поражён при допросе пленной партизанки:

Неужели можно требовать от человека, воспитанного в материализме, так много жертвенности ради идеалов!

Майор К. Кюнер

Вероятно, это восклицание можно отнести ко всему русскому народу, по-видимому сохранившему в себе эти черты, несмотря на ломку внутренних православных устоев жизни, и, по-видимому, жертвенность, отзывчивость и подобные им качества характерны для русских в высокой степени. Они отчасти подчеркиваются отношением самих русских к западным народам.

Как только русские входят в контакт с западными людьми, они их коротко определяют словами «сухой народ» или «бессердечный народ». Весь эгоизм и материализм Запада заключен в определении «сухой народ»

Выносливость, душевная сила и в то же время покорность также обращают на себя внимание иностранцев.

Русский народ, особенно больших просторов, степей, полей и сёл, является одним из наиболее здоровых, радостных и умудрённых на земле. Он способен сопротивляться власти страха с согнутой спиной. В нём столько веры и древности, что из него, вероятно, может изойти самый справедливый порядок в мире»

Солдат Матисс

Пример двойственности русской души, в которой сочетаются и жалость, и жестокость одновременно:

Когда уже в лагере пленным дали супу и хлеба, один русский отдал кусок от своей порции. Так же поступили и многие другие, так что перед нами оказалось столько хлеба, что мы не могли его съесть… Мы только качали головами. Кто их может понять, этих русских? Одних они расстреливают и могут даже над этим презрительно смеяться, другим они дают вволю супу и делятся с ними даже своей собственной дневной порцией хлеба.

Немка М. Гертнер

Присматриваясь ближе к русским, немец вновь отметит их резкие крайности, невозможность их полностью постигнуть:

Русская душа! Она переходит от нежнейших, мягких звуков до дикого фортиссимо, трудно только эту музыку и особенно моменты её перехода предугадать… Слова одного старого консула остаются символичными: «Я недостаточно знаю русских - я живу среди них всего тридцать лет.

Генерал Швеппенбург

Немцы о недостатках русских

От самих же немцев мы слышим объяснение тому, что нередко русских упрекают в склонности к воровству.

Кто пережил послевоенные годы в Германии, тот, как и мы в лагерях, убедился, что нужда разрушает сильное чувство собственности даже у людей, которым воровство было чуждо с детства. Улучшение жизненных условий быстро исправило бы этот недостаток у большинства, и то же случилось бы и в России, как это было до большевиков. Не шаткие понятия и не появившееся под влиянием социализма недостаточное уважение к чужой собственности заставляют людей воровать, а нужда.

Военнопленный Голлвицер

Чаще всего беспомощно спрашиваешь себя: почему здесь не говорят правды? …Это можно было бы объяснить тем, что русским крайне трудно сказать «нет». Их «нет», правда, прославилось во всем мире, однако это, кажется, больше советская, чем русская особенность. Русский всеми силами избегает необходимости отказа в какой-либо просьбе. Во всяком случае, когда у него зашевелится сочувствие, а это у него бывает нередко. Разочаровать нуждающегося человека кажется ему несправедливым, во избежание этого он готов на любую ложь. А там, где отсутствует сочувствие, ложь является, по крайней мере, удобным средством избавить себя от надоедливых просьб.

В Восточной Европе матушка-водка веками исполняет большую службу. Она обогревает людей, когда им холодно, сушит их слёзы, когда им грустно, обманывает желудки, когда они голодны, и даёт ту каплю счастья, которая каждому в жизни необходима и которую трудно получить в полуцивилизованных странах. В Восточной Европе водка - это театр, кино, концерт и цирк, она заменяет книги для безграмотных, делает героев из малодушных трусов и является тем утешением, которое заставляет забыть все заботы. Где в мире найти другую такую йоту счастья, причем такую дешёвую?

Народ… ах да, прославленный русский народ!.. Я несколько лет производил выдачу заработной платы в одном рабочем лагере и соприкасался с русскими всех слоев. Есть среди них прекрасные люди, но здесь почти невозможно остаться безупречно честным человеком. Я постоянно поражался, что под таким давлением этот народ сохранил столько человечности во всех отношениях и столько естественности. У женщин это заметно ещё больше, чем у мужчин, у старых, конечно, больше, чем у молодых, у крестьян больше, чем у рабочих, но нет слоя, в котором бы это совсем отсутствовало. Это чудесный народ, и он заслуживает, чтобы его любили.

Военнопленный Голлвицер

По пути из русского плена домой в памяти немецкого солдата-священника всплывают впечатления последних лет в русском плену.

Военный священник Франц

Немцы о русских женщинах

О высокой нравственности и морали русской женщины можно написать отдельную главу. Иностранные авторы оставили ей ценный памятник в своих воспоминаниях о России. На немецкого доктора Ейриха произвели глубокое впечатление неожиданные результаты осмотра: 99 процентов девушек в возрасте от 18 до 35 лет оказались девственницами… Он думает, что в Орле было бы невозможно найти девушек для публичного дома.

Голоса женщин, в особенности девушек, собственно немелодичны, однако приятны. В них скрыта какая-то сила и радость. Кажется, что слышишь звенящей какую-то глубокую струну жизни. Кажется, что конструктивные схематические изменения в мире проходят мимо этих сил природы, их не касаясь…

Писатель Юнгер

Между прочим, мне рассказывал штабной врач фон Гревениц, что во время медицинского осмотра преобладающее большинство девушек оказались девственницами. Это видно также по физиономиям, но трудно сказать, можно ли прочесть по лбу или по глазам - это блеск чистоты, которой окружено лицо. Его свет не имеет в себе мерцания деятельной добродетели, а скорее напоминает отражение лунного света. Однако как раз поэтому чувствуешь большую силу этого света…

Писатель Юнгер

О женственных русских женщинах (если я могу так выразиться) у меня создалось впечатление, что они своей особой внутренней силой держат под моральным контролем тех русских, которых можно считать варварами.

Военный священник Франц

Слова другого немецкого солдата звучат заключением к теме о нравственности и достоинстве русской женщины:

Что рассказала нам пропаганда о русской женщине? И какой мы её нашли? Я думаю, что вряд ли найдётся немецкий солдат, побывавший в России, который не научился бы ценить и уважать русскую женщину.

Солдат Михельс

Описывая девяностолетнюю старуху, которая в течение своей жизни ни разу не покинула своей деревни и поэтому не знала мира, находящегося вне деревни, немецкий офицер говорит:

Я думаю даже, что она гораздо более счастлива, чем мы: она полна счастьем жизни, протекающей в непосредственной близости к природе; она счастлива неисчерпаемой силой своей простоты.

Майор К.Кюнер

О простых, цельных чувствах у русских находим в воспоминаниях другого немца.

Я разговариваю с Анной, старшей дочерью, - пишет он. - Она еще не замужем. Почему она не оставит эту бедную землю? - спрашиваю я её и показываю фотографии из Германии. Девушка показывает на свою мать и на сестёр и объясняет, что ей лучше всего среди близких. Мне кажется, что у этих людей есть только одно желание: любить друг друга и жить для своих ближних.

Немцы о русской простоте, уме и таланте

Немецкие офицеры иногда не знают, как отвечать на немудрёные вопросы рядовых русских людей.

Генерал со своей свитой проезжает мимо русского пленного, пасущего овец, предназначенных для немецкой кухни. - «Вот глупа, - начал пленный излагать свои мысли, - но мирная, а люди, господин? Почему люди столь немирны? Почему они убивают друг друга?!»… На его последний вопрос мы не смогли ответить. Его слова шли из глубины души простого русского человека.

Генерал Швеппенбург

Непосредственность и простота русских заставляют немца воскликнуть:

Русские не вырастают. Они остаются детьми… Если вы посмотрите на русскую массу с этой точки зрения, вы и поймёте их, и простите им многое.

Близостью к гармоничной, чистой, но и суровой природе иностранные очевидцы пытаются объяснить и храбрость, и выносливость, и нетребовательность русских.

Храбрость русских основана на их нетребовательности к жизни, на их органической связи с природой. А природа эта говорит им о лишениях, борьбе и смерти, которым подвержен человек.

Майор К.Кюнер

Нередко немцы отмечали исключительную работоспособность русских, способность их к импровизации, сметливость, приспособляемость, любопытство ко всему, и особенно к знаниям.

Чисто физическая работоспособность советских рабочих и русской женщины стоит вне всякого сомнения.

Генерал Швеппенбург

Особенно следует подчеркнуть искусство импровизации у советских людей, всё равно, чего бы это ни касалось.

Генерал Фреттер-Пико

О сметливости и проявляемом русскими интересе ко всему:

Большинство из них проявляет интерес ко всему гораздо больший, чем наши рабочие или крестьяне; они все отличаются быстротой восприятия и практическим умом.

Унтер-офицер Гогофф

Переоценка приобретённых в школе знаний часто является препятствием для европейца в его понимании «необразованного» русского… Поразительным и благотворным явилось для меня, как учителя, открытие, что человек без всякого школьного образования может разбираться в самых глубоких проблемах жизни истинно по-философски и при этом обладает такими знаниями, в которых ему может позавидовать какой-нибудь академик европейской известности… У русских прежде всего отсутствует эта типично европейская усталость перед проблемами жизни, которую мы часто только с трудом преодолеваем. Их любознательность не знает пределов… Образованность настоящей русской интеллигенции напоминает мне идеальные типы людей ренессанса, уделом которых была универсальность знаний, не имеющая ничего общего, «обо всём понемножку.

Швейцарец Юкер, проживший в России 16 лет

Другой немец из народа удивлён знакомством молодой русской с отечественной и иностранной литературой:

Из разговора с 22-летней русской, которая закончила только народную школу, я узнал, что она знала Гёте и Шиллера, не говоря уже о том, что она хорошо разбиралась в отечественной литературе. Когда я по этому поводу выразил своё удивление д-ру Гейнриху В., который знал русский язык и лучше понимал русских, он справедливо заметил: «Разница между немецким и русским народом заключается в том, что мы держим наших классиков в роскошных переплётах в книжных шкафах и их не читаем, в то время как русские печатают своих классиков на газетной бумаге и издают изданиями, но зато несут их в народ и читают.

Военный священник Франц

О талантах, способных проявляться даже в невыгодной обстановке, свидетельствует пространное описание немецким солдатом концерта, устроенного в Пскове 25 июля 1942 года.

Я сел сзади среди деревенских девушек в пёстрых ситцевых платьях… Вышел конферансье, прочёл длинную программу, сделал ещё длиннее объяснение к ней. Затем двое мужчин, по одному с каждой стороны, раздвинули занавес, и перед публикой предстала очень бедная декорация к опере Корсакова. Один рояль заменял оркестр… Пели главным образом две певицы… Но произошло нечто такое, что было бы не по силам ни одной европейской опере. Обе певицы, полные и уверенные в себе, даже в трагических моментах пели и играли с большой и ясной простотой… движения и голос сливались воедино. Они поддерживали и дополняли друг друга: под конец пели даже их лица, не говоря уже о глазах. Убогая обстановка, одинокий рояль, и, однако же, была полнота впечатления. Никакой блестящий реквизит, никакая сотня инструментов не смогли бы способствовать лучшему впечатлению. После этого появился певец в серых полосатых брюках, бархатном пиджаке и в старомодном стоячем воротничке. Когда, так разодетый, он с какой- то трогательной беспомощностью вышел на середину сцены и трижды поклонился, в зале среди офицеров и солдат послышался смех. Он начал украинскую народную песню, и, как только раздался его мелодичный и мощный голос, зал замер. Несколько простых жестов сопровождали песню, а глаза певца делали её видимой. Во время второй песни вдруг во всём зале потух свет. В нём господствовал только голос. В темноте он пропел около часа. По окончании одной песни русские деревенские девушки, сидевшие за мной, передо мной и рядом, повскакивали и начали аплодировать и топать ногами. Началась суматоха долго не прекращавшихся аплодисментов, как будто тёмная сцена была залита светом фантастических, немыслимых пейзажей. Я ни слова не понял, но я всё видел.

Солдат Маттис

Народные песни, отражающие характер и историю народа, больше всего обращают на себя внимание очевидцев.

В настоящей русской народной песне, а не в сентиментальных романсах отражена вся русская «широкая» натура с её нежностью, дикостью, глубиной, душевностью, близостью к природе, весёлым юмором, бесконечным исканием, грустью и сияющей радостью, а также с их неумирающей тоской по красивому и доброму.

Немецкие песни наполнены настроением, русские - рассказом. В своих песнях и хорах Россия обладает большой мощью.

Майор К. Кюнер

Немцы о вере русских

Яркий пример такого состояния представляет для нас сельская учительница, которую хорошо знал немецкий офицер и которая, по-видимому, поддерживала постоянную связь с ближайшим партизанским отрядом.

Ия говорила со мной о русских иконах. Имена великих иконописцев здесь неизвестны. Они посвятили свое искусство благочестивому делу и остались в неизвестности. Всё личное должно отступить перед требованием святого. Фигуры на иконах бесформенные. Они производят впечатление неизвестности. Но они и не должны иметь красивых тел. Рядом со святым телесное не имеет никакого значения. В этом искусстве было бы немыслимо, чтобы красивая женщина являлась моделью Мадонны, как это было у великих итальянцев. Здесь это было бы кощунством, так как это ведь человеческое тело. Ничего нельзя знать, всему следует верить. Вот в чём секрет иконы. «Ты веришь в икону?» Ия не отвечала. «Зачем ты тогда её украшаешь?» Она бы, конечно, могла ответить: «Я не знаю. Иногда я это делаю. Мне делается страшно, когда я этого не делаю. А иногда мне просто хочется это делать». Какой раздвоенной, беспокойной должна ты быть, Ия. Тяготение к Богу и возмущение против Него в одном и том же сердце. «Во что же ты веришь?» - «Ни во что».- Она сказала это с такой тяжестью и глубиной, что у меня осталось впечатление, что эти люди принимают так же неверие свое, как веру. Отпавший человек и дальше несёт в себе старое наследие смирения и веры.

Майор К. Кюнер

Русских трудно сравнить с другими народами. Мистицизм в русском человеке продолжает ставить вопрос смутному понятию о Боге и остаткам христианско-религиозного чувства.

Генерал Швеппенбург

О молодёжи, ищущей смысла жизни, не удовлетворяющейся схематичным и мёртвым материализмом, находим и другие свидетельства. Вероятно, путь комсомольца, попавшего в концлагерь за распространение Евангелия, стал путём некоторой части русской молодёжи. В очень бедном материале, который опубликован очевидцами на Западе, мы находим три подтверждения того, что православная вера в какой-то степени передалась старшим поколениям молодёжи и что малочисленные и, несомненно, одинокие молодые люди, которые обрели веру, иногда готовы мужественно отстаивать её, не страшась ни заключения, ни каторги. Вот довольно обстоятельное свидетельство одной немки, вернувшейся на родину из лагеря в Воркуте:

Меня очень поразили целостные личности этих верующих. Это были крестьянские девушки, интеллигенты разных возрастов, хотя преобладала молодёжь. Они предпочитали Евангелие от Иоанна. Знали его наизусть. Студенты жили с ними в большой дружбе, обещали им, что в будущей России будет полнейшая свобода и в религиозном отношении. То, что многих из русской молодёжи, уверовавших в Бога, ждал арест и концентрационный лагерь, подтверждается немцами, вернувшимися из России уже после Второй мировой войны. Они встречали в концлагерях верующих людей и описывают их так: Мы завидовали верующим. Мы их считали счастливыми. Верующих поддерживала их глубокая вера, она же помогала им с лёгкостью переносить все тяжести лагерной жизни. Никто, например, не мог заставить их в воскресенье выйти на работу. В столовой перед обедом они обязательно молятся… Они молятся всё своё свободное время… Такой верой нельзя не восхищаться, ей нельзя не завидовать… Каждый человек, будь то поляк, немец, христианин или же еврей, когда обращался за помощью к верующему, всегда получал её. Верующий делился последним куском хлеба….

Вероятно, в отдельных случаях верующие завоевали уважение и сочувствие не только у заключённых, но и у лагерного начальства:

В их бригаде было несколько женщин, которые, будучи глубоко религиозными, отказывались работать в большие церковные праздники. Начальство и охрана мирились с этим и не выдавали их.

Символом России военного времени может послужить следующее впечатление немецкого офицера, случайно вошедшего в выгоревшую церковь:

Мы входим, как туристы, на несколько минут в церковь через открытую дверь. На полу лежат обгорелые балки и обломки камней. От сотрясений или от пожара осыпалась со стен штукатурка. На стенах появились краски, заштукатуренные фрески, изображающие святых, и орнаменты. И посреди развалин, на обугленных балках стоят две крестьянки и молятся.

Майор К. Кюнер

—————————

Подготовка текста - В. Дробышев . По материалам журнала «Славянка »