Карты операции blau 28 июня. Наступление немецких войск в июне-июле. Операция «Блау. От барбароссы к урану

ПЛАН "БЛАУ" ЛЕТА 1942

Почему-то описание хода принятия стратегических решений советским Верховным Главнокомандованием весной и летом 1942 обычно страдает некоторыми недосказанностями и не очень детальными попытками объяснить ряд довольно странных действий. Это и признание ошибочного решения одновременно наступать и обороняться, и странное проведение наступления под Харьковом, и странная ситуация с заменой начальника советского Генштаба весной 1942 (когда месяц Сталин уговаривал (!!) генерала Василевского), и т.д. В том числе при этих описаниях обычно не упоминается название немецкого плана "Блау" и история с майором Райхелем, которой историки с немецкой стороны отводят важное значение. В частности, ей много внимания посвятил Пауль Карель в своей книге "Восточный фронт" . Поэтому возникла идея разместить здесь данные по ней, изложенные в книге П.Карела. Думается, эта информация может внести свой вклад в уточнение описания развития стратегической ситуации на советско-германском фронте весной и летом 1942.

Часть 6. Кавказская нефть. Глава 3. План, преданный врагу 421-426

(Комиссарская дача на окраине Харькова.... Теперь дачей владели генерал танковых войск Штумме и штаб его 40-го танкового корпуса... 19 июня 1942 г. Штумме устроил у себя ужин. В числе гостей были три командира дивизий корпуса и командующий корпусной артиллерией... Два дня тому назад всех трех дивизионных командиров устно поставили в известность о задачах корпуса на первом этапе операции “Блау”. Только устно, потому что Гитлер издал строжайший секретный приказ: дивизионным командирам не позволялось знать о планах корпуса до начала наступления... Но Штумме надиктовал полстранички машинописного текста общий план действий исключительно для дивизионных командиров.) (стр. 419-420).

Часы показывали без пяти минут десять... Ничего не случилось, просто вошел писарь. унтер-офицер Одинга, наклонился к подполковнику Гессе и что-то прошептал ему на ухо. Начальник оперативного отдела поднялся со своего места и обратился к Штумме:

– Прошу прощенья, господин генерал. Меня срочно вызывают к телефону.

Штумме рассмеялся:

- И не сметь возвращаться с плохими новостями!
- Нет, не думаю, господин генерал, - отозвался Гессе. Это всего лишь дежурный офицер из двадцать третьей танковой дивизии.

Когда они вышли из комнаты, где продолжалась пирушка, и стали спускаться вниз, унтер-офицер Одинга заметил:

- У них там в двадцать третьей, похоже, что-то случилось, господин подполковник.
- Да?
- Да. Вроде бы майор Райхель, их начальник оперативного отдела, куда-то пропал.
Во второй половине дня его уже никто не видел.
-Что?

Оставшиеся ступеньки Гессе преодолел бегом и схватил трубку.

- Да, что там у вас, Тайхгребер? - Выслушав, он сказал: - Нет, тут его точно нет. - Гессе посмотрел на часы у себя на запястье. - Говорите, убыл в четырнадцать ноль-ноль?.. Но сейчас двадцать два ноль-ноль. Скажите мне, что у него было при себе? - Гессе весь обратился в слух. - Планшетка с картами?.. Что?... Конверт с машинописным текстом тоже? Но, черт возьми, зачем ему они в разведывательном полете?

Гессе на мгновение окаменел. Затем бросил трубку на рычаг и побежал наверх, в столовую. Атмосферы веселья как не бывало. По выражению лица начальника оперативного отдела офицеры поняли, что что-то случилось.

Обращаясь то к Штумме, то к фон Бойнебург-Ленгсфельду, подполковник Гессе рассказал о происшествии. В 14.00 майор Райхель, начальник оперативного отдела 23-й танковой дивизии, прекрасный и вполне благонадежный офицер на управляемом лейтенантом Дехантом “Физелер Шторхе” полетел в штаб 17-го армейского корпуса, чтобы еще раз взглянуть на район дислокации дивизии и свериться с планом в письменных инструкциях, данных командирам дивизий. Райхель, должно быть, пролетел мимо штаба к передовой. Он до сих пор не вернулся, и если и приземлился где-то, то только не в расположении частей дивизии. При нем находились не только отпечатанные указания командира корпуса, но и карты, на которых были отмечены места дислокации дивизий корпуса, а также оперативные задачи первой фазы операции <Блау>. Штумме вскочил со стула. Бойнебург-Ленгсфельд попытался успокоить всех:

- Он мог сесть где-нибудь в стороне от наших дивизий. Не надо сразу думать о наихудшем. - На лицах читалось другое, то, во что так не хотелось верить: “Его вместе с инструкциями и планом первой фазы операции “Блау” схватили русские

Поведение Штумме вполне оправдывало данное ему прозвище (“Шаровая молния”). Он немедленно связался со всеми дивизиями на передовой: дивизионные и полковые командиры получили приказ выяснить у командиров рот и их передовых наблюдателей, не случалось ли каких-нибудь аварий самолетов.

Штаб корпуса превратился в растревоженный улей. Телефоны раскалились добела, и вот наконец минут через сорок пять позвонили из 336-й пехотной дивизии. Где-то между 15.00 и 16.00 передовой артиллерийский наблюдатель заметил в дымке жаркого дня “Физелер Шторх”. Самолет накренился и, повернув, нырнул в низкую облачность, а затем в итоге, когда над всем районом загремела мощная летняя гроза, сел поблизости от позиций русских.

- Немедленно послать туда сильную штурмовую команду, - распорядился Штумме.

Подполковник Гессе отдал разведчикам подробный приказ. Главное, конечно, найти обоих офицеров. Если обнаружить Райхеля и пилота не удастся, тогда надо искать планшетку и портфель. Если же в точке приземления самолета первым оказался противник, надо осмотреть местность на предмет возможно происходившего там боя; может быть, встретятся свидетельства уничтожения документов.

В серых предрассветных сумерках 20 июня усиленная рота 336-й пехотной дивизии отправилась на задание по довольно трудной местности. Вторая рота обеспечивала фланговое прикрытие первой и создавала видимость боевой активности, чтобы сбить с толку русских.

Самолет обнаружили в маленькой низине. В кабине никого не нашли. Ни портфеля, ни планшета с картами там тоже не оказалось. Отсутствовали даже приборы с приборной доски - излюбленный русский обычай, они всегда поступали так с попавшими к ним немецкими самолетами. Следов огня, которые могли бы свидетельствовать об уничтожении документов, нигде не было, как не было следов крови и вообще каких-то признаков борьбы. В баке самолета виднелась пулевая пробоина. Бензин вытек.

– Обыщите все вокруг, - приказал капитан. Маленькими группами солдаты отправились в разные стороны. Через несколько секунд послышался голос унтер-офицера:

– Сюда! - Он указал на два холмика земли метрах в 30 от самолета - две свежих могилы. Командира роты находка удовлетворила. Он отозвал отправившихся на поиски бойцов и вернулся на свои позиции.

Генерал Штумме только головой покачал, услышав донесение о двух могилах.

– С каких это пор русские оказывают такое почтение нашим погибшим, что даже хоронят их? Да еще рядом с самолетом!
– Мне это, безусловно, кажется странным, - согласился подполковник Франц
– Я хочу знать все точно, тут возможен какой-то дьявольский трюк, - проговорил Штумме.

336-я пехотная дивизия получила приказ вновь отрядить группу к самолету, раскопать могилы и удостовериться, что в них именно майор Райхель и лейтенант Дехант. Солдаты из 685-го пехотного полка вновь отправились на задание, взяв с собой денщика майора Райхеля для опознания. Вскрыли могилы. Парень опознал своего майора, но не очень уверенно, поскольку на погибшем было только нижнее белье, да и вообще зрелище получилось малоприятное. Во второй могиле тоже не обнаружилось деталей военной формы.

Какое именно заключение относительно найденных в могилах тел направили в штаб армии из 40-го танкового корпуса, штаб которого и вел расследование, сейчас уже достоверно неизвестно. Некоторые штабные офицеры вообще не припоминают, чтобы там были обнаружены какие-то тела. Офицер разведки 40-го танкового корпуса, который находился всего в нескольких километрах от точки приземления самолета и действовал как своего рода аванпост штаба генерала Штумме, считает, что майор Райхель исчез бесследно. Подполковник Франц - то есть в ту пору подполковник - уверен, что тела были уверенно опознаны. Вне зависимости от мнений штабных офицеров 336-й пехотной дивизии, возникают серьезные подозрения, что русские проделали с немцами весьма ловкий трюк. Известно, что госпожа Райхель получила письмо от полковника Фёльтера, начальника оперативного отдела 6-й армии, в котором ей сообщалось о том, что ее муж “со всеми воинскими почестями похоронен на немецком военном кладбище в Харькове”. Ей даже прислали фотографию могилы, но она не получила обручального кольца, которое муж не снимал с пальца. Естественно, все это и по сей день вызывает сильные сомнения относительно обстоятельств данного дела.

Для германского командования в конце июня 1942 г. было очень и очень важно знать, погиб ли Райхель или же находился в плену у русских. Если первое, то противнику стало известно только то, что говорили ему карты и напечатанные инструкции в конверте - задачи первой фазы операции “Блау”. Если же майора взяли живым, существовала опасность, что специалисты из ГПУ заставили его рассказать все, что он знал. А знал Райхель о предстоящем наступлении, естественно, почти все, хотя и в общих чертах. Он знал, что цель - Кавказ и Сталинград. Мысль о том, что Райхель попал в руки советской разведки, где его заставили говорить, была самой неприятной для немецкого командования. И все же имелись все основания думать, что именно так и случилось.

Не являлось секретом, что советские солдаты на передовой имели строжайший приказ обращаться с любым немецким офицером, у которого обнаружится малиновый кант на галифе - т.е. со штабным офицером, - как с вазой из китайского фарфора и немедленно отправлять его в штаб своей части, а оттуда в вышестоящий штаб и т.д. Более того, убитых в бою штабных офицеров предписывалось уносить с места их гибели подальше от передовой, чтобы немцы терялись в догадках, живы ли они или нет. А неуверенность эту русские поддерживали с помощью искусной пропаганды.

Почему вдруг красноармейцы сделали исключение? И даже если уж они сделали его, то зачем похоронили тела?

Существует только одно логическое объяснение случившемуся. Райхеля и его летчика захватили в плен советские дозорные, захватили, а затем убили. Когда старший патруля доставил планшет с картами и портфель с документами своему командиру, последний тут же понял, что погибший был старшим штабным офицером. Чтобы избежать неприятностей и возможных вопросов относительно тел, он отправил дозор обратно, с тем чтобы солдаты похоронили убитых ими двух немецких офицеров.

Нет нужды говорить, Штумме тотчас же пришлось сообщить о случившимся с Райхелем командованию армии, подполковник Франц уже доложил об этом по телефону в ночь с 19 на 20 июня ближе к 01.00 начальнику штаба 6-й армии, полковнику Артуру Шмидту, позднее генерал-лейтенанту Шмидту. Генералу танковых войск Паулюсу не оставалось ничего иного, как в свою очередь сделать донесение о происшествии через группу армий в ставку фюрера в Растенбурге.

К счастью, Гитлер находился в тот момент в Берхтесгадене, а потому сообщение достигло его ушей не сразу. Отвечал за расследование на начальном этапе генерал-фельдмаршал Кейтель. Он склонялся к тому, чтобы рекомендовать Гитлеру принять самые суровые меры против “офицеров, виновных как сообщники”.

Кейтель, конечно, предугадывал реакцию Гитлера. В приказе фюрера совершенно ясно говорилось, что штабы высшего уровня могут отдавать оперативные приказы только устно. В директиве N: 41 Гитлер вновь обозначил строгие правила секретности при проведении наиважнейшей для немцев операции - операции “Блау”. Гитлер всегда боялся шпионов и не упускал случая подчеркнуть свой принцип: никто не должен знать больше, чем ему необходимо для выполнения задания.

Генерал Штумме вместе со своим начальником штаба, подполковником Францем, и генералом фон Бойнебург-Ленгсфельдом, командиром 23-й танковой дивизии были освобождены от занимаемых должностей за три дня до начала наступления. Дело Штумме и Франца слушалось Специальным советом военного суда рейха под председательством рейхсмаршала Геринга. В вину офицерам вменялось преждевременное и излишнее раскрытие приказов.

В ходе двенадцатичасового слушания Штумме и Франц сумели доказать, что “о преждевременном” отдании приказов не может идти и речи. Один только вывод танкового корпуса на Волчанский плацдарм по единственному доступному мосту через Донец занимал пять коротких июньских ночей. Оставалось “излишнее раскрытие приказов”, которое и стало главным козырем обвинения. Указывалось на то, что корпус уведомил свои танковые дивизии о том, что после переправы через Оскол и поворота в северном направлении они могут встретить венгерские части в форме цвета хаки, сходной с русской. Предупреждение было необходимым, поскольку существовала опасность, что немецкие танкисты примут венгров за русских. Трибунал не принял этого объяснения. Обвиняемых приговорили одного к пяти, другого к двум годам заключения. Правда, в конце заседания Геринг подошел и пожал обоим руки, сказав при этом:

- Вы излагали свои доводы честно, храбро и не пытались увиливать. Я доложу об этом фюреру в своем рапорте.

Геринг, похоже, выполнил обещание. Генерал-фельдмаршал фон Бок тоже замолвил словечко за двух офицеров в личной беседе с Гитлером в его ставке. Чье вмешательство смягчило сердце Гитлера, сказать в настоящее время не представляется возможным. Однако через месяц Штумме и Франц получили по одинаковому письму, в которых говорилось, что, ввиду их прошлых заслуг и выдающейся храбрости, фюрер отменяет наказания. Штумме послали в Африку в качестве заместителя к Роммелю, а Франц отправился вслед за командиром как начальника штаба Африканского корпуса. 24 октября генерала Штумме убили под Эль-Аламейном. Там он и похоронен.

После снятия с должности Штумме 40-й корпус принял генерал танковых войск Лео фрайгерр Гейр фон Швеппенбург - успешно командовавший 24-м танковым корпусом. Ему досталось нелегкое задание.

Самое позднее к 21 июня не осталось уже никаких сомнений, что советскому Верховному Главнокомандованию известен план и боевое расписание немецких частей на первую фазу генерального немецкого наступления. В Кремле знали также о намерении противника совершить прямой бросок с запада на восток из района Курска очень крупными силами, овладеть Воронежем за счет обходного маневра 6-й армии из района Харькова, чтобы таким образом окружить советские войска перед Воронежем и уничтожить их в котле между Осколом и Доном.

Чего Советы не могли увидеть на картах и прочитать на клочке бумаги, которые несчастный Райхель имел при себе в тот злополучный день, так это того, что армейской группе Вейхса впоследствии предстояло наступать на юг и юго-восток по Дону и что главными стратегическими задачами ставилось овладение Сталинградом и Кавказом. Если, конечно, русские не взяли Райхеля живым и не “поджарили ему пятки”, положив в могилу возле самолета труп кого-нибудь другого.

Учитывая хитрость и изобретательность советской разведки, такую возможность не приходилось сбрасывать со счетов. Следовательно, вопрос, на который должны были ответить в ставке фюрера, звучал следующим образом: надо ли менять план операции и дату начала наступления?

И генерал-фельдмаршал фон Бок, и генерал Паулюс возражали против подобного решения. До старта наступления оставались считанные дни, а значит, Советы все равно не могли предпринять каких-либо кардинальных шагов для того, чтобы сорвать замыслы немцев. Больше того, 22 июня генерал Макензен развернул вторую свою “новаторскую операцию” с целью подготовить подходящие исходные позиции для 6-й армии, и вел небольшие сражения, окружая и уничтожая противника вместе с частями 1-й танковой армии в районе Купянска, в результате чего взял 24 000 военнопленных и захватил территорию на противоположном берегу Донца вплоть до Нижнего Оскола.

“Стартовые площадки” для операция “Блау” были подготовлены. Если теперь начать переналаживать сложный механизм плана, немцы рискуют поставить под угрозу саму его реализацию. Если уж маховик закрутился и продолжает вращаться без скрипа, то неверно будет тормозить его теперь. Поэтому Гитлер решил дать “зеленый свет” наступлению так, как и предусматривалось: днем “Д” для армейской группы Вейхса на северном фланге оставалось 28 июня, а для 6-й армии с 40-м танковым корпусом - 30 июня. Жребий был брошен.

Случившееся в дальнейшем тесно связано с трагическим делом майора Райхеля и содержит в себе семя немецкой катастрофы в России. Отсюда начинает свой счет череда стратегических ошибок, которая неизбежно приводит к Сталинграду - поворотному пункту в войне на Востоке и, следовательно, к поражению Германии. Чтобы понять причины поворота и перемены военного счастья, так неожиданно отвернувшегося от немецких армий на Востоке, когда они находились на пике успеха, необходимо более внимательно присмотреться к стратегическим ходам, так или иначе связанным с операцией “Блау”.

(с. 429-436)

40-й танковый корпус наносил удар из района Волчанска могучим бронированным кулаком из крещенных огнем соединений - З и 23-й танковых дивизий, 100-й стрелковой дивизии и 29-й моторизованной дивизии. Только 23-я танковая дивизия была новичком на Востоке в 1942 г. Ее тактическим знаком была Эйфелева башня, что само по себе говорило о том, откуда прибыла эта дивизия в Россию; до недавнего времени она располагалась во Франции как оккупационное соединение. Советы не преминули воспользоваться данным обстоятельством в целях психологической войны. Над местами дислокации 23-й с самолетов сбрасывались листовки, где говорилось: “Солдаты 23-й танковой дивизии, мы приветствует вас на территории Советского Союза. Веселая парижская жизнь закончилась. Ваши товарищи расскажут вам, каково им приходится тут у нас, но скоро вы и сами все увидите”. Уловка сработала. На личный состав 23-й танковой дивизии произвела впечатление осведомленность русских.

Первый приказ фрайгерра фон Гейра выглядел следующим образом: “Выйдя на Оскол, войскам повернуть на север, чтобы в районе Старого Оскола создать котел во взаимодействии с 48-м танковым корпусом Кемпфа”.

Но произошло нечто неожиданное. Немцы обнаружили, что, несмотря на упорство русских арьергардов, сражавшихся на заранее подготовленных позициях, главные силы советских войск отходили на восток в порядке. Впервые русские не принимали широкомасштабного сражения. Они выскальзывали из формирующегося котла. Что это означало? Они до такой степени хорошо были осведомлены о планах немцев?

4. Новая советская тактика

Фатальная ошибка с Воронежом - Тимошенко не принимает боя - Гитлер снова меняет план - Военный совет в Кремле - Районом боев становится Южный Дон - Сражение за Ростов - Уличные бои с частями НКВД - Батайский мост.

Когда командиру 40-го танкового корпуса доложили об отходе советских войск, он немедленно осознал, что подобным шагом противник ставит под угрозу всю первую фазу немецкой операции. Ввиду изменившейся ситуации он запросил разрешения незамедлительно продвигаться на восток к Дону. Но командование 6-й армии настаивало на реализации плана - формировании котла - и потому приказало: “40-му танковому корпусу повернуть в северном направлении, чтобы соединиться с 4-й танковой армией”. Приказ есть приказ. Крышка котла закрылась, западня захлопнулась, но внутри никого не было. Русские смогли отвести даже тяжелое вооружение. Гора родила мышь.

К тому времени даже в ставке фюрера начали понимать, что обстоятельства развиваются не в соответствии с планом. Русские быстро отходили к Дону. А если они смогут перейти реку, пока 4-я танковая армия наступает на Воронеж? В этом случае вся первая фаза операции “Блау” летит ко всем чертям. Угроза нешуточная. Нельзя терять ни минуты.

Осознав ситуацию, Гитлер З июля пришел к совершенно верному заключению, что, продолжая ставить на первое место взятие Воронежа, он подвергает опасности провала всю операцию “Блау”. Поэтому во время короткого как вспышка молнии посещения штаба фон Бока фюрер сказал генерал-фельдмаршалу:

- Я более не настаиваю на захвате этого города, Бок, как и вообще не считаю это необходимым. Пожалуйста, если считаете нужным, можете сейчас же наступать на юг.

Настал решительный момент. Чаши весов, на которых лежали гирьки военного счастья, уравнялись. В какую же сторону качнется стрелка?

Гейр вздохнул с облегчением, когда поздно вечером 3 июля получил из 6-й армии приказ выступать прямо на восток, в направлении Дона, чтобы отрезать отступавших русских, но к полудню следующего дня, 4 июля, пришел новый приказ: в итоге Гейру предстояло наступать не на юг, а на север, к Воронежу, чтобы прикрыть фланг 4-й танковой армии. Что случилось? Что произошло под Воронежем? Что стояло за всеми этими шараханьями из стороны в сторону?

Существует странный факт: все правильные решения, принятые Гитлером в первую половину войны, принимались им в некоторой необычной манере, с какой-то непонятной застенчивостью. То же самое и с Воронежем.

Он не сказал генерал-фельдмаршалу фон Боку: “Обойдите город и, не теряя времени, осуществляйте нашу схему действий в отношении Сталинграда”. Нет, он только сообщил Боку, что более не настаивает на взятии Воронежа. Таким образом ответственность за принятие решения о повороте войск без взятия важного стратегического центра ложилась на командующего группой армий “Юг”. Перед генерал-фельдмаршалом встал нелегкий выбор: взять город или все же обойти его?

Поразмыслив как следует, фон Бок стал приходить к мысли, что неплохо было бы все же сначала овладеть ключевым пунктом, Воронежем, при условии, если удастся сделать это быстро. Почему же хотя бы не попробовать? Бок сомневался и колебался.

В этот момент пришло сообщение о том, что усиленный 26-й стрелковый полк 24-й танковой дивизии захватил плацдарм на противоположном берегу Дона. Немецкие батальоны перешли реку по советскому мосту, смешавшись с колонной отступавших русских частей. С наступлением ночи подразделения разведчиков находились в трех километрах от Воронежа.

Слева от 24-й моторизованная пехотная дивизия “Великая Германия”, обеспечивавшая прикрытие северного фланга 24-й танковой дивизии, аналогичным образом сумела продвинуться далеко впереди и ближе к 18.00 4 июля вышла к Дону. Южнее усиленный мотоциклетный батальон 16-й моторизованной дивизии также достиг берега реки.

В Семилуках противник оставил не взорванным мост через Дон по дороге к Воронежу. Данное обстоятельство доказывало тот факт, что русские сами намеревались отвести главные силы своих армий через реку. Посредством мощных контратак при поддержке Т-34 противник пытался удержать широкий плацдарм на западном берегу и не допустить немцев к мосту.

Около 20.00 4 июля лейтенант Блюменталь с солдатами своей 7-й роты из состава 1-го мотопехотного полка дивизии “Великая Германия” овладел мостом через Дон и дорогой к Воронежу, создав плацдарм на восточном берегу. В последний момент противник постарался взорвать мосты, но, по всей видимости, электрического детонатора на месте не оказалось. Поэтому русские подожгли шнур. Маленький огонь, весело шипя, быстро скользил по шнуру к заложенным между балками зарядам динамита.

Унтер-офицер Гемпель из роты Блюменталя бросился в реку и, продвигаясь по пояс в воде, забрался под мост, где погасил огонь в нескольких сантиметрах от 50-килограммового заряда взрывчатки.

Тем временем русские колонны продолжали идти по мосту с запада прямо в руки солдат 7-й роты Блюменталя, встречавших их на восточном берегу.

- Руки вверх!

Мост был взят. Может статься, и Воронеж падет так же легко?

Группы 1-го пехотного полка дивизии “Великая Германия” на броне штурмовых орудий провели разведку боем в направлении города и вышли к железной дороге. Разумеется, им пришлось отступить под яростным натиском контратаковавшего противника, но, несмотря ни на что, немцам практически уже удалось ворваться в город. Вот такие обстоятельства побудили генерал-фельдмаршала фон Бока не последовать предложению Гитлера обойти Воронеж, а вместо того штурмовать город. Командующий хотел использовать благоприятную возможность, которую, как он считал, предоставляла ему ситуация, и попытаться захватить важный город с ходу. Он считал, что подвижные части его группы армий своевременно успеют зайти в тыл армиям Тимошенко из Воронежа и отрезать им путь отступления через Дон. Это была судьбоносная ошибка, из которой шаг за шагом и выросла сталинградская трагедия.

С наступлением ночи 5 июля, после удушающе жаркого дня, когда температура достигала 40 градусов, подвижные соединения 48 и 24-го танковых корпусов, а также два моторизованных полка дивизии “Великая Германия”, 24-я танковая дивизия и мотоциклисты З и 16-й моторизованных пехотных дивизий удерживали плацдармы восточнее Дона на подступах к Воронежу. На севере прикрытие обеспечивали подтягивавшиеся пехотные дивизии. Но командование группы армий ошиблось в оценке сил неприятеля. Город был наводнен советскими войсками. В последний момент русские предприняли особые усилия для укрепления обороны Воронежа. Совершенно очевидно, Тимошенко сделал правильные выводы из бумаг, найденных у майора Райхеля.

Когда Гитлеру сообщили об этом, он внезапно вновь вмешался и строго-настрого запретил продолжать штурм города. Атаковать, настаивал он, надлежит в южном направлении - там главная цель операции.

Но 6 июля части 24-й танковой дивизии и дивизии “Великая Германия” ворвались в город. Русские, похоже, дрогнули и отходили. Под влиянием этих событий Гитлер заколебался и вновь одобрил взятие Воронежа. Однако он распорядился, чтобы по меньшей мере один танковый корпус - 40-й - безотлагательно продолжил начатое 4 июля наступление на юг к низовьям Дона. Командование 4-й танковой армии получило указание по мере возможности как можно скорее высвобождать свои танковые соединения, чтобы поддержать бросок 40-го танкового корпуса.

Таким образом, во вторую фазу операция “Блау” вошла в несколько “искривленном” виде. Захват важного населенного пункта Воронеж осуществлялся силами танковых частей, не очень хорошо подходивших для ведения такого рода боевых действий, а Бока постепенно лишали самых эффективных ударных войск. И что еще хуже, некоторые из них встали на прикол южнее Воронежа из-за отсутствия горючего. В результате группа армий “Юг” более не располагала достаточными силами для того, чтобы добиться решительного перелома в битве за сам Воронеж, в то время как одного танкового корпуса, даже и усиленного позднее подтягивавшимися к нему мобильными частями, для быстрого выдвижения на юг и пресечения вражеского отступления через Дон было явно маловато.

7 июля 3-я и 16-я моторизованные дивизии после ожесточенных боев взяли западную часть Воронежа. Но батальонам не удалось переправиться за реку Воронеж, которая протекала через город с севера на юг. Вновь и вновь русские переходили в контратаку силами пехоты при поддержке танковых частей.

Тимошенко сосредоточил в Воронеже главные силы советской 40-й армии - девять стрелковых дивизий, четыре стрелковых бригады, семь танковых бригад и две истребительно-противотанковые. Данный факт говорит о том, что Тимошенко ознакомился с планом Гитлера и принимал верные контрмеры - связывал главные силы немецких войск на северном фланге на подступах к Воронежу, чтобы выиграть время, необходимое на отвод основных сил его фронта с Оскола и Донца за Дон.

И в каком же направлении он отводил свои войска? Как ни странно, к Сталинграду.

Хотя немецкое радио сообщило о взятии Воронежа 7 июля, бои в квартале университета и в лесах севернее города шли до 13 июля. Но даже и после тринадцатого числа немцам не удалось овладеть восточной половиной города и мостом в северной части, что дало бы им возможность парализовать движение с севера на юг по железной дороге вдоль восточного берега реки - по жизненно важному для снабжения советских войск пути. Главный путь для поставок всего необходимого - автомобильная дорога из Москвы - тоже оставался в руках русских.

В соответствии с оригинальным планом, немецким механизированным частям, осуществив быстрый захват Воронежа, предстояло ударить на юг вдоль Дона, чтобы помешать дивизиям Тимошенко отступить из громадного района между Донцом и Доном и перехватить их на Дону. Вместо того ценные для наступления моторизованные и танковые дивизии 48-го корпуса и части 24-го танкового корпуса вели ожесточенные сражения за проклятый город, в то время как 9 и 11-я танковые дивизии все еще оставались связанными на севере блокировочных позиций 4-й танковой армии. Операцией руководил лично маршал Тимошенко. Воронеж нужно было удерживать как можно дольше, чтобы оттянуть бросок немецких войск на юго-восток. Каждый следующий день шел в плюс Тимошенко.

Вечером 6 июля головные части 40-го танкового корпуса - 1-й батальон 3-rо стрелкового полка 3-й танковой дивизии - находились южнее Воронежа, примерно в 80 километрах от Россоши. Но у них заканчивалось горючее. Майор Вельмавя, веривший в то, что снабженцы не подведут, тем не менее решился продолжить продвижение силами двух танковых рот и одной батареи 75-го артиллерийского полка.

В ясную звездную ночь они покатили по степи. Впереди рота Буша, за ней - Бремера. Командир батальона рассказывает об этом так: “Мы знали, что, если захватить мост через Калитву целым, нам удастся выйти к Россоши на рассвете, избежав столкновения с противником, нежелательного из-за нехватки у нас горючего и боеприпасов. Таким образом, придерживаясь нашего расписания, мы продолжали путь мимо русской артиллерии и пехотных частей, которые, по счастью, не догадывались, кто мы такие”.

Незадолго до 03.00 впереди показались первые избушки Россоши. Батальонный разводчик, унтер-офицер Краковка, допросил схваченного русского. Перепуганный товарищ показал, что кроме двух отмеченных на карте мостов через Калитву есть еще один - танковый, построенный совсем недавно. Командиры рот Бремер и Буш вместе с командиром батальона составили план действий.

В сером сумраке рассвета колонны Вельманна проследовали через все еще спавшую и ни о чем не подозревавшую Россошь. На спортплощадке стояло несколько курьерских самолетов. Там же оказался один танк. Возле трехэтажного здания несли вахту несколько часовых, которые, однако, не находили в приближавшемся облаке пыли ничего подозрительного.

Командирская бронемашина майора Вельманна ехала немного позади бронетранспортеров 1-й роты. Рота переезжала через мост. Когда Вельманн подъехал к советскому часовому на северном берегу, тот понял, что происходит, и схватился за висевшую у него на плече винтовку. Радист Вельманна, рядовой Теннинг, выскочил из бронемашины, с быстротой молнии подскочил к русскому и ткнул его в живот дулом своего автомата, выбил из рук красноармейца винтовку и поволок к командирской бронемашине первого и очень важного пленного. Русский уверял, что в Россоши базируется штаб очень высокого уровня и что в охрану входят восемь танков.

В это время с дальнего берега реки прогремели выстрелы. Так начался почти пятичасовой бой за город с его застигнутыми врасплох, но все равно очень упорно сопротивлявшимися защитниками.

Стреляли отовсюду. То там, то тут рычали двигатели Т-34. Советские пехотинцы перегруппировались. Но люди Вельманна держали мост. Спасением их стала батарея полевых гаубиц. Опытные бойцы расчетов так умно расставили орудия, что они находились на господствующих позициях над широкой дорогой, проходившей вдоль реки.

Сражение было ожесточенным и кровопролитным, но храбрость и крепкие нервы обеспечили победу немцам. Советские танки удалось по большей части лишить хода в ближнем бою. Унтер-офицер Науманн внес особый вклад в дело: он со своими солдатами захватил двадцать два старших офицера штаба фронта Тимошенко, преимущественно в звании полковников. Сам Тимошенко тоже находился в ту ночь в Россоши, но, по-видимому, в последний момент сумел улизнуть.

Однако, несмотря на всю отвагу, бой, вероятно, закончился бы для группы Вельманна плохо, если бы к Россоши вовремя не подошли главные силы З-й танковой дивизии. Советское сопротивление было сломлено. Берлинская дивизия генерал-майора Брайта захватила еще одну важную позицию на пути к Дону.

Тем не менее настроение, внесенное в расписание немецкого наступления из-за топтания под Воронежем, чувствовалось повсюду. Предполагалось, что в районе южнее Россоши, возле Миллерова, находятся крупные силы противника. Прежде чем немцы могли продолжить продвижение, им предстояло уничтожить это скопление сил врага. Вот и еще один отход от плана, еще одно прегрешение против самого духа операции - быстрого наступления на Сталинград.

В такой весьма непростой обстановке должна была стартовать третья фаза операции “Блау” - фаза, которой, в соответствии с директивой № 41, предстояло стать провозвестником решающего этапа летнего наступления 1942 г.: атаки южного клина - 17-й армии генерала Руоффа и 1-й танковой армии генерал-полковника фон Клейста 9 июля. Цель: соединение в районе Сталинграда - заметьте, районе, а не в городе, - с тем чтобы окружить и уничтожить русские войска между Донцом и Доном.

Но на юге Тимошенко поступал так же, как и на севере, - противодействие немцам оказывалось только в нескольких избранных точках, в то время как главные силы советских армий отходили в восточном и южном направлениях.

В результате своим наступлением южный немецкий клин не достигал ничего, кроме того, что заталкивал отступавших перед ним русских в огромную излучину Дона. Но там немцы еще не создали своего рубежа, с помощью которого могли бы отрезать отступавшие русские соединения.

Когда Гитлер уразумел, что операция по окружению противника на Среднем Дону более невозможна из-за быстрого отхода русских и из-за задержки у Воронежа, он захотел перехватить, окружить и уничтожить, по крайней мере, те вражеские войска, которые, как он считал, все еще сосредоточены в нижнем течении Дона. С тем чтобы достигнуть этого, он 13 июля отказался от главной составляющей своего плана - быстрого броска всех сил к Сталинграду с целью перерезать низовья Волги.

Гитлер вполне мог осуществить эту операцию - в данных обстоятельствах она являлась единственно верным решением. Поскольку, если противник не желает угодить в окружение и отступает, его надо преследовать. Ему нельзя позволить создать новый рубеж обороны. Главной задачей немцев сейчас было уничтожение войск неприятеля в районе Сталинграда, что представлялось возможным достигнуть за счет энергичного преследования русских.

В конце концов в распоряжении Гитлера имелись две танковые армии, и некоторые важные переправы через Дон тоже находились в руках немцев. Они могли бы выйти к Сталинграду за очень короткий отрезок времени. Но Гитлер пребывал в плену пагубного заблуждения: он считал, что силы противника на исходе. Он рассматривал отступление советских войск как самое настоящее бегство - управленческий и моральный коллапс, тогда как в действительности противник осуществлял запланированный отход.

Случаи возникновения паники часто являлись следствием некомпетентности русских командиров нижнего уровня. В стратегическом же плане Тимошенко строго контролировал процесс отступления. Его он начал быстро с главной целью - сохранить главные силы советских войск для упорного противодействия в более отдаленных районах.

Гитлер подобной опасности не замечал или не хотел замечать. Он считал, что сможет “одной рукой” осуществить задуманное под Сталинградом и одновременно вести широкомасштабное сражение на Нижнем Дону с Ростовом в центре. По этой причине он дал “красный сигнал” продвижению 4-й танковой армии по Дону к Сталинграду, остановил ее напротив большой донской излучины и - совершенно отклоняясь от плана третьей фазы операции - повернул прямо вниз, на юг. Аналогичным образом ранее - в начале осени 1941 г. - он приостановил наступление на Москву, направив подвижные части Гудериана для завершения окружения противника под Киевом, теперь же собирался победить русских в Ростове с помощью еще одной неожиданной импровизации. Это должна была быть величайшая битва на окружение противника за всю войну.

Тем временем 6-я армия продолжала в одиночку продвигаться к Сталинграду, лишенная подвижных частей 40-го танкового корпуса, которые тоже перебросили к Ростову.

В день принятия этого судьбоносного решения генерал-фельдмаршал фон Бок оставил свой пост. Он возражал против стратегических планов Гитлера и не хотел дробления группы армий, желая лично руководить ею как единой боевой единицей.

Однако в ставке фюрера уже издали приказ о разделении группы армий “Юг”. 7 июля генерал-фельдмаршал фон Бок записал в своем дневнике: “Поступили приказы, в соответствии с которыми генерал-фельдмаршал Лист принимал на себя командование 11 и 17-й армиями и 1-й танковой армией. Это означало разрубание сражения на две половины”.

Именно это и происходило: баталия дробилась на две части. Гитлер менял не только расписание летнего наступления, но и всю структурную организацию Южного фронта.

Группа армий “А” генерал-фельдмаршала Листа, к которой была позднее временно придана 4-я танковая армия, неофициально называлась еще “Кавказским фронтом”. Группа армий “Б”, состоявшая из 6-й армии, венгерской 2-й армии и 2-й армии и с отстранением Бока находившаяся под командованием генерал-полковника фон Вейхса, выполняла изначальное задание - наступала на Сталинград. Подобная перегруппировка сил ясно показывает: 13 июля Гитлер верил в то, что сможет одновременно достигнуть двух главных стратегических целей летнего наступления 1942 г. - задачи, которые прежде планировалось решать одну за другой, – просто за счет разделения сил. Он был безнадежно ослеплен своей ложной уверенностью в том, что русским “настал конец”.

Но русским ни в коем случае не “настал конец”. В тот самый день, когда Гитлер отдавал катастрофический приказ о повороте армий на юг, дробил войска и снимал с должности командующего фон Бока, в Кремле проходил военный совет под председательством самого Сталина.

Присутствовали министр иностранных дел Молотов, маршал Ворошилов, начальник Генерального штаба Шапошников, а также американский, британский и китайский офицеры связи. Советский Генштаб наглядно показал Сталину, что больше он не может позволять себе битв вроде тех, что разыгрывались под Киевом или Вязьмой, - иными словами, удерживать позиции любой ценой стало теперь невозможно. Сталин согласился с мнением военных. Он одобрил решение Генштаба, озвученное Шапошниковым на совещании 13 июля. Советские войска будут отступать к Волге и на Кавказ; они будут оказывать противодействие врагу, вынуждая его встретить зиму на неблагоприятной для него территории. Все ключевые производства будут эвакуированы на Урал и в Сибирь.

С середины июля германский Генеральный штаб из донесений агента знал об этом важнейшем совещании, но Гитлер отказывался верить сообщениям, считая их дезинформацией.

Если кто-нибудь еще сомневался в том, что Тимошенко в действительности выводит свою группу армий из района между Донцом и Доном - выводит до последнего человека, до последнего орудия, - скоро тому нашлось подтверждение под Миллеровом. 40-й танковый корпус, действовавший после начала выдвижения из Россоши на юг как внешний восточный клин, ударил прямо по отступавшим войскам русских своими тремя передовыми дивизиями.

По железной и автомобильным дорогам южнее Миллерова массы советских солдат лились на юго-восток, дивизии немецкого танкового корпуса не обладали достаточной силой, чтобы остановить колонны противника. Как не могли они, ввиду сопротивления, оказанного неприятелем возле Миллерова, создать рубеж для перехвата его частей южнее, на Нижнем Дону.

Район боевых действий смещался на юг. Именно там, на юге, Гитлер надеялся найти и разгромить врага. Он был так уверен в победе на юге, что даже исключил из участия в операции 11-ю армию Манштейна, которая стояла в Крыму, готовая ударить через Керченский пролив. Вместо этого солдатам 11-й армии предстояло погрузиться в эшелоны и отбыть на север для захвата Ленинграда.

После серии тяжелых боев 20 июля 40-й танковый корпус Гейра вышел к низовьям Дона и создал плацдармы в районе Константиновки и Николаевской.

В то же время 1-я танковая армия, соединения которой формировали внутренний клин охвата, аналогичным образом проложила себе путь на юг, форсировала Донец и во взаимодействии с 17-й армией начала продвижение из района Сталино к Ростову, который противник защищал с особым упорством как свой ключевой плацдарм на Дону.

57-й танковый корпус на левом и 5-й корпус на правом фланге 17-й армии сумели 19 июля прорвать позиции противника на донском направлении и теперь продвигались западнее Ростова между Ростовом и Батайском. Генерал Кирхнер, вновь при поддержке своего верного полковника Венка, осуществил смелый бросок к Ростову силами 57-го танкового корпуса с целы внезапно овладеть этим важным городом в устье Дона и захватить целым большой мост через Дон между Ростовом и Батайском. В его корпус входила 13-я танковая дивизия, мотопехотная дивизия CC “Викинг”, 125-я пехотная дивизия и подвижная словацкая дивизия.

С севера в голове 1-й танковой армии на Ростов наступал 3-й танковый корпус генерала фон Макензена силами 14 и 22-й танковых дивизий. Вновь, как и в ноябре 1941 г., соединение фон Макензена сражалось за этот город. 22 июля 22-я танковая дивизия полковника Родта вела тяжелые бои к северо-востоку от Ростова. 204-й танковый полк рвался на юг. 14-я танковая дивизия наступала на Новочеркасск. Целыми днями и ночами не утихали ожесточенные схватки на хорошо укрепленных рубежах противника на подступах к городу.

В тот же день 13-я танковая дивизия генерал-майора Герра и мотопехотная дивизия CC “Викинг” генерала войск CC Штайнера атаковали с запада и северо-запада. С начала года русские превратили Ростов в сильнейший оборонительный район...

Или стратегическая операция Блау, проводилась немцами в мае-июле 1942 г. Как известно, летне-осенние феноменальные успехи гитлеровцев оказались недостаточны. План Барбаросса с выходом "до начала зимних холодов" на линию А-А (Архангельск-Астрахань) оказался нереализованным в силу своей фантастичности. Красная армия, как известно, провела в конце 1941-начале 42 гг. ряд успешных операций и отбросила немцев от Москвы. Стало ясно, что большевицкий режим выстоял и еще показывал, что он может защищаться и даже бить немцев.

Цель операции Блау был выход к Сталинграду, с овладением всем правым берегом Дона от Воронежа на до Ростова с форсированием реки. В советской литературе эта операция получила название Воронежско-Ворошиловградская оборонительная, которую Красная армия с треском проиграла. В конце июля после проигрыша Сталин и его банда бездарей пытается отыграться на солдатах и рядовых командирах, издав 28 июля 1942 г. людоедский приказ 227 (Ни шагу назад!) по которому за провалы идиота Сталина и бездарных царских унтер-Пришибеевых - сталинских генералов, должен был свой шкурой платить колхозник (как всегда это и было). В развитие плана Блау был уже план Бранденбург - захват Кавказа и нефтяных месторождений, в коих немцы остро нуждались.
Он начался с наступления уже на юг 30 июля.

Дело в том, что семинарист-недоучка Сталин и его маршалы-унтера-Пришибеевы были уверены, что Гитлер и его генералы опять попрут в лоб - брать Москву. И они решили ответить контрнаступлением на северо-западе, с целью разгрома группы армий Центр, выхода к Балтийскому морю и деблокадой Ленинграда. Но там немцы заняли глухую оборону еще осенью 1941 г., бросив все силы на Москву. Поэтому все атаки Красной армии заканчивались провалом - как катастрофа армии Власова - 2-й Ударной.

Но самый главный прикол вот в чем: план Блау БЫЛ НА СТОЛЕ У СТАЛИНА. Подлинник попал красным в руки! Дело было так: а начальник оперативного отдела немецкой 23-й дивизии майор Рейхель и пилот лейтенант Дехант на самолете вылетели с аэродрома Харьков - Северный в штаб 17-го армейского корпуса, чтобы уточнить планы совместных действий и взглянуть на район дислокации дивизии. Но заблудились и были сбиты на советской территории.

Но параноик Сталин в план не поверил, а унтер-пришибеевы, сочли план нереалистичным. К тому же думали, что немцы откажутся от его реализации по причине пропажи документов. Но не тут-то было. Красные забыли, что немецкие дворяне народ лихой и авантюристичный - достаточно хоть баронов Мюнхаузена или фон дер Тренка вспомнить. Что было дальше - известно. Захват Северного Кавказа, флаг на Эльбрусе. Но потом был проигрыш в Сталинградской битве - немцам пришлось оттуда уйти...

Операция "Блау" должна была начаться со взятия Воронежа армейской группой "Вейхс". Затем планировалось окружение советских войск западнее Дона, после чего 6-я армия, развивая наступление на Сталинград, обеспечивала безопасность северо-восточного фланга. Предполагалось, что Кавказ оккупируют 1-я танковая и 17-я армии.

Для осуществления операции пришлось провести ряд организационных мероприятий. Так как сил не хватало и резервов не было, для обеспечения операции "Блау" людьми и техникой немецкому командованию пришлось сократить 69 (из 77) пехотных дивизий групп армий "Север" и "Центр". В них осталось по два батальона в полку (всего в дивизии шесть). В танковые дивизии, не участвовавшие в наступлении на юге бронетехника не поставлялась, имеющимися танками дивизии должны были укомплектовать только один батальон и ждать поступлений. Мотопехотные дивизии положенных им танков так же не получили. Все танки и штурмовые орудия новых модификаций отправлялись только на южный участок фронта.

Впрочем, полностью укомплектовать дивизии, предназначенные для наступления не удалось. Не имелось так же резервов живой силы и техники для пополнения войск в ходе наступления. Войскам приходилось расчитывать только на имеющиеся силы.

Таблица Распределение сил Вермахта и войск союзников на Восточном фронте к 28 июня 1942 года.

Группа армий

Пехотных дивизий

Горнопехотных и легкопехотных дивизий

Мотопехотных и подвижных дивизий

Кавалерийских дивизий союзников

Танковых дивизий

Охранных дивизий

Всего дивизий

Союзников

Немецких

Союзников

Немецких

Союзников

Немецких

Союзников

Немецких

Союзников

Финляндия

Немецкие

К началу немецкого наступления войска Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов занимали следующие рубежи.

На участке от Белева до верхнего течения реки Сейм на участке 350 км, находились войска Брянского фронта под командованием генерал-лейтенанта Ф.И.Голикова. В состав фронта входили:

3-я армия под командованием генерала П.П.Корзуна, в составе 60-й, 137-й, 240-й, 269-й, 283-й, 287-й стрелковых дивизий, 104-й, 134-й стрелковых и 79-й, 150-й танковых бригад.

48-я армия под командованием генерал-майора П.А.Халюзина, в составе 6-й гвардейской, 8-й, 211-й, 280-й стрелковых и 55-й кавалерийской дивизий, 118-й, 122-й стрелковых и 80-й, 202-й танковых бригад.

13-я армия под командованием генерала Н.П.Пухова, в составе 15-й, 132-й, 143-й, 148-й, 307-й стрелковых дивизий, 109-й стрелковой и 129-й танковой бригад.

40-я армия под командованием генерал-лейтенанта М.А.Парсегова, в составе 6-й, 45-й, 62-й, 121-й, 160-й, 212-й стрелковых дивизий, 111-й, 119-й и 141-й стрелковых, 14-й, 170-й танковых бригад.

Во фронтовом подчинении находились 1-й (1-я гвардейская, 49-я, 89-я танковые, 1-я мотострелковая бригады), 16-й, (107-я, 109-я, 164-я танковые, 15-я мотострелковая бригады) танковые, 7-й (11-я, 17-я, 83-я кавалерийские дивизии), 8-й кавалерийские корпуса (21-я, 112-я кавалерийские дивизии), 1-я гвардейская, 284-я стрелковая и 2-я истребительная дивизии, 106-я, 135-я стрелковые, 118-я, 157-я, 20-1я танковые бригады.

2-я воздушная армия в составе 205-й, 207-й, 266-й истребительных, 225-й, 227-й, 267-й штурмовых, 208-й ночной бомбардировочной, 223-й бомбардировочной авиадивизий.

В полосе фронта находились резервы Ставки:

5-я танковая армия под командованием генерал А.И.Лизюкова, в составе 2-го (26-я, 27-я, 148-я танковые, 2-я мотострелковая бригады) и 11-го (53-я, 59-я, 160-я танковые, 12-я мотострелковая бригады) танковых корпусов и 17-й (66-я, 67-я, 174-я танковые, 31-я мотострелковая бригады) танковый корпус.

Войска Юго-Западного фронта отошли на реку Оскол и находились на 300-километровом рубеже от верховьев Сейма до Красного Лимана.

В состав фронта входили:

21-я армия в составе 76-й, 124-й, 226-й, 227-й, 293-й, 297-й, 301-й, 343-й стрелковой дивизий и 8-й стрелковой дивизии НКВД, 13-го танкового корпуса (85-я, 167-я танковые, 20-я мотострелковая бригады), 10-й танковой бригады.

28-я армия в составе 13-й и 15-й гвардейской, 38-й, 169-й, 175-й стрелковых дивизий, 23-го танкового корпуса (6-я гвардейская, 114-я танковые, 9-я мотострелковая бригады), 65-й, 90-й и 91-й танковых бригад.

38-я армия в составе 162-й, 199-й, 242-й, 277-й, 278-й, 304-й стрелковых дивизий, 22-го танкового корпуса (3-я, 13-я, 36-я танковые бригады), 133-й, 156-й, 159-й, 168-й танковых, 22-й мотострелковой бригад.

9-я армия под командованием генерал-лейтенанта А.И. Лопатина, в составе 51-й, 81-й, 106-й, 140-й, 255-й, 296-й, 318-й и 333-й стрелковой дивизий, 5-го кавалерийского корпуса (30-я, 34-я и 60-я кавалерийские дивизии), 18-й, 19-й истребительных и 12-й танковой бригад, 71-го, 132-го отдельных танковых батальонов.

57-я армия в своем подчинении имела только 5 инженерных батальонов.

8-я воздушная армия включала 206-ю, 220-ю, 235-ю, 268-ю, 269-ю истребительные, 226-ю, 228-ю штурмовые, 221-ю, 270-ю бомбардировочные, 271-ю, 272-ю ночные бомбардировочные авиадивизии.

Во фронтовом подчинении находились 9-я гвардейская, 103-я,244-я, 300-я стрелковые и 1-я истребительная дивизии, 3-й гвардейский кавалерийский (5-я и 6-я, 32-я кавалерийские дивизии), 4-й (45-я, 47-я, 102-я танковые, 4-я мотострелковая бригады), 14-й (138-я, 139-я танковые бригады) и 24-й (4-я гвардейская,54-я, 130-я танковые, 24-я мотострелковая бригады) танковые корпуса, 11-я, 13-я, 15-я истребительные, 57-я, 58-я, 84-я, 88-я, 158-я танковые, 21-я мотострелковая бригады, 52-й, 53-й, 74-й, 117-й и 118-й УР (всего 32 пулеметно-артиллерийских батальона).

Южный фронт под командованием генерал-лейтенанта Р. Я. Малиновского находился на рубеже Красный Лиман, 30 км западнее Ворошиловска, 20 км восточнее Таганрога.

В состав фронта входили:

37-я армия, имевшая в своем составе 102-ю, 218-ю, 230-ю, 275-ю, 295-ю стрелковые дивизии, 121-ю танковую бригаду.

12-я армия, в составе 4-й, 74-й, 176-й, 261-й, 349-й стрелковых дивизий.

18-я армия в составе 216-й, 353-й, 383-й, 395-й стрелковых дивизий, 64-й танковой бригады.

56-я армия, в составе которой находились 3-й гвардейский стрелковый корпус (2-я гвардейская стрелковая дивизия, 68-я, 76-я, 81-я морские стрелковые бригады), 30-я, 31-я, 339-я стрелковые дивизии, 16-я стрелковая и 63-я танковая бригады, 70-й и 158-й УР, обороняла Ростов.

4-я воздушная армия имела в своем составе 216-ю, 217-ю истребительные, 230-ю штурмовую, 219-ю бомбардировочную, 218-ю ночную бомбардировочную авиадивизии.

В резерве находилась 24-я армия в составе 73-й, 228-й, 335-й, 341-й стрелковых дивизий.

Во фронтовом подчинении - 347-я стрелковая дивизия, 5-я гвардейская, 15-я, 140-я танковые бригады, 62-й, 75-й отдельные танковые батальоны.

На восточном побережье Азовского и Черного морей находились войска Северо-Кавказского фронта, в составе 3 армий которого было 15 стрелковых и 6 кавалерийских дивизий, 11 стрелковых, 1 мотострелковая и 3 танковых бригады, 5 авиадивизий.

Несмотря на то, что еще с 24 мая войска Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов перешли к обороне, они продолжали подготовку к наступлению. Войска Брянского фронта продолжали подготовку наступательной операции для разгрома орловской группировки, а затем курской группировки немецких войск. Юго-Западный фронт готовил новую наступательную операцию на Волчанском направлении. Оборонительные рубежи войсками не готовились, резервы в глубине обороны не создавались, войска фронтов были расположены в один эшелон.

Против трех советских фронтов действовали основные силы группы армий "Юг".

На воронежском направлении действовала армейская группа "Вейхс" в составе 2-й и 4-й танковой немецких и 2-й венгерской армий, под командованием генерал-полковника Вейхса. В составе группы было 14 пехотных, 4 танковых и 3 мотопехотных дивизии.

Основной удар наносился 4-й танковой армией под командованием генерал-полковника Гота, на стыке 40-й и 13-й армий, где немецкое командование сосредоточило на 45-километровом участке против трех советских стрелковых дивизий три танковых (11-я, 9-я, 24-я), мотопехотную ("Великая Германия") и две пехотных (387-я, 385-я) дивизии.

В центре немецкого фронта находилась 6-я армия под командованием генерала танковых войск Паулюса. В составе армии было 17 пехотных, 2 танковых и 1 мотопехотная дивизии. Основные силы армии 8-й армейский (305-я, 376-я, 389-я пехотные дивизии) и 40-й моторизованный (3-я и 23-я танковые и 29-я мотопехотная дивизии) корпуса были сосредоточены на 15-километровом участке на левом фланге 21-й армии.

Против 37-й армии Южного фронта были сосредоточены основные силы 1-й танковой армии генерал-полковника Клейста, 3 танковые (14-я, 16-я, 22-я), 1 мотопехотная (60-я), 2 пехотные (295-я, 76-я), 1 горнопехотная (1-я) дивизии.

Находившаяся на левом фланге 17-я армия под командованием генерал-полковника Руоффа, должна была наносить удар на Ворошиловоградском направлении силами 49-го и 52-го армейских корпусов (3 пехотные и горнопехотная дивизии) и на Ростовском направлении силами 57-го моторизованного корпуса (13-я танковая дивизия и дивизия СС "Викинг").

Немецкие войска были сосредоточены отдельными ударными группировками на узких участках, благодаря чему удалось создать на направлениях главного удара подавляющее преимущество перед растянутыми в линию советскими войсками.

Поддержку с воздуха должны были осуществлять основные силы 4-го воздушного флота $/ Кроме 8-го авиакорпуса находившегося в Крыму.$ под командованием генерал-полковника Рихтгофена, в составе 3-й и 52-й истребительных эскадр, 1-й и 2-й эскадр тяжелых истребителей, 1-й эскадры штурмовиков, 2-й эскадры пикирующих бомбардировщиков, 27-й, 55-й и 76-й бомбардировочных эскадр, всего 701 исправный самолет.

28 июня 1942 года войска 2-й и 4-й танковых армий вермахта начали наступление на Воронежском направлении, на стыке 13-й и 40-й армий.

Оборона советских войск была прорвана на глубину 10-12 км, в прорыв были введены подвижные соединения, за два дня 24-я танковая дивизия и мотопехотная дивизия "Великая Германия" продвинулись на 35 км, и вышли на линию железной дороги Касторное - Старый Оскол. Группа танков вышла к командному пункту 40-й армии. Часть штаба переехала в Касторное, управление войсками 40-й армии было потеряно. Севернее в направлении на Ливны наступал 55-й армейский корпус 2-й армии.

Решением Ставки в район Старого Оскола из состава Юго-Западного фронта выдвигались 4-й и 24-й танковые корпуса, а в район Касторное - 17-й танковый корпус. В состав 2-й воздушной армии Брянского фронта дополнительно передавались 4 истребительных и 3 штурмовых авиаполка.

29 июня на реке Кишень в районе Волово 16-й танковый корпус столкнулся с передовыми немецкими частями, потери корпуса до 15% боевых машин, немецкие потери 18 танков. Попытки на следующий день атаковать немецкие войска, переправившиеся через реку Кишень ни к чему не привели.

Удар по немецким войскам из района Ливны должны были нанести 1-й и 16-й танковые корпуса, из района Горшечное 4-й, 24-й и 17-й, которые были объединены в оперативную группу под командованием начальника Главного автобронетанкового управления Красной Армии генерал-лейтенанта Я.Н.Федоренко. Действия сухопутных войск должна была поддержать вся авиация Брянского фронта.

Танковые бои в междуречье Кшень и Олым, где действовали 1-й и 16-й танковые корпуса, продолжались до 7 июля, но выполнить задачу по разгрому немецкой группировки не удалось. Авиационная и артиллерийская поддержка танковых частей отсутствовала, координации действий корпусов не было, войска вводились в бой разновременно, разведка была организована плохо. Танки действовали небольшими группами, нанести удар большим количеством танков не получилось. Корпуса несли большие потери (к 3 июля в 16-м танковом корпусе оставалось всего 50 танков).

4-й танковый корпус 30 июня перейдя в наступление из района Старый Оскол к концу дня достиг Горшечного, но удар не был поддержан и развития не получил.

17-й танковый корпус вышедший к 30 июня в район Касторное, столкнулся с частями дивизии "Великая Германия" и после боя, в котором понес большие потери, отошел. 1 июля немецкие части заняли Кулевку, разрезав 17-й корпус на две части, часть сил вместе со 102-й танковой бригадой 4-го корпуса оказались в окружении (лишь 3 июля остатки бригад прорвуться к своим). Направление на Воронеж оказалось открытым. В этот же день последовал приказ Ставки об аресте командира 17-го танкового корпуса генерал-майора Н.В.Фекленко $/ Он остался на свободе и вскоре вступил в должность начальника Сталинградского автобронетанкового учебного центра.$. 2 июля немецкие части смяли войска 17-го корпуса (оставалось 38 танков - 10 КВ, 11 Т-34, 17 Т-60) и прорвались к Дону у Верхне-Турово. Остатки 17-го корпуса отошли за Дон (в последующие дни понесший потери корпус получил 44 танка Т-34).

24-й танковый корпус вступил в бой 2 июля с передовыми частями 48-го моторизованного корпуса (до этого корпус получая противоречивые приказы совершал длительные марши, которые привели к значительному износу и выходу из строя техники). Неся потери корпус отступал к Дону. 6 июля корпус вышел в район Урыва (оставалось исправных 15 КВ, 30 Т-34, 22 Т-60, 17 М3л), где занял оборону. Корпус вел бои в этом районе до конца июля (на 25 июля оставалось 42 исправных танка - 7 Т-34, 31 Т-60 и 3 М3л)

В первые же дни немецкого наступления советское командование пыталось нанести контрудары значительными силами танков. Имелось значительное превосходство в силах, за счет подготовленных к наступлению на орловском направлении танковых корпусов, но тем не менее, остановить немецкие подвижные соединения не удалось. Советские танковые корпуса вводились в бой не согласовано и не одновременно. Устойчивую связь с корпусами командование не имело, поступавшие отрывочные сведения были противоречивы, о противнике информации обычно не было. Вместо того чтобы создать мощную ударную группировку и одним ударом уничтожить 48-й немецкий моторизованный корпус, все танковые части были введены в бой по мере прибытия, в результате чего превосходство в силах создать не удавалось.

Немцы продолжали применять прежнюю тактику приносившую им успех с течение всей войны. При появлении советских танков, немецкие танкисты старались не вступать в бой, вперед выдвигались части противотанковой артиллерии и вызывалась авиация. В результате советские танки, атакующие в лоб (попытки маневра на поле боя советским войскам не удавались) несли значительные потери. Значительное преимущество немцев было в хорошо организованной разведке, в первую очередь авиационной, что всегда позволяло им успеть занять оборону на танкоопасном направлении. Та же самая разведка была слабым местом советских войск, поэтому танковые части попадали в засады и окружение. Даже если авиационная разведка и проводилась ее результаты удавалось редко использовать из-за плохой связи, а чаще ее полного отсутствия.

В ходе боев имели место столкновения новых немецких танков с советскими Т-34, показавшими превосходство первых. Однако несмотря на это немецкие танкисты по-прежнему старались не вступать в танковые дуэли, предоставляя расправляться с советскими танками противотанковой артиллерии и авиации.

30 июня 6-я армия также перешла в наступление из района Волчанска на Острогож. Оборона на стыке 21-й и 28-й советских армий была прорвана. Введенный в прорыв 40-й моторизованный корпус начал наступление в общем направлении на Старый Оскол. На левом фланге немецких войск, на стыке Юго-Западного и Брянского фронтов, в направлении на Старый Оскол начали наступление войска 2-й венгерской армии.

В течение нескольких дней войска 21-й и 28-й армий силами 13-го и 23-го танковых корпусов, 65-й и 90-й танковых бригад пытались ликвидировать прорыв, но безрезультатно. 13-й танковый корпус (к 30 июня имел 180 танков) понес большие потери уже в первый день боев, был смертельно ранен командир корпуса генерал-майор П.Е.Шуров, погибли командиры 20-й мотострелковой и 85-й танковой бригад. 21-я и 28-я армия отошли на рубеж Слоновка, Староивановка, но удержать оборону не сумели. Попытка остановить немецкие войска ударом 23-го танкового корпуса не удалась. Из-за плохой организации наступления и отсутствия авиационной и артиллерийской поддержки корпус понес большие потери.

3 июля войска 8-го армейского корпуса встретились в районе Старого Оскола с венгерскими частями. В окружение попала часть войск 21-й и 40-й армий, управление которыми к тому времени было полностью потеряно. Командующий 40-й армией генерал-лейтенант М.А.Парсегов был снят с должности, вместо него назначен генерал-лейтенант М.М.Попов. В этот же день 23-я танковая дивизия 40-го корпуса форсировав реку Оскол начала наступление на Коротояк.

На воронежском направлении немецкие войска в этот день пытались взять Касторное, но 284-я стрелковая дивизия и 111-я и 119-я стрелковые бригады удержали оборону. Однако 11-я танковая дивизия с севера, а 9-я с юга обошли Касторное.

Для усиления войск Брянского фронта Ставка приняла решения выдвинуть к Дону 3-ю, 5-ю и 6-ю резервные армии (22 стрелковых дивизии и 1 стрелковая бригада). В район Ельца перебрасывалась только сформированная 5-я танковая армия под командованием генерал-майора А.И.Лизюкова.

В этот же район была передислацирована 1-я истребительная авиационная армия резерва Ставки под командованием генерала Е.М.Белецкого (231 исправный самолет). На Брянский фронт был направлен начальник Генерального штаба генерал-полковник А.М.Василевский.

Командующий Брянским фронтом генерал-лейтенант Ф.И.Голиков по указанию Ставки прибыл в район Воронежа, чтобы лично руководить боевыми действиями. При этом указаний для 5-й танковой армии не было оставлено и решения о ее дальнейших действиях принято не было.

4 июля в район Ельца прибыл генерал-полковник А.М.Василевский, который отдал приказ начать наступление 5-й танковой армии не позднее 5 июля, не дожидаясь полного сосредоточения. В состав армии был включен 7-й танковый корпус, перебрасываемый из Калинина. Прикрывать войска 5-й танковой армии должна была авиагруппа генерал-майора Ворожейкина.

4 июля передовые части 24-й танковой дивизии вышли к Воронежу. Оборону города осуществляли войска 75-го УР (6 пулеметно-артиллерийских батальонов), Воронежско-Борисоглебского района ПВО (3-я дивизия ПВО, 746 зенитно-артиллерийский полк и 101-я истребительная авиадивизия ПВО, 78 орудий калибра 76-85 мм, 64 орудия 37-25 мм, до 60 истребителей) и части НКВД. К 4 июля начали прибывать части 18-го танкового корпуса (110-я, 180-я и 181-я танковые, 18-я мотострелковая бригады) под командованием генерал-майора И.Д.Черняховского.

6 июля части 24-й танковой и 3-й мотопехотной дивизий заняли большую часть Воронежа. Гитлер приказал Воронеж подвижными соединениями не занимать, заменив их пехотой, а основные силы 4-й танковой армии повернуть на юг, где 40-й корпус 6-й армии вышел на рубеж реки Тихая Сосна. 7 июля 24-ю танковую дивизию и дивизию "Великая Германия" под Воронежем сменили пехотные части и они повернули на юг.

6 июля части 7-го танкового корпуса 5-й танковой армии вступили в бой с немецкой 11-й танковой дивизией. На следующий день подошли части 11-го танкового корпуса и отбросили немецкие части на рубеж Перекоповка, Озерки, Каменка. К 8 июля части 7-го и 11-го танковых корпусов вышли на реку Сухая Верейка. Дальнейшее продвижение было остановлено. Части корпусов несли огромные потери от немецкой авиации, советская авиация прикрытия не обеспечила. Войска 5-й танковой армии вели бои до 18 июля, когда остатки армии были отведены в тыл. В результате спешного ввода армии в бой по частям, опять не удалось создать превосходство в силах над 11-й и 9-й немецкими танковыми дивизиями, с которыми армия вела бои. Отсутствие авиационного прикрытия привело к огромным потерям именно от ударов авиации. Однако скованные боями с 5-й танковой армией две немецкие танковые дивизии, не смогли принять участия в операциях по окружению войск Юго-Западного фронта, что сильно нарушило планы немецкого командования.

7 июля был создан Воронежский фронт в составе 60-й, 40-й и 6-й армий, 2-й воздушной армии, 4-го, 17-го, 18-го и 24-го танковых корпусов. Командующим фронтом был назначен генерал-лейтенант Ф.И.Голиков. (командующим Брянским фронтом был назначен генерал-лейтенант Н.Е.Чибисов). Фронт должен был очистить восточный берег Дона и занять прочную оборону на этом берегу.

В этот же день части 3-й мотопехотной дивизии немцев захватила переправы через Дон в районе Подклетной. 110-я и 180-я танковые бригады 18-го танкового корпуса были отрезаны (мосты в Воронеже были взорваны), потеряв все танки, к 9 июля остатки бригад вырвались из окружения. 10 июля корпус был выведен на доукомплектование.

14 июля командующим Воронежским фронтом был назначен генерал-лейтенант Н.Ф.Ватутин, а командующим Брянским фронтом - генерал-лейтенант К.К.Рокоссовский.

В ходе наступления с 28 июня по 7 июля немецким войскам удалось прорвать оборону Красной армии на фронте около 300 км и продвинуться на глубину 150-170 км, выйдя к Дону и глубоко охватив войска Юго-Западного фронта с севера.

Немецкое командование приняло решение 7 июля начать проведение операции "Клаузевиц": удар с севера из района Острожска 4-й танковой и 6-й армий $/ Стоит заметить, что часть соединений этих армий уже вели наступление в указанном направлении $, а из района Артемовска - 1-й танковой армии общем в направлении на Кантемировку, с целью охвата Юго-Западного фронта.

Командование Юго-Западного фронта для предотвращения немецкого наступления в тыл фронту с северного направления еще 3 июля приняло решение выдвинуть на рубеж Алексеевка, Острогожск 3-й гвардейский кавалерийский корпус.

Для создания оборонительного рубежа на реке Тихая Сосна из состава 38-й армии были выдвинуты 22-й танковый корпус, 333-я стрелковая и 1-я истребительная дивизия, 13-я и 156-я танковые бригады, из состава 28-й армии 199-я стрелковая дивизия, из резерва фронта 52-й, 53-й и 117-й УРы. Но прежде чем эти войска успели выдвинуться на указанные рубежи 6 июля 17-й армейский и 40-й танковый корпуса 6-й армии форсировали реку.

Части 28-й армии, к тому времени отошла за реку Черная Калитва. Войска 38-й армии 7 июля начали отход на тыловой оборонительный рубеж фронта Нагольная - Ровеньки - Курячевка - Белокуракино. Указанный рубеж находился в 35-40 км восточное р. Оскол и был занят частями 118-го УРа.

7 июля 8-й армейский и 40-й моторизованный корпуса заняли город Россошь. Утром следующего дня они захватили населенный пункт Ольховатку и овладели плацдармами на южном берегу реки Черная Калитва. Это создало угрозу выхода в тыл левого крыла Юго-Западного фронта. 28-я армия и отступившая туда же группа войск под командованием генерал-майора танковых войск Е. Г. Пушкина не успели организовать оборону на южном берегу реки Черная Калитва и вынуждены были продолжить отход в юго-восточном направлении. Командующий 28-й армией еще 7 июля дал приказ 23-му танковому корпусу захватить Россошь. Выполняя приказ, корпус потерял все оставшиеся танки и большую часть личного состава, но командование 28-й армии не имея никакой информации, продолжало "вести бой за Россошь, силами 23-го танкового корпуса".$/ По мнению многих исследователей, руководящий состав 28-й армии (Д.И.Рябышев и Н.К.Попель) мягко говоря, не относятся к числу наиболее талантливых советских военноначальников. Неизвестно насколько тут виноваты обстоятельства и действия еще более вышестоящего начальства, однако стоит признать, что все операции проводимые под руководством Д.И.Рябышева заканчивались плачевно. $ 8 июля Д.И.Рябышев был отстранен от командования армией $/ Н.К.Попель тоже снят с должности. $, 28-ю армия принял генерал-майор В.Д.Крюченкин. В результате отхода войск 28-й армии разрыв между ней и 38-й, занявшей оборону на рубеже Нагольная - Белокуракино, увеличивался. Однако приказа на отход 38-й армии не было дано. Лишь 10 июля было принято решение отвести 38 армию на рубеж Первомайский - Ново-Стрельцовка. 12 июля связь штаба фронта с 38-й армией была потеряна.

8 июля 17-я армия (49-й и 52-й армейские корпуса) начала наступление из района Сталино - Артемовск в направлении на Ворошиловоград. 1-я танковая армия (3-й и 14-й корпуса) из района севернее Лисичанска нанесла удар в стыке Юго-Западного и Южного фронтов и, прорвав оборону начала наступление на Старобельск - Кантемировку..

40-й корпус 6-й армии начав наступление в южном направлении к 10 июля достиг района Кантемировки. Левее его с трудом (из-за отсутствия горючего) выдвигались части 24-й танковой дивизии и дивизии "Великая Германия" 4-й танковой армии.

9 июля было документально оформлено разделение группы армий "Юг". В состав группы армий "Б" под командованием генерал-фельдмаршала фон Бока вошли 2-я и 6-я немецкие, 2-я венгерская, 8-я итальянская и находившаяся в стадии формирования 3-я румынская армии. В состав группа армий "А" под командованием генерал-фельдмаршала Листа вошли 1-я и 4-я танковые и 17-я армии.

Советские войска отступали, в войсках не доставало горючего и боеприпасов, постоянно терялось управление войсками. Командующий Юго-Западным фронтом Маршал Советского Союза С.К.Тимошенко уехав 6 июля на вспомогательный пункт управления в Гороховке, в то время как весь его штаб отбыл в Калач, остался без связи, управление войсками на уровне фронта было нарушено, в Москве не знали что происходит. Лишь 9 июля Тимошенко прибыл в Калач.

Выход немецких войск в тыловые районы фронта вынудил авиацию перебазироваться на дальние аэродромы, в результате войска остались совсем без авиационной поддержки, которая и в лучшее время не выдерживала критики. Командование пыталось перебросить 57-ю армию в район Кантемировки, но эта армия не имела в своем распоряжении войск, а передаваемые ей соединения не успели выйти в указанные районы. После того как стало ясно, что штаб Юго-Западного фронта уже полностью потерял управление войсками, штаб фронта был переброшен в Сталинград, чтобы принять там новые войска, и 12 июля переименован в Сталинградский. Все армии (кроме 21-й) были переданы Южному фронту.

11 июля части 40-го и 8-го армейских корпусов 6-й армии форсировали реку Новая Калитва и вышли на линию Боковская - Дегтево. К 15 июля войска 40-го корпуса подчиненного теперь командованию 4-й танковой армии и 16-я танковая и 60-я мотопехотная дивизии 24-го корпуса этой армии достигли Миллерова, Морозовска охватив с тыла 38-ю и 9-ю советские армии, в это же время 3-й и 14-й корпуса 1-й танковой армии вышли в район Каменска-Шахтинского. Восточнее дивизия "Великая Германия", 29-я мотопехотная и 24-я танковая не встречая сопротивления советских войск (их там просто не было) устремились на север к Дону.

15 июля Гитлер недовольный действиями генерал-фельдмаршала фон Бока (по его мнению, тот слишком много сил тратил в районе Воронежа, и тем самым отвлекал силы от окружения советских войск на юге), назначил командующим группой армий "Б" генерал-полковника Вейхса.

16 июля по распоряжению Ставки войска Южного фронта начали отход за Дон. Командованию фронтом с 12 июля были подчинены 28-я, 38-я и 9-я армии Юго-Западного фронта, однако с 28-й и 38-й армиями так и не удалось установить связь (а у командования армиями не было связи с войсками).

17 июля войска 17-й армии заняли Ворошиловоград, части 29-й мотопехотной дивизии и дивизии "Великая Германия" 4-й танковой армии вышли к Дону восточнее устья Донца, но захватить плацдармы им не удалось.

В это время войска 6-й немецкой армии продолжали наступление на Сталинградском направлении силами трех армейских корпусов (29-й армейский корпус был переброшен под Воронеж). 17 июля передовые части немцев вышли к реке Чир, где в районах Пронина, Чернышевского, Чернышковского и Тормосина столкнулись с передовыми отрядами с передовыми частями 192-й, 33-й гвардейской, 147-й, 196-й стрелковых дивизий, вновь созданного Сталинградского фронта..

Как уже сказано выше 12 июля Ставкой было принято решение о создании нового фронта на Сталинградском направлении. На базе Юго-Западного фронта был создан Сталинградский фронт, командующим был назначен Маршал Советского союза С.К.Тимошенко. В состав фронта должны были войти 62-я, 63-я и 64-я армии из резерва Ставки $/ 7-я резервная армия формировалась в районе Сталинграда, 1-я начала перебрасываться еще 6 июля. $, 21-я и 8-я воздушная армии Юго-Западного фронта, а затем и отошедшие в его полосу 28-я, 37-я и 57-я армии. Фронт должен был занять рубеж по реке Дон от Павловска до Клетской и далее по линии Клетская - Суровикино - Суворовский - Верхне-Курмоярская.

К 19 июля войска Южного фронта отошли на рубеж Синегорский, Зверево, Дьяково, участок в районе Новошахтинского остался неприкрытым.

20 июля 3-й моторизованный корпус 1-й танковой армии, форсировав Северский Донец, нанесли удар в направлении на Новочеркасск, прорвал оборону советских войск и 21 июля вышел к Ростову.

В этот же день войска 57-го корпуса 17-й армии (13-я танковая дивизия и дивизия СС "Викинг") из района севернее Таганрога начали наступление на Ростов. 23 июля Ростов был оставлен советскими войсками, 56-я армия оборонявшая город отошла за Дон. К вечеру 25 июля войска Южного фронта заняли рубеж от устья Манычарского канала до Азова, на левом берегу Дона.

Таким образом, к середине июля немецкие войска прорвали фронт на участке около 500 км, по глубине прорыв достигал 150-400 км. По немецким данным в районе западнее Дона было захвачено 88689 пленных, было захвачено или уничтожено 1007 танков и 1688 орудий. По советским данным в течение 28 июня - 24 июля войска Брянского, Воронежского, Юго-Западного, Южного фронтов и Азовской военной флотилии потеряли убитыми и раненными 568347 человек, 2436 танков, 13716 орудий, 783 самолета.

При этом полностью окружить войска Южного и Юго-Западного фронтов не удалось, так как значительной части советских войск удалось прорваться из окружения.

Однако в целом выполнение планов немецкого командования можно было считать успешным. Советский Юго-Западный фронт перестал существовать, и была открыта дорога (так казалось немецкому командованию) на Сталинград и Кавказ.

Однако немецкое командование в очередной раз посчитало, что Красная Армия понесла невосполнимые потери и не сможет быстро исправить положение. И в очередной раз ошиблось - ресурсы Советского Союза не были исчерпаны. Остатки соединений и частей спешно восстанавливались, получали маршевое пополнение и технику, стягивались резервные армии. Были развернуты новые фронты - Воронежский и Сталинградский, за Южным фронтом разворачивался Северо-Кавказский фронт. Перед войсками немецких групп "А" и "Б" стояли советские войска не меньшей численности, чем в начале операций "Блау".

28 июля 1942 года был издан приказ Народного комиссара обороны СССР № 227. Хотя и после выхода этого приказа советские войска продолжали отступать, в любом случае устойчивость Красной Армии в обороне повысилась. Надо заметить, что заградительные части в Красной Армии существовали и до этого, они появились отнюдь не в июле. И пулеметы для "поддержки" позади атакующих и обороняющихся частей ставили давно, и расстреливали на месте бойцов и командиров, оставивших позиции. С июля же 1942 года заградительные отряды были введены во все соединения действующие на фронте.

Основным недостатком Красной Армии, приведшим ее в очередной раз к огромным потерям, было в первую очередь нежелание и не умение руководящего состава всех уровней обороняться. Если немецкие части при появлении советских танков сразу же занимали оборону, выдвигая вперед противотанковые средства, и во всех оперативных паузах строили сильную оборону, которую советским войскам, как правило, не удавалось прорвать, то Красная Армия признавала только наступление. Хотя в этот период в структуре войск и было создано значительное количество частей предназначенных для занятия обороны: пулеметные батальоны стрелковых соединений, полевые УРы, истребительно-противотанковые части и соединения, инженерные соединения, которые должны были дать возможность очень быстро создавать оборону, это не изменило картины. Как и в 1941, советское командование признавало только наступление. Причем в худшей форме, без какого либо намека на маневр, лобовой атакой, на закрепившегося противника, чаще всего без организации артиллерийской и авиационной поддержки.

Все это накладывалось на очень плохую подготовку личного состава, как бойцов так и командиров всех уровней. Совесткие командиры в большинстве своем умели поднимать бойцов атаку, сложные маневры и прочие основытактики если и были известны и не были полнотсью забыты, не встречались. Немцы настолько привыкли к однообразной тактике Красной Армии (с криком "ура", в атаку пехота и танки в лоб на пулеметы и пушки), что когда советские командиры применяли хоть какой-то маневр на поле боя (были такие командиры), результаты достигались удивительно легко, немцы часто просто терялись от неожиданности.

Однако можно понять и командиров, для каких-то выполнения маневров на поле боя нужен обученный личный состав. Рядовой состав же как правило, не умел много чего, например, часто бойцы не умели стрелять (даже в гвардейских частях, хотя в этом нет ничего удивительного - в гвардейские дивизии шло такое же пополнение, что и в обычные). Многие историки считают, что это происходило из-за сжатых сроков формирования соединений. Но далеко не всегда дивизии и бригады формировались в очень сжатые сроки, это было скорее исключение чем правило, а кроме того существовали и запасные части, где собственно и должны были многому учить. Однако подготовка советских солдат была чаще всего на самом низком уровне. Это подтверждается многими документами и воспоминаниями участников. О качестве подготовки рядовых солдат в советской армии могут сами судить те, кому довелось в ней служить (разницы между 30-ми, 40-ми или 70-ми годами не было). Подготовка личного состава делилась на три главные составляющие: строевая, политическая и собственно боевая. Главное внимание всегда уделялось строевой подгтовке - во-первых, начальству было легче всего проверить эту часть подгтовки, во-вторых, для командиров всех уровней это была наиболее удобная форма - далеко ходить не надо, знай, вырабатывай командный голос. Политическая подготовка заключалась в чтении политработниками неких текстов, подготовленных соответсвующими органами, остальной личный состав при этом должен был слушать. Хотя официально эта часть подготовки была главной, реально она стояла на втором месте, после строевой. И, наконец, на последнем месте обычно стояла непосредственно боевая учеба: слишком уж сложно и утомительно, и то немаловажно, реально результаты можно проверить только в боевой обстановке. Конечно, всегда были исключения.

И еще про авиацию. Немецкая авиация в этой как во всех предыдущих операциях наносила удары по советским тылам, поддерживала свои войска на поле боя уничтожая совесткие танки и пехоту. Немецкие истребители прикрывали свои бомбардировщики от атак советских истребителей, прикрывали свои войска от ударов советских штурмовиков и бомбардировщиков. Потери советских войск от ударов немецкой авиации были весьма значительны, немало известно случаев, когда советские атаки останавливались ударом лишь одних пикирующих бомбардировщиков.

Совесткая авиация делало, в общем, все то же самое. Бомбардировщики наносили удары по немецким тылам, штурмовики атаковали колонны немецкой пехоты и техники. Истребители вели активную борьбу за господство в воздухе, нанося весьма значительные потери немецкой авиации. Но так получается, что совесткая авиация вела свою особую войну, фактически отдельную от действий сухопутных войск. Несмотря на большую активность советской авиации, помноженную на ее численность, пехота постоянно не имела прикрытия с воздуха, атаки советских танков не получали авиационной поддержки, никакой согласованности в действиях между наземными войсками и авиацией не было. Самым характерным примером можно считать действия 5-й танковой армии в районе Воронежа, когда для ее прикрытия была выделена 1-я истребительная армия под командованием генерала Е.М.Белецкого. Имея 231 самолет, армия за семь дней провела 104 воздушных боя, сбив 91 немецкий самолет (данные несколько завышены, таких потерь немцы в эти дни не понесли) и потеряв 116. Но при этом 5-я танковая армия нещадно избивалась немецкимбомбардировщиками, не имея никакого прикрытия с воздуха. Если верить мемуарам, то советских самолетов в небе не было сосвсем. А ведь кроме 1-й истребительной армии, в которой было истребителей больше чем во всем немецком 4-м воздушном флоте, у Брянского фронта была еще и своя 2-я воздушная армия, все силы которой были брошены на воронежское направление.

Неэффективно действовала и воздушная разведка, полученные от нее сведения приходили слишком поздно.

Кроме того, что совесткие самолеты в 1942 году уступали по своим главным характеристикам немецким, совесткие истребители практически не имели радиостанций: даже принимающие рации были редки, а приемо-передающих в частях лишь еденицы. В связи с этим невозможно было наладить взаимодействие даже в воздухе, о взаимодействии же с наземными частями было нечего и думать. К этому следует добавить и худшую подготовку советских летчиков по сравнении с немецкими (а так же итальянскими и венгерскими). В результате в этих и последующих операциях советские войска практически не получали реальной поддержки от авиации. За редкими исключениями.

Немецкие солдаты на тягаче Sd.Kfz. 10/4 во время боев за Воронеж

Утром 28 июня 1942 года после артиллерийской и авиационной подготовки соединения армейской группы «Вейхс» перешли в наступление против войск левого крыла Брянского фронта.

В соответствии с общим замыслом немецко-фашистского командования цель главной операции, проведение которой было намечено на юго-западном стратегическом направлении летом 1942 года, заключалась в окружении и уничтожении войск Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов, овладении районом Сталинграда и выходом на Кавказ. 28 июня войска группы «Вейхс» нанесли удар на воронежском направлении и, прорвав оборону на стыке 13-й и 40-й армий Брянского фронта, в первый же день продвинулись на глубину 8 – 12 километров.

Соотношение сил в полосе Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов характеризуется следующими показателями. Советские войска насчитывали 655 тыс. человек, 744 танка, 14 196 орудий и минометов, 1012 самолетов. Немецкие войска их их союзники имели численный состав - 900 тыс. человек, 1263 танков, 17 035 орудий и минометов, 1640 боевых самолетов. Таким образом, общее соотношение складывалось в пользу противника, притом, что противник превосходил наши войска в маневренности.

Для организации первого крупного контрудара новых танковых соединений Ставка направила своего представителя - А. М. Василевского. Как это обычно происходит при организации контрударов поспешно перебрасываемых в район прорыва соединений, корпуса вступали в бой поочередно. 4-й танковый корпус вступил в бой 30 июня, а 17-й и 24-й танковые корпуса – только 2 июля. Наличие в воздухе элитной немецкой авиации Рихтгофена и, как указано выше, полуторакратное превосходство немцев по числу личного состава и боевой техники всех родов также не создавало объективных предпосылок к успешному контрнаступлению. Необходимо также отметить, что слабый в артиллерийском отношении 17-й корпус Н. В. Фекленко был вынужден атаковать элитную «Великую Германию», чьи самоходки StuG III могли безнаказанно расстреливать советские танки из своих длинных 75-мм пушек. Оценивая события под Воронежем в начале летней кампании 1942 года, нужно помнить, что именно здесь состоялся полномасштабный дебют новой немецкой бронетехники.

Советские солдаты сдаются в плен экипажу немецкой самоходки

Командование Брянского и Юго-Западного фронтов не смогло правильно оценить сложившуюся обстановку, не учло указаний Ставки об усилении обороны на воронежском направлении, не приняло более решительных мер к налаживанию управления и к сосредоточению сил и средств на опасных направлениях, чтобы создать более выгодное для себя соотношение сил на участках ударов противника. Оборона 40-й армии, ставшая местом нанесения главного удара противника, была наиболее слабо подготовлена в инженерном отношении, а оперативная плотность войск составляла всего одну дивизию на 17 км фронта. Войска 21-й и 28-й армий, понесшие большие потери в предыдущих боях, не были усилены, а поспешно занимаемые ими рубежи обороны были подготовлены слабо. Командование Юго-Западного и Южного фронтов также не сумело организовать планомерного отхода войск по рубежам и обеспечить прочную оборону Ростовского укрепрайона. Отход проходил в исключительно тяжелой обстановке. Командующие армиями и их штабы на несколько дней потеряли связь со вверенными им войсками. В результате переоценки надежности проводной связи и недооценки радиосвязи не было обеспечено твердое и непрерывное управление войсками. Советские войска в ходе оборонительных сражений понесли большие потери.

Площадь Победы в Воронеже

Если у Вас есть фотоснимки об операции «Блау», просим выкладывать их в комментариях этого поста.

Источник информации о фото.

Январь 1942 года выдался крайне тяжелым для немецких армий по всему Восточному фронту. Вермахт отступал всю зиму - стремительное отступление под Москвой, провал соединения с финнами на Севере с последующим захватом Ленинграда, тяжкое окружение под Демьянском, эвакуация Ростова-на-Дону. 11-й армии Манштейна в Крыму так и не удалось взять Севастополь. Более того, в декабре 1941 года войска Красной Армии неожиданным ударом выбили немцев с Керченского полуострова. С Гитлером от ярости случился припадок, после чего он отдал приказ казнить командира корпуса графа фон Шпонека. В этой обстановке началось новое крупное наступление Красной Армии - наступление на Харьков.

Основной удар должна была принять 6-я армия под командованием нового командующего Паулюса. Первым делом он перенес штаб в Харьков - туда, куда рвались русские. Согласно плану, принятому штабом Тимошенко, русские части собирались прорваться в Донбасс и создать в районе Харькова огромный "котел". Но прорвать оборону Красная Армия смогла только на юге. Наступление развивалось успешно, советские войска углубились в расположение германских войск, но после двух месяцев ожесточенных боев, исчерпав все людские и материальные ресурсы, Тимошенко отдал приказ перейти к обороне.

6-я армия устояла, но самому Паулюсу пришлось несладко. Фельдмаршал фон Бок не скрывал своего недовольства по поводу медленной реакции нового командующего. Своего места лишился начальник штаба Фердинанд Хайм, на его место был назначен Артур Шмидт.

28 марта генерал Гальдер направился в Ростербург, чтобы представить Гитлеру планы завоевания Кавказа и южно России вплоть до Волги. В это время в Ставке Верховного Главнокомандования изучался проект Тимошенко о возобновлении наступления на Харьков.

5 апреля штаб-квартира фюрера выпустила приказ на предстоящую летнюю кампанию, которая должна была обеспечить окончательную победу на Востоке. Группа армий "Север" в ходе проведения операции "Северное сияние" призвана была успешно завершить осаду Ленинграда и соединиться с финнами. А главный удар в ходе операции "Зигфрид" (позже переименованной в операцию "Блау") предполагалось нанести удар на юге России.

Уже десятого мая Паулюса представил фон Боку план операции под кодовым названием "Фридрих", предусматривавший ликвидацию Барвенского выступа, возникшего в ходе январского наступления Красной Армии. Опасения некоторых германских генералов подтвердились - сосредоточив 640000 человек, 1200 танков и около 1000 самолетов, Тимошенко 12 мая, за 6 дней до начала операции "Фридрих", предпринял наступление в обход Волчанска и из района Барвенского выступа с целью окружить Харьков. Сначала дело показалось неопасным, но уже к вечеру советские танки прорвали оборону VIII корпуса Гейтса, а отдельные танковые соединения Красной Армии оказались всего в 15-20 километрах от Харькова.

На позиции 6-й армии обрушился ураганный огонь. Вермахт нес огромные потери. Было уничтожено 16 батальонов, но Паулюс продолжал медлить. По настоянию Бока Гальдер убедил Гитлера в том, что 1-я танковая армия Клейста может нанести контрудар по наступающим войскам с юга. Люфтваффе получило приказ сделать все, чтобы советские танки замедлили наступление.

На рассвете 17 мая 1-я танковая армия Клейста нанесла удар с юга. К полудню танковые дивизии продвинулись на 10-15 километров. Уже вечером Тимошенко запросил Ставку о подкреплениях. Резервы были выделены, но они могли прибыть только через несколько дней. До этого времени Генеральный штаб предложил нанести удар по наступающей танковой армии силами двух танковых корпусов и одной стрелковой дивизии. Только 19 мая Тимошенко получил разрешение Ставки перейти к обороне, но было уже поздно. В это время 6-я армия Паулюса перешла в наступление в юном направлении. В результате в окружении оказалось около четверти миллиона солдат и офицеров Красной Армии. Бои отличались особой жестокостью. Почти неделю солдаты Красной Армии отчаянно сражались, пытаясь прорваться к своим. Спастись удалось только одному красноармейцу из десяти. 6-я и 57-я армии, попавшие в "Барвенскую мышеловку" понесли огромные потери. В плен попали десятки тысяч солдат, 2000 орудий и много танков. Потери немцев составили 20000 человек.

1 июня состоялось совещание в Полтаве, на котором присутствовал Гитлер. Фюрер почти не упоминал про Сталинград, тогда это был для него просто город на карте. Особой задачей Гитлер выделил захват нефтяных месторождений Кавказа. "Если мы не захватим Майкоп и Грозный, - заявил он, - мне придется прекратить войну". Операция "Блау" должна была начаться с захвата Воронежа. Затем планировалось окружение советских войск западнее Дона, после чего 6-я армия, развивая наступление на Сталинград, обеспечивала безопасность северо-восточного фланга. Предполагалось, что Кавказ оккупируют 1-я танковая армия Клейста и 17-я армия. 11-я армия после захвата Севастополя должна была отправиться на север.

10 июня в два часа ночи несколько рот 297-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Пфеффера переправились на лодках на правый берег Донца и, захватив плацдарм, сразу же начали наводить понтонный мост длиной 20 метров. К вечеру следующего дня через него переправились первые танки 14-й танковой дивизии генерал-майора Латманна. На следующий день был захвачен мост севернее по течению реки.

Тем временем произошло событие, которое могло подорвать успех операции. 19 июня майор Рейхель, офицер оперативного отдела 23-й танковой дивизии, на легком самолете вылетел в части. В нарушение всех правил он взял с собой планы предстоящего наступления. Самолет был сбит, а документы попали в руки советских солдат. Гитлер пришел в ярость. По иронии судьбы Сталин, которому было доложено о документах, не поверил им. Он настаивал на том, что главный удар немцы нанесут по Москве. Узнав, что командующий Брянским фронтом генерал Голиков, на чьем участке и должны были развернуться основные действия, считает документы подлинными, Сталин приказал ему составить план превентивного наступления с целью освобождения Орла.

28 июня 1942 года 2-я армия и 4-я танковая армии начали наступление на Воронежском направлении, а вовсе не на Орловско-Московском, как предполагал Сталин. В воздухе господствовали самолеты Люфтваффе, а танковые дивизии Гота вышли на оперативный простор. Теперь Сталин дал разрешение на направлении Голикову нескольких танковых бригад. "Фокке-Вульф-189" из эскадрильи ближней разведки обнаружил сосредоточение техники, и 4 июля 8-й воздушный корпус Рихтгофена нанес по ним мощный удар.

30 июня 6-я армия также перешла в наступление. На левом фланге двигалась 2-я венгерская армия, а правый фланг прикрывала 1-я танковая армия. Уже к середине июля все опасения штабистов рассеялись - 4-я танковая армия прорвала оборону советских войск. Но их наступления не было спокойным. В Ставке Верховного Главнокомандования пришли к мнению, что Воронеж следует защищать до конца.

Сражение за Воронеж стало боевым крещением для 24-й танковой дивизии, которая еще год назад была единственной кавалерийской дивизией. Имея на флангах дивизию СС "Великая Германия" и 16-ю моторизованную, 24-я танковая дивизия наступала прямо на Воронеж. Ее "панцергренадеры" 3 июля вышли к Дону и захватили плацдарм на противоположном берегу.

3 июля Гитлер вновь прибыл в Полтаву для консультацией с фельдмаршалом фон Боком. В конце совещания Гитлер принял роковое решение - он приказал Боку продолжить наступление на Воронеж, оставив там один танковый корпус, а все остальные танковые соединения отправив на юг к Готу.

К этому времени Тимошенко стал проводить более гибкую оборону, избегая окружений. С Воронежа Красная Армия стала уделять больше внимания оборону городов. 12 июля специально директивой Ставки был организован Сталинградский фронт. С Урал и из Сибири быстро перебросили 10-ю стрелковую дивизию НКВД. В ее подчинение перешли все летные подразделения НКВД, милицейские батальоны, два учебных танковых батальона и железнодорожные войска.

В июле Гитлер стал опять проявлять нетерпение из-за задержек. Танки останавливались - не хватало горючего. Фюрер еще больше убедился в необходимости быстрейшего захвата Кавказа. Это двинуло его на роковой шаг. Основной идеей операции "Блау" было наступление 6-й и 4-й танковой армий на Сталинград, а затем наступление на Ростов-на-Дону с общим наступлением на Кавказ. Вопреки советам Гальдера Гитлер перенацелил 4-ю танковую армию на юг и забрал из 6-й армии 40-й танковый корпус, что сразу замедлило наступление на Сталинград. Более того, фюрер разделил группу армий "Юг" на группу "А" - наступление на Кавказ, и на группу "Б" - наступление на Сталинград. Бок был отправлен в отставку, обвиненный в неудачи под Воронежем.

Уже 18 июля 40-й танковый корпус достиг низовий Дона, захватив город Морозовск, важный железнодорожный узел. За три дня наступления вермахт прошел не менее двухсот километров. 19 июля Сталин приказал Сталинградскому комитету обороны подготовить город к обороне. В Ставке опасались, что Ростов-на-Дону долго не устоит. С юга на город нацелились войска 17-й немецкой армии, с севера наступала 1-я танковая армия, а части 4-й танковой армии готовились форсировать Дон с тем, чтобы обойти город с востока.23 июля, когда 13-я и 22-я танковые дивизии при поддержке гренадеров дивизии СС "Викинг" вышли к мостам через Дон, начались ожесточенные бои за Ростов-на-Дону. Советские солдаты дрались с большой храбростью, особо упорно дрались части НКВД. Уже к исходу следующего дня немцы практически захватили город и начали операция по "зачистке"

16 июля Гитлер прибыл в свою новую ставку, расположенную в Виннице, небольшом украинском городке. Ставка получила название "Вервольф". Ставка представляла собой несколько больших и очень удобных бревенчатых зданий, возведенных к северу от города. Для обеспечения ставки продовольствием немецкая фирма "Цейденшпинер" разбила неподалеку от города огромный огород.

Пребывание фюрера в Виннице во второй половине июля совпало с периодом чрезвычайной жары. Температура доходила до плюс 40. Гитлер плохо переносил жару, а нетерпение, с каким он ждал взятия Ростова, только ухудшало его настроение. В конце концов, он настолько убедил себя, что Красная Армия находится на пороге окончательного разгрома, что 23 июля издал Директиву №45, фактически перечеркивающую всю операцию "Блау". Гитлер проигнорировал стратегический рационализм, и теперь ставил перед своими офицерами новые, более грандиозные задачи. Так, 6-я армия должна была захватить Сталинград, а после его взятия направить все моторизованные части на юг и развивать наступление вдоль Волги к Астрахани и дальше, вплоть до Каспийского моря. Группа армий "А" под командованием фельдмаршала Листа должна была оккупировать восточное побережье Черного моря и захватить Кавказ. Получив этот приказ, Лист предположил, что Гитлер располагает какими-то сверхновыми разведданными. В тоже время 11-я армия Манштейна направлялась в район Ленинграда, а танковые дивизии СС "Лейбштандарт" и "Великая Германия" отправлены во Францию. Вместо отбывших частей командование поставило армии союзников - венгров, итальянцев и румын.

Немецкие танковые и моторизованные дивизии продолжали двигаться к Волге, а впереди их уже ждал Сталинград.