Международные объединения партий Вопросы лекции •. Международная конференция марксистско-ленинских партий и организаций («Единство и борьба») Как называлось международное соревнование коммунистических партий

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

Пятницкий В. И. Заговор против Сталина. —
М.: Современник, 1998

Часть вторая

КОМИНТЕРН

Глава первая

Структура Коминтерна в разные годы

Непосредственным предшественником III Интернационала был II Интернационал — международное объединение рабочих партий, основанное в Париже в 1889 году.
<…>
В написанном Троцким манифесте Коммунистического Интернационала, принятом его I учредительным конгрессом, провозглашалось:
«Мы, коммунисты, представители революционного пролетариата стран Европы, Америки и Азии, собравшиеся в советской Москве, чувствуем и сознаём себя преемниками и вершителями дела, программа которого была возвещена семьдесят два года тому назад. Наша задача состоит в том, чтобы обобщить революционный опыт рабочего класса, очистить движение от разлагающей примеси оппортунизма и социал-патриотизма, объединить усилия всех истинно революционных партий мирового пролетариата и тем облегчить и ускорить победу коммунистической революции во всём мире...»
<…>
I конгресс Коминтерна постановил передать руководство Коммунистическим Интернационалом ИККИ [Исполнительному комитету Коминтерна]. <…>
Состав первого Исполкома сейчас точно не известен.
Однако задачи мировой пролетарской революции требовали укрепления оперативного руководства и стимулировали ускоренную централизацию структур Коминтерна. Как говорилось в письменном отчёте ИККИ II конгрессу Коминтерна:
«Коммунистический Интернационал гигантски вырос. Он уже не может существовать как слабо построенная организация, которая опирается только на общность основных идей. Коммунистический Интернационал должен теперь превратиться в сомкнутую централизованную международную пролетарскую организацию, которая должна обладать не только совершенно ясной программой, но также и совершенно отчётливой тактикой, совершенно оформленной и законченной организацией...»
В уставе Коммунистического Интернационала, принятом II конгрессом в августе 1920 года, говорилось:
«Коммунистический Интернационал ставит себе целью: борьбу всеми средствами, даже и с оружием в руках, за низвержение международной буржуазии...» Для ведения такой борьбы была необходима соответствующая организация. «По существу дела Коммунистический Интернационал должен действительно и фактически представлять собой единую всемирную коммунистическую партию, отдельными секциями которой являются партии, действующие в каждой стране».
Согласно принятому уставу, в Исполком Коминтерна входили «по одному представителю с решающим голосом от десяти—тринадцати наиболее крупных коммунистических партий...», их список должен был утверждаться очередным конгрессом. Остальные партии имели право послать в Исполком по одному представителю с совещательным голосом. Партия той страны, где по постановлению Всемирного конгресса находился Исполком, вводила в него пять своих представителей с решающим голосом. Устав Коминтерна предусматривал, что «местопребывание Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала каждый раз определяется Всемирным конгрессом Коммунистического Интернационала». Конгресс Коммунистического Интернационала определялся как высший орган управления, а между конгрессами функции высшего органа выполнял ИККИ.
ИККИ изначально получил большую власть, поскольку вера в близость мировой революции требовала создания централизованного оперативного руководства «мировой партии пролетариата». Однако он формировался путём прямого делегирования представителей партий, входящих в Коминтерн. Конгресс утвердил список стран и регионов, посылающих своих представителей в Исполком с решающим голосом. В него вошли Россия, Англия, Германия, Франция, Америка, Италия, Австрия, Венгрия, Болгария, Югославия, Скандинавия, Голландия, Польша, Финляндия, Дальний Восток, Ближний Восток — всего шестнадцать стран и регионов, на девять больше, чем было утверждено на I конгрессе Коминтерна.
Но партии были ещё слабы и испытывали такую нужду в кадрах, что нелегко было добиваться от них посылки своих деятелей в Исполком Коминтерна на целый год. Представители Германской и некоторых других компартий даже выражали пожелание на конгрессе, чтобы руководство делами было попросту предоставлено русским товарищам. Только после энергичного протеста советской делегации, категорически настаивавшей на том, чтобы Исполком формировался из представителей братских компартий, конгресс принял соответствующее решение.
Хотя в руководящих органах Коминтерна с самого начала численно преобладали представители РКП(б) и их мнение во всех вопросах доминировало, следует отметить, что, по крайней мере, с формальной точки зрения в Коминтерне осуществлялось коллективное руководство. <…>
На III конгрессе Коминтерна в 1921 году отмечалось, что впервые в истории современного рабочего движения было создано подлинно интернациональное руководство. Делегаты Российской коммунистической партии (большевиков) заявили, что будут счастливейшими людьми в мире, когда пролетарская революция победит в Германии (или где-либо в другом месте) и можно будет перенести центр Коминтерна в Берлин. Но страной пребывания Коминтерна вынуждена была оставаться Советская Россия.
<…>
На IV конгресс (1922 г.) собрались представители пятидесяти восьми стран. В связи с расширением коммунистического движения, его ростом, появилась возможность по-новому формировать Исполком. Было решено, что члены его будут избираться на конгрессе, а не делегироваться партиями, «тогда избранные члены Исполкома будут действительно ответственными сотрудниками и вождями Коминтерна».
<…>
ИККИ до 1922 года формировался из представителей, делегированных коммунистическими партиями. С 1922 года по решению IV конгресс Коминтерна он избирался конгрессом. ИККИ решал вопросы политики и практической деятельности Коминтерна и входящих в него партий. Постановления ИККИ были обязательны для всех секций Коминтерна. ИККИ принадлежало право приёма в Коминтерн с совещательным голосом организаций и партий, сочувствовавших Коммунистическому Интернационалу, и право исключения из Коминтерна.
Для решения наиболее важных вопросов, связанных с деятельностью Коминтерна и компартий, проводились пленумы ИККИ. Они были расширенные и обычные.
Внутри ИККИ, в свою очередь, с самого начала действовали свои коллективные руководящие органы.
Малое Бюро ИККИ было создано по рекомендации ЦК ВКП(б) в июле 1919 года. 14 сентября 1921 года оно было переименовано в Президиум ИККИ. Президиум избирался Исполкомом Коминтерна и отчитывался о своей деятельности на его заседаниях. В качестве руководящего органа ИККИ Президиум просуществовал вплоть до роспуска Коминтерна в 1943 году.
Секретариат ИККИ был организован в 1919 году в качестве организационно-технического аппарата Исполкома и возглавлялся в разное время одним или несколькими секретарями ИККИ. С 1921 года Секретариат стал коллективным руководящим органом, избиравшимся на пленарных заседаниях Исполкома. Секретариат занимался главным образом организационными и кадровыми вопросами, поддерживал постоянные связи с руководством коммунистических партий и других организаций во многих странах мира.
Организационное бюро (Оргбюро) Секретариата ИККИ было создано на основании решения III конгресса Коминтерна для изучения организационных вопросов деятельности Коминтерна и подготовки рекомендаций и указаний партиям. Бессменным руководителем Оргбюро являлся Осип Пятницкий. В 1926 году решением седьмого расширенного пленума ИККИ Оргбюро было ликвидировано.
Интернациональная контрольная комиссия (ИКК) была создана по решению III конгресса в июле 1921 года в качестве высшего контрольного органа Коминтерна и действовала вплоть до роспуска последнего в 1943 году. Практически она начала работу после V конгресса Коминтерна. В её задачи входила проверка работы аппарата ИККИ, ревизия финансов ИККИ и отдельных секций. ИКК являлась одним из инструментов борьбы Коминтерна с оппозиционными течениями и группами в коммунистическом движении. Она занималась также рассмотрением вопросов нарушения конспирации, норм морали и т. д. <…>
<…> В определённой мере Коминтерн копирует структуру РКП(б). В нём действует руководящий орган — Президиум ИККИ (аналог Политбюро), а также аналогичные партийным Секретариат и Оргбюро. На IV конгрессе Коминтерна (1922 г.) был создан Орготдел, в состав которого входили также секторы статистики и информации. В этот период в аппарате ИККИ работает около четырёхсот человек.
Структура ИККИ за время его существования неоднократно менялась. Взявшая на себя функции мировой партии громоздкая организация, занявшись упорядочением структур и контактов, быстро начала выстраивать систему отношений по принципу усиления централизма и внедрения строгой иерархичности.
Первая большая реорганизация Коминтерна произошла в середине двадцатых годов. Она началась на V конгрессе Коминтерна (17 июня—8 июля 1924 г.). Конгресс с неохотой констатировал начало стабилизации капитализма. Перед руководством Коминтерна встали новые задачи: усиление идеологической, политической и организационной мощи компартий, превращение коммунистических партий в массовые организации, способные решительно влиять на развитие революционного движения и возглавить борьбу рабочего класса.
Главная оргдиректива V конгресса состояла в «большевизации» коммунистических партий, то есть их реорганизации по образцу РКП(б), и превращении Коминтерна в единую мировую коммунистическую партию, строго централизованную и с железной дисциплиной.
«Большевизация партии — это означает перенесение в наши секции того, что в русском большевизме было и есть международного, общезначимого…» — говорилось в «Тезисах по вопросам тактики».
Процесс «большевизации» партий в первую очередь предполагал их реорганизацию на базе партийных ячеек на предприятиях. Таким образом, территориальные партийные организации рассматривались как имеющие второстепенное значение.
Жёсткая директива относительно «большевизации» коммунистических партий подразумевала дальнейшую централизацию руководства коммунистическим движением. В этом отношении характерны изменения, внесенные V конгрессом в устав Коминтерна. Было введено несколько новых уставных принципов:
Коминтерн рассматривался как объединение коммунистических партий разных стран в одну пролетарскую партию (а не международный союз рабочих «для организации совместных действий рабочего класса различных стран»).
«В каждой стране может быть только одна коммунистическая партия, являющаяся членом Коминтерна.
Членом коммунистической партии и Коминтерна может быть любой, кто признаёт устав партии страны пребывания и устав Коминтерна, является членом местной партийной организации и принимает активное участие в её работе, кто выполняет все решения партии и Коминтерна и регулярно платит партийные взносы.
Основной парторганизацией является ячейка на предприятии.
Коминтерн и его коммунистические партии строятся на началах демократического централизма.
Партийные вопросы могут дискутироваться членами партии и партийными организациями только до принятия решения соответствующими органами».
Здесь налицо полная копия устава партии большевиков. Изменения в уставе Коминтерна были направлены на предотвращение любой попытки создания оппозиции внутри коммунистического движения. Также это имело целью существенно ограничить дискуссии.
Авторитет Коминтерна значительно повысился. Он получил право отменять и изменять решения любого центрального органа или съезда национальной секции и, в свою очередь, принимать решения, обязательные для её центральных органов. Центральные органы секций отныне были подчинены как съездам соответствующих секций, так и ИККИ. ИККИ получил право утверждать программные документы секций. С 1925 года устанавливается практика посылки инструкторов (эмиссаров) Орготдела ИККИ на съезды всех компартий с передачей им директив ИККИ. Эти эмиссары имели полномочия ИККИ отменять любые решения съездов национальных компартий и определяли судьбу мандатов делегатов на конгрессы Коминтерна от национальных секций.
<…>
Второе организационное совещание ИККИ, проходившее 10—17 февраля 1926 года, подтвердило курс на реорганизацию партий на базе фабрично-заводских ячеек, сосредоточением главных усилий на промышленных регионах. Наиболее важным стимулом для реорганизации выступал тот довод, что производственные ячейки гарантируют поддержку политики Коминтерна.
<..>
В 1928 году руководство Коминтерном ещё более централизуется. Президиум ИККИ теряет своё было влияние, которое всё больше переходит к Политсекретариату. Под видом коллегиальности в его руках практически сосредоточивается вся реальная власть.
В августе 1929 года из состава Политсекретариата ИККИ выделяется Политкомиссия Политсекретариата ИККИ из трёх членов: О. Куусинена, Д. Мануильского, представителя Компартии Германии (по должности и по согласованию c ЦК КПГ) и одного кандидата — О. Пятницкого. В её обязанности вменялась подготовка вопросов для их рассмотрения Политсекретариатом, а также обсуждение и решение важнейших оперативных политических вопросов. Кроме того, на неё возлагаются функции контроля за деятельностью Коминтерна.
Основными руководителями деятельностью Коминтерна в это период являются Осип Пятницкий и Отто Куусинен. Куусинен отвечал за политические вопросы и информацию по политическому и экономическому развитию капиталистических стран. Пятницкий контролировал тайную деятельность, финансы, кадры, управление аппаратом ИККИ. Постепенно возрастает и роль Мануильского, который представлял ЦК ВКП(б) и отвечал за деятельность ИККИ во Франции и Бельгии.
Таким образом, совершенно очевидно, что в деятельности Коминтерна постоянно противоборствовали две тенденции: с одной стороны, стремление партий к расширению или хотя бы к полноценному представительству в руководящих органах Коминтерна, с другой — усиление властных функций исполнительных органов, подчиняющихся диктату ЦК ВКП(б). Первая тенденция вела к постоянному, хотя и не очень значительному, расширению исполнительных органов. Однако затем из них выделялось очередное узкое ядро, облечённое непосредственной властью.
Так, в период с 1929 по 1935 год руководящие органы Коминтерна представляли из себя многоступенчатую иерархическую пирамиду: конгресс Коминтерна — ИККИ — Президиум ИККИ — Политсекретариат ИККИ — Политкомиссия Политсекретариата ИККИ. Каждый из этих органов по мере расширения и особенно отпочкования нового узкого ядра собирался всё реже, пока ИККИ вообще не перестал заседать. Они теряли свою дееспособность, а их члены по мере выхода из верхнего эшелона власти обрекались на инертность.
Сама номенклатура высших должностей и перемещения на них были непосредственно и очень тесно связаны с внутрипартийной борьбой в РКП(б)—ВКП(б). Это хорошо видно на примерах Г. Зиновьева, отстранённого от должности председателя ИККИ в декабре 1926 года, одновременно с ликвидацией самой должности, Н. Бухарина, смещённого в апреле 1929 года решением объединённого пленума ЦК и ЦКК ВКП(б), а в июле Десятым пленумом ИККИ — К. Радека и других.
Отработка руководящего состава Коминтерна шла по линии сосредоточения реальной власти в руках узкого исполнительного органа, тех людей, которые проводили в жизнь указания Сталина. Придавая большое значение политической роли Коминтерна для укрепления своих позиций, он внедрял своих людей во все органы Коминтерна и в руководство компартий. Чтобы не выпускать коммунистическое движение из-под своего контроля, Сталин 8 июля 1924 года вместе с Зиновьевым, Бухариным и Рыковым стал членом ИККИ, а с Зиновьевым и Бухариным — вошёл в его Президиум. Понятно, что, в отличие от них, Сталин продолжил состоять в Президиуме всё время до конца существования Коминтерна.
Избранный на Седьмом пленуме ИККИ в Президиум В. Молотов был продвинут в число кандидатов в члены Политсекретариата, а после VI конгресса он стал членом Политсекретариата. На VII конгрессе членами делегации ВКП(б) были люди Сталина — Н. Ежов, А. Жданов, М. Трилиссер.
<…>

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ В СИСТЕМЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ

АП Галкин

При анализе действий субъектов международных отношений деятельность политических партий упоминают очень редко, отводя ей периферийную роль не только по отношению к национальным правительствам и межправительственным организациям, но также по отношению к ТНК и широким общественным движениям. Более того, ряд теоретиков, подчеркивая снижение роли национальных государств в структурировании международных отношений на современном этапе и возрастание роли негосударственных субъектов (СМИ, неправительственные организации и т. д.), политические партии фактически не рассматривают:. Игнорирование деятельности политических партий как субъектов международных отношений в современных концепциях можно объяснить только тем, что сама эта деятельность неоднозначна и многомерна, что ее различные аспекты находятся во взаимном противоречии и к тому же связаны структурными ограничениями тех подсистем международной жизни, где они развертываются. Наметившийся переход западных обществ к постиндустриальной фазе развития ведет к неизбежной трансформации политических партий, что значительно усложняет анализ деятельности последних в силу изменения родовых признаков партий (позволяющих отличать партии от других политических объединений), которые на международной арене и так не всегда четко проявлялись.

Политические партии формировались в странах Запада как самоорганизующиеся социальные системы, имеющие своей целью продвижение в выборные органы и (посредством последних) на государственные должности лиц, имеющих притязания на властные полномочия. По определению Мориса Дюверже, это партии парламентского происхождения, где завоевание места в политических ассамблеях составляет сущность функционирования партии: «сама причина ее существования и высшая цель ее

жизни»2. Партии были кооперациями независимых кандидатов, имевших в своей основе генетические связи - общность социального происхождения и ее производные: сходство условий жизни и социальных интересов. Лишь с появлением рабочих и крестьянских партий (получивших названия в терминах идеологической ориентации: социал-демократические и социалистические) партии приобретают черты, характерные для индустриального общества: постоянно действующую организованную структуру (с четко выраженной дифференциацией ролей), а также атрибутивные свойства: футуристич-ность и мобилизационность. В основе организационного строения партий доминировали два принципа (отсюда М. Дюверже подразделял их на кадровые и массовые 3), но в обоих случаях партии перестали быть ассоциациями лиц, претендующих на обладание политической властью, обзавелись административным аппаратом (правда, в кадровых партиях аппарат выполнял не столько управленческие, сколько координирующие функции). При наличии альтернативных путей дальнейшего общественного развития партии должны были представить общезначимый проект будущего: достижение или сохранение такой модели общественного устройства, которая бы обеспечивала комфортное состояние определенным социальным группам.

Деятельность по реализации указанного проекта включает в себя мобилизацию материальных (исключенных из общественного потребления и накопления) и нематериальных (подчинение и организация разрозненных социальных сил, разработка доктрин и социально-политических технологий и т. д.) ресурсов, требует замены ассоциативного объединения отдельных лиц иерархической системой, ограничивающей свободу политической деятельности членов партии. Альтернативность путей дальнейшего развития предугадывает конкуренцию не ме-

нее двух глобальных проектов будущего, предусматривающих кардинально иную организацию всей общественной жизни. В отсутствии принципиально иной модели общества, которая воспринимается как реально достижимая, мобилизация ресурсов становится весьма проблематичной. Как справедливо отмечали В.В. Ильин и А.С. Панарин, функции социального представительства и глобального проектирования отсутствуют, когда не существует политики как технологии изменения группового статуса4. Партии, конечно, представляют интересы определенных социальных групп и слоев в условиях, когда существующая организация общественной жизни является единственно возможной, но тогда от их деятельности социальные группы мало что приобретают (или теряют), и вложение ресурсов в партии выглядит малопривлекательным.

С исчезновением «второго» мира альтернативных моделей общественного устройства фактически не существует (за исключением традиционного и религиозного, но они в силу жесткого воздействия социальных норм на поведение индивида мало где популярны). Не получая необходимой ресурсной поддержки от населения, партии ищут другие источники существования (в сохранении партийной жизни заинтересованы функционеры), и здесь все большее значение имеет материальная помощь конкурирующих экономических агентов, в том числе и международных. В то время, когда политическая организация международных отношений все в большей степени становится моноцентричной, экономическая подсистема, хотя и структурируется от центра к периферии, имеет несколько параллельных иерархий, конкурирующих между собой и делающих ставки на определенные политические силы в различных странах. В этой сфере партии стали оказывать серьезную конкуренцию традиционному лоббизму, так как, имея своих представителей во властных структурах различных уровней, могут обеспечить последовательную реализацию долгосрочных проектов. Вместе с тем, пока еще действуют международные объединения партий, основанные на сходстве идеологических доктрин.

Родоначальниками межпартийной кооперации на основе сходства идеологических доктрин были европейские социал-демократические партии (Интернационал), к которым впоследствии присоединились

партии других континентов. Несмотря на то, что социал-демократия имела в различных странах схожую социальную базу, основой кооперации на международной арене были уже не генетические связи, а связи комп-лиментарности (симпатии, вызванные сходством конечных целей и оценок текущих событий) и солидарности (включавшей взаимопомощь). Генетически социальные группы больше привязаны к своему обществу и территории, нежели к социальным группам, имеющим схожее положение в других обществах. Не случайно во время Первой мировой войны почти все социал-демократические партии поддержали правительства своих стран. В мирное время партии вновь стали налаживать связи между собой в рамках международных межпартийных объединений.

Среди межпартийных объединений наибольшим влиянием пользовались объединения левых сил - Социалистический интернационал и Коммунистический интернационал. Объединения правых партий (например, Либеральный интернационал) имели меньше членов, низкую интенсивность межпартийных связей и носили в большей степени совещательный характер. На основе идеологических постулатов и внутриоб-щественных практик структурировались отношения и внутри межпартийных объединений. Так, Коммунистический интернационал имел жесткую централизованную структуру во главе с КПСС, резолюции которой относительно стратегии и тактики коммунистического движения должны были приниматься как незыблемые. В противном случае могли последовать серьезные санкции (например, исключение польской компартии из Коминтерна накануне Второй мировой войны). Компартиям из развитых капиталистических стран (особенно, итальянской и французской) удавалось на практике сохранять свою автономию и действовать во внутриполитических делах исходя из ситуации, но оказывать сколь-либо значимое влияние на решения Коминтерна они не могли.

В социалистическом интернационале не было единого центра власти. Там выделялись социалистические партии ряда европейских стран (ФРГ, Франции, Швеции, британские лейбористы), которые имели значительно большее влияние, чем соцпартии менее развитых стран, даже когда не находились у власти в своих обществах. Они могли оказы-

вать серьезную ресурсную поддержку своим коллегам, усиливая конкурентоспособность последних на внутриполитической арене. Приход к власти социалистов после формальной смены режимов в Португалии (1974) и Испании (1977) во многом обусловлен «гуманитарной» помощью «братских» партий. КПСС, используя ресурсы Советского Союза и государств Восточной Европы, также оказывала поддержку компартиям западных стран и партиям Третьего мира, выбравшим социалистический путь развития, но требовала взамен политической лояльности. Социалисты не имели однообразной доктрины (шведская модель значительно отличалась от французской), единого центра власти и не требовали политической лояльности в международных делах.

Деятельность партий оказывала влияние и на межгосударственные связи в системе международных отношений. Во-первых, «перипетии межпартийных конфликтов в рамках отдельных государств способны повлечь за собой переход целого государства из одного лагеря в другой или же от вовлеченности в какой-либо из лагерей к нейтралитету»5. Во-вторых, помимо материальной и информационной поддержки, партии оказывали на население определенное символическое влияние, причем не всегда связанное с идеологическими догмами. Так, за социалистов в Португалии и Испании голосовали в том числе и потому, что рассчитывали на более быструю и упрощенную интеграцию в систему европейских связей, так как в большинстве стран Европы в это время у власти находились социалистические партии 6. На материально-техническую поддержку СССР и его союзников рассчитывали партии, провозглашающие социалистический путь развития. В совокупности это оказывало значительное влияние на конфигурацию политических, экономических и культурных связей системы международных отношений.

Правые партии не оказывали столь значимого непосредственного влияния на систему международных отношений, а их межпартийные объединения носили, скорее, ассоциативный характер. Своему возникновению и функционированию в странах Третьего мира вестернизированные либерально-демократические партии обязаны отнюдь не Либеральному интернационалу, а ТНК и местной компрадорской буржуазии. Позднее часть из них стали поддерживаться пра-

вительствами экономически развитых капиталистических стран как способ конкурентной борьбы с государствами социалистического лагеря. Впрочем, в межгосударственных отношениях правительства, возглавляемые правыми партиями, не отличались идеологической разборчивостью и руководствовались в большей степени национальными и геостратегическими интересами. Либерально-демократические правительства Запада в большей степени поддерживали авторитарные клики и их лидеров (А. Пиночет в Чили, Саид Нури в Ираке и др.), так как их деятельностью легче управлять и в экономическом плане они обходятся дешевле.

Материальным выражением институционализации межпартийных объединений стал Европарламент - ПАСЕ (Парламентская ассамблея Совета Европы). Однако к тому времени, когда Европарламент получил возможность оказывать влияние на состояние дел в Европе, идеологическая детерминанта в деятельности политических партий стала сходить на нет. «Считается, что члены Ассамблеи представляют не правительства, а общественность той или иной страны, и поэтому при голосовании они должны руководствоваться не национальными, а партийными интересами»7, в действительности депутаты различных фракций Европарламента в своем голосовании ориентируются в большей степени на внешнеполитическую линию своих стран.

Существование СССР и его союзников порождало возможность альтернативного развития как внутриполитических отношений в отдельных странах, так и международных отношений. С распадом социалистического лагеря, как указывалось выше, реальная альтернативность фактически исчезла. Такие массовые движения, как экологическое и антиглобалистское пока не выдвинули проекта альтернативного социального устройства. Они борются не за, а против, и это не дает возможности ни мобилизовать достаточное количество ресурсов, ни разработать стратегическую и тактическую линию поведения. История свидетельствует, что все движения, которые боролись против перемен, не выдвигая проекта альтернативного пути развития (луддиты, суфражистки, антивоенное движение и др.), рано или поздно сходили на нет. Остановить развитие невозможно, можно направить его по иному пути.

В свое время отечественный исследователь А.Б. Зубов отмечал, что в странах Востока, за исключением «маргинальных партий, имеющих идеологическую окраску, все остальные партии - это фактически союзы независимых кандидатов»8. Поскольку аналогичное явление наблюдалось в свое время и в Европе, то оно трактовалось как издержки роста. Однако, по-видимому, ассоциативное строение восточных партий было вызвано отсутствием реальных альтернатив путей внутреннего развития. На внешнеполитической арене партии могли выбирать между первым и вторым мирами или не ориентироваться ни на один из них, а вот внутреннее развитие восточных государств не предусматривало разнообразия вариантов (за исключением исламизма): модернизация при экономической и технологической зависимости от более развитых стран. Идеологические ярлыки в названии партий Третьего мира имели в большей степени символическую значимость, указывая на какой из двух лагерей мировой системы партия ориентирована во внешнеполитической деятельности.

Эта гипотеза частично подтверждается направлением реорганизации политических партий в странах Запада. Партии, как отмечает С.Н. Пшизова, из громоздких бюрократических организаций вновь превращаются в гибкие профессионально-электоральные структуры 9. Конечно, налаженные институциональные связи (традиционная партийная ориентация части населения Запада, связи с экономическими агентами, оказывающими ресурсную поддержку) и интересы (прежде всего, в сохранении партий как организаций) партийной бюрократии оказывают тормозящее влияние на этот процесс, но остановить его не в состоянии. В партиях все большую роль начинают играть временно нанятые специалисты (сборщики подписей, эксперты по связям с общественностью и т. д.), а партийной бюрократии отводится роль концентрации и оптимального распределения ресурсов. Даже в Швеции (страна, где длительное время господствует идентиарная демократия) социал-демократы стали приглашать электоральных консультантов из США10, что свидетельствует о значительных сдвигах в партийной жизни.

Приведенный пример относительно СДРПШ высвечивает еще одну грань воздействия партий на систему международных

отношений: пространственная трансляция удачных образцов деятельности стала сопровождаться привлечением специалистов данной деятельности из иных социокультурных систем. В условиях, когда приход к власти иных политических сил не сулит особых перемен (а приход к власти левых партий в ряде европейских стран не привел к сколь-либо значимым переменам ни во внутренней, ни во внешней политике), политическая деятельность становится более персонифицированной и избиратель обращает внимание не столько на партийную принадлежность, сколько на личные качества (точнее, на их презентируемый образ) лиц, претендующих на власть. Однако шведские социал-демократы отражали интересы самой большой социальной группы (количественно превышающую все остальные вместе взятые) общества (которую собственно и сформировали своей деятельностью) и имели значительно больший культурный потенциал, нежели другие политические силы. По сути, любой, альтернативный доктрине СДРПШ, проект общественного устройства не отвечал интересам большинства населения, и в этом отношении шведский путь развития выглядел безвариантным. Традиционные формы работы с электоратом при концентрации ресурсов в руках партийной бюрократии долгое время устраивал шведскую политическую элиту, но с начала 90-х годов прошлого века политическое продвижение посредством современных PR-технологий кажется ей более привлекательным. Заимствование удачных образцов деятельности в совокупности с приглашением иностранных специалистов все в большей степени делает партии и политические элиты различных общественных систем культурно однородными, отдаляя их от доминирующих культур своих обществ (за исключением западных стран), поскольку сближение последних идет гораздо более медленными темпами.

Подводя итоги вышесказанному, следует отметить, что деятельность политических партий на международной арене разворачивается главным образом в трех измерениях, каждому из которых присуща своя идентификация в рамках когнитивной схемы «мы - они». Во-первых, это политикоидеологическая ориентация, где партии определяют среди субъектов международных отношений (другие партии, движения, национальные правительства и т. д.) «едино-

верцев» на основе общности видения идеального общественного устройства и способов его достижения. В настоящее время этот аспект сохраняется в виде традиционно наработанных связей и отношений в институционализированных межпартийных объединениях, но идеологическая ориентация вполне может возродиться в случае придания идеологической окраски социокультурным и экономическим детерминантам (сходство цивилизационных и религиозных установок, места в мировом разделении труда). При возрастании культурного разрыва между партийной элитой и обществом не исключено появление контрэлит, культурно более близких к своей социальной среде, и их политических объединений. Во-вторых, национально-государственная ориентация партийных лидеров, поиск государств, которые могли бы стать союзниками на международной арене в рамках межгосударственных отношений. По сути здесь речь идет о положении страны в моноцентричной иерархии политической жизни международного сообщества, степени влияния на мировую политику. У каждой партии свои представления о потенциальных союзниках и конкурентах, причем разница в мировоззренческих установках между идеологией партии и правительства потенциального союзника может игнорироваться в угоду геополитическим и макроэкономическим стратегиям. В-третьих, удорожание избирательных кампаний побуждает партии искать «спонсоров» среди экономических акторов международных отношений: ТНК, межбанковских объединений, а то и просто зарубежных компаний (в большинстве стран последнее запрещено, но финансовые потоки трудно контролировать). Начинает формироваться экономико-финансовая ориентация партий в мировом масштабе и соответствующая ей экономическая идентичность (привязанность определенных партий к определенным экономическим агентам), которая может не совпадать с политической (правительство может оказывать материальную помощь одной партии, а бизнес совершенно другой).

Таким образом, в условиях глобальной интеграции мирового сообщества при однополярной политической иерархии партии

разных стран, с одной стороны, становятся более культурно однородными (похожими друг на друга), а с другой, теряя структурообразующие признаки (определенная социальная база, идеология), приобретают все больше номинальных различий. Не случайно тенденция движения к двухпартийной системе в ряде стран (ФРГ, Канада и др.) изменилась на прямо противоположную.

Если раньше партии на международной арене интегрировали различные страны в блоки, дифференцируя последние по политическим основаниям, то на современном этапе развития международных отношений партии, дифференцируя субъектов международной жизни по целому ряду оснований, способствуют единству и интеграции моноцентричной политической организации мирового сообщества. Последнее не всегда исходит из субъективного желания самих партий, а вызвано необходимостью быть конкурентоспособными на внутренней политической арене, что предполагает воспроизводство определенных видов деятельности, которые объективно способствуют нарастанию вышеуказанных тенденций.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 См.: Косолапов Н.А. Явление международных отношений: современное состояние объекта исследования // Мировая экономика и международные отношения. М., 1998. № 5. С. 107; Международные отношения: социологические подходы. М., 1998. С. 39.

2 Duverger M. Les partis politiques. Paris, 1976.

4ИльинВ.В., Панарин А.А. Философия политики. М., 1994. С. 229.

5 Арон Р. Мир и война между народами. М., 2000. С. 345.

6 Социальные реформы и трудящиеся. М., 1986. С. 296.

7 Рыбкин И.П. Мы обречены на согласие: Выступления, статьи, интервью. М., 1994. С. 349.

8 Зубов А.Б. Парламентская демократия и политическая традиция Востока. М., 1990. С. 224.

9 Пшизова С.Н. Финансирование политического рынка: теоретические аспекты практических проблем // Полис: полит. исслед. М., 2002. № 1. С. 23.

Интернационал: Военизированное крыло: