Генерал Петр Краснов. Герой или предатель? Литературно-исторические заметки юного техника

Инстинкт самосохранения любого государства отторгает изменников Родины. Не избежал этой участи и атаман Петр Краснов, однако не все историки ставят его на одну ступень с другими предателями.

Краткая родословная

До революции род Красновых на Дону являлся одним из самых авторитетных. Первым наиболее ярким его представителем был сподвижник атамана Платова – Иван Козьмич Краснов. Его также считают одним из первых казачьих интеллектуалов. Известно, что он был ранен накануне Бородинской битвы и умер на руках своего знаменитого друга.

Его сын Иван Краснов – походный атаман донских полков, оказавшись весной 1855 года в Таганроге, разгромил англо-французский десант силами всего трех сотен донских казаков. Этот удар настолько ошеломил агрессоров, что те больше не предпринимали попыток высадиться в Приазовье. Однако в своей книге «Оборона Таганрога и берегов Азовского моря» И.И. Краснов основное значение уделил не этому факту, а тому, как казаки подавили многочисленные банды мародеров. Младший сын Ивана Ивановича Краснова - Николай тоже был военным и писателем. Его книгами «На озере» и «Донцы. Рассказы из казачьей жизни» зачитывался Петербург.
У Николая Краснова было три сына, впрочем, советские историки предпочитали писать только о его старшем сыне – Андрее – крупнейшем энтомологе и путешественнике, который создал Батумский ботанический сад и заложил первые плантации чая.

Эфиопская звезда

10 (22) сентября 1869 года в Петербурге родился Петр Николаевич Краснов. Считается, что его литературная карьера началась 17 (29) марта 1891 года, когда он, будучи в звании хорунжий Лейб-Гвардии Атаманского полка, опубликовал в газете «Русский Инвалид» статью «Казачий шатер - палатка полковника Чеботарева». Это произошло спустя три года после окончания Александровского кадетского корпуса. В это время он служил полковым адъютантом. Осенью 1897 года его назначают начальником конвоя русской военной миссии при дворе Абиссинского негуса Менелика. Однажды молодой сотник Краснов, желая удивить эфиопов, поскакал стоя на двух конях, за что и был награжден офицерским крестом Эфиопской звезды 3-й степени.

Будучи наблюдательным человеком, он ежедневно вел записи, которые были опубликованы в брошюре «Казаки в Африке: Дневник начальника конвоя российской императорской миссии в Абиссинии в 1897-1898 гг.». Его очерки и статьи были весьма популярны, однако критики ставили ему в вину чрезмерное увлечение поэтическими ремарками. Позднее это позволило ряду критиков назвать Краснова посредственным писателем, сделавшим свое имя на борьбе с большевизмом.

Революция и личная катастрофа

В своей книге «На внутреннем фронте» Перт Краснов описывал разложение русской армии в канун Октябрьской революции. Книга получилась познавательной и даже получила мировое признание. Он иронизировал над казаками, которые на полном серьёзе говорили о монархии без царя, и вполне справедливо называл дикостью требование солдатских комитетов, обязывающее офицеров здороваться со всеми рукопожатием.

По мнению многих историков, жизнь русского генерала Краснова укладывается в типичную трагедию, характерную для всех без исключений национальных революций. Так было в Англии 1640-1660 годах, во Франции - 1789-1794 годах, так произошло и в России в 1917 году.

Впрочем, где бы ни случались социальные потрясения, везде искали некие черные силы. Нашел их и Краснов.

«…Уже, кажется, и так физиономия Ленина достаточно хорошо определена, но русскому обществу этого мало, - писал атаман в своей книге «От двуглавого орла к красному знамени». - Ему нужно оправдать свою гнусность тем, что с Лениным нельзя бороться, потому что за ним стоят какие-то страшные силы: всемирный еврейский кагал, всемогущее масонство, демоны, бафомет, страшная сила бога тьмы, побеждающего истинного Бога. На ухо шепчут: Ленин - не Ульянов, сын саратовского дворянина. Русский не может быть предателем до такой степени…»

Иммиграция

Генерал Краснов, описывая знаменитый Большой Войсковой Круг, который состоялся 15 августа 1918 года в Новочеркасске, подчеркнул: «Интеллигентная часть Круга понимала, что не может быть Войска Донского независимо от России. «Серая» часть Круга, громадное большинство, самоопределилась в пределах Земли Войска Донского, не желая переходить ее границы. Эта серая часть Круга определенно говорила: «Что нам Россия? От нее нам были всегда одни лишь неприятности да обиды. Вы посмотрите, какое Войско Донское маленькое, говорили атаману серые Донцы, - может ли одно, идти спасать Россию? Да и с какой стати, коли она сама спасаться не хочет».

С одной стороны Краснов подчинился Кругу, а с другой 26 декабря 1918 года подписал приказ о подчинения Донской армии генералу Деникину. Впрочем, заставляя казаков воевать с большевиками он, по словам биографа С. Г. Елатонцева, часто говорил о неизбежном поражении белогвардейцев.
«Деникин и его окружение придали своей борьбе с большевиками классовый, реставрационный, а не народный характер, и при таких условиях, если его не поддержат союзники, он должен будет потерпеть крушение», - однажды сказал генерал. Эти слова атамана оказались пророческими, и после поражения в гражданской войне он иммигрировал в Германию.

Дедушка Краснов

В Третьем Рейхе Петр Краснов, будучи уже в преклонном возрасте, выступал с антирусских позиций. Его личный коллаборационизм, как и любой в годы войны, был величайшим обманом и роковой ошибкой.:

«Казаки! Помните, вы не русские, вы казаки, самостоятельный народ, - говорил он в августе 1944 года в Потсдаме. - Русские враждебны вам. Москва всегда была врагом казаков. Давила их и эксплуатировала. Теперь настал час, когда мы, казаки, можем создать свою независимую от Москвы жизнь».

Его литературное наследие насчитывает более двух десятков книг, в том числе «От двуглавого орла к красному знамени», «Амазонка пустыни», «За чертополохом», «Все проходит», «Опавшие листья», «Понять - простить», «Единая, Неделимая», «Ларго», «Выпашь», «Подвиг», «Цесаревна», «С нами Бог», «Лава», «Цареубийцы», «Ненависть» (премия Католической Церкви), и так далее.

Краснов Пётр Николаевич (1869-1947), военачальник, генерал-лейтенант (1917 г.). В августе - сентябре 1917 г. командир 3-го конного корпуса. В октябре 1917 г. вместе с возглавил вооружённое выступление против большевиков. В 1918 - начале 1919 гг. атаман Войска Донского и командующий белоказачьей армией. С 1920 г. в эмиграции. Во время Великой Отечественной войны сотрудничал с гитлеровцами. По приговору советского суда повешен.

Краснов Петр Николаевич , один из руководителей российской контрреволюции, генерал-лейтенант (1917 г.). Родился в Петербурге в семье казачьего генерала. Окончил Павловское военное училище (1888 г.), служил в лейб-гвардии Атаманском полку. Во время 1-й мировой войны 1914-1918 гг. командовал казачьей бригадой и дивизией, в августе - октябре 1917 г. 3-м конным корпусом. Во время Октябрьской революции 1917 г. был назначен командующим войсками, направленными с фронта на Петроград с целью подавления революции, но был разбит и взят в плен. Отпущен советскими властями под честное слово, что он не будет продолжать борьбу против революции. Бежал на Дон и в мае 1918 г. был выбран атаманом Войска Донского. Опираясь на помощь Германии, создал казачью армию, которая в мае-июне 1918 г. ликвидировала Советскую власть на Дону. Во 2-й половине 1918 г. предпринял наступление на Поворино-Камышин-Царицын, но был разбит. После поражения Германии в 1-й мировой войне стал ориентироваться на Антанту, в январе 1919 г. был вынужден признать главенство генерала А. И. Деникина. 19 февраля 1919 г. из-за противоречий с командованием Добровольческой армии подал в отставку и уехал в Германию, где продолжал антисоветскую деятельность. Во время 2-й мировой войны 1939-1945 гг. активно сотрудничал с гитлеровцами и помогал им в формировании казачьих частей из белоэмигрантов и изменников. Был захвачен советскими войсками и по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР повешен.

Краснов Петр Николаевич (1869-1947), российский военный и политический деятель, один из вождей Белого движения; писатель и публицист. Родился 10 (22) сентября 1869 г. в Санкт-Петербурге в старинной казачьей семье. Отец Н. И. Краснов - генерал-лейтенант; автор трудов по истории донского и терского казачества. В 1887 г. окончил Александровский кадетский корпус в чине вице-унтер-офицера, а в 1889 г. - Павловское военное училище в звании фельдфебеля; зачислен хорунжим в комплект донских казачьих полков с прикомандированием к лейб-гвардии Атаманскому полку. С 1891 г. начал публиковаться в военной газете «Русский инвалид». В 1892 г. поступил в Николаевскую академию Генерального штаба, но через год ушел из нее и вернулся в Атаманский полк. В 1893 г. выпустил свой первый литературный сборник «На озере», а в 1896 г. - свой первый исторический труд «Атаман Платов». В 1897-1898 гг. исполнял обязанности начальника конвоя Русской императорской миссии в Абиссинии (Эфиопии); за отличное конское учение и джигитовку казаков получил от негуса (императора) Эфиопии Менелика орден Эфиопской звезды 3-й степени; поставил рекорд скорости, доставив за тридцать дней секретные документы из Адис-Абебы в Петербург; награжден орденом Св. Станислава 2-й степени. Приглашен на постоянную работу в «Русский инвалид». В качестве военного корреспондента посетил Маньчжурию, Китай, Японию, Индию (1901 г.), Турцию и Персию (1902 г.). В 1902 г. назначен полковым адъютантом Атаманского полка. Во время Русско-японской войны - фронтовой корреспондент; участвовал в боевых действиях в составе казачьих частей; награжден орденами Св. Анны 4-й степени и Св. Владимира 4-й степени (1904 г.). Произведен в подъесаулы.

В 1906-1907 гг. командовал сотней в Атаманском полку. В 1907-1909 гг. учился в Офицерской кавалерийской школе. В октябре 1909 г. оставлен при школе сначала помощником по строевой части в Казачьем отделе, затем начальником Казачьего отдела. В марте 1910 г. произведен в полковники. В июне 1911 г. назначен командиром 1-го Сибирского полка, в октябре 1913 г. - командиром 10-го Донского казачьего полка.

Участник Первой мировой войны. За боевые заслуги в ноябре 1914 г. награжден Георгиевским оружием; произведен в генерал-майоры и назначен командиром 1-й бригады 1-й Донской казачьей дивизии. В апреле 1915 г. возглавил 3-ю бригаду Кавказской конной туземной дивизии. В июле стал начальником 3-й Донской казачьей дивизии; успешно прикрывал отступление пехотных и артиллерийских частей во время летнего германо-австрийского наступления; награжден орденом Св. Георгия 4-й степени. В сентябре 1915 г. получил под начало 2-ю Сводную казачью дивизию. Отличился во время Луцкого прорыва в мае 1916 г.; удостоен ордена Св. Владимира 3-й степени.

К Февральской революции отнесся сдержанно, оставаясь монархистом и сторонником твердого порядка в армии. Во время мятежа генерала назначен им 24 августа (6 сентября) 1917 г. командиром 3-го конного корпуса; получил приказ двигаться на Петроград, но не успел его выполнить. Арестован Временным правительством, но вскоре освобожден и утвержден в должности командира корпуса. Для нейтрализации растущего влияния большевиков предложил правительству сосредоточить под Петроградом сильную кавалерийско-артиллерийскую группировку, однако под давлением левых приказал отвести 3-й конный корпус от столицы; значительную часть сил корпуса разбросали по разным фронтам.

Во время Октябрьской революции по приказу начал наступление на занятый большевиками Петроград. После некоторых успехов (взятие Гатчины и Царского Села) немногочисленные отряды казаков были остановлены. 1 (14) ноября арестован большевиками, но 2 (15) ноября отпущен по требованию казацкого комитета.

В феврале 1918 г. с остатками корпуса вернулся на Дон, где только что установилась Советская власть. До середины апреля скрывался в станице Константиновская. После начала массового антибольшевистского восстания на Дону съезд представителей казачества («Круг Спасения Дона») в Новочеркасске 16 мая 1918 г. избрал его войсковым атаманом. В августе Большим Войсковым Кругом произведен в генералы от кавалерии.

Руководил созданием постоянной казачьей (Донской) армии, которая к июлю 1918 г. ликвидировала Советскую власть на Дону. Опирался на поддержку Германии, получая от нее крупные поставки вооружения и боеприпасов (в обмен на продовольствие). Стремился к отделению казачьих областей от России; выступил инициатором образования в августе 1918 г. Доно-Кавказского союза - государственного объединения Донского, Кубанского, Астраханского, Терского казачества и горских народов Кавказа. Сепаратистская политика Краснова и его прогерманская ориентация привели к конфликту с командованием Добровольческой армии, который осложнился отказом атамана подчинить казачьи формирования А. И. Деникину.

В июле-августе 1918 г. Донская армия развернула широкое наступление на север (Воронеж) и на северо-восток (Царицын), заняв всю область Войска Донского и часть Воронежской губернии. Однако три попытки Краснова взять Царицын (июль-август 1918 г., сентябрь-октябрь 1918 г., январь 1919 г.) не увенчались успехом. В конце ноября - начале декабря 1918 г. его войска были остановлены и на воронежском направлении. Январское (1919 г.) контрнаступление красных и поражения Донской армии вынудили Краснова согласиться на включение ее в состав Вооруженных сил Юга России во главе с Деникиным (8 января 1919 г.). Военные неудачи привели к падению авторитета атамана среди казачества; не имея поддержки Антанты и руководства Добровольческой армии, он был вынужден 15 февраля 1919 г. подать в отставку.

После недолгого пребывания в Батуме командирован Деникиным в распоряжение генерала Н. Н. Юденича, командующего силами белых в Прибалтике. В июле 1919 г. прибыл в Нарву; зачислен в резерв чинов Северо-Западной армии. В сентябре 1919 г. назначен начальником отдела пропаганды штаба Северо-Западной армии; вместе с А. И. Куприным издавал газету «Приневский край». В январе 1920 г. стал представителем Северо-Западной армии в Эстонии и членом ее ликвидационной комиссии; вел переговоры с эстонскими властями об эвакуации русских солдат и офицеров.

В марте 1920 г. эмигрировал в Германию. В ноябре 1923 г. переехал во Францию. Занимался литературной деятельностью (издал более двадцати томов воспоминаний, романов и повестей); читал лекции по военной психологии на Военно-научных курсах генерал-лейтенанта Н. Н. Головина в Париже. Являлся членом Высшего монархического совета, активно сотрудничал с Российским общевоинским союзом, принимал участие в организации разведывательной и диверсионной деятельности против СССР. В апреле 1936 г. вернулся в Германию; поселился на вилле в Далевице близ Берлина.

Приветствовал нападение гитлеровцев на СССР. В 1941 г. стал сотрудником Казачьего отдела немецкого Министерства восточных территорий. В 1942 г. предложил германскому командованию помощь в создании казачьих подразделений в составе вермахта. В марте 1944 г. назначен начальником Главного управления казачьих войск. Руководил формированием 1-й казачьей кавалерийской дивизии. Выдвигал лозунг автономного казацкого государства (Казакии) под протекторатом Германии. Выражал недовольство оккупационной политикой немцев в России.

В феврале 1945 г. уехал из Берлина в Сантино (Италия) в расположение Казачьего Стана (особой полувоенной казачьей организации). В апреле перебрался в Австрию, поселился в деревне Кетчах. В начале мая сдался англичанам. Содержался в лагере военнопленных в Лиенце. 29 мая в Юденбурге (Австрия) передан советскому командованию. В июне арестован сотрудниками СМЕРШа. 6 января 1947 г. приговорен Военной коллегией Верховного суда СССР к смертной казни через повешение; в тот же день приговор был приведен в исполнение во дворе Лефортовской тюрьмы МГБ СССР.

Основные труды:

1. Атаман Платов. Спб, 1896;
2. Донцы. Рассказы из казачьей жизни. СПб, 1896;
3. Казаки в Африке: Дневник начальника конвоя Российской императорской миссии в Абиссинии в 1897/1898 г. СПб, 1900;
4. По Азии: Очерки Маньчжурии, Дальнего Востока, Китая, Японии и Индии. СПб, 1903; Картины былого Тихого Дона. СПб, 1909;
5. На внутреннем фронте (Архив русской революции, т. 1). Берлин, 1921;
6. Всевеликое войско Донское (Архив русской революции, тт. 5). Берлин, 1922;
7. От Двуглавого Орла к Красному знамени, 1894-1921. Берлин, 1922, тт. 1-4;
8. Опавшие листья. Мюнхен, 1923;
9. Все проходит. Берлин, 1925-1926, кн. 1-2;
10. Подвиг. Париж, 1932;
11. На рубеже Китая. Париж, 1939.

Литература:

1. Венков А. В. Белые генералы: Корнилов, Краснов, Деникин, Врангель, Юденич. Ростов-на-Дону, 2000;
2. Смирнов А.А. Атаман Краснов. М., 2003; Смирнов А.А. Казачьи атаманы: Трагедия российского казачества. М., 2002.

Иван Кривушин

Начиная с перестройки, а сегодня - всё более и более настойчиво нашему обществу предлагают героизировать деятелей, воевавших на стороне Гитлера во время Великой Отечественной войны, - таких, как маршал Маннергейм, генерал Власов, атаман Краснов. Рассмотрим политическую кампанию, ведущуюся в наши дни на юге России по реабилитации коллаборациониста Петра Краснова.

В 2000-е годы пропагандист «белого казачества» бизнесмен Владимир Мелихов открыл на территории своей усадьбы в станице Еланская Ростовской области мемориал «Донские казаки в борьбе с большевиками». Значительная часть выставки мемориала оказалась посвящена казакам-коллаборационистам, сражавшимся в воинских формированиях фашистской Германии.

А в 2007 г. на территории той же усадьбы Мелихова был воздвигнут четырехметровый памятник атаману Петру Краснову. На открытии монумента присутствовали престарелые коллаборационисты, сражавшиеся в рядах казачьих формирований вермахта.

Напомним, что значительная часть казаков - «красное казачество» - воевала во время Гражданской и Великой Отечественной войн в рядах Красной Армии, отстаивая независимость и целостность нашей страны.

Так кому же и зачем сегодня понадобилось возводить в ранг героев пособников Гитлера?

Для начала остановимся подробнее на биографии Краснова.

Политическая карьера атамана Краснова началась в 1917 г. выступлением в защиту Временного правительства.

Через год на Дону вспыхнуло Вешенское восстание, которое Краснов вскоре возглавил. В телеграмме немецкому канцлеру Вильгельму II атаман заверил руководство Германии в добрососедских намерениях Всевеликого Войска Донского, попросил признать возглавляемое им независимое «казачье государство» и направить в помощь оружие.

Спустя некоторое время в обмен на продовольствие Краснову были-таки высланы вооружение и боеприпасы. Германия признала казачье сепаратистское государство.

Однако, в конце концов, попытка создания казачьего государства провалилась. В начале 1919 г. Краснов снял с себя полномочия вождя донского казачества. А к 1920 г. он был уже в эмиграции.

За рубежом Краснов поначалу довольно осторожно высказывался относительно независимости казаков. Например, в статье «Казачья самостийность» от 1922 г. атаман писал: «Этнографически можно признать Эстонию, Латвию, Белоруссию, Польшу, Украину: все-таки и язык, и характер, и обычаи хотя немного, да разнятся от русских. Но как устроить самостоятельные Казачьи войска, как отделиться от России тем, кто и кровью, и узами родства, и территорией, и верой православной, и славою своею так тесно связан с Россией, что отделить нельзя одних от других. Как выбросить лучшую жемчужину короны Русской, гордость Русского государства!»

Однако к 1940 г. Краснов заявлял уже в более самостийном ключе: «Казаки и казачьи войска как автономные самоуправляемые Атаманами и Кругом области могут быть лишь тогда, когда будет Россия. Значит, все наши помыслы, устремления и работа должны быть направлены к тому, чтобы на месте СССР - явилась Россия» .

Ради разрушения СССР и образования на его месте России с автономным (независимым) казачеством Краснов вновь, как в 1918 г., и пошел на сотрудничество с немцами. Правда, на этот раз уже с нацистами.

В 1921 г. Краснов участвует в создании германофильской организации «Братство Русской правды» (БРП). Структура эта занималась проведением разведывательных и диверсионных операций в СССР, устраивала покушения на советских руководящих работников. Многие члены БРП состояли в НСДАП или были тесно связаны с нацистами.

В день нападения Германии на СССР, 22 июня 1941 г., Краснов выступил с обращением к казакам: «Я прошу передать всем казакам, что эта война не против России, но против коммунистов... Да поможет Господь немецкому оружию и Хитлеру!»

В июне 1942 г. в одной из своих статей Краснов писал: «Нам не стыдно, а гордо - идти в победоносную германскую, хитлеровскую национал-социалистическую армию. Русское имя в ней нам нужно заслужить доблестью, дисциплиной и победами!»

Тогда же, летом 1942 г. Краснов в письме атаману Балабину сетует на то, что «донские казаки не восстали против жидовской власти» и решили умереть за «батюшку Сталина» . Вывод Краснова: «Пока Москва корежится в судорогах большевизма, ее нужно покорять железной рукой немецкого солдата».

Идея службы немцам вскоре воплотилась в жизнь. В сентябре 1943 г. Краснов становится начальником Главного управления казачьих войск (ГУКВ) Имперского Министерства Восточных оккупированных территорий Германии. ГУКВ вело пропаганду и проводило вербовочные кампании среди эмигрантов и военнопленных для пополнения казачьих подразделений вермахта и СС.

Кроме того, Краснов участвовал в формировании «Казачьего стана» - организации, объединявшей казаков-коллаборационистов в составе вермахта и СС.

Мечтания коллаборационистов не сбылись, советский народ разгромил фашистов. И весной 1945 г. Краснов вместе с другими коллаборационистами был выдан британскими союзниками командованию Красной Армии.

Советский трибунал приговорил предателя к повешению.

Уже после развала Советского Союза, в декабре 1997 года, Военная коллегия Верховного суда Российской Федерации признала «граждан Германии Краснова П. Н., Шкуро А. Г., Султан-Гирей Клыча, Краснова С. Н. и Доманова Т. И. обоснованно осужденными и не подлежащими реабилитации» . Однако и это судебное решение не поставило точку в попытках обеления атамана-коллаборациониста Краснова.

Как уже было сказано, памятник Краснову в станице Еланская Ростовской области был поставлен на территории частного поместья Мелихова. Присмотримся внимательнее к общественно-политической деятельности, ведущейся этим пропагандистом «белого казачества» и бывшим членом НПФ «Память».

В 1990-е гг. Мелихов встречался с первоиерархом РПЦЗ митрополитом Виталием, благословившим «казачьего бизнесмена» на дальнейшую деятельность.

Тогда же в Подольске была организована так называемая «усадьба Мелихова», на территории которой построили церковь Царственных Страстотерпцев. Место это некоторое время служило подворьем РПЦЗ в России.

На сегодняшний день в подольской усадьбе Мелихова расположены также памятник Николаю II и Научно-исследовательский центр по изучению истории казачества и антибольшевистского сопротивления. Примечательно, что в данном музее представлены сведения не только о казачьих подразделениях нацистов, но и вообще обо всех коллаборационистских подразделениях вермахта и СС.

Мелихов активно участвовал в возрождении «Союза Русского Народа» (СРН) - наследника черносотенной организации, созданной в Российской империи в 1905 г. и распущенной после Февральской революции. В частности, в октябре 2004 г. Мелихов совместно с монархистом В. Клыковым подписал призыв к возрождению СРН. Правда, затем Мелихов вышел из СРН - по его собственным словам, из-за заигрывания руководства «Союза» с КПРФ.

В 2006 г. Мелихов выдвигался в качестве кандидата в мэры Подольска.

В 2012 г. он выступил с инициативой образования партии «За достойную жизнь» (бесплодные попытки ее создания прекратились уже в следующем году).

В конце 2013 г. Мелихов призвал провести «Конгресс казачьего народа». Название было выбрано явно в пику Всемирному конгрессу казаков, на который раз в несколько лет собираются казаки. Однако идея реабилитатора Краснова и по сей день не нашла отклика в российском казачестве.

Очевидны тесные связи Мелихова с зарубежным казачеством и белоэмигрантами.

Так в 2012 г. бизнесмен получил звание войскового старшины Всевеликого Войска Донского за рубежом и был назначен на должность офицера для особых поручений.

А спустя три года при активном участии Мелихова в австрийском городе Лиенц открылась часовня в память о казаках, служивших Гитлеру и казненных после выдачи их англичанами советской стороне.

Весьма показательна и идеологическая поддержка Мелиховым киевских бандеровцев. С самого начала беспорядков на майдане Мелихов выразил на своем интернет-форуме одобрение действиям погромщиков: «Украинский народ выстраивает в своей стране новую жизнь, предусматривающую... изменение жизни своего народа в лучшую сторону».

Возвращение Крыма в Россию Мелихов, соответственно, резко осудил: «Россия приобрела Крым, но потеряла Украину... повод для действий РФ (на Украине) не просто выдуман, он рукотворно сконструирован».

Не менее показательны и связи Мелихова с либероидным «Парнасом» М. Касьянова. После посещения летом 2016 г. Касьяновым мемориала Мелихова в Подольске в политической программе партии появился следующий тезис: «Необходимо разработать новый специальный закон «О реабилитации казачьего народа». Для этого надо привлечь активную, здравомыслящую часть казаков, оказав им помощь в организации и проведении Конгресса Казачьего Народа [напомним, что «Конгресс казачьего народа» - давняя идея Мелихова - Авт.], на котором сами казаки подготовят основные положения законопроекта...»

В свою очередь, Мелихов в интернете призвал своих сторонников голосовать за «Парнас» на выборах в Госдуму РФ в сентябре 2016 г.

Очевидно, что промайданные либероиды не оставляют надежд привлечь на свою сторону российское казачество, опершись на его белогвардейско-сепаратистскую составляющую.

Особенно настораживает тот факт, что прославляющие Краснова музеи Мелихова посещаются отнюдь не одними отдельными любителями атамана, но и учащимися школ и кадетских корпусов из различных регионов России. Под видом ознакомления с историей казачества в данных музеях школьников знакомят с экспозициями, прославляющими коллаборационизм. При этом казаков на экскурсиях именуют «отдельным народом», лишенным советской и нынешней российской властями права на «исконную территорию».

Приведем характерное высказывание экскурсовода: «Донская Республика имела флаг, герб, гимн, Конституцию и свод законов. При Краснове всё было учреждено... Флаг Донской Республики в 1918 году был поднят над Новочеркасском как символ свободы и независимости донской...»

Возникает закономерный вопрос: какое представление об истории нашей страны вынесет подрастающее поколение школьников из походов в подобные музеи? Ведь печальный опыт соседней Украины показал, что восхваление предателей и пособников нацистов приводит к появлению молодежи с искаженными представлениями об истории и без каких-либо ценностных ориентиров. Молодежи, которую легко можно задействовать в политической кампании по разрушению страны.

Надо сказать, что появление музея и памятника Краснову вызвали резонанс в нашем обществе, еще не утратившем иммунитета к фашизму.

В 2009 г. прокуратура Ростовской области вынуждена была завести уголовное дело по факту установления памятника пособнику нацистов. Однако в ходе судебных разбирательств табличка с указанием на то, что памятник возведен в честь Краснова, была демонтирована владельцем музея. В итоге суд постановил, что памятник не посвящен Краснову, а значит... нет оснований для его демонтажа.

Мелихов после суда начал утверждать, что памятник установлен не в честь Краснова, а символизирует некий «собирательный образ донского атамана». Заявление это совершенно абсурдно как в виду очевидного портретного сходства скульптуры с Красновым, так и в контексте предыдущих свидетельств Мелихова и автора скульпторы о том, что монумент посвящен именно этому атаману.

Новые попытки демонтажа памятника Краснову предпринимались неоднократно.

Так, в очередной раз вопрос был поднят в мае 2016 г. на заседании правительства Ростовской области. Тогда губернатор В. Голубев дал правоохранительным органам задание проверить мемориал. Через некоторое время в интервью местному телеканалу губернатор сообщил, что проверка не выявила нарушения законодательства, и заявил, что кроме правовой есть еще и моральная составляющая. Голубев выразил надежду, что сколько бы времени не прошло, наш народ никогда не будет воспринимать Краснова иначе как предателя.

Недавно, видимо желая доказать, что монумент Краснову имеет широкую поддержку в обществе, сторонники Мелихова выложили в интернет петицию в его защиту.

В ответ на это инициативная группа «Сути времени» составила встречную петицию с призывом демонтировать памятник. Наша петиция уже собрала в два с лишним раза больше голосов.

Приведем мнение одного из подписантов, Владимира Григорьевича Тахтамышева, доктора философских наук, профессора, специалиста в области религиоведения: «Я присоединился к петиции за демонтаж памятника генералу Краснову в связи с тем обстоятельством, что этот казачий генерал вместе с фашистскими войсками воевал против СССР и, следовательно, против России. Возможно, он оправдывал свой поступок тем, что воюет не против России, не против народа, а против большевиков. Фашистская пропаганда также использовала эти аргументы. Однако реально война велась против народа в целом. В истории, в том числе и истории России, немало случаев использования чужой военной силы для решения внутриполитических проблем. Чаще всего они имеют отрицательный результат. В данном же случае казачий генерал был только разменной картой для фашистских захватчиков, использовавших его для достижения своих чисто грабительских целей. И он согласился выполнять отведенную ему роль. Поэтому героизировать его нет никаких оснований» .

В настоящее время наша инициативная группа собирает подписи простых граждан, а также общественных и политических организаций под петицией за демонтаж памятника Краснову, а также за запрет посещения музея школьниками.

Мы твердо намерены довести дело до конца. Мы требуем, чтобы экскурсии школьников в мелиховский мемориал были запрещены. Чтобы памятник Краснову демонтировали. А пропаганда нацизма и прославление коллаборационистов в России прекратились - пока не поздно.

Петр Николаевич Краснов, лютый враг большевизма и талантливый литератор принадлежал к очень известному казачьему дворянскому роду. Родился он 10 сентября в Санкт-Петербурге, где в 1880 году поступил в 1-ую Петербургскую гимназию. Но мечтая о карьере военного, перевелся в Александровский кадетский корпус, закончив который в чине унтер-офицера, был зачислен в Первое военное Павловское училище. В 1889 году Краснов выпущен хорунжим в Лейб-Гвардии Атаманский полк, через четыре года повышен до сотника. Тогда же началось его становление как писателя и журналиста. В 1897 году был назначен в русскую дипломатическую миссию в Эфиопию, за участие в ней награжден орденом Станислава 2-й степени, офицерским крестом Эфиопской звезды 3-й степени и французским орденом Почетного легиона. О своих приключениях в Африке написал книгу «Казаки в Африке: Дневник начальника конвоя российской императорской миссии в Абиссинии в 1897-1898 гг.» В 1901 году военным ведомством с миссией направлен в Маньчжурию, Китай, Японию и Индию.

Во время войны с Японией Краснов – военный корреспондент. За участие в боевых действиях получил ордена св. Анны 4-й степени и св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом. В 1910 году дослужился до звания полковника, вместе со своим 1-м Сибирским полком стоял на Китайской границе. С 1913 года командует 10-м Донским полком на границе с Австро-Венгрией, с которым и встретил Первую Мировую. В первые же дни войны за боевые заслуги награжден Георгиевским оружием. С ноября 1914 года Краснов в чине генерал-майора, а с мая 1915 года командует Кавказской туземной конной дивизией. Был награждён орденом Святого Георгия 4-й степени. С сентября 1915 года Краснов командует 2-й Сводной казачьей дивизией, принимает участие в Брусиловском прорыве. Во время Февральской революции участие в политике не принимал. Во время Октябрьского переворота был единственным из военачальников, кто попытался подавить мятеж. Но вследствие малочисленности и разложения большевистскими агитаторами личного состава его корпуса, попытка не удалась. Краснов был арестован большевиками, но вскоре сбежал и отправился на Дон.

Краснов П.Н. в годы Гражданской войны

Весной 1918 там вспыхнуло восстание казаков против советской власти, а 3 мая он был избран Донским атаманом. Дон был провозглашен независимым государством, ориентированным на Германию, поэтому Краснов вступил в конфликт с Деникиным, который ориентировался на Антанту. Однако после капитуляции Германии, согласился на объединение с Добровольческой армией. В феврале 1919 года после поражений понесенных от Красной Армии, Краснов подал в отставку и уехал в эмиграцию в Германию, где продолжил борьбу против большевиков. Был членом Высшего монархического совета и основателем «Братства Русской Правды», которое вело подпольную борьбу против СССР. С началом советско-германской войны Краснов обратился с воззванием к казакам с призывом поддержать Гитлера. А в 1942 году предложил немецкому командованию помощь в создании казачьих частей в составе вермахта. В сентябре 1943 года Краснов возглавил Главное управление казачьих войск в Германии и участвовал в формировании казачьего соединения - Казачьего Стана. При отступлении немцев с Дона, вместе с ними ушли на Запад тысячи казаков с семьями в составе Казачьего Корпуса. В 1944 году Корпус участвовал в подавлении Варшавского восстания, позже был переброшен в Италию для борьбы с партизанами.

10 мая 1945 года Казачий Стан перешел в зону оккупации союзников в австрийский город Лиенц и сдался английскому командованию. 28 мая англичане выдали Краснова вместе с 2400 казаков СМЕРШу. 16 января 1947 года по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР Краснов вместе со своими соратниками Шкуро, Султан-Гирей Клычем и фон Паннвицем был казнен в Лефортовской тюрьме. Оставил после себя более сорока изданных книг, в основном исторического характера. В постсоветскую эпоху монархические и казачьи организации делали попытки реабилитировать краснова, но в 1997 году Военная прокуратура Верховного суда РФ постановила, что он были осуждены обоснованно и реабилитации не подлежат. На территории храма Всех Святых в Москве в 1994 году был установлен белый обелиск «Вождям Белого движения и Казачьим атаманам», на котором золотыми буквами выбита фамилия Краснова наряду с другими участниками антибольшевистской борьбы. 8 мая 2007 года неизвестными лицами обелиск был уничтожен. В том же году в августе на частном подворье в станице Еланской Ростовской области установлен мемориальный комплекс «Донские казаки в борьбе с большевиками». Включает в себе здание музея, пять крестов из цельного серого мрамора и четырехметровую бронзовую фигуру Краснова, который держит в правой руке булаву. В основании памятника – барельефы атаманов-соратников по борьбе.

Георгиевские кавалеры 1 Мировой войны:

П. Н. Краснов не участвовал ни в «Ледовом», ни в «Степном» походах. Разуверившись в предавших его казаках, он укрылся в станице Константиновской и жил там под немецкой фамилией (взял фамилию жены?).

Еще в марте на Дону начинают вспыхивать разрозненные восстания, но быстро гаснут. Советская власть перебирается из ненадежной донской столицы - Новочеркасска - в Ростов-на-Дону. И в ближайшее время казаки лежащей около Новочеркасска Кривянской станицы, задравшись с присланными реквизировать хлеб матросами, поднимают восстание и врываются в город. Красная гвардия, присланная из Ростова, Новочеркасск отбила, но казаки, пользуясь разливом Дона, засели на островах у станицы Заплавской и стали формировать свою Донскую армию. Во главе армии стал генерал Поляков, а начальником штаба у него стал полковник С. В. Денисов, бывший начальником штаба у Краснова во 2-й сводно-казачьей дивизии. Известие о восстании под Новочеркасском прокатилось по всему Дону. Восстали казаки во 2-м Донском округе, на Донце, на Верхнем Дону, на Хопре. Услышав о восстании на Дону, повернула на север Добровольческая армия, понесшая страшные потери под Екатеринодаром и лишившаяся там своего вождя, Л. Г. Корнилова. Две тысячи «добровольцев», все, что осталось в строю после «Ледового похода», подошли к границам Дона и расположились в станице Мечетинской. Вышли из Сальской степи и двинулись к Новочеркасску партизаны походного атамана П. X. Попова, полторы тысячи штыков и сабель.

В самой станице Константиновской, где скрывался П. Н. Краснов, тоже было неспокойно. Казаки хотели восставать и искали достойного предводителя. К сожалению, это были те самые ребята из 9-го Донского полка, который чуть было, не разменял Ленина и Троцкого на Керенского и Краснова. Когда делегация пришла к Краснову и спросила, не возглавит ли он 9-й полк, который готов выступить против большевиков и Красной гвардии, Краснов, прекрасно помня события под Петроградом, ответил:

Я эту сволочь прекрасно знаю и никакого дела с ней иметь не хочу.

Затем в Константиновскую вступили партизаны генерала Попова, но и в них Краснов не поверил и не присоединился к отряду.

Меж тем немецкие войска вступили на территорию Дона, начались бои под Ростовом. 6 мая Ростовский вокзал был захвачен отрядом полковника Дроздовского, идущим с Румынского фронта на соединение с Добровольческой армией. Из Ростова Дроздовский пошел на Новочеркасск, где вновь разгорелись бои. Донская армия генерала Полякова, Дроздовцы и партизаны Попова объединили свои усилия. 8 мая 1918 года они заняли Новочеркасск. В тот же день немцами был занят Ростов.

Занятие Новочеркасска еще не решало окончательно всего дела. Кроме города пока лишь 10 станиц (из 134) были в руках восставших. И самое неприятное - среди захвативших город повстанцев не было единства.

Созданное повстанцами Временное Донское правительство не доверяло генералу П. X. Попову, встретило его довольно холодно. Главной причиной было то, что у Попова в отряде преобладали офицеры, а среди восставших казаков все еще жили порожденные революцией антиофицерские настроения.

В споре за власть, который неминуемо стал разгораться, и «партизаны» и «заплавцы» пошли по пути наименьшего сопротивления, стали искать третью компромиссную фигуру. 9 мая Временное Донское правительство обсуждало вопрос о передаче всей военной власти генералу А. И. Деникину, командующему Добровольческой армией после смерти Л. Г. Корнилова. Но главенство Деникина означало немедленный конфликт с немцами, для борьбы с которыми Добровольческая армия по идее и создавалась (а с большевиками боролась как с немецкими ставленниками). Для такой борьбы нужны были совершенно иные силы и средства, не две тысячи «добровольцев» и не разрозненные сотни восставших казаков. Сам Деникин не особо жаловал Временное Донское правительство, считал его «многоголовым совдепом», главу его Г. П. Янова - «правым демагогом», а походного атамана Попова - «человеком вялым и нерешительным».

Противоречия в какой-то мере разрешились на Круге Спасения Дона, собравшемся 11 мая в Новочеркасске. Не надеясь до конца на массовую поддержку, восставшие обеспечили себе большинство на Круге самой избирательной системой, согласно которой станица выдвигала на Круг одного делегата, а полк или дружина, выставленные станицей против большевиков, - двух делегатов. Практически это был Круг из представителей восставших полков и дружин. Председателем Круга и его товарищем (заместителем) были избраны члены Временного Донского правительства. Большинство принадлежало казакам низовых станиц, «черкасне». Круг назвали «серым», на нем почти не было интеллигенции, только казаки-повстанцы. «Этот серый Круг имел одну цель - спасти Дон от большевиков, спасти, во что бы то ни стало и какою бы, то ни было ценой.

Естественно встал вопрос об атамане. Кому доверить власть в столь неспокойное время? Генералу П. X. Попову? Но Попов не имел опыта военных действий, до Степного похода он был начальником Новочеркасского юнкерского училища, в мировой войне не участвовал. Деникину? Эта кандидатура отметалась без рассуждений. Деникин был «солдатский» генерал, а здесь нужен был казак. И тут полковник С. В. Денисов напомнил о П. Н. Краснове. Краснов был приглашен на Круг с просьбой «высказаться о современной политической обстановке».

Может быть, такова участь всех «петербургских казаков»... Человек практического ума, Краснов восторженно писал о казаках. Они его предали, позволили арестовать на своих глазах, готовы были выдать, и он однажды высказал, что он думает о некоторых конкретных представителях казачества. Но Круг пригласил его... И Краснов явился.

Знал ли он о перспективах подобного приглашения? Да, это было практически приглашение в атаманы. Почему именно его? Краснов объяснял это тем, что был в тот момент «старшим по службе из донских генералов», последняя должность - командир корпуса. Объяснял тем, что «члены Круга знали генерала Краснова как молодого офицера, знали как полкового командира, как начальника дивизии и командира корпуса, они видели его в боях, привыкли верить ему и повиноваться ему, а главное - суеверно верили в его счастье, потому что не раз на войне он выходил победителем из очень сложных и тяжелых положений. Про него знали, что он любит и жалеет донских казаков, и каждый знает, что простой народ этому слову жалеть придает особое значение».

Краснов, знаток донской жизни и донской истории, знал, но умолчал, что Круг вообще-то искал жертву. Любое замкнутое сообщество, а Войско Донское таковым являлось, ввязываясь в сомнительное мероприятие, лидера, вождя, предпочитает брать со стороны, чтоб не было усиления того или иного клана среди своих, чтоб никому из своих не было обидно, чтоб не жалко было сдать «чужака» в случае провала. Такова судьба Разина, Пугачева, Булавина. Краснов «любил и жалел донских казаков»... Но ведь так говорят о чужих. Донских казаков любит и жалеет казак «петербургский»; свой донец знает цену всем и каждому, такие слова к нему неприменимы, как глупо было бы сказать, что сосед «любит и жалеет» всех своих соседей, восхищается ими. Свой своим не восхищается.

И все же Краснов откликнулся и пошел, потому что он был «петербургский казак», с комплексами, с ностальгией, с любовью «ко всему казачьему».

Два часа при гробовом молчании Круга Краснов говорил о положении на Дону и в России. Его доклад стал программой деятельности Круга. Предусматривалось привлечение на свою сторону всех слоев казачества. Тезис «казачество стоит вне партий» стремился затушевать классовые противоречия внутри сообщества, тезис «все силы на восстановление старины» идеализировал добуржуазные «патриархальные отношения вольных степей» и должен был придать движению ореол романтизма. Тезис «казачество участвует в освобождении русского народа от большевизма» определял цели объединения, но, учитывая отсутствие единства взглядов по этому вопросу среди казаков, Краснов уточнил непосредственные цели военных действий - выход на линию Царицын - Поворино - Лиски.

Взаимоотношения с антисоветскими силами были оговорены в тезисе «все, кто против большевиков, - наши союзники». Отношение к немецким войскам, которые, будучи в данный момент антибольшевистской силой, подходили под разряд «союзников», было выражено туманно: «С немцами войны быть не может, но казачество - свободно».

16 мая 1918 г. П. Н. Краснов был избран донским атаманом 107 голосами против 23. Других претендентов на этот пост не было. Лишь 1 голос был подан за социалиста П. Агеева.

Избирался Краснов временно, до Большого Войскового Круга, который предполагали собрать, когда Войско Донское будет освобождено от большевиков и все население сможет принять участие в выборах.

Препятствия встречали Краснова на каждом шагу. Во-первых, Дон не был един. Казаки составляли лишь 43 % населения. Да и то какая-то часть их изначально присоединилась к большевикам. Таких было мало, их называли изменниками, но все же... Донские крестьяне, коренные и недавно пришедшие на Дон, безземельные, в подавляющем большинстве были настроены против казаков, против атаманской власти. Поэтому они единодушнее, чем где бы то ни было в России, выступали за Советскую власть. Получался замкнутый круг. Противопоставить Советской России единый Дон было абсолютно невозможно, но именно благодаря настроениям крестьян, испугавшись этого настроения, казаки и восстали против большевиков. Помирись казаки с крестьянами, никто и не подумает свергать Советы в далекой Москве. Повстанцы при всех своих боевых качествах, как и во времена крестьянских войн, освободив свою станицу, не хотели идти дальше, и «поднять их на энергичное преследование противника не представлялось возможным. Все пока держалось на исключительной доблести и самопожертвовании офицеров, учащейся молодежи и особенно стариков, своим авторитетом влиявших на фронтовиков». Как считали современники, «восставая, казаки меньше всего думали об устройстве своего государства. Восставая, ни на минуту не забывали того, что можно помириться, коль скоро Советская власть согласится не нарушать их станичного быта». Еще до избрания Краснова атаманом Временное Донское правительство, отменив большевистские декреты, поспешно объявило об оборонительном характере войны и курсе на примирение классов: «Намерение Временного правительства - не выходить за пределы области, но отстаивать ее территорию в исторических границах. Как будет закончена борьба, будет созван Большой Круг и съезд неказачьего населения». Как в таком случае идти на Москву?

Вторым важным фактором, на который нельзя было не обратить внимания, стали немцы, занявшие Ростов, Таганрог и остановившиеся по линии Дона и Юго-Восточной железной дороги. Немцы стремились к бакинской нефти, предвосхищая свой рывок 1942 года. Но, будучи наиболее мощной военной силой, на юге России в то время (более 300 тысяч штыков), немцы прочно увязли на Западном фронте, а потому избегали здесь, на востоке, ввязываться в серьезные конфликты. Дальнейшему их продвижению на восток препятствовало настороженное отношение к ним восставших казаков, враждебное отношение «добровольцев» и, наконец, разлив Дона. Впоследствии они попытаются продвинуться южнее, высадят десант на Шаманском полуострове, затем в Поти, но до Баку так и не дойдут.

А пока они стояли в Ростове, в Каменской, в Миллерово, в Чертково. Их орудия и пулеметы были наведены на Новочеркасск. Зная казаков по опыту мировой войны, немцы предпочитали не рисковать и держать палец на спусковом крючке. Первыми шагами атамана, стремившегося к выигрышу времени, к собиранию сил, было письмо к императору Вильгельму о собственном избрании и просьбой прекратить наступление, Краснов уверял германского императора в дружественных чувствах, просил оружия, а взамен предлагал установить «правильные торговые отношения» между Доном и Германией. Делегации, посланные Красновым к германскому командованию, хотя и оговаривали неприкосновенность донских границ, основной целью имели заключение соглашения о военной и политической поддержке в обмен на поставки Доном продовольствия для Германии.

Через два дня к Краснову прибыла делегация от немецкого командования и заявила, что германцы никаких завоевательных целей не преследуют и уйдут, «как только увидят, что на Дону восстановился полный порядок». Что касается Таганрога и округа, то немцы заняли его лишь потому, что украинцы сказали, что он принадлежит Украине. Этот пограничный спор немцы предлагали Краснову разрешить с гетманом Украины П. Скоропадским. В ряде донецких станиц немцы оказались по просьбе казаков, которые искали у германских войск поддержки в боях с Красной гвардией.

Краснов убедился в том, что немцы побаиваются казаков и заинтересованы в союзе с ними. Сам он немцев не боялся - бил их на войне, да и женат, кстати сказать, был на немке. Но с реальным противником или реальным партнером надо было считаться, и Краснов в первом же приказе потребовал, «как ни тяжело для нашего казачьего сердца... чтоб все воздержались от каких бы то ни было выходок по отношению к германским войскам, и смотрели бы на них так же, как на свои части».

Германское командование, которое не оставляло замысла о своей экспансии на Кубань путем «воссоединения» Кубани и Украины (о чем постоянно велись переговоры кубанских «самостийников» и гетмана), запросило Краснова о положении и планах Добровольческой армии. Краснов ответил, что Добровольческая армия 30 июня самовольно, без ведома донского командования бросила позиции под Кагальницкой - Мечетинской и на свой страх и риск отправилась в неизвестном направлении. Силы «добровольцев» невелики, - успокоил немцев Краснов, - всего 12 тысяч, из них 70 % - кубанские казаки и 1,5 тысячи - отряд Дроздовского. На самом деле красновские казаки приняли самое активное участие в боях «добровольцев» за южные районы Донской области. Краснов передал в подчинение Деникину 3,5-тысячный отряд генерала Быкодорова, который вскоре возрос до 12 тысяч, то есть сравнялся по количеству со всей Добровольческой армией.

Таким образом, к июлю 1918 года взаимоотношения с немцами определились, а главнейший соперник Краснова - Деникин - увел свою армию на Кубань.

В своей работе и своей борьбе Краснов опирался на рядовых казаков, особенно на зажиточное низовое казачество, так же как низовцы опирались на него в достижении своих целей, и в то же время Краснов имел конечную цель, которая расходилась с конечной целью избравших его казаков. Он хотел свергнуть большевиков по всей России, низовцы не помышляли идти дальше границ и готовы были помириться с кем угодно, лишь бы сохранить сложившийся уклад казачьей жизни. Складывалась парадоксальная ситуация - в глубине души атаман был один против всех.

С самого начала, подыгрывая настроению Круга, атаман заявил, что «путь спасения Дона лежит в окончательном его отделении от матушки-России», но на самом деле делал все, чтобы втянуть казаков в затяжную войну с большевиками и в конечном итоге повести их на Москву. «Атаман чувствовал, что у него нет силы заставить пойти, и потому делал все возможное, чтобы пошли сами», - вспоминал Краснов. Он обещал мир, но требовал, чтобы для гарантии этого мира казаки заняли российские города вне пределов Донской области: Царицын, Камышин, Поворино. Чтобы казакам было за что сражаться, атаман воззвал к донскому патриотизму, без колебаний признал донских казаков отдельной нацией. В газетах стали появляться статьи, доказывающие происхождение донцов чуть ли не от жителей древней Трои, от этрусков, амазонок и так далее. Но главное, надо было убедить казаков, что они живут в самостоятельном, независимом государстве, прекрасно обустроенном, а большевики угрожают Дону, как независимому, богатому, счастливому государству, несут нищету, порабощение.

В августе 1918 года, когда Донская армия освободила практически всю территорию Дона и заняла даже один из городов Воронежской губернии, собрался Большой Войсковой Круг, надо было отчитаться за три месяца работы. Результаты были потрясающими. Германскому командованию, наиболее реальной военной силе на территории России в тот период, приходилось не только брать с Дона (продовольствие), но и давать Дону, оплачивать его лояльность. Атаман Краснов, постоянно шантажирующий немцев своими контактами с «добровольцами», стремился урвать, где только возможно. Когда немцы вели переговоры с советским руководством о разграничительной (демаркационной) линии между советскими и германскими войсками, Краснов склонял немцев, чтоб они потребовали демаркационной линии по Волге, начиная от Камышина, по Азовскому и Черному морю, иначе он якобы не мог поставить немцам требуемое продовольствие, так как на Дону намечался неурожай и положение могла спасти лишь Задонская степь. Немцы ответили, что для установления такой демаркационной линии им придется открыть военные действия против большевиков, добровольно такую территорию те, конечно же, не сдадут. Кроме того, немцы отказались, открыто признать Дон независимым государством. На совещании в Спа, в ставке кайзера Вильгельма, было решено: «Стремление донских казаков к самостоятельности не следует поощрять. Верховное главнокомандование, однако, считает обязательной военной необходимостью привлечь на свою сторону донских казаков, снабдив их деньгами и оружием, чтобы удержать от объединения с чехословаками. Верховное командование окажет при этом тайную поддержку казакам, так что политическому руководству вовсе не следует об этом знать...»

Разгадав планы и опасения немцев, Краснов сделал акцент на доно-украинских противоречиях из-за Таганрогского округа и Донецкого бассейна. Помимо экономического значения этих территорий для Дона Краснов усмотрел, что Таганрогский и Ростовский округа - сухопутный мост с Украины на Кубань. В случае объединения Украины и Кубани Дон, по мнению Краснова, оказался бы между молотом и наковальней. И Краснов пишет знаменитое письмо императору Вильгельму, где помимо просьб о помощи оружием и дипломатической поддержке в разрешении спора с Украиной, сообщает о союзе с астраханским и кубанским казачьими войсками и просит «признать права Всевеликого Войска Донского на самостоятельное существование, а по мере освобождения последних - Кубанского, Астраханского и Терского войск и Северного Кавказа - право на самостоятельное существование и всей федерации под именем Доно-Кавказского Союза». Взамен он обещал нейтралитет в мировой войне и торговые льготы. Помимо письма Вильгельму II Краснов в открытую пригрозил Украине, что на Круге пожалуется на захват украинцами казачьих земель, так что ситуация «грозила окончиться кровавым столкновением».

Противопоставление наметившемуся кубано-украинскому прогерманскому альянсу Доно-Кавказского (включающего Кубань) нейтрального союза, в декларации об образовании которого говорилось, о намерении казачества «не допускать вторжения на свою территорию никаких войск иноземного происхождения» и «поддерживать мирные отношения со всеми державами», было вызовом, в каких бы льстивых выражениях ни было написано письмо. Был здесь и элемент авантюры - Кубань впоследствии к идее Доно-Кавказского союза отнеслась довольно прохладно. Таким образом, два наиболее верных «союзника» Германии в противобольшевистской игре готовы были сцепиться из-за территориальных претензий, и немцы вынуждены были отвлекаться на устройство доно-украинских дел. Они настояли на перенесении «на будущее» создания Доно-Кавказского союза, угрожая прекратить поставки оружия Краснову, но чтобы «не раздражать» атамана и направить его активность на восток и на север, пошли на нужные атаману уступки: сами они Всевеликого Войска Донского не признали, но на Украину повлияли.

7 августа Украина и Дон заключили предварительное соглашение, в котором признавали «взаимно свою независимость и суверенитет». Таганрогский и Ростовский округа оставались за Доном. Донецкий бассейн находился под контролем обеих «держав». Помимо этого было заключено секретное соглашение, по которому Украина передавала Дону оружие на вооружение трех корпусов. После чего на мирных переговорах между Украинской державой и РСФСР (немцы по Брестскому мирному договору заставили большевиков признать Украину) украинская делегация заявила советской, что «Украина признала самостоятельность Донской республики, и поэтому не желает устанавливать с Россией границ в области Дона».

Выборы состоялись 12 (25) сентября. Деникинские сторонники надеялись на успех, но в дело вмешались немцы. Их вполне устраивал Краснов. «Донские казаки деловым образом разрешили вопросы, поставленные нами; равно и мы деловым образом разрешили вопросы, поставленные ими», - было заявлено в рейхстаге. Немцы не желали передачи власти на Дону проденикински и проантантовски настроенному А. П. Богаевскому, которого усиленно двигала на атаманский пост либеральная оппозиция. Перед выборами на закрытом заседании А. П. Богаевский прочел Кругу телеграмму майора Кохенгаузена, который от имени германского командования требовал вновь избрать П. Н. Краснова атаманом и угрожал в противном случае изменить существующие доброжелательные отношения к Дону со стороны немцев.

Круг все понял. Официальный посланец на Круг от Деникина, генерал Лукомский, стремясь сохранить лицо, телеграфировал в штаб Добровольческой армии: «Я глубоко убежден, что донской атаман генерал Краснов, входя в соглашение с немцами, вел двойную игру и, страхуя Дон от всяких случайностей, лишь временно «по стратегическим (как он выразился) соображениям» хотел присоединить к Дону части соседних губерний... но все же чувствовалось, что он, в конце концов, не отделяет Дон от России и на борьбу с советским правительством пойдет до конца и поведет за собой Дон». Деникин, увидев, что сильной партии противопоставить Краснову не удается, отдал распоряжение поддерживать Краснова при условии, что Краснов будет поддерживать Добровольческую армию.

Краснов остался на своем посту. Члены Круга разъехались по станицам и полкам. Перед отъездом они составили указ, в котором были слова: «Одна мысль, одна воля да объединит нас: помочь атаману в его тяжелом и ответственном служении Дону...»

Начало революции в Германии и восстание петлюровцев против гетмана на Украине оставили Краснова без союзников. Положение изменилось радикально. Немцев приходилось опасаться, так как сразу же после начала революции в Германии, 9 ноября 1918 г., Ленин предписал Курскому и Орловскому губкомам склонять немецких «революционных» солдат на Украине «ударить на красновские войска, ибо тогда мы вместе завоюем десятки миллионов пудов хлеба для немецких рабочих и отразим нашествие англичан, которые теперь подходят эскадрой к Новороссийску». Но немецкие солдаты, утомленные годами войны, думали лишь о том, как быстрее добраться до дому...

Вся западная граница Войска осталась без прикрытия, вместо надежных немецких гарнизонов в пограничных пунктах появились петлюровцы и махновцы. Гетман взывал о помощи. Краснов договорился с ним о занятии донскими войсками Луганска, Дебальцево, Юзовки, Мариуполя и Беловодска. «Ждем от вас ласкового «Добро пожаловать», - обратился Краснов к украинцам и ввел на Украину казачьи части. В украинские уезды назначались донские генерал-губернаторы; местное население успокаивали, что это временно, «до создания на Украине прочной и всеми признанной власти». 24 ноября (7 декабря) в сводках Всевеликого Войска Донского появились первые сообщения о боях с петлюровцами и махновцами на территории Украины.

В целом после ухода немцев настроение красновских войск упало. «Донские войска стали испытывать жуткое чувство одиночества в борьбе, - вспоминали донские офицеры. - Начался душевный надлом, сдвиг в пользу «примиренчества», «соглашательства», сдачи без боя, прямого перехода на сторону противника». Буйство и драки офицеров в нетрезвом виде стали обычным явлением.

Силы Донской армии были надорваны. В октябрьских боях, когда «ходили за границу» и в очередной раз осаждали Царицын, из ее рядов выбыли 40 % казаков и 80 % офицеров. «Молодая армия» оказалась раздерганной. Из трех ее дивизий одна уже сражалась под Царицыном, другая была введена на украинскую территорию, и лишь 1-я (два гвардейских полка, Калмыцкий и 4-й Донской) все еще стояла в резерве в Ростове, Таганроге и Новочеркасске, но это был последний резерв.

Дон воевал, и правительство шло на непопулярные меры. 5 (18) октября 1918 года был издан приказ: «Все количество хлеба, продовольственного и кормового, урожая текущего 1918 года, прошлых лет и будущего урожая 1919 г. за вычетом запаса, необходимого для продовольствия и хозяйственных нужд владельца, поступает (со времени взятия на учет) в распоряжение Всевеликого Войска Донского и может быть отчуждаемо лишь при посредстве продовольственных органов». Казакам предлагалось самим сдавать урожай по цене 10 рублей за пуд до 15 мая 1919 года, тем, кто сдаст до 1 декабря 1918 года, полагалась премия - 50 % всей стоимости. Станицы были недовольны этим постановлением, этой «продразверсткой» в красновском варианте.

Последней каплей было наступление советских войск против Краснова на Южном фронте, начавшееся 4 января 1919 г., и начало развала Донской армии.

8 января 1919 года Краснов пошел на «оперативное объединение» с Деникиным. На станции Торговой донское и добровольческое командование обсуждало этот непростой вопрос весь день. Деникин, уверенный, что Донская армия стоит на грани катастрофы, предложил кроме единства военного еще и единство государственное на основе «полного признания автономии новых государственных образований». Предполагалось, что Донская армия в оперативном отношении подчинится Деникину, но ни одна часть не будет уведена с Дона, если Дону будет угрожать опасность. Дон также должен был платить углем за оружие, поставляемое союзниками.

Краснов был согласен на объединение почты, телеграфа и судебной системы, все это при наличии подготовленных местных кадров все равно осталось бы под контролем донцов, но отклонил государственное объединение и заявил, что гласное признание единого командования невозможно теперь, «ибо вслед за этим казаки уйдут по станицам». Командующий Донской армией, 34-летний генерал С. В. Денисов, предупреждал, что казаки не потерпят подчинения «русским генералам» и взбунтуются. Он предлагал объединиться формально, чтобы успокоить союзников. Деникин настаивал на полном и реальном подчинении и дважды порывался прекратить обсуждение и уехать. Генерал Щербачев настаивал:

Предположим, что единое командование невозможно. Но союзники его требуют, и развал Дона им не страшен... Помощь союзников за нами, затягивая соглашение, мы рискуем ею.

Краснов намекал, что лучше бы назначить главнокомандующим какое-нибудь «третье» лицо, чтобы ему одинаково подчинялись и командующий Добровольческой армией Деникин и командующий Донской армией Денисов. Это мог быть либо французский ставленник Щербачев, либо адмирал Колчак, который незадолго до этого возглавил белые армии на Востоке. Но перерешать было поздно. Как заявил генерал Смагин, «соглашение ведь есть. Нужно только его оформить».

Как только Деникин в очередной раз попытался встать и уйти, Краснов сказал ему:

Антон Иванович, ввиду сложившейся обстановки я считаю необходимым признать над собой ваше верховное командование, но при сохранении автономии Донской армии и подчинении ее вам через меня. Давайте составим об этом приказ.

Надежды на помощь союзников какое-то время удерживали казаков на белом фронте. Устойчиво держался слух, что союзники подойдут к 1 февраля. 15 (28) января 1919 г. Краснов писал Деникину и жаловался на разлагающую войска агитацию: «Главное, на чем они играют, - это отсутствие союзников. Они говорят, что казаков обманывают, и это в связи с утомлением, большими морозами и тяжелыми условиями борьбы на севере вне железных дорог разлагает северные станицы, и они очищают фронт». Краснов просил хотя бы 1 батальон иностранных войск для агитации. «Теперь можно отстоять Дон, через две недели Дон придется завоевывать, так же как Украину. Теперь достаточно 2-3 батальонов, тогда потребуются целые корпуса». Но помощь союзников не пришла, и после 1 февраля даже старики, добровольно сражавшиеся с большевиками, решили бросить фронт.

Донские части развалились. Первыми пошли по домам казаки Вёшенской станицы. Атаман сам ездил их уговаривать, грозил сравнять станицу с землей, но казаки его и слушать не стали, просто не пустили в Вёшенскую. Большинство казаков северных округов расходятся по домам, припрятав оружие. Ядро армии - в основном низовое казачество - уходит за Донец и Маныч. Строй сохраняют 15 тысяч отборных бойцов, столько же уходят от красных без всякого порядка и пытаются осесть в низовых станицах.

В середине февраля должен был собраться Войсковой Круг. Отныне Краснов его боялся. Представляя собой на 70 % простые казачьи массы, не могшие разобраться в сложной обстановке, большая часть Круга, видимо, верила, что есть один какой-то виновник, и всячески старалась его отыскать. 27 января (9 февраля) Краснов писал Деникину, что Круг «сыграет нехорошую роль и не укрепит, а расшатает фронт, так как левые партии хотят воспользоваться разрухой на фронте для своих целей».

Крайние группировки - донские проденикински настроенные офицеры и низовое богатое казачество - видели выход в вооруженном разрешении конфликта. Накануне созыва Большого Войскового Круга Краснов получил известие, что отряд ушедшего с донской службы генерала Семилетова двинут из Новороссийска на Ростов для оказания давления в случае нужды на него, атамана. Верные Краснову гвардейские полки, Атаманский и лейб-казачий, волновались и предлагали атаману уничтожить семилетовцев и, если нужно, разогнать Круг.

1 (14) февраля 1919 года открылся Круг. Делегаты устроили «допрос с пристрастием» Денисову, но Краснов вступился за своего соратника, и, казалось бы, переломил настроение Круга. Он «заставил их (казаков) пожалеть Денисова и сравнить его жизнь непрерывно работающего, исхудалого и измученного человека с издерганными нервами, с жизнью его обвинителей, восемь месяцев борьбы живущих без дела на отдыхе, сытых, толстых и праздных».

Но в ночь с 1 на 2 февраля (ст. ст.), сразу же после заседания Круга, кто-то покушался на жизнь лидера «левых» Павла Агеева. Оппозиция обвинила во всем сторонников атамана.

На следующем заседании Круга семь округов выразили недоверие командующему Донской армией генералу Денисову, лишь «черкасня», Черкасский, Ростовский и Таганрогский округа, поддержали его.

Одумайтесь, что вы делаете, - сказал атаман Кругу, - и не шатайте власти тогда, когда враг идет, чтобы вас уничтожить. Выраженное вами недоверие к командующему армией генералу Денисову и его начальнику штаба Полякову я отношу всецело к себе, потому что я являюсь верховным вождем и руководителем Донской армии, а они только мои подручные и исполнители моей воли. Я уже вчера говорил вам, что устранить от сотрудничества со мною этих лиц - это, значит, обрубить у меня правую и левую руки. Согласиться на их замену теперь я не могу, а потому я отказываюсь от должности донского атамана и прошу избрать мне преемника.

Краснов покинул зал заседаний. Делегации из округов стали заявлять, что они верят Краснову и просят его остаться. Тогда председатель Круга Харламов объявил перерыв и просил собраться по округам. На закрытых окружных заседаниях было объявлено, что союзники не оказали помощи из-за упрямства Краснова, не желавшего признать единого военного командования, что отставка Краснова - требование Деникина и союзников, иначе они не окажут Дону никакой помощи. После этого большинством голосов отставка атамана была принята. «Черкасня», протестуя против такого решения Круга, покинула зал заседания.

Деникин уехал на фронт, в район Донецкого бассейна, который стали занимать перебрасываемые части Добровольческой армии. 6 (19) февраля Краснов отбыл из Новочеркасска в свое изгнание. Он собирался ехать в Батуми.

Все уже знали, что в Новочеркасске избран новый атаман. Под давлением кадетов и деникинцев им стал А. П. Богаевский, набравший 239 голосов против 52. Донские офицеры считали его «слабым и податливым», злые языки называли «божьей коровкой, попавшей на обильный подножный корм». Во главе правительства стал генерал П. X. Попов, во главе Донской армии - генерал В. И. Сидорин. Оба, и Попов и Сидорин, были ветеранами «Степного похода»; Попов тогда командовал, Сидорин был у него начальником штаба. П. Н. Краснов отныне являлся частным лицом, уезжающим «на отдых». Тем не менее, на перроне стоял почетный караул от лейб-гвардии казачьего полка. Лейб-казаки тяжело переживали уход Краснова. «Ушел со сцены талантливый человек и крупный организатор, последними же Россия была бедна, тем более был небогат и Юг России», - считали они.

После гражданской войны П. Н. Краснов, как и два миллиона русских эмигрантов, поселился за границей, жил в Берлине и Париже. Теперь, когда воля выбравших его казаков уже не довлела над бывшим атаманом, он открыто примкнул к монархическим организациям. Был связан с великим князем Николаем Николаевичем, с «Русским общевоинским союзом», играл руководящую роль в «Братстве Русской Правды».

В 1941 году П. Н. Краснов приветствовал нападение гитлеровской Германии на Советский Союз. Он надеялся на освобождение казаков от сталинского ига, на создание всеказачьего союзного государства. А почему бы и не надеяться. Немцы, которые в бытность его атаманом всегда поддерживали с Всевеликим Войском «взаимовыгодные отношения», за месяцы упорных боев разгромили Францию, великую державу, нанесли страшный и жестокий удар «союзникам», предавшим его в ту далекую зиму 1918/19 гг. И первые месяцы войны Германии против Советского Союза вроде бы обнадежили постаревшего Краснова. Миллионы пленных красноармейцев, встречи немецких солдат с хлебом-солью - было и такое, пока не стал реальностью план «Ост», пока немцы не показали свое истинное лицо - лицо жестокого и беспощадного захватчика, для которого есть одни люди, немцы, а остальные - недочеловеки, которых надо либо уничтожить, либо заставить работать на благо Великой Германии. Но пока целые полки переходили на сторону врага, надеясь, что при немцах будет порядок и не будет сталинских колхозов и лагерей.

Уже в 1941 году некоторые казаки пошли на службу к захватчикам, ожидая, возможно, прежних «взаимовыгодных» отношений. В министерстве восточных территорий рейха был создан специальный казачий отдел, и Краснов согласился в нем работать. В 1942 году, когда немецкие войска заняли Дон, вышли к Сталинграду и Кавказскому хребту, то есть оккупировали территории крупнейших казачьих войск - Донского, Кубанского и Терского, надежды Краснова возросли, усилились. Зная отрицательное отношение немецкого руководства к возможности восстановления русской государственности на оккупированной территории, Краснов вновь стал разыгрывать карту «казачьего национализма», утверждать, что казаки - самостоятельный народ, который достоин своего самостоятельного государства.

«Казаки! Помните, вы не русские, вы, казаки, самостоятельный народ. Русские враждебны вам, - внушал П. Н. Краснов на курсах пропаганды молодым казакам и офицерам, перешедшим на сторону Германии. - Москва всегда была врагом казаков, давила их и эксплуатировала. Теперь настал час, когда мы, казаки, можем создать свою независимую от Москвы жизнь».

Краснов демонстративно держался в стороне от различных русских пронемецких организаций, от того же генерала Власова с его «Русской освободительной армией». Своих, чисто казачьих сил, под немецким командованием собралось немало. Когда в 1943 году началось отступление немцев с донской земли, вслед за ними ушло несколько десятков тысяч беженцев. Из казаков, перешедших на немецкую сторону, давно уже создавались батальоны и полки. В 1944 году в районе Млавы казаки Дона, Кубани, Терека и астраханских степей были сведены немцами в отдельную дивизию. Командиром ее назначался немецкий генерал фон Панвиц, офицерами стали либо немецкие кавалеристы старой школы, либо свои казаки, такие как бывший майор Красной Армии Кононов, перешедший со своим полком на сторону противника.

В марте 1944 года П. Н. Краснов был назначен начальником главного управления казачьих войск при министерстве восточных территорий. Он принял самое деятельное участие в формировании казачьих войск для борьбы с белорусскими партизанами. Казаки успели повоевать на улицах Варшавы, когда там вспыхнуло знаменитое восстание, подавленное немцами. В сентябре Краснов прибыл в дивизию фон Панвица, которую немецкое командование решило послать в Югославию бороться с партизанами Тито.

Казаки очистили от партизан территорию между Белградом и Загребом, перевезли туда свои семьи. На Рождество пришлось столкнуться с частями Красной Армии, которые уже выходили на югославскую территорию. В бою на Драве 4-й Кубанский, 5-й Донской и 6-й Терский казачьи полки буквально за день разбили 133-ю советскую стрелковую дивизию.

Казачьи части разрастались, дивизию развернули в 15-й кавалерийский корпус. Многие эмигранты, ушедшие за рубеж еще после гражданской войны, примкнули к этим казакам, готовые разделить с ними их участь.

В апреле полковник Кононов, один из казачьих лидеров, договорился с власовцами о совместных действиях. Делиться и бороться за создание отдельных государств, русских или казачьих, в 1945 году стало просто глупо. 8 мая, согласно общей капитуляции германских войск, казаки должны были сдаться ближайшим войскам союзников. Ближе всех к ним были югославские партизаны. Естественно, это был не выход. И казачьи полки решили пробиваться в Австрию, в английскую зону оккупации. Туда же из Италии двинулись многочисленные казачьи беженцы, прикрываемые несколькими своими полками. Этим потоком руководил походный атаман Даманов. С ним рядом в это время был и П. Н. Краснов.

В Австрии казаки вступили в контакт с английским командованием, которое предложило всем, и военным и беженцам, расположиться в городе Лиенце. Объяснение Даманова, что казаки уходят от сталинской тирании и единственное их желание - драться против большевиков, англичан, казалось, удовлетворило.

П. Н. Краснов жил в трех километрах от Лиенца со своей женой на квартире у австрийца. Штаб генерала Даманова оттеснил его от общего руководства всеми собравшимися казаками.

27 мая англичане приказали всем казакам сдать оружие, что и было исполнено. 28-го казачьим офицерам и военным чиновникам было приказано собраться и ехать в Виллах, как обещали - на общую конференцию с английским командованием, на сборы давалось полтора часа.

За Красновым прислали особый автомобиль. Его супруга вспоминала впоследствии, что Краснов был силен духом, он сказал ей: «Не надо грустить» и уже из отъезжающего автомобиля крикнул: «Вернусь между 6-8 часами вечера». И не вернулся. «Это было в первый раз, что он, обещав мне, не приехал и не предупредил, что опоздает. За сорок пять лет в первый раз он не исполнил того, что обещал. Я поняла, что беда нагрянула», - вспоминала Лидия Федоровна.

«Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР.

Военная Коллегия Верховного Суда СССР рассмотрела дело по обвинению арестованных агентов германской разведки, главарей вооруженных белогвардейских частей в период гражданской войны атамана Краснова П. Н., генерал-лейтенанта Белой армии Шкуро А. Г., командира «Дикой дивизии» - генерал-лейтенанта Белой армии князя Султан Клыч-Гирей, генерал-майора Белой армии Краснова С. Н., генерал-майора Белой армии Даманова Т. И., а также генерала германской армии, эсесовца фон Панвиц Хельмута, в том, что по заданию германской разведки они в период Отечественной войны вели посредством сформированных ими белогвардейских отрядов вооруженную борьбу против Советского Союза и проводили активную шпионско-диверсионную и террористическую деятельность против СССР.

Все обвиняемые признали себя виновными в предъявленных им обвинениях.

В соответствии с § 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года Военная Коллегия Верховного Суда СССР приговорила обвиняемых Краснова П. Н., Шкуро А. Г., Султан Клыч-Гирей, Краснова С. Н., Даманова Т. И. и фон Панвица к смертной казни через повешение.

Приговор приведен в исполнение».

Борис Геленин

Из биографии Краснова П.Н.

До выборов нового атамана Круг передал атаманскую власть генералу А. П. Богаевскому, которому суждено было нести звание Донского Атамана до самой своей смерти в Париже в 1934 году.

Отставкой Атамана Краснова закончился самый славный и удачный для Дона период Гражданской войны. Впереди были поражение, расказачивание, уход некоторых казаков за рубеж - в общем, конец Тихого Дона.

Весну и лето 1919 года Петр Николаевич и Лидия Федоровна провели в Батумской области, как бы в изгнании. Здесь они оба переболели черной оспой. В июле 1919 года по ходатайству генерала от кавалерии Н.Н. Баратова, генерал Деникин командировал Петра Николаевича в распоряжение командующего Северо-Западной армией, генерала от инфантерии Н.Н. Юденича. Рядовым добровольцем Краснов проделал поход от Нарвы до Царского Села, высидел всю осаду Нарвы, издавал ежедневную газету «Приневский край».

В январе 1920 года он был назначен представителем Добровольческой армии в Эстонии и был членом комиссии графа Палена по ликвидации Северо-Западной армии. В конце марта 1920 года по требованию эстонских властей покинул Ревель. Началось изгнание. Военная служба в России была окончена.

Когда в 1941 году Германия напала на Советский Союз, старому генералу показалось, что наконец-то на новом витке истории осуществляется его давняя мечта лета 1918 года войти в Москву на германском бронепоезде. Он становится руководителем Главного Управления казачьих войск вермахта, формирует казачьи соединения для борьбы с Красной Армией. Кстати, среди современного казачьего движения в России отнюдь нет однозначного осуждения позиции царского генерала и Донского Атамана П.Н.Краснова в последней в его жизни схватке, как он сам считал, «с мировым коммунизмом».

Разумеется, с 1917 по 1941 год Советская власть прошлась катком по такому числу людей, изломала столько судеб, и столько сердец горело неутолимой жаждой мести «комиссарам», что количество добровольно сдавшихся в плен, перешедших на сторону германских войск, а также добровольцев, пополнивших Восточные части вермахта из оставшегося на оккупированной территории населения, превышало все мыслимые цифры и проценты, которые когда либо знала российская история. Около 2 млн. русских людей и людей других наций, населяющих гигантские пространства Евразии - Российской Империи - Советского Союза, с оружием в руках сражались против Советского правительства. Но все они, к счастью, к сожалению ли, составили лишь небольшую часть воюющего населения воюющей Державы - бывшей Российской Империи, а ныне Советского Союза. В 1941 -1945 годах Сталину идеологически удалось переиграть Атамана Краснова, навязать свою игру, противопоставив национальную, народную войну войне гражданской, да еще опирающейся на вражескую помощь: действительно, если не по сути, то по форме сохранившиеся Белые казачьи части в составе вермахта вели в 1941 -1945 годах гражданскую войну против народной войны подавляющего большинства советского народа против захватчиков.

Из писем генерала П.Н.Краснова атаману "общеказачьего объединения в Германской империи" Е.И.Балабину

11 июля 1941 г.

(...) Вы пишете, что некоторые казаки просят Вас о выписке войсковых атаманов в Прагу для согласованных действий с немецкими властями. Почему именно в Прагу? - город по духу своему наименее нравящийся немецкому командованию. Какие теперь, когда все еще так темно и неясно, можно вырабатывать согласованные действия? Мне кажется, что, что казаки все представляют их победное возвращение, массами, организованно в родные края. Круги, Рады, встречи, приветствия, речи, банкеты... На самом деле совсем иная, необычайно суровая и тяжелая действительность их ожидает.

В данное время немецкому командованию нежелательна никакая лишняя болтовня. Войну с советами ведут немцы - и в целях пропаганды среди советских войск и населения, - они тщательно избегают какого бы то ни было участия эмиграции. Все, кто угодно, - финны, словаки, шведы, датчане, испанцы, венгры, румыны, - но не русские эмигранты. Это ведь даст возможность советам повести пропаганду о том, что с немцами идут "помещики" - отнимать землю, что идет "офицерье" загонять под офицерскую палку и пр. и т.п. - и это усилит сопротивление Красной Армии, а с нею надо скорее кончать.

Вы пишете, что Гуселыщиков формирует в Паряубицах казачий полк? Какой? - Конный? Стрелковый? Механизированный? Панцирный? Или "Головинской" организации, т.е. 4 сабельных сотни, 1 пулеметная, 1 конно-саперная, танковый отряд, полковая батарея, эскадрилья самолетов и т.д.? Кто даст на это средства? Казармы и плацы для обучения, офицеров и урядников и т.д. и т.д.? Если в те времена, в 1918 году, когда на Дону все это имелось и в ряды полков поступала неиспорченная молодежь из станиц, - потребовалось 4 месяца, чтобы кое-как сколотить конные полки, то из теперешней молодежи, при отсутствии хороших офицеров, и в год не управишься. Только негодяй или дурак может морочить этим головы несчастным, истосковавшимся по дому казакам.

Как представляют себе казаки возрождение России? Мне рисуется три вида:

1. В СССР поднимается восстание против большевиков. Сталин и К°, все коммунисты, частью удерут, частью будут уничтожены, образуется там, в России, правительство, подобное Петэн - Лаваль - адмирал Дарлан, которое вступит в мирные переговоры с немцами и война на востоке Европы замрет.

2. Немцы оттеснят большевиков примерно до Волги и укрепятся. Будут оккупированная немцами часть России и большевистская Россия - война затянется

3. Среднее - немцы оккупируют часть России, примерно до Волги, а в остальной части создастся какое-то иное правительство, которое заключит мир с немцами, приняв все их условия.

В первом случае эмигрантский русский и вопрос о том, быть или не быть казачьим областям и в них казакам, будет решаться тем новым правительством.

Во втором случае - немецким главным командованием для оккупированной части и в третьем случае - немецким главным командованием для оккупированной части и в восточной части новым правительством.

Во всех трех случаях до окончания войны эмигрантского вопроса нет, и обсуждать его - это толочь воду в ступе.

Я имею указания, что решено:

1. До окончания войны на Востоке русскую эмиграцию не трогать (переводчики, заведующие питательными пунктами, полицейско- карательные отряды не в счет).

2. При возрождении России в Россию будет привлечена лишь небольшая часть эмиграции, вполне проверенная, вне английских и большевистских влияний.

3. Привлечение всей эмиграции с ее раздорами, склонностью к безудержной болтовне, комиссиям, заседаниям, философствованию, подсиживанию друг друга почитается величайшим несчастьем для России.

Если будут восстановлены казачьи войска (об этом я хлопочу), то на началах старого станичного быта и самой суровой дисциплины. Кругам и Раде не дадут говорить и разрушать работу атаманов, как это делалось в 1918-1920 годах.

Итак, все темно и неизвестно. Нужно ждать конца войны, предоставив себя воле Божьей и поменьше болтать (...)

14 июля 1941 г.

(...) Оба Ваши письма получил со всеми приложениями. "Казаки волнуются", - это так понятно, но вот зачем они бегают к Вам и мешают Вам работать и жить?

Ведь дело так просто и ясно. Германия, а не кто-нибудь другой ведет страшную кровопролитную войну с большевизмом и большевиками. Она призвала почти все народы Европы к этой войне, но она умышленно, и вполне понятно почему, не призвала к этой войне русских "белых": во-первых, такое призвание усилило бы и укрепило бы большевистскую пропаганду в Красной Армии, - мол с немцами идут "помещики и капиталисты" отнимать от вас земли и все имущество, а немцы, наоборот, наделяют крестьян землею, во-вторых, все другие народы - финны, датчане, испанцы, румыны, словаки и пр. выставляют вполне готовые части, сорганизованные, одетые и более или менее обученные, тогда как "белых" русских пришлось бы одевать от фуражки до подметок на сапогах, и обучать, на что у немцев нет ни охоты, ни средств... Таким образом миф о том, что создаются какие-то отрады, какая-то "белая армия", как ни сладок он нашей эмиграции, является всего лишь сладким бредом...

Какая будет Россия после окончания войны с большевиками - единая или разделенная на части - знают только два человека - Гитлер и Геринг и они никому этого не скажут.

Можно только из некоторых поступков и слов фюрера и из сознания, что этот гениальный человек, подобного которому еще не было в мировой история, никогда не ошибался, догадываться, что Германия не собирается создавать слабое лоскутное государство, которое сейчас же станет объектом купли-продажи у Англии и Америки. Во всяком случае, планов и решения его... ни на йоту изменить не можем. (...)

В канцелярии фюрера теперь получается очень много всяческих резолюций беженцев, на них никогда никакого ответа не бывает, повторяю: Германия, но не русские беженцы, не "украинцы", не казаки ведут кровопролитную и нам нужно терпеливо ждать, чем она кончится и лишь тогда мы увидим, будем ли мы призваны немцами или тем новым правительством, которое образуется в России и заключит мир с немцами и, если будем призваны, то на какую работу. (...)

7 июля 1942 г.

(...) Ехать на Восток? Теперь фронт после Харьковского огромного сражения подходит и, возможно, на днях вольется в Донское войско. Управление делами русской эмиграции во Франции приглашает ехать на Восток офицеров и переводчиков, врачей, инженеров, юристов, землемеров, техников, шоферов и сестер милосердия. Известно ли это в Праге? Как я Вам постоянно и раньше писал - на организованную отправку в свои родные края, да еще через атаманов рассчитывать не приходится. Из Парижа поехало очень много офицеров - лейб-казаков и атаманцев в состав формируемого в Польше из пленных красноармейцев Ostlegion"a. Дошли ли сведения об этом до Вас?

Атаман гр.Граббе по состоянию своего здоровья вряд ли будет дальше атаманствовать. Имею сведения, что он передает свои атаманские полномочия генералу Александру Митрофановичу Грекову, Вашему однополчанину. О выборных атаманах, круге, восстановлении войска пока мечтать не приходится.

Корреспондент финской газеты "Helsinldn Sanomat", посетив поле сражения под Харьковом, пишет, между прочим: "Советская кавалерия, донские казаки, бросились на немецкие пулеметы с обнаженными шашками. Безумие! Лошади, едва прошли 10 метров вперед, как повалились со своими всадниками на землю. Так пали сотни, тысячи! Они лежат частью собранные, частью в ужасных, почти натуральных позах на необозримой степи. Многие тысячи лошадей были взяты в плен...".

Были это только "ряженые" казаки, или были это казаки, у которых не прошел большевистский дурман - это все равно. Факт остается фактом. Донские казаки не восстали против жидовской власти, они кинулись в безумную атаку на немецкие пулеметы, они погибли за "батюшку Сталина" и за "свою", народную, советскую власть, возглавляемую жидами. Если это будет продолжаться и дальше так... - Тихому Дону грозит участь Украины - он войдет в Украину как нераздельная ее часть, а Украина уже включается в Германию и становится ее частью как Чехия, Моравия и т.д.

В историческом аспекте все это, по существу, не так уж страшно - изменился лишь масштаб времени, увы, для человеческого существования столь важный. То, что могло случиться уже этой осенью, произойдет через 10-20 лет, после медленного и систематического воспитания казачьей молодежи под немцами и несмотря на немцев. Но когда вся Россия кончает самоубийством в угоду американским жидам - наш родной, милый Тихий Дон - это уже частность.

Но... Страшен сон, да милостлив Бог. Чем больше хороших, толковых, честных, знающих историю Дона и других войск казаков, знающих, какую роль играли казаки в России, дислокацию казачьих полков (Польша - 90 % донских и оренбургских полков, Кавказ - почти 100 % кубанских и терских полков, Туркестан, Дальний Восток), пойдут теперь служить у немцев и с немцами выкорчевывать коммунизм - казаков спокойных, не зараженных истерикой, не кликуш от казачества, машущих картонными мечами Дон-Кихотов, но казаков понимающих, что и в Новой Европе, Европе национал-социалистической, казаки могут иметь почетное место, как наиболее культурная и способная часть народа Русского, - тем скорее и безболезненнее пройдет этот процесс восстановления казачьих войск в Новой России.

И пока нельзя сказать "здравствуй, царь, в кременной Москве, а мы, казаки, на Тихом Дону", пока Москва корежится в судорогах большевизма и ее нужно покорять железной рукой немецкого солдата - примем с сознанием всей важности и величия подвига самоотречения иную формулу, единственно жизненную в настоящее время: "Здравствуй, фюрер, в Великой Германии, а мы, казаки, на Тихом Дону". Это, конечно, не для печати, но для дружеского обсуждения среди надежных казаков, тех, кто пойдет служить с немцами и у немцев на Востоке и на кого ляжет священный долг восстановления Тихого Дона...

Бьет двенадцатый час. Мы на пороге великих событий и огромных решений. Помните завет Суворова: "Победи себя сам - и ты будешь непобедим!" Победите боль сердца, самолюбия, отрешитесь от прошлого, чтобы вернуть его в будущем. (...)

20 июля 1942 г.

(...) Простите, что с таким опозданием отвечаю на Ваш №349 от 16 июня, но по мере расширения занятой территории Русской ширится у меня переписка, и мне волей - неволей приходится служить, так сказать, передаточной инстанцией между теми, кто объявился там и их родственниками в изгнании, да приходится видеть и тамошних людей, и к этому еще был занят очень и своей (литературной, конечно) работой.

Все, что Вы мне пишете о Пражских казаках - ужасно. И особенно тяжко это еще потому, что времена-то подошли, когда Новочеркасск освобожден от большевиков и, вероятно, скоро и вся земля Войска Донского будет свободна от них. Нужно уже думать о крупной переброске знающих и любящих Дон и Россию людей туда для службы с немцами и под немцами, а людей этих-то и нет. Самостийники не в счет: кроме интриг и обделывания личных делишек они ни на что не способны. Между тем мы накануне того, что вследствие полной невежественности немцев в казачьих вопросах Войско Донское может быть объявлено "Украиной"; уже в 1927-м году одно влиятельное теперь лицо доказывало в печати, что Разин и Пугачев - украинцы, и что в 1918-м году Украина имела 200.000 войско, которое боролось с большевиками. Очень трудно все это опровергать, когда сами казаки заняты взаимной грызней...

К людям из Протектората относятся действительно с опаской, но это я понятно - ведь там много симпатий бенешовских, там гнездо англофильствующих казаков, и немцы это знают. Кроме того, казаки, получившие высшее образование в чешских школах, невольно тяготеют к Чехии, отношение к которой после убийства протектора Р.Гейдриха более чем холодное...

Беспокоит меня и судьба музея. Ведь пора думать о том, чтобы ему возвратиться на свое место в Новочеркасск. Нужно уже узнавать, что, в каком положении самое здание музея, что там можно сделать, какая там будет власть, - то есть, - будут там немцы, румыны, итальянцы или еще кто-нибудь?

Гр. Граббе тяжело болен и не интересуется этим. Я, все-таки посторонний человек, делаю возможную в этом отношении разведку, и уже снесся с кем нужно, но ответа еще не имею, но это и понятно: там еще горячие следы сражений и там не до нас, но пройдут не месяцы, а недели, когда - или будет войско, или исчезнет уже навсегда...

Относительно совещания по казачьим делам у министра Ост ничего не слушал. Записка о казаках туда подана, но подана не из кругов кубанских, но донских, ответа на записку не было. О вызове в Берлин генерала Науменко ничего здесь не слышал. Тут о казаках не говорят. Повторяю - их смешивают с украинцами, а на Украине очень еще не устойчиво. О Науменко я знаю только, что на войне (Великой) он был очень хорошим командиром полка, но что он теперь - совсем не знаю. Мне ни разу не пришлось его видеть и не пришлось с ним переписываться.

Очень хорошо, что Вам удалось хотя (бы) немного отдохнуть - это так нужно... Я указал на Вас, как на знатока Сальских степей и тамошнего коневодства, и о том, что Вас необходимо туда выписать в первую очередь. Эмигрантские дела отходят на второй план, дела Русские из сна и грезы становятся явью. (...)

7 августа 1942 г.

(...) По поводу письма к Вам есаула Попкова. Конечно, было бы очень желательно, если бы можно было бы, не волнуя и не обнадеживая казаков, исподволь составить список людей, достойных тяжелой работы в родных краях. С иногородними нужно быть пока очень осторожными и в список их не включать. Пока так же, как и повсюду, немцы в занятых областях России стараются обходиться местными силами без эмиграции, питая к последней, и может быть основательно, недоверие. Эмиграция раскололась на толки и ориентации, а немцам, конечно, нужна только одна ориентация - немецкая. Кроме того, шум, поднятый самостийниками дурного толка, очень вредит казакам-эмигрантам.

Русские, поехавшие переводчиками в отряды из красноармейцев, оказались не на высоте. Много было, с одной стороны, слюнявого сентиментализма, с другой стороны, - грабежей и насилия над местным населением, вообще русские оказались в некоторых местах забывшими дисциплину и распоясавшимися за долгие годы эмигрантской жизни, и немцы стали очень осторожны с ними. Мне приходится видеть много казаков оттуда. Молодежь тамошняя требует основательной переработки. Бога забыли, к старшим, к родителям, относятся скверно, очень самоуверенны и ненадежны - это пока что пролетарии и подход к ним трудный. Кроме того, все они крайне запуганы и недоверчивы. Эмигранты же этого не видят и потому часто делают ошибки, и в некоторых лагерях немцы заменили русских переводчиков переводчиками-немцами, плохо знающими русский язык.

При таком настроении немцев, притом, что мы сами не можем ручаться, что не пропустим нежелательные элементы. Вы понимаете, что прежде чем говорить о том, о чем пишет есаул Попков, нужно заслужить доверие немцев. Ведь если поедут Ленивовы, Глазковы и пр.. неприятностей не оберешься. Но... Возможно, что казаки из эмиграции, только, конечно, настоящие казаки, потребуются внезапно и к Вам обратятся за ними. Только нужно помнить, что поедут они на подвиг и жертву, а не на легкую жизнь командиров и начальников.

26 сентября - 9 октября 1942 г.

(...) Прошу Вас принять и передать мои самые сердечные и искренние поздравления казакам вверенного Вам Объединения с нашими Войсковыми праздниками Донского и Кубанского войск, передать казакам мои пожелания здоровья и исполнения всех их желаний, а Вам порадоваться на Ваших доблестных казаков.

В этом году у нас будет особенный праздник в сознании, что родные наши войска - Донское и Кубанское полностью и Терское в большей своей части свободны от жидовского большевистского ига... В первый раз по всему Дону в день старинного, стародавнего нашего праздника, в день Покрова Пресвягыя Богородицы, зазвонят колокола церковные и казаки безвозбранно своею семьею по церковному святому обычаю справят свои праздники, чего не было уже более двадцати лет!

Имею сведения, что на Дону: Новочеркасск совсем не разрушен и в нем нормальная идет жизнь под управлением атамана округа и городского головы, что собор, кроме куполов, с которых снята покрышка, цел, и в нем идут торжественные богослужения. Что Ростов разрушен только на 16 %, что станицы восстанавливают свою жизнь и, прежде всего, восстанавливают храмы, а там, где они вовсе разрушены, приступлено к (постройке новых храмов, что примерно 2/3 казаков остались живы. Они скрывались в других губерниях, как рабочие и шахтеры, и теперь возвращаются в родные станицы. В станицах избраны атаманы, в округах - окружные атаманы, работающие с германской комендатурой в полном согласии, что более семи тысяч пеших и конных казаков сражаются вместе с немцами за свободу Тихого Дона, что по всем станицам учреждены станичные дружины, пешие и конные, которые борются с местными коммунистами.

Казаки показали всему миру, что они ничего не имеют общего с коммунистами, что они, как и в 1918-м году, готовы встать за край родной...

9 октября 1942 г.

(...) В дополнение к официальному письму с поздравлениями с праздниками войсковыми, пишу Вам доверительно ответы на все вопросы, поставленные мне в Вашем письме от 6-го сего октября:

1. Что ожидает казаков в ближайшем будущем? Мы живем в такое время, когда невозможно сказать даже и того, что ожидает нас завтра. Ибо идет несказанно жестокая и страшная война. Что происходит сейчас - это можно знать из немецких газет и из моего поздравительного письма.

2. Никаких казачьих дивизий из самостийников в Берлине, да еще под флагом самостийников не формируется...

3.Что хотят сделать с казачьими областями? На этот вопрос до окончания войны невозможно ответить. Это в значительной степени будет зависеть от того, что будет сделано с Россией, и от того, как и дальше будут вести себя казаки.

4. На Дону работает вместе с немцами около семи тысяч казаков, пеших и конных. Знаю, что ими всеми командует германский офицер барон Вольф из балтийских немцев, - по общим отзывом очень хороший человек и хорошо поставивший себя среди, и слышал, что там служит бывший лейб-улан Его Величества Пуговичников, долго служивший в сербской кавалерии, прекрасный наездник и спортсмен. О Рыковском ничего не слышал. Также думаю, что и о Балинове вздор. Балинов в Берлине, в Остминистериуме. Не похоже, чтобы он где-нибудь воевал.

Ваш однополчанин полковник Рыковский и еще несколько доблестных офицеров Лейб-гвардии Казачьего и Атаманского полков уже много месяцев воюют на самом ответственном участке германского фронта на Востоке и заявили себя прекрасно, двое запечатлели своею жизнью свою верность делу уничтожения большевистской власти (Авилов убит и Рогов - тяжело ранен). Так вот им, конечно и будет место, а не тем, что атаманствовали в Белграде. На особом учете Белградский шюцкор (Охранный Корпус), может быть ему и будет дано какое-то место, но непременно по соглашению с тамошними, то есть с донскими, кубанскими и терскими властями - атаманами...

Эмиграция теперь или должна идти туда, или примириться с тем, что она так и останется эмиграцией, или в лучшем случае приедет "домой", когда ей разрешат, чтобы тихо и мирно жить на "пенсии"...

Вы понимаете, что при таких обстоятельствах мне в 73 года просто смешно было бы куда-то соваться, кого-то возглавлять и путаться в дела, которые хорошо ли, худо ли, но уже идут...

Все эмигрантские дрязги и интриги теперь отступают перед тем громадным, что делается на фронте. Только через фронт, через борьбу, через жертву может быть получен доступ и место там, где была наша Родина и где строится нечто новое и удивительное, но не плохое. (...)

13 октября 1944 г.

Ваше превосходительство, Глубокоуважаемый Евгений Иванович, ...На Ваши письма от 25 сентября и 9 октября отвечаю по пунктам коротко:

1. Генерал-лейтенант Шкуро назначен от Ваффен-СС для вербовки казаков, для создания казачьего корпуса, и не подчинен Главному управлению казачьих войск, но работает самостоятельно, получая указания от Ваффен-СС. Главное управление ему только помогает, не вмешиваясь в его действия...

2. Сколько мне известно, прямого приказа для освобождения казаков с заводов, для поступления в строй, у генерала Шкуро нет, но у него есть распоряжение Ваффен-СС. чтобы таких рабочих увольняли с заводов. К сожалению, заводы часто игнорируют это распоряжение, ссылаясь на приказы Арбайтс-фронта. Дело это идет довольно туго, Главному управлению удается освобождать казаков, но всегда с некоторыми трениями и большой перепиской.

3. Комплектование новых дивизий офицерами-казаками будет зависеть от самих казаков. Если в первую дивизию попало много офицеров - немцев и русских, то это потому, что присланные офицеры-казаки по своей подготовке не оказались на высоте положения ни по военным знаниям, ни по работоспособности. Много было прислано старых, не годных для строевой службы. Если поступающие в новые части казачьи офицеры окажутся годными для службы - они и останутся, окажутся негодными - их заменят немцами.

4. Знание немецкого языка необязательно, но без некоторого знания немецкого языка положение офицера будет очень трудным, и мало надежды, чтобы такой офицер мог остаться в части. Команды будут по возможности и русские. Уставы немецкие, уже переведенные на русский язык.

5. Вы пишете о записи добровольцев; по существу речь идет уже не о добровольном поступлении, но о мобилизации. Лучше теперь же поступить добровольно, чем потом быть призванным насильно, что казаку и неприлично, так как при таком призыве он попадет в русскую часть наряду с военнопленными красноармейцами, где ему будет жутко и чуждо... Вот кажется и все...

Остаюсь искренне уважающий Вас - П. Краснов.