Цербер корабль. Корабли под южным крестом. Военно-морские силы других колоний

Австралия XIX века представляла собой содружество британских колоний, которые стремительно развивались и богатели. К середине столетия на месте бывших каторжных поселений выросли крупные города, появилась промышленность, была создана финансовая система. И когда возникла необходимость защиты с моря, правительства Виктории, Квинсленда и других колоний стали заказывать в метрополии современные боевые корабли. Эта статья расскажет о том, как австралийские колонисты строили свои собственные военно-морские силы, позднее ставшие Королевским Австралийским ВМФ.

В середине XIX века австралийские колонии Великобритании находились в состоянии устойчивого экономического роста. «Золотая лихорадка», большое количество свободной земли – всё это создало предпосылки для быстрого накопления капиталов. Количество иммигрантов увеличивалось с каждым годом, росли крупные города, а потому остро встал вопрос безопасности колоний, особенно актуальный в свете того, что в 1853–1856 годах Великобритания вела войну с Россией. Ещё одним вероятным противником, обладавшим серьёзными силами, считалась Франция.

Вопреки широко распространённому мнению, британской колонии «Австралия» никогда не существовало. В XIX веке на континенте находился целый конгломерат колоний, которые объединились в Австралийский Союз лишь в 1901 году – Новый Южный Уэльс, Виктория, Квинсленд, Тасмания, Южная Австралия, Западная Австралия. Поскольку большая часть населения этих территорий имела британское происхождение, колонии пользовались широкими правами самоуправления – в том числе, и в столь важном вопросе, как оборонная политика. Это позволяло им содержать собственные вооружённые силы, построенные на добровольческой «милиционной» основе. Примечательно, что колонисты имели право и материальные возможности содержать не только сухопутные, но и морские силы, необходимые для обороны подступов к крупным городам.

Конечно же, на континенте присутствовали вооружённые силы метрополии, в том числе и флотские – так называемая Австралийская станция, сформированная в 1859 году. Вместе с тем отдельные колонии время от времени заказывали у Великобритании боевые корабли для собственных нужд. Некоторые из них имели серьёзную боевую ценность и неплохо смотрелись бы даже в составе флотов независимых государств. Наиболее примечательным стал флот колонии Виктория, разбогатевшей на «золотой лихорадке» 1850–1860 годов. К концу XIX века Викторианские морские силы (Victorian Naval Forces) обладали отнюдь не символическим корабельным составом, собственной бригадой морской пехоты и береговой артиллерией.

Шлюп «Victoria» – первый австралийский боевой корабль, построенный по заказу колонии Виктория в 1855 году
Источник: awm.gov.au

Мы не будем рассматривать системы береговой обороны Мельбурна, Сиднея и других крупных австралийских городов – эта тема требует отдельного повествования. За пределами внимания останутся и корабли британского Королевского ВМФ, служившие в составе Австралийской станции. В этой статье мы рассмотрим лишь корабли, которыми обладали морские силы колоний.

Военно-морские силы колонии Виктория

Первенцем Викторианского флота стал построенный в Великобритании шлюп, носивший простое название «Victoria» и введённый в строй в 1856 году. Примечательно, что он стал первым боевым кораблём, строившимся в Британии для колоний. Шлюп имел водоизмещение в 580 т, его паровая машина была дополнена парусной оснасткой, а вооружение состояло из нескольких 32-фунтовых пушек. «Victoria» стала первым австралийским кораблём, принявшим участие в боевых действиях – в 1860–1861 годах шлюп ходил к берегам Новой Зеландии для борьбы с мятежными маори. Ещё одним ярким событием в «карьере» этого корабля стало участие в поисках пропавшей экспедиции Бёрка и Уиллса в 1861–1862 годах (отряд под их руководством пытался пересечь Австралию с юга на север, но погиб в пути). Служба шлюпа закончилась в 1880 году, когда он был превращён в гражданское судно.

Деревянный линейный корабль «Nelson» в роли учебного судна. На переднем плане – миноноска «Childers»
Источник: navy.gov.au

Следующее пополнение Викторианского флота оказалось весьма неожиданным. Великобритания передала колонии деревянный линейный корабль «Nelson», спущенный на воду ещё в 1814 году, и затем сорок лет простоявший в резерве (водоизмещение – 2617 т, оснащён паровой машиной, вооружён пятью десятками пушек различных калибров). Трудно отделаться от чувства, что англичане «сплавили» в далёкую колонию не очень нужную и безнадёжно устаревшую боевую единицу. Ветеран прибыл в Австралию в 1867 году и до 1879 года использовался в береговой обороне Мельбурна, после чего его переоборудовали в учебное судно. Старинный корабль дожил до XX века, превратившись в угольщик, и был постепенно разобран (частично – разрушен природой) только в 1920-е годы.

Зато чуть позже Викторианские морские силы пополнились новейшей боевой единицей, способной украсить любой флот своего времени. В 1867–1870 годах англичане построили монитор «Cerberus», а в апреле 1871 года он прибыл в Мельбурн. Корабль имел водоизмещение в 3340 т, развивал скорость в 9 узлов, а его главный калибр составляли четыре 10-дюймовых (254-мм) орудия, располагавшиеся в двух башнях. Корпус защищала броня толщиной до 280 мм на поясе и до 250 мм – на башнях. В целом, на момент ввода в строй «Cerberus» являлся самым мощным кораблём в Австралии и сопредельных водах, заслуженно став гордостью жителей колонии Виктория. Один из очевидцев так описывал появление монитора в Мельбурне:

«Огромное количество лодок, заполненных пассажирами, надеявшимися подняться на борт, отчалили от берега. Капитан Пантер [первый командир корабля – прим. автора] решил не разочаровывать любопытную публику, хотя корабль не был готов к осмотру. Он дал необходимые приказы и отправился засвидетельствовать почтение губернатору. Всю вторую половину дня валили толпы посетителей и, должно быть, несколько тысяч гостей поднялись на борт, чтобы познакомиться с конструкцией корабля и работой башен»

Монитор «Cerberus» приближается к Мельбурну, 9 апреля 1871 года (гравюра по рисунку современника)
Источник: slv.vic.gov.au

Впрочем, внешний вид новинки знатоки оценивали достаточно скептично:

«Когда он [монитор] появился, он вызвал величайший интерес. Как и можно было ожидать, его нельзя было назвать красивым кораблем ни в каком смысле. Он казался большой, как и должно быть, длинной прямоугольной коробкой, обрубленной с обоих боков и увенчанной куцыми мачтами, башнями и трубой»

Монитор «Cerberus», затопленный у Мельбурна – современное состояние. Видна верхняя часть надстройки, барбеты башен, труба. Фото автора

Тихоходный «Cerberus» не без труда дошёл из Великобритании в Австралию, после чего полвека не покидал залив Порт-Филипп, обеспечивая береговую оборону столицы колонии (позднее – штата) Виктория. Единственными потерями экипажа за эти десятилетия стали шесть человек, погибшие при подрыве шлюпки на собственной мине во время учений 1881 года. В 1911 году старый монитор вошёл в состав только что образованного Королевского Австралийского ВМФ, став скромной плавбазой. В 1926 году, после пятнадцатилетней службы в новом качестве, списанный «Cerberus» был затоплен у Мельбурна и превращён в волнолом (лежащий на мелководье корпус сохранился до наших дней). У общественного фонда, который занимается сохранением старого корабля, есть планы его полной реконструкции и превращения в музей, однако на это никак не удаётся собрать средства.

Приближаться к корпусу старого монитора запрещено под угрозой крупного штрафа, потому его осмотр вблизи невозможен для посторонних. Возможно, когда-нибудь «Cerberus» всё-таки станет музейным кораблём
Источник: cerberus.com.au

Заметное усиление Викторианского флота, сделавшее его боеспособным соединением (пусть и малочисленным), произошло в середине 1880-х годов. Ценным приобретением стали канонерские лодки «Victoria» и «Albert», прибывшие в Австралию в 1884 году. Канонерка «Albert» имела водоизмещение в 350 т, развивала скорость в 10 узлов и была вооружена одной 203-мм и одной 152-мм пушками. «Victoria» была больше (500 т), быстроходнее (12 узлов) и обладала более мощным главным калибром – 254 мм. Впрочем, уже в 1895 году, во время экономического кризиса, обе канонерки продали частным владельцам, после чего они тридцать лет служили гражданскими судами.

В 1884–1886 годах в распоряжение колонии поступили миноноски английской постройки – «Childers» (водоизмещение – 62 т, скорость – 18 узлов), «Lonsdale», «Nepean» и «Gordon» (водоизмещение – по 12 т, скорость – 17 узлов). В 1891 году отряд лёгких сил пополнился миноноской «Countess of Hopetown» (водоизмещение – 75 т, скорость – 24 узла). Эти предки торпедных катеров были вооружены самодвижущимися минами Уайтхэда (по 2–3 торпедных трубы на корабле). Они оказались весьма удачными по конструкции и служили вплоть до появления в составе австралийского флота современных миноносцев. Достаточно сказать, что «Countess of Hopetown» вывели из состава морских сил только в 1924 году.

Миноноски Викторианского флота «Childers» и «Countess of Hopetown» в базе Вильямстаун
Источник: navy.gov.au

Появление в составе флота новых кораблей было встречено мельбурнцами с большим энтузиазмом. Например, крестной матерью миноноски «Countess of Hopetown» стала леди, в честь которой он был назван – супруга тогдашнего губернатора Виктории графиня Алиса Эвели-де-Мулен. Вот как одна из газет того времени писала о любопытной церемонии крещения корабля:

«Крещение корабля путем разбития бутылки шампанского о борт было выполнено способом, вызвавшим самый горячий интерес зрителей. Бутылку закрепили у передней торпедной трубы, соединенной с гальванической батареей на берегу. Вместо того чтобы разбить бутылку самой, леди Хоуптаун всего лишь запустила батарею, вследствие чего бутылка была незамедлительно разбита торпедой на атомы, оросив своим содержимым нос корабля. Зрители радостно кричали, оркестр начал играть «Правь, Британия»

На пике своего развития, в первой половине 1890-х годов, Викторианский флот насчитывал в своём составе 1 монитор, 2 канонерских лодки, 5 миноносок и 9 вооружённых судов. Как уже упоминалось выше, это делало его сильнейшим среди колониальных флотов Австралии.

Военно-морские силы других колоний

Среди других колониальных флотов Австралии стоит отметить морские силы Квинсленда. Они возникли в 1883 году и сразу же вооружились парой однотипных канонерских лодок «Gayundah» и «Paluma» (водоизмещение – по 360 т, скорость хода – 10 узлов, вооружение – по одной 203-мм и одной 152-мм пушке). Обе канонерки находились в составе флота три десятка лет, после чего в качестве гражданских судов дожили до 1950-х годов. «Gayundah» была затоплена как волнолом у города Брисбен, и её корпус частично сохранился (хотя и в очень плохом состоянии). Также Квинсленд обзавёлся миноносками «Mosquito» и «Midge» (водоизмещение – по 12 т, скорость – 17 узлов, вооружение – по два торпедных аппарата). Всего к 1890-м годам морские силы колонии имели следующий состав: 2 канонерских лодки, 2 миноноски, 7 вооружённых судов.

11 февраля 1942 немецкие корабли, целая эскадра, прошли через Канал (так англичане называют центральную часть Ла-Манша) из Бреста в Северное море! И это в радиусе действия английской авиации, под прицелом береговых батарей, через минные поля! Да как такое вообще могло случиться?

Тем же вопросом в феврале 1942 года задавались миллионы англичан. Да, Британии довелось пережить трагедии — взять хотя бы гибель линейного крейсера Худ , потопленного в мае 1941 года со всем экипажем германским линкором Бисмарк. Но Худ погиб в бою, и честь флота не понесла урона. А теперь? Впрочем, для того чтобы уяснить ситуацию, обратимся к событиям конца 1941 года.

Тогда нацистский флот располагал внушительными силами. На Балтике дислоцировались новейший линкор Тирпиц, тяжелые крейсера Адмирал Хиппер и Адмирал Шеер, 4 легких крейсера и эсминцы. В Бресте стояли линкоры Шарнхорст, Гнейзенау и тяжелый крейсер Принц Ойген. В портах оккупированной нацистами Норвегии базировались эсминцы и субмарины.

Британский же флот метрополии насчитывал тогда линкоры Кинг Джордж и Родней, авианосец Викториес, 4 тяжелых и 6 легких крейсеров, эсминцы. Последних не хватало даже для охраны союзных конвоев, следовавших через центральную Атлантику.

Опасения перед возможным нападением на эти конвои крупных надводных кораблей противника, в том числе брестской эскадры, склонили британское адмиралтейство предпринять на этот порт грандиозный налет. В январе 1942 года 612 бомбардировщиков сбросили на него 908 бомб, что не причинило, однако, линкорам сколько-нибудь серьезных повреждений.

Как оказалось, чины адмиралтейства беспокоились напрасно. Внимание Гитлера было приковано к Восточному фронту, где вермахт потерпел первые серьезные поражения. Поэтому Гитлер решил прекратить операции надводных кораблей в центральной Атлантике и сконцентрировать их в северной Норвегии, откуда они могли наносить удары по арктическим конвоям, следовавшим в порты Советского Союза. 12 декабря 1941 года он приказал перебросить в норвежские воды и стоявшие в Бресте Шарнхорст, Гнейзенау и Принц Ойген, которым предстояло прорваться через пролив Ла-Манш. Подробный план этой операции «Цербер» детально разработал командующий брестской эскадрой вице-адмирал Циллиакс.

ЛК Шарнхорст. Их было 2-он и Гнейзенау. Их относили к различным классам тяжёлых кораблей-то линкоры, то линейные крейсера. Для линкоров у них слабовата АГК-280мм. Да и ВДМ маловато для линкоров времён ВМВ. Были планы перевооружить их на 3х2х380мм-но это так и осталось планами.

По совокупности параметров корабли типа "Шарнхорст"нередко (и вполне справедливо) называют линейными крейсерами. Однако, проект "Шарнхорст" в большей степени ведет свою родословную от "карманных линкоров". Единственное, что конструкторы позаимствовали у кайзеровских линейных крейсеров, так это схему бронирования. В остальном же тип "Шарнхорст" - просто выросший до нормальных размеров Дойчланд с третьей 283-мм башней и паротурбинной установкой.

Выход эскадры из Бреста наметили на 19 ч 30 мин 11 февраля 1942 года. Как и следовало ожидать, подготовка операции не прошла не замеченной английскими разведчиками, о чем они своевременно донесли в Лондон. Еще в 1941 году был разработан план контроперации «Фуллер», предусматривавший ряд мер, направленных на предотвращение этого прорыва. В частности, британской авиации было приказано сбросить магнитные, донные мины на неприятельских фарватерах в проливе, минные заградители «Менксмен» и «Уэлшмен» выставили дополнительное заграждение между Уэс-саном и Булонью. В боевую готовность были приведены береговые батареи, подразделения самолетов-торпедоносцев и бомбардировщиков, дивизион эсминцев. Торпедные катера, стоявшие в Дувре, усилили еще одной флотилией. В районах Бреста, острова Уэссан, между портами Гавр и Булонь организовали постоянные воздушные дозоры. 11 февраля в воды, омывавшие Брест, отправили подводную лодку «Силайон», командиру которой предписали непрерывно наблюдать за вражескими корабля-ми. Казалось, учтено было все. Однако...

Брестская эскадра вышла в море в 20 ч 45 мин, с часовым опозданием из-за воздушного налета на порт. Ночь была безлунной, над водой висела дымка. Но командир «Силайона» не заметил противника отнюдь не по этой причине. Во время бомбежки он счел возможным уйти с позиции, чтобы подзарядить аккумуляторы.

Не видел эскадры и патрульный самолет, который вернулся на базу из-за поломки бортового локатора. Другая машина, высланная в тот же квадрат двумя часами позже, врага, естественно, уже не застала.

Тем временем эскадра шла проливом 7-узловым ходом и в 5 ч 30 мин 12 февраля миновала остров Олдерни. На рассвете над кораблями повисли «мессершмитты» воздушного прикрытия.

В 10 ч 30 мин корабли вышли на траверз устья Соммы, а британское адмиралтейство все еще не подозревало о их выходе из Бреста. Кстати, часом раньше на экранах британских береговых радиолокаторов возникли помехи. Впрочем, подобное бывало и раньше, поэтому штабисты не придали им значения.

Два английских истребителя «спитфайр», вылетевшие на разведку, увидели в проливе какие-то корабли, но приняли их за один из своих конвоев. Лишь по возвращении на аэродром пилот отметил, что какой-то корабль походил на линкор.

В 10 ч 42 мин два других «спитфайра», преследуя вражеский самолет, вынырнули из облаков как раз над эскадрой. Ведущий пары, полковник Бимиш сразу понял, что под ним корабли из Бреста, но, памятуя о приказе сохранять радиомолчание, доложил о происшедшем только после посадки, в 11 ч. 09 мин.

И началось... В английских штабах затрезвонили телефоны, посыпались приказы, порой непродуманные и противоречивые. Вместо четкого плана «Фуллер» в действие вступила совершенно разлаженная военная машина. К примеру, никому и в голову не пришло, что самолеты-торпедоносцы «свордфиш» в два раза тихоходнее истребителей, высланных прикрывать их, что высотные бомбардировщики не успевают к месту боя, что из дюжины торпедных катеров, выделенных для операции «Фуллер», боеспособны только восемь.

Наконец зашевелились стволы орудий британских береговых батарей, хотя артиллеристы были уверены, что стрельба по кораблям, укрытым туманом и дождем, бессмысленна без наводки по радиолокаторам (а те, как мы знаем, «ослепли»). Тем не менее, в 12 ч 18 мин орудия заговорили, сделав за 27 мин 33 залпа. Увы, ни один 229-мм снаряд не упал ближе мили от эскадры.

Над проливом еще перекатывалось эхо орудийных выстрелов, когда в море вышло всего пять торпедных катеров из Дувра. К тому же один вскоре отстал из-за поломки двигателя. В 12 ч 23 мин катера обнаружили эскадру, но командир отряда не рискнул сближаться с противником без воздушного прикрытия. Скорее чтобы освободиться от груза, а не поразить врага, четыре катера выпустили торпеды веером с дистанции 4 кабельтовых и отошли. Экипаж пятого катера, исправив двигатель, прорвался сквозь огонь эскорта, выстрелил торпеды по «Принцу Ойгену» — тоже безрезультатно!

Настал черед авиации. Около 12 ч шесть торпедоносцев один за другим оторвались от взлетной полосы аэродрома Менстон. Эскадрилью вел капитан Эсмонд, участник удачной охоты на линкор Бисмарк в мае 1941 года. Но тогда «свордфиши» Эсмонда имели дело с сильным, но одиночным противником, а теперь им предстояло атаковать эскадру, охраняемую сторожевиками и истребителями. Вскоре над медлительными торпедоносцами появились истребители «спитфайр».

— Слабенькое прикрытие...— проворчал капитан. Он так и не узнал, что плохая видимость помешала остальным «спитфайрам» найти подопечные «свордфиши».

Немецкие истребители встретили англичан близ Рамсгейта и, связав боем «спитфайры», набросились на торпедоносцы, экипажи которых в 12 ч 50 мин увидели вражескую эскадру. Разделив эскадрилью, Эсмонд повел в атаку машины лейтенантов Роуза и Кингс-милла. С другой стороны на противника шли лейтенанты Томпсон, Вуд и Блай. Командирский «свордфиш» проскочил зону заградительного огня эскорта и на бреющем устремился к темно-серой громаде Шарнхорст. А по плоскостям и корпусу торпедоносца уже били снаряды намертво вцепившихся в него «мессершмиттов». Последним усилием раненый Эсмонд сбросил торпеду, и тут же его полыхающая машина упала в воду. «Свордфиш» лейтенанта Роуза, освободившись от торпеды, пронесся над палубой какого-то корабля, вспыхнул и неуклюже приводнился. Забравшись в надувную лодку, летчики хорошо видели, как горящий самолет Кингсмилла врезался в волны... Через полтора часа окоченевших летчиков подобрал британский торпедный катер. Отчаянная атака «свордфишей» стоила Англии шести машин, на которых погибло 13 летчиков. И ни одна торпеда не поразила вражеские корабли!

Тем временем эскадра вошла в минированные воды, и адмирал Циллиакс скрепя сердце приказал сбавить ход. Сейчас англичане обязательно возобновят атаки на корабли, ползущие по узким фарватерам, лишенные возможности маневрировать! Но проходу эскадры через минные поля, как ни странно, никто не помешал.

К 14 ч корабли вновь набрали ход, но Шарнхорст тут же содрогнулся от мощного взрыва. Впрочем, повреждения, причиненные миной, оказались не слишком серьезными, и вскоре он вновь шел со скоростью 25 узлов. Брестская эскадра входила в Северное море, и единственным, кто мог помешать ей, оставался дивизион эсминцев из Хариджа.

Командир этого дивизиона — командор Пайзи — получил приказ атаковать нацистов, когда его корабли находились на учении в море. Дивизион насчитывал два лидера и четыре эсминца, построенных еще в конце первой мировой войны. Они даже в скорости уступали немецким линкорам. Понимая, что дивизион безнадежно опаздывает с атакой, Пайзи рискнул и провел свои корабли через минные поля. Правда, эсминец «Уолпол» вынужден был повернуть на базу из-за поломки машины, остальные подтвердили справедливость поговорки «кто не рискует, тот не выигрывает».

В 15 ч 17 мин сигнальщики флагманского лидера «Кемпбелл» сквозь дождь и туман увидели в 9,5 мили линкоры Циллиакса. Используя плохую видимость, Пайзи сблизился с неприятелем еще на 2 мили, после чего «Кемпбелл» и «Вивишиес» разом выпустили торпеды. «Уорчестер», подошедший еще ближе в Шарнхорст, тут же был накрыт залпом линкоров и получил несколько прямых попаданий. «Маккей» и «Уитшед» выпустили торпеды последними. И ни одна не достигла цели!

Теперь настигнуть эскадру, полным ходом идущую вдоль голландского побережья, могли только 242 британских бомбардировщика. Но и им не сопутствовала удача — эскадру обнаружили экипажи только 39 машин, которые вразнобой, без прикрытия выходили на цель. Результат — зенитки нацистских кораблей и истребители сбили 15 бомбардировщиков, а все английские бомбы взорвались в море...

В 19 ч 55 мин на траверзе острова Тершеллинг наскочил на мину и Гнейзенау. Сильный взрыв повредил днище линкора в кормовой части, он на время потерял ход, но в 7 ч следующего дня все же первым из эскадры отдал якорь в устье Эльбы. Следом за ним прибыл Принц Ойген, единственный крупный корабль Циллиакса, не получивший повреждений при прорыве. Что же касается Шарнхорст, то он в 21 ч 35 мин вновь подорвался, принял более 1 тыс. т забортной воды и с превеликим трудом, с помощью буксиров дополз до базы в Вильгельмсгафене. Тем не менее командование кригсмарине имело основания считать операцию «Цербер» успешной.

КРТ Принц Ойген.

пы.сы. Ходит байка, что Винни спросил только-Почему? И адмиралы не нашлись что ответить.

С точки зрения послезнания -24 февраля 42 года Гнейзенау получил прямое попадание английской 454 кг бомбы в район первой башни. Взрыв вызвал огромные разрушения. Линкор встал на ремонт, который так и не закончился. В январе 43 года ремонт прекратили.

Отто Цилиакс Силы сторон Потери

Битва за Атлантику
Ла-Плата «Альтмарк» «Дервиш» Норвежское море SC 7 HX-84 HX-106 «Берлин» (1941) Датский пролив «Бисмарк» *«Цербер»* Залив Св. Лаврентия PQ-17 Баренцево море Нордкап ONS 5 SC 130

Операция «Цербер» (в литературе встречается Операция «Церберус» от англ. Operation Cerberus , нем. Zerberus позже Cerberus ) - немецкое название операции по передислокации трех крупных надводных кораблей Кригсмарине из Бреста в Германию. В англоязычной литературе известна как «Рывок через Ла-Манш» (англ. Channel Dash ).

Предыстория

Операции по проводке надводных кораблей через Ла-Манш проводилась немцами не раз, так например незадолго до описываемых событий:

27 ноября 1941 года прорыв через Дуврский пролив «Sperrbrecher 52» (вспомогательный крейсер «Комет») с запада на восток.
В первой половине декабря «Sperrbrecher 53» (вспомогательный крейсер «Тор») с востока на запад.

Отличительной чертой операции «Цербер» является как количество проводимых кораблей, так и количество задействованных сил кригсмарине и люфтваффе для обеспечения успешного выполнения этой операции. Кроме того, апогей операции приходится на середину дня.

Зимой 1941-1942 года в Бресте базировались «Scharnhorst» (флаг вице-адмирала Цилиакса, капитан 1 ранга Хоффманн), «Gneisenau» (капитан Отто Файн), «Prinz Eugen» .

12 января 1942 в ставке фюрера было принято решение о передислокации кораблей «брестской группы» в порты Германии. Расстояние между Брестом и Вильгельмсхафеном ~850 миль.

Подготовка

Командование этой операцией было поручено вице-адмиралу Отто Цилиаксу . Начальник штаба - капитан 1 ранга Рейнике. Для проведения операции были привлечены 6 эсминцев , 14 миноносцев , 28 торпедных катеров : ЭМ: «Z-29» (кап. 1 ранга Эрих Бей (англ. )), «Richard Beitzen » (кап. 1 ранга Бергер), «Paul Jacobi », «Hermann Schoemann », «Friedrich Inn », «Z-25» ММ: «Jaguar», «Falke», «Iltis», «Kondor», «Seeadler», 2-я флотилия: «T-11», «T-2», «T-4», «T-5», «T-12»; 3-я флотилия (командующий корветтен-капитан Ганс Вильке): «T-13», «T-15», «T-16», T-17".

Для взаимодействия с люфтваффе в распоряжение к Цилиаксу прибыл полковник авиации Ибель, который должен был руководить действиями истребителей.

Между 22 января и 10 февраля пилоты истребительных подразделений люфтваффе, которые базировались во Франции и странах Бенилюкса , провели совместно с кригсмарине восемь крупных учений - 450 самолето-вылетов. За организацию и обеспечение истребительного прикрытия отвечал полковник Адольф Галланд , недавно назначенный инспектором (командующим) истребительной авиацией. В его распоряжении имелось 252 истребителя Bf.109 и Fw-190 из состава 1, 2 и 26-й истребительных эскадр и истребительного училища люфтваффе в Виллакубле под Парижем ещё около 30 ночных истребителей Bf.110 .

Радиоэлектронной борьбой руководил генерал Вольфганг Мартин: была проведена разведка несущих частот береговых РЛС и их примерного географического положения, разработаны передатчики помех (для ослепления индикаторов вражеских РЛС), выбраны точки их базирования и выверен график их включения (противник не должен догадаться о проведении операции). Поэтому передатчики включались на короткое время, и у британцев создавалось впечатление о непонятных явлениях в атмосфере.

Был продуман ряд мероприятий по дезинформации противника. На корабли загружались ящики с пробковыми шлемами и бочки с маслом, с надписями на таре: «Для использования в тропиках». До самого последнего момента (выхода кораблей) продолжалось почтовое и прачечное обслуживание экипажей.

Задача определения курса эскадры от Бреста до Северного моря легла на плечи капитана 1 ранга Гисслера, флагманского штурмана адмирала Цилиакса. Командующий тральными силами германского флота контр-адмирал Фридрих Руте обеспечивал безопасный путь для эскадры. Его корабли (тральщики) завершив очистку каждый своего сектора, отмечали фарватер буями и плавучими огнями. Но Руге не смог одинаково хорошо отметить протраленный фарватер по всей его длине, так как чрезмерный расход буев со складов во Франции мог вызвать подозрения. Он решил эту проблему просто. Он начал направлять катерные тральщики в Ла-Манш, где они должны были изображать плавучие маяки.

Ночью, во время выхода кораблей из базы британцами была произведена атака 18 «Веллингтонами» . Ни одна из бомб корабли не поразила, а экипажи самолетов RAF не заметили в гавани Бреста ничего необычного.

Ход операции

22:45 11 февраля соединение (оба линкора, крейсер и шесть эсминцев) покинуло Брест .

2-я флотилия вышла из Гавра, 3-я из Дюнкерка обе присоединились к эскадре около 10 часов утра когда та миновала меридиан устья Сены. У мыса Гри-Не в эскортирование включилась 5-я флотилия (пять кораблей типа 23/24)

8:50 над соединением появилась первая группа истребителей прикрытия - ими были Bf.110

Кроме того два самолета, оборудованных передатчиками РЛ помех, начали излучение с целью помешать обнаружению большой группы самолетов, сопровождающей корабли. Когда корабли достигли зоны работы британских береговых РЛС были задействованы и немецкие береговые станции помех. Их действие было настолько эффективно, что часть британских РЛС пришлось выключить, а функционирующие станции начали изменять рабочие частоты, чтобы уйти от помех. Британцы ещё долго считали, что имеют дело с каким-то неизвестным атмосферным явлением. Около 10 часов утра, одна из британских РЛС перешла на такую высокую частоту, что немцы не смогли создать ей помеху. С неё и поступило сообщение о немецких самолетах летающих над проливом на малой высоте. В районе 11 часов Bf.110 были сменены на Bf.109 из JG-2. Когда корабли миновали устье Соммы, над ними пролетала пара «Спитфайров» (британские истребители возвращались из рейда в воздушное пространство Северной Франции. Обнаружив крупные корабли немцев летчики (груп-кептен Виктор Бимиш и винг-коммандер Кинли Финли Бойд (14 побед у каждого)) тем не менее решили сохранять радиомолчание и в штабе британских ВМС о немецких кораблях узнали только через 30 минут после посадки.

12.20 атака 5 торпедных катеров. (?) 12:30 корабли втянулись в самую узкую часть Ла-Манша, и вошли в зону ответственности JG-26. Группу из самолетов 8-й и 9-й эскадрилий вел командир III./JG-26 майор Герхард Шёпфель. 12:45 Цилиакс находился в 10 милях от Кале, когда его соединение было атаковано 6-ю самолетами-торпедоносцами 825-й эскадрильи авиации флота (англ. Fleet Air Arm, FAA ) в сопровождении 10 истребителей. Германские истребители находились выше и сразу спикировали, чтобы перехватить «Суордфиши» . Тем не менее Пилотам 10 «Спитфайров» удалось сбить 3 машины из 9-й эскадрильи. Более 80 зенитных орудий на германских кораблях развернулись на левый борт чтобы встретить эту самоубийственную атаку. Все 6 самолетов 825-й эскадрильи под командованием лейтенант-коммандера Юджина Эсмонда были сбиты. 13:30 мыс Гри-Не (фр. Gris-Nèz ). 13.45 (?) Слева по борту в «Шарнхорста» взлетели фонтаны воды. Это с большим опозданием открыли огонь береговые батареи. Их снаряды безвредно падали в воду далеко от германских кораблей (33 выстрела 234-мм орудиями). Головной эсминец сразу начал ставить дымовую завесу. Через несколько минут артиллеристы батарей Дувра (Dover) прекратили огонь, так как в дыму и тумане потеряли цель. 14:31 в 30 м по левому борту «Шарнхорста» прогремел взрыв. Сработал магнитная мина, (погода была плохая с кораблей не различали вешки, выставленные ранее прошедшим тральщиком). На корабле из-за повреждения предохранителей вышли из строя электрические системы, оставив все помещения без освещения на 20 минут. Оставшиеся без питания аварийные выключатели на котлах и турбинах не позволили сразу остановить турбины.

Отто Цилиакс перенес флаг на эсминец «Z-29». С поврежденным кораблем осталось 4 миноносца. «Гнейзенау» и «Принц Ойген» пошли дальше.

Спустя 18 минут после взрыва (на «Шарнхорсте») запустили первую турбину, через 6 минут - вторую и в 15.01 -третью, что позволило дать ход в 27 узлов. Вскоре после этого двухмоторный бомбардировщик сбросил несколько бомб в 90 м от левого борта, которые не причинили повреждений. Чуть позже «Шарнхорст» в течение 10 минут атаковали 12 «Бофортов», но их отогнали зенитный огонь и истребители люфтваффе. Затем удалось уклониться от торпеды, сброшенной самолетом с кормового угла. 14:40 группу эскорта атаковала эскадрилья «Харрикейнов» с пушечным вооружением. Повреждения получили эсминец «Ягуар» и миноносец «Т-13», британцы потеряли 4 самолета.

Атака эсминцами ВМФ Великобритании

План перехвата был составлен вице-адмиралом Рамсеем при участии кэптена Пайзи (Пизи). В плане исходили из того что прорыв немецких кораблей будет осуществляться ночью. Флотилии были в полной боевой готовности у Гарвича англ. Harwich . Командир 21-й флотилии эсминцев (кавалер ордена «За заслуги») кэптен К. Т. М. Пайзи (Пизи) на лидере «Кэмпбелл», база Гарвич. Состав один эсминец «Вивейшэс» (Vivacious) и приданная 16-я флотилия (под командованием кэптена Дж. П. Уайта) в составе лидера «Маккей», эсминцев «Уитшед», «Вустер» и «Уолпол»

11:45 был получен сигнал из Дувра о прохождении немецкими кораблями Булони. Немедленно корабли двинулись в составе двух дивизионов (1-й: «Кэмпбелл», «Вивейшэс», «Вустер»; 2-й: «Маккей», «Уитшед», «Уолпол») на перехват. 13:00 «Уолпол» из-за аварии с машиной (проблемы с подшипниками гребного вала) повернул обратно. Вскоре после этого два звена германских бомбардировщиков атаковали «Маккей» (безрезультатно), а еще через несколько минут соединение было атаковано британским (своим же) бомбардировщиком «Хэмпден». 15:17 крупные немецкие корабли были обнаружены радаром «Кэмпбелла». 15.40 установлен визуальный контакт. Скорее случайно, чем организовано атака соединения совпала по времени с атакой британскими торпедоносцами «Бофорт», что позволило эсминцам 1-го дивизиона сблизиться с целью на дистанцию 16 кабельтовых. Эсминец «Вустер» принял всю тяжесть бортовых залпов с «Гнейзенау» и «Принца Ойгена». Его командир лейтенант-коммандер Коутс приказал экипажу приготовится оставить корабль. Не имея возможности двигаться и сражаться (17 убитых 45 раненых из 130 человек экипажа), «Вустер» находился в гибельном положении в тот момент, когда немцы прошли мимо, не обращая внимания на горящий, тонущий корабль (немцы считали что он обречен).

4 британских эсминца вернувшись на поле боя взяли в охранение поврежденный «Вустер» и сопроводили его назад в Гарвич, подвергаясь неоднократным атакам своих и немецких бомбардировщиков.

«Z-29» тоже вел огонь по британским эсминцам в последние минуты боя. Один из его собственных снарядов разорвался, не успев вылететь из ствола. Из-за повреждений эсминец на 20 минут потерял ход. Цилиаксу пришлось переходить на «Герман Шеманн»; пока с помощью шлюпок пересаживали командующего «Шарнхорст» нагнал эсминец.

18.00 «Шарнхорст» подошел к побережью Голландии . В 19.16 за его кормой упало несколько бомб, сброшенных с большой высоты.

Истребители Люфтваффе и зенитная артиллерия кораблей сбили 12 бомбардировщиков «Хемпден» и «Блейнхейм», 6 торпедоносцев «Свордфиш», 6 «Харрикейнов», 8 «Спитфайров», а также 4 двухмоторных истребителя «Уирлвинд» («Whirlwind»). 14 английских летчиков погибли, а трое попали в плен (в т.ч. литовец). Еще два «Спитфайра» столкнулись в облаках, и один пилот погиб. Люфтваффе потеряли 7 истребителей, погибли 4 пилота.

Всего в атаках на соединение участвовало 242 британских самолета, из которых на цель смогли выйти всего 39. За ночь (12-13 февраля) британские лётчики совершили более 740 самолето-вылетов. Без результатов. («Но из стартовавших 242 самолетов 188 вообще не обнаружили Цилиакса. 15 бомбардировщиков были сбиты. И только 39 самолетов атаковали германские корабли, но не добились ни единого попадания. А вдобавок часть бомб была сброшена на возвращающиеся британские эсминцы.»)

Награды

Командир соединения торпедоносцев лейтенант-коммандер Юджин Эсмонд за проявленную самоотверженность был посмертно награждён Крестом Виктории. Цилиакс и Хоффманн были награждены Рыцарскими крестами за этот прорыв. Капитан 1 ранга Гисслер получил Золотой Германский крест. Командир «Гнейзенау» Отто Файн награждён не был.

Оценка

В Палате общин (Великобритании) состоялось разбирательство по поводу беспрепятственного перехода немецких кораблей. Явно расстроенный, но сохраняющий достоинство Черчилль заявил: «Хотя это может оказаться несколько неожиданным для парламента и народа, я должен заявить, что по мнению Адмиралтейства - с которым я поддерживаю самую тесную связь - уход немецкой эскадры из Бреста привел к решительному изменению военной ситуации в нашу пользу»

«Нью Стейтсмен» потребовал объяснить, как это стало возможным, чтобы КВВС сбросили на 3 германских корабля более 4000 тонн бомб, но при этом те «сумели полным ходом уйти из Бреста».

Консервативная лондонская «Таймс » выразила удивление и разочарование всей Британии, написав: «Вице-адмирал Цилиакс преуспел там, где потерпел неудачу герцог Медина-Сидония… Ничто более оскорбительное для гордости морской державы не происходило в наших отечественных водах с XVII века.»

Напишите отзыв о статье "Операция «Цербер»"

Примечания

«Шарнхорст» в результате подрыва на двух донных минах принял около 1500 т воды, от сотрясения пострадали ТЗА, ремонт - 4 месяца.
В ночь на 27 февраля ремонтировавшийся в Киле «Гнейзенау» был поражен британской 1000 фнт бомбой в районе первой башни ГК, что привело к окончательному выходу корабля из строя.

Литература

Preston A. «„V&W“ class destroyers 1917-1945» (London, 1971)
C.У. Роскилл «Флаг Святого Георгия» Изд. АСТ Москва 2002 г.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Операция «Цербер»

– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.

– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п"отивники отказались от п"ими"ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т"и начинать сходиться.
– Г…"аз! Два! Т"и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак"ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.

Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника, да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.

Итог Германские ВС выполнили поставленные задачи. Противники Великобритания Германия Командующие Бертран Рамсей Отто Цилиакс

Предыстория

27 ноября 1941 года прорыв через Дуврский пролив «Sperrbrecher 52» (вспомогательный крейсер «Комет») с запада на восток.
В первой половине декабря «Sperrbrecher 53» (вспомогательный крейсер «Тор») с востока на запад.

Подготовка

Ход операции

22:45 11 февраля соединение покинуло Брест .

8:50 над соединением появилась первая группа истребителей прикрытия - ими были Bf.110

Атака эсминцами ВМФ Великобритании

План перехвата был составлен вице-адмиралом Рамсеем при участии кэптена Пайзи (Пизи). В плане исходили из того что прорыв немецких кораблей будет осуществляться ночью. Флотилии были в полной боевой готовности у Гарвича англ. Harwich . Командир 21-й флотили эсминцев (кавалер ордена «За заслуги») кэптен К. Т. М. Пайзи (Пизи) на лидере «Кэмпбелл», база Гарвич. Состав один эсминец «Вивейшэс» (Vivacious) и приданная 16-я флотилия (под командованием кэптена Дж. П. Уайта) в составе лидера «Маккей», эсминцев «Уитшед», «Вустер» и «Уолпол»

Истребители Люфтваффе и зенитная артиллерия кораблей сбили 12 бомбардировщиков «Хемпден» и «Блейнхейм», 6 торпедоносцев «Свордфиш», 6 «Харрикейнов», 8 «Спитфайров», а также 4 двухмоторных истребителя «Уирлвинд» («Whirlwind»). 14 английских летчиков погибли, а трое попали в плен. Еще два «Спитфайра» столкнулись в облаках, и один пилот погиб. Люфтваффе потеряли 7 истребителей, погибли 4 пилота.

Награды

Оценка

Примечания

«Шарнхорст» в результате подрыва на двух донных минах принял около 1500 т воды, от сотрясения пострадали ТЗА, ремонт - 4 месяца.
В ночь на 27 февраля ремонтирующийся в Киле «Гнейзенау» был поражен британской 1000 фнт бомбой в районе первой башни ГК, что привело к окончательному выходу корабля из строя.

Литература

Preston A. «„V&W“ class destroyers 1917-1945» (London, 1971)
C.У. Роскилл «Флаг Святого Георгия» Изд. АСТ Москва 2002 г.

Операция «Цербер» (в литературе встречается Операция «Церберус» от англ. Operation Cerberus, нем. Zerberus позже Cerberus) - немецкое название операции по передислокации трех крупных надводных кораблей Кригсмарине из Бреста в Германию. В англоязычной литературе известна как «Рывок через Ла-Манш»

22:45 11 февраля соединение покинуло Брест.
2-я флотилия вышла из Гавра, 3-я из Дюнкерка обе присоединились к эскадре около 10 часов утра когда та миновала меридиан устья Сены. У мыса Гри-Не в эскортирование включилась 5-я флотилия (пять кораблей типа 23/24)

8:50 над соединением появилась первая группа истребителей прикрытия - ими были Bf.110
Кроме того два самолета, оборудованных передатчиками РЛ помех, начали излучение с целью помешать обнаружению большой группы самолетов, сопровождающей корабли. Когда корабли достигли зоны работы британских береговых РЛС были задействованы и немецкие береговые станции помех. Их действие было настолько эффективно, что часть британских РЛС пришлось выключить, а функционирующие станции начали изменять рабочие частоты, чтобы уйти от помех. Британцы ещё долго считали, что имеют дело с каким-то неизвестным атмосферным явлением. Около 10 часов утра, одна из британских РЛС перешла на такую высокую частоту, что немцы не смогли создать ей помеху. С неё и поступило сообщение о немецких самолетах летающих над проливом на малой высоте. В районе 11 часов Bf.110 были сменены на Bf.109 из JG-2. Когда корабли миновали устье Соммы, над ними пролетала пара «Спитфайров» (британские истребители возвращались из рейда в воздушное пространство Северной Франции. Обнаружив крупные корабли немцев летчики (груп-кептен Виктор Бимиш и винг-коммандер Кинли Финли Бойд (14 побед у каждого)) тем не менее решили сохранять радиомолчание и в штабе британских ВМС о немецких кораблях узнали только через 30 минут после посадки.

12.20 атака 5 торпедных катеров. (?)
12:30 корабли втянулись в самую узкую часть Ла-Манша, и вошли в зону ответственности JG-26. Группу из самолетов 8-й и 9-й эскадрилий вел командир III./JG-26 майор Герхард Шёпфель.
12:45 Цилиакс находился в 10 милях от Кале, когда его соединение было атаковано 6-ю самолетами-торпедоносцами 825-й эскадрильи авиации флота (англ. Fleet Air Arm, FAA) в сопровождении 10 истребителей. Германские истребители находились выше и сразу спикировали, чтобы перехватить «Суордфиши». Тем не менее Пилотам 10 «Спитфайров» удалось сбить 3 машины из 9-й эскадрильи. Более 80 зенитных орудий на германских кораблях развернулись на левый борт чтобы встретить эту самоубийственную атаку. Все 6 самолетов 825-й эскадрильи под командованием лейтенант-коммандера Юджина Эсмонда были сбиты.
13:30 мыс Гри-Не (фр. Gris-Nèz).
13.45 (?) Слева по борту в «Шарнхорста» взлетели фонтаны воды. Это с большим опозданием открыли огонь береговые батареи. Их снаряды безвредно падали в воду далеко от германских кораблей (33 выстрела 234-мм орудиями). Головной эсминец сразу начал ставить дымовую завесу. Через несколько минут артиллеристы батарей Дувра (Dover) прекратили огонь, так как в дыму и тумане потеряли цель.
14:31 в 30 м по левому борту «Шарнхорста» прогремел взрыв. Сработал магнитная мина, (погода была плохая с кораблей не различали вешки, выставленные ранее прошедшим тральщиком). На корабле из-за повреждения предохранителей вышли из строя электрические системы, оставив все помещения без освещения на 20 минут. Оставшиеся без питания аварийные выключатели на котлах и турбинах не позволили сразу остановить турбины.
Отто Цилиакс перенес флаг на эсминец «Z-29». С поврежденным кораблем осталось 4 миноносца. «Гнейзенау» и «Принц Ойген» пошли дальше.

Спустя 18 минут после взрыва (на «Шарнхорсте») запустили первую турбину, через 6 минут - вторую и в 15.01 -третью, что позволило дать ход в 27 узлов. Вскоре после этого двухмоторный бомбардировщик сбросил несколько бомб в 90 м от левого борта, которые не причинили повреждений. Чуть позже «Шарнхорст» в течение 10 минут атаковали 12 «Бофортов», но их отогнали зенитный огонь и истребители люфтваффе. Затем удалось уклониться от торпеды, сброшенной самолетом с кормового угла.
14:40 группу эскорта атаковала эскадрилья «Харрикейнов» с пушечным вооружением. Повреждения получили эсминец «Ягуар» и миноносец «Т-13», британцы потеряли 4 самолета.

Атака эсминцами ВМФ Великобритании
План перехвата был составлен вице-адмиралом Рамсеем при участии кэптена Пайзи (Пизи). В плане исходили из того что прорыв немецких кораблей будет осуществляться ночью. Флотилии были в полной боевой готовности у Гарвича англ. Harwich. Командир 21-й флотилии эсминцев (кавалер ордена «За заслуги») кэптен К. Т. М. Пайзи (Пизи) на лидере «Кэмпбелл», база Гарвич. Состав один эсминец «Вивейшэс» (Vivacious) и приданная 16-я флотилия (под командованием кэптена Дж. П. Уайта) в составе лидера «Маккей», эсминцев «Уитшед», «Вустер» и «Уолпол»

11:45 был получен сигнал из Дувра о прохождении немецкими кораблями Булони. Немедленно корабли двинулись в составе двух дивизионов (1-й: «Кэмпбелл», «Вивейшэс», «Вустер»; 2-й: «Маккей», «Уитшед», «Уолпол») на перехват.
13:00 «Уолпол» из-за аварии с машиной (проблемы с подшипниками гребного вала) повернул обратно. Вскоре после этого два звена германских бомбардировщиков атаковали «Маккей» (безрезультатно), а еще через несколько минут соединение было атаковано британским (своим же) бомбардировщиком «Хэмпден».
15:17 крупные немецкие корабли были обнаружены радаром «Кэмпбелла».
15.40 установлен визуальный контакт. Скорее случайно, чем организовано атака соединения совпала по времени с атакой британскими торпедоносцами «Бофорт», что позволило эсминцам 1-го дивизиона сблизиться с целью на дистанцию 16 кабельтовых. Эсминец «Вустер» принял всю тяжесть бортовых залпов с «Гнейзенау» и «Принца Ойгена». Его командир лейтенант-коммандер Коутс приказал экипажу приготовится оставить корабль. Не имея возможности двигаться и сражаться (17 убитых 45 раненых из 130 человек экипажа), «Вустер» находился в гибельном положении в тот момент, когда немцы прошли мимо, не обращая внимания на горящий, тонущий корабль (немцы считали что он обречен).
4 британских эсминца вернувшись на поле боя взяли в охранение поврежденный «Вустер» и сопроводили его назад в Гарвич, подвергаясь неоднократным атакам своих и немецких бомбардировщиков.

18.00 «Шарнхорст» подошел к побережью Голландии. В 19.16 за его кормой упало несколько бомб, сброшенных с большой высоты.
Истребители Люфтваффе и зенитная артиллерия кораблей сбили 12 бомбардировщиков «Хемпден» и «Блейнхейм», 6 торпедоносцев «Свордфиш», 6 «Харрикейнов», 8 «Спитфайров», а также 4 двухмоторных истребителя «Уирлвинд» («Whirlwind»). 14 английских летчиков погибли, а трое попали в плен (в т.ч. литовец). Еще два «Спитфайра» столкнулись в облаках, и один пилот погиб. Люфтваффе потеряли 7 истребителей, погибли 4 пилота.

19.55 на мине подорвался «Гнейзенау» (около острова Терсхеллинг, Голландия).
20.30 эскадра прошла мимо острова Тексел.
21.34 с правого борта «Шарнхорста» на глубине 24 м взорвалась еще одна магнитная мина. На две минуты вышли из строя гирокомпасы и освещение. Снова пришлось остановить все турбины: левую и среднюю заклинило, а правая оставалась исправной.
3.50 13 февраля вместе с двумя эсминцами «Гнейзенау» стал на якорь в Гельголандской бухте (Helgoland bight).
8.00 «Шарнхорст» встретил несколько задержавший его продвижение лед в устье реки Яде. Вице-адмирал Цилиакс снова перенес на него флаг; днем корабль пришел в Вильгельмсхафен.
Всего в атаках на соединение участвовало 242 британских самолета, из которых на цель смогли выйти всего 39. За ночь (12-13 февраля) британские лётчики совершили более 740 самолето-вылетов. Без результатов. («Но из стартовавших 242 самолетов 188 вообще не обнаружили Цилиакса. 15 бомбардировщиков были сбиты. И только 39 самолетов атаковали германские корабли, но не добились ни единого попадания. А вдобавок часть бомб была сброшена на возвращающиеся британские эсминцы.»)