Иван Лапкин - Сирия. Курдский вопрос - Наследник. Реферат: Курды и курдский вопрос Слагаемые курдской проблемы в современной Турции

Сегодня может сбыться вековая мечта курдов о создании курдского государства. Но каковы будут события, вызванные возникновением этого нового государства в этом истекающем кровью регионе мира? В то время, как одни эксперты предупреждают о грядущем росте напряженности, другие напрямую пророчат о неминуемом начале новой ближневосточной войны.

Заглянем в историю курдского вопроса, чтобы понять причины происходящих на наших глазах событий. В не столь уж отдаленном прошлом земли, где испокон проживали курды, входили в состав сефевидской Персии. Так продолжалось до 16 века, пока в 1514 году турки-османы, возглавляемые султаном Селимом I, не разгромили сефевидскую армию под командованием шаха Исмаила I году в Чалдыранском сражении. В результате, большие территории Персии отошли к Османской империи. Вместе с ними отошли к османам и курдские земли, за исключением тех из них, которые остались за Персией. Именно в те годы и берет начало история турецко-курдских взаимоотношений.

Присоединение курдских земель к Османской империи прошло достаточно мирно. Это было время мирного сосуществования двух народов без каких-либо межэтнических конфликтов. Возможно, это было вызвано тем, что курды были суннитами, а сефевиды – шиитами, поэтому турки, также являвшиеся суннитами, выглядели для курдов освободителями. Последние, т.е. курды, даже рассчитывали на то, что конфессиональное единство с турками поможет им наладить благополучную жизнь и процветать. Период относительного покоя продолжался вплоть до 19 века, когда на его исходе возникло первое политическое курдское движение, которое называлось «Партия союза и прогресса». С момента своего образования в 1889 году, партия стала руководствоваться идеями курдского национализма.

Далее в 1908 году была создана еще одна курдская политическая партия под названием «Общество развития и прогресса Курдистана», а сразу за ней сформировалось общественное движение «Общество распространения курдских наук». Исследователи называют этот период времени, продолжавшийся с 1889 по 1908 год «золотым веком» курдов Османской империи. Именно в эти годы курдская элита смогла воспользоваться вовлеченностью турков в войны на европейских театрах военных действий и. обратив это в свою пользу, достигла выдающегося успеха, в лице создания проекта «Гражданское государство турецких курдов».

Распад Османской империи позволил курдам начать вооруженную борьбу за национальную независимость. Курдские восстания оказали влияние и на содержание ряда статей Севрского договора 1920 года, которые провозгласили создание на землях бывшей Османской Империи государства курдов - Курдистана. По оценке выдающегося татарского религиозного и общественного деятеля Мусы Бигеева Севрский договор представлял собой официальный документ об уничтожении одним ударом турецкого государства и Халифата, об аннексии и разделе территорий Турции. По его словам, это был «документ о политическом, экономическом и социальном порабощении». Однако столь печальные результаты относились к туркам, а не к курдам, которые воспряли духом и усилили борьбу за свою независимость.

Однако вскоре коса движения за независимость курдов нашла на камень движения, начатого группой молодых активных турков во главе с Мустафой Кемаль-пашой. Они возглавили командование турецкой армией и нацелили ее на завоевание независимости для Турции. Так начался новый этап в турецко-курдских отношениях. Мустафа-Кемаль, который позже стал называться почетным именем Ататюрк, хорошо знал об устремлениях курдов и поэтому смог легко превратить их в своих союзников, пообещав реализовать все их требования. Благодаря своей армии и поддержке в лице курдов, Ататюрк изгнал из страны всех захватчиков. Среди них были традиционные оккупанты англичане, греки и даже арабы.

После обретения независимости глава новой Турции Кемаль Ататюрк взял власть в свои руки и распределил важнейшие государственные чины между своими соратниками. К тому моменту Севрский договор уже утратил свою силу и действовали условия Лозаннского мирного договора, согласно которому, турки признали права лишь за религиозными меньшинствами. Курды в этот список не попали, поскольку были суннитами. Апеллирование к братству в вере в тот момент позволило туркам обойти острый вопрос о выполнении договоренностей и предоставлении курдам независимости. Боле того, курдам было запрещено демонстрировать свою национальную самобытность, разговаривать на родном языке и носить национальную одежду.

Продолжение следует...

Айдар Хайрутдинов

Печатать страницу

КУРДЫ И КУРДСКИЙ ВОПРОС. Курды компактно населяют в основном историческую область Курдистан на юго-западе азиатского материка, которая занимает смежные территории юго-восточной Турции, северо-западного Ирана, северного Ирака и северной Сирии. Значительное число курдов проживает в диаспоре (главным образом в других странах Ближнего Востока, в Западной Европе и в СНГ). В настоящее время курды один из самых крупных этносов мира (до 30 млн.), лишенный права на самоопределение и государственный суверенитет.

Географическое положение. Курдистан занимает ключевое геополитическое и геостратегическое положение в ближневосточном регионе, а борьба курдов за национальное освобождение делает курдский вопрос актуальной проблемой мировой политики. Особенностью географического положения Курдистана является отсутствие четких физических и юридически фиксированных политических границ. Название Курдистан (буквально – «страна курдов») относится не к государству, а исключительно к этнической территории, в которой курды составляют относительное большинство населения и географические координаты которой не могут быть точно определены, поскольку они носят сугубо оценочный характер. Очертания этой территории вследствие исторических катаклизмов неоднократно менялись главным образом в сторону расширения курдофонного ареала.

Современный Курдистан расположен в самом центре западноазиатского (ближневосточного) региона примерно между 34 и 40° северной широты и 38 и 48° восточной долготы. Он занимает приблизительно всю центральную часть воображаемого четырехугольника, на северо-западе и юго-западе ограниченного Черным и Средиземным морями, а на северо-востоке и юго-востоке Каспийским морем и Персидским заливом. С запада на восток территория Курдистана простирается приблизительно на 1 тыс. км., а с севера на юг – от 300 до 500 км. Его общая площадь составляет примерно 450 тыс. кв. км. Свыше 200 тыс. кв. км. входит в состав современной Турции (Северный и Западный Курдистан), свыше 160 тыс. кв. км. – Ирана (Восточный Курдистан), до 75 тыс. кв. км. – Ирака (Южный Курдистан) и 15 тыс. кв. км. – Сирии (Юго-Западный Курдистан).

Этнодемографический очерк. По основным этническим признакам, в первую очередь языковым, курдская нация весьма неоднородна. Курдский язык в основном делится на две неравные группы диалектов, северную и южную, в каждой из которых сформировался свой литературный язык; в первой – курманджи, во второй – сорани. Около 60% курдов, обитающих в Турции, Северо-Западном и Восточном Иране, в Сирии, в части Северного Ирака и в СНГ говорят и пишут на диалектах курманджи (большей частью латинская, а также арабская графика), до 30% (Западный и Юго-Западный Иран, Восточный и Юго-Восточный Ирак) – на диалектах сорани (только арабская графика). Кроме того, среди курдов особой этноконфессиональной группы заза (ил Тунджели в Турецком Курдистане) распространен язык зазаки или дымли (латинская графика), а среди курдов Керманшаха в Иране – родственный ему гурани (арабская графика). На этих языках и диалектах развилась оригинальная литература и фольклор.

Хотя курдские языки и диалекты имеют свои грамматические особенности, подчас немалые, языковые различия в курдской этнической среде не столь велики, чтобы исключить взаимопонимание, особенно при устном общении. Сами курды им не придают большого значения, категорически не признавая за ними этноразделительной роли. К тому же в пределах одной страны многих из них объединяло двуязычие – знание и основного языка страны проживания (турецкого, персидского или арабского).

Роль религии в современном курдском обществе относительно невелика, особенно в сфере национальной идентификации. Подавляющее большинство курдов – мусульмане-сунниты (75% всех курдов), но суннитская ортодоксия, равно как и фундаменталистский ислам, мало популярны. Еще в недавнем прошлом традиционно были влиятельны дервишские (также суннитские) ордена накшбенди и кадири, теперь – гораздо меньше. Шииты, в большинстве стороники шиитских сект ахл-и хакк или али-илахи, проживают в основном в Турции (там они известны под собирательным именем «алеви»), составляя от 20 до 30% курдофонного населения. Курды-заза сплошь ахл-и хакк. В Иране шииты населяют окрестности Керманшаха. Особую этноконфессиональную группу курдов образуют езиды (до 200 тыс.), исповедующие особый культ синкретического характера, вобравшие в себя, кроме элементов иудаизма, христианства и ислама, некоторые древневосточные верования. Езиды проживают дисперсно главным образом в Турции, Сирии, Ираке и в Закавказье.

Среди курдов отмечается высокий естественный прирост населения – около 3% в год, что привело к значительному увеличению численности курдского этноса за последнее время.

Курды расселены в странах обитания неравномерно. Больше всего их в Турции (около 47%). В Иране курдов около 32%, в Ираке – около 16%, в Сирии – около 4%, в государствах бывшего СССР – около 1%. Остальные проживают в диаспоре.

На протяжении всего исторически обозримого времени этнический состав Курдистана неоднократно менялся благодаря бесчисленным катаклизмам, происходившим на его территории. Эти изменения происходят и теперь.

Социально-экономические отношения. Курдские районы Турции, Ирана, Ирака и Сирии отличаются более низким уровнем развития экономики, социальных отношений и социальной организации общества, а также культуры в сравнении с этими странами, в целом, и с их самыми развитыми районами.

Социальная организация курдского общества отчасти сохраняет архаичные черты с пережитками родоплеменных отношений, в рамках которой дает о себе знать феодальная система. Правда, в настоящее время в курдском социуме идет быстрое размывание традиционных социальных форм. В относительно развитых районах Курдистана почти не осталось родоплеменных связей.

Все же и в сравнительно отсталых районах Курдистана наблюдается социально-экономический прогресс. Подрываются экономические позиции и падает политическое влияние курдской светской и духовной знати, нарождаются и крепнут современные социальные структуры – торговая и промышленная буржуазия (городская и сельская), рабочий класс.

Изменения в курдском обществе создали базис для становления курдского национализма как идеологии, так и политики. В то же время сохраняющиеся пережитки традиционных социальных форм продолжают тормозить процесс модернизации этого общества.

Традиционная элита современного Курдистана, состоящая из выходцев из феодально-клерикальных и племенных кругов, до сих пор обладает заметным экономическим и, особенно, политическим и идейным влиянием. Правда, среди современных курдских лидеров немало деятелей демократического и левого направления. Более того, именно они делают погоду в социально-политическом климате курдского общества. Однако, продолжает сказываться влияние архаичных традиций, таких как религиозная рознь, племенной партикуляризм и местничество, сословные и династические предрассудки, гегемонистские притязания и вождизм. Отсюда и такие негативные явления в общественно-политической жизни, как политическая неустойчивость, междоусобные распри и т.п.

Зримые черты отсталости в общественных отношениях в значительной мере происходят из архаичного и малопроизводительного экономического базиса, который к тому же в настоящее время находится в кризисном состоянии переходности от старых докапиталистических форм к современным.

Пришло в упадок отгонное скотоводство (с сезонными перекочевками, главным образом «по вертикали», летом на горные пастбища, зимой – в долины), основа традиционной экономики сельского населения, а интенсивные методы ведения сельскохозяйственного производства прививаются с трудом. Промышленность и инфраструктура развиты в Курдистане слабо и не создали достаточное количество рабочих мест для разорившихся крестьян, ремесленников и мелких торговцев. Лишенные средств существования курды устремляются в города развитых районов стран обитания, а также за границу. Там курдский пролетариат занят преимущественно неквалифицированным и малоквалифицированным трудом, подвергаясь особенно сильной эксплуатации. Словом, курдские районы являются отсталой периферией во всех странах, разделивших Курдистан. Характерно, что даже там, где в последние десятилетия наблюдался обильный приток нефтедолларов (Ирак и Иран, нефтяные богатства которых в значительной степени расположены в Курдистане и в сопредельных с ним районах), заметно значительное отставание в развитии курдских окраин от территорий, населенных титульными национальностями.

В самом Курдистане уровень экономического развития в различных районах неодинаков. До начала 1970-х быстрее развивалась экономика Турецкого Курдистана, как и всей Турции, хотя уже с 1960-х ее стал догонять по темпам экономического развития Иран. После резкого повышения мировых цен на нефть в 1973 в выгодном положении очутились Иран и Ирак, а потом и Сирия. Хотя курдские районы Ирана и арабских стран получили относительно мало выгоды от нефтяного бума, всё же поток нефтедолларов несколько повысил их благосостояние.

Таким образом, социально-экономическим отношениям современного Курдистана присущи две главные проблемы: преодоление отсталости и неравномерности в развитии в отдельных его частях. Неразрешенность этих проблем отрицательно влияет на процесс национальной консолидации курдского народа и на эффективность его борьбы за свои национальные права.

ИСТОРИЯ Курды – один из древнейших народов Передней (Западной) Азии. Первоначальный очаг этногенеза курдов находится в Северной Месопотамии, в самом центре исторического и современного Курдистана. Этот процесс начался примерно в IV тысячелетии до н.э. и занял не менее трех тысячелетий, причем его участников (хурритов или субарейцев, кутиев, луллубеев, касситов, кардухов) можно считать лишь отдаленными предками курдов. Их же непосредственные предки ираноязычные (особенно мидийские) пастушеские племена появились на исторической арене в середине I тыс. до н.э., когда начался процесс этнической консолидации собственно курдской народности, в котором первоначально участвовали и семитские элементы. Этот процесс, начавшийся в рамках древнеперсидской цивилизации (в VI–IV вв. до н.э. в эпоху Ахеменидских царей), продолжился при парфянских Аршакидах и завершился при поздних Сасанидах, уже в середине 1 тыс. н.э. К моменту арабского завоевания Ирана и падения Сасанидской державы (середина 7 в. н.э.) курдский этнос уже вполне сформировался и началась собственно курдская история. Однако этноконсолидационный процесс у курдов не был завершен, позже в него включались другие этнические элементы (в особенности тюркские), и он продолжается до сих пор.

Формирование курдской народности, а позже и нации, не сопровождалось как у большинства других народов становлением государственности, тенденцией к объединению в единое централизованное государство. Этому помешали в первую очередь внешние условия, в которых очутился курдский народ во время и после арабского завоевания и сопровождавшей его насильственной исламизации. Курдистан, благодаря своему центральному геостратегическому положению на Ближнем Востоке, стал постоянной ареной бесконечных войн, грабительских набегов кочевников, восстаний и их террористических усмирений, которыми изобиловала военно-политическая история региона в эпоху халифатов (7–13 вв.), сопровождавшаяся бесконечными междоусобицами, и особенно опустошительных тюрко-монгольских нашествий (11–15 вв.). Курды, оказывая сопротивление поработителям, несли огромные людские и материальные потери.

В этот период курды неоднократно предпринимали попытки добиться самостоятельности для отдельных крупных племенных объединений, возглавляемых наиболее влиятельными и знатными вождями, претендовавшими на основание собственных династий. Некоторые из них владели относительно продолжительное время обширными территориями на правах фактически суверенных государей. Таковы были Хасанвайхиды, властители обширного района в Юго-Восточном Курдистане в 959–1015, Марваниды, правившие в Юго-Западном Курдистане (район Диарбекира и Джазиры) в 985–1085, Шаддадиды (951–1088), чьи владения находились в Закавказье, наконец Айюбиды (1169–1252), также выходцы из Закавказья, покорившие Египет, Сирию, Палестину, Йемен, Центральный и Юго-Восточный Курдистан, наиболее знаменитым представителем которых был победитель крестоносцев султан Салах Ад-Дин.

Однако ни одна из курдских династий не оказалась долговечной и не смогла превратить подвластную ей территорию в национальный очаг курдской государственности. В империи Саладина, например, большинство населения составляли не курды, а арабы, а войско состояло в основном из тюрок. Идея национально-государственного единения еще не могла в то время распространиться и получить действенную поддержку среди курдов, разделенных по племенам и мелким феодальным владениям.

Начало 16 в. – важнейший рубеж в курдской истории. Османская империя, захватившая к тому времени весь Арабский Восток (а вскоре и Запад), и Иран, где шиитская династия Сефевидов объединила всю страну, поделили между собой территорию Курдистана, примерно 2/3 которого отошли к туркам, нанесшим персам сокрушительное поражение под Чалдыраном в 1514. Произошел, таким образом, первый раздел территории Курдистана по линии турецко-иранской границы, которая с тех пор стала границей войны. Турция и Иран в течение последующих четырех столетий бесконечно воевали между собой за полное господство над этой стратегически ключевой страной, открывающей пути для экспансии во всех направлениях и сама представляющая собой естественную крепость благодаря своему горному рельефу и воинственному населению. В конечном итоге турецко-иранские войны оказались безрезультатными, ибо и нынешняя граница в основном осталась та же, что и после Чалдыранской битвы. Но национальному развитию курдов они причинили огромный ущерб. Курдские земли периодически подвергались опустошению, народ, попеременно вовлекаемый в военные действия на стороне турок или персов (а нередко тех и других одновременно) нес большие людские потери (в том числе и мирное население). Такая ситуация лишала курдов надежды на объединение.

Положение курдов в Османской империи и в шахском Иране было двойственным. С одной стороны, они вместе со всем населением, погибали в бесконечных приграничных войнах. С другой стороны, и в Турции, и в Иране в курдских провинциях сложилась своеобразная система вассалитета, когда реальное управление на местах осуществляли не правительственные чиновники, а сами курдские племенные вожди и феодально-теократическая верхушка – беи, ханы, ага, шейхи – в обмен на лояльность по отношению к центральной власти. Существование в течение продолжительного времени этого своеобразного буфера в системе центр – курдская периферия частично облегчало положение курдских народных масс, служило противоядием ассимиляции курдов турками, персами, арабами, способствовало сохранению и укреплению курдским народом своей национальной идентичности. Однако непосредственное подчинение курдов власти своей феодально-племенной элиты приводило и к серьезным отрицательным последствиям: консервации традиционных социально-экономических отношений в курдском обществе, тормозящих его естественную эволюцию в прогрессивном направлении. Вместе с тем отдельные организуемые и возглавляемые курдской верхушкой крупные сепаратистские выступления (например, в Юго-Восточном Курдистане – Арделане во второй половине 18 в.) расшатывали абсолютистские режимы в Турции и Иране и создавали предпосылки для последующего подъема там в 19 – начале 20 вв. национально-освободительного движения.

Выступления курдов против турецких султанов и иранских шахов происходили на фоне глубокого кризиса и упадка Османской империи и Ирана. С начала 19 в. на территории Курдистана непрерывно вспыхивали мощные восстания. В первой половине 19 в. главной ареной курдского движения были исторические области Бахдинан, Соран, Джазира, Хакяри. Оно было жестоко подавлено (т.н. «вторичное завоевание» территории Курдистана турками). В 1854–1855 почти весь Северный и Западный Курдистан был охвачен восстанием Езданшира, в конце 1870 – начале 1880-х в Юго-Западном Курдистане, в районе турецко-иранской границы и в Северо-Восточном Курдистане произошло наиболее крупное и организованное восстание курдов, один из вождей которого, шейх Обейдулла, поставил несбыточную тогда цель создания независимого объединенного Курдистана. Несколько крупных выступлений курдов отмечено в Турции в эпоху Младотурецкой революции 1908–1909, во время Иранской революции 1905–1911 и накануне Первой мировой войны. Все они были подавлены.

Подъемом курдского движения в Турции и Иране пытались воспользовались в первую очередь Россия и Англия, а с конца века и Германия, стремившиеся к установлению своего политического и экономического влияния над ними. На рубеже 19–20 вв. появились первые ростки курдского национализма как идеологии и как политики: его носителями стали курдская пресса и зачатки курдских политических организаций.

Второй раздел Курдистана и борьба за его независимость и объединение. После Первой мировой войны державы Антанты произвели передел азиатских владений Османской империи, входившей в побежденный Четверной Союз, в том числе и принадлежавшей ей части Курдистана. Его южная часть (Мосульский вилайет) была включена в Ирак, мандат над которым от имени Лиги Наций получила Англия, юго-западная (полоса вдоль турецко-сирийской границы) – вошла в Сирию, подмандатную территорию Франции. Таким образом, разделенность Курдистана удвоилась, что значительно осложнило борьбу курдов за самоопределение и сделало геополитическое положение страны более уязвимым за счет усиления вмешательства западных колониальных держав в дела курдского региона. Открытие крупнейших запасов нефти сперва в Южном Курдистане и начало ее добычи там в 1930-х, а вскоре и в других близлежащих регионах Арабского Востока, еще более актуализировало значение курдского вопроса для империалистических держав особенно в связи с бурным подъемом национально-освободительного движения во всем Курдистане.

В 1920–1930-х годах по Турции, Ираку и Ирану прокатилась волна курдских восстаний, главное требование которых было объединение всех курдских земель и создание «Независимого Курдистана» (восстания под руководством шейха Саида, Ихсана Нури, Сеида Резы – в Турции, Махмуда Барзанджи, Ахмеда Барзани, Халила Хошави – в Ираке, Исмаила-ага Симко, Салара од-Доуле, Джафар-Султана – в Иране). Все эти разрозненные и неподготовленные выступления потерпели поражения от превосходящих сил местных правительств (в подмандатных Ираке и Сирии поддержанных Англией и Францией). Молодой курдский национализм (его главный штаб в то время – комитет «Хойбун» («Независимость»)) и в военном, и в организационно-политическом отношении был слишком слаб, чтобы противостоять своим противникам.

Во время Второй мировой войны в советской зоне оккупации Ирана были созданы условия для активизации демократического крыла курдского сопротивления. Вскоре после окончания войны там была провозглашена первая в истории курдская автономия во главе с Кази Мохаммедом со столицей в Мехабаде, начавшая проводить (на довольно ограниченной территории к югу от оз. Урмия) демократические преобразования, но она просуществовала всего 11 месяцев (до декабря 1946), утратив советскую поддержку в обстановке начавшейся «холодной войны», которая оказала решающее влияние на внутреннюю ситуацию в Курдистане в течение последующих четырех с половиной десятилетий.

Курдское движение в эпоху холодной войны. Курдистан из-за своей географической близости к СССР рассматривался на Западе как естественный антисоветский плацдарм, а его основное население – курды в силу своей общеизвестной традиционно прорусской и просоветской ориентации, как естественный резерв Москвы в случае возможных осложнений на Ближнем Востоке, народы которого усилили борьбу против империализма и колониализма. Поэтому к курдскому национальному движению тогда на Западе относились с подозрением или прямо враждебно, а к антикурдской шовинистической политике правящих кругов ближневосточных стран – союзников стран НАТО и членов его ближневосточного ответвления – Багдадского пакта (потом СЕНТО) благосклонно. По этой же причине в Советском Союзе относились к зарубежным курдам как к потенциальным союзникам и неофициально поддерживали левоориентированные курдские движения и партии, такие как возникшие сразу после войны «Демократическая партия Иранского Курдистана» (ДПИК), «Демократическая партия Курдистана» (ДПК) в Ираке и их аналоги примерно под тем же названием в Сирии и Турции.

После падения курдской автономии в Мехабаде (которому предшествовало поражение курдского восстания в Ираке в 1943–1945, возглавлявшегося Мустафой Барзани, потом командующего вооруженными силами Мехабадской автономии и главной фигурой в общекурдском сопротивлении) в курдском движении некоторое время наблюдался спад, хотя и отмечено несколько крупных выступлений, например крестьянское восстание в Мехабаде и Бокане (Иранский Курдистан). Только на рубеже 1950–1960-х появились предпосылки для нового крутого подъема курдского национального движения.

Главным стимулом для его бурного возрождения стал быстро развивавшийся со второй половины 1950-х кризис почти во всех странах Ближнего Востока, вызванный обострившимся противоборством между арабским (а также в значительной и мусульманским) миром и Израилем и стремлением двух противостоящих друг другу в мире военно-политических блоков использовать его в своих интересах, для ослабления вероятного противника. При этом если Запад стремился сохранить и по возможности укрепить свои имперские позиции в регионе (в первую контроль над нефтью), то СССР и его союзники активно поддерживали резко активизировавшийся местный национализм, принявший явно антизападное направление. В Египте, Сирии, Ираке пали прозападные марионеточные режимы. В такой ситуации набиравший силу курдский национализм получил относительную свободу маневра и возможность открыто и самостоятельно выступить на ближневосточной и мировой арене, причем его основными противниками выступили региональные режимы, проводившие в отношении своего курдского населения политику национальной дискриминации.

Начало положили события в Иракском (Южном) Курдистане, который стал общекурдским центром национального движения. В сентябре 1961 там поднял восстание вернувшийся из эмиграции в СССР генерал Мустафа Барзани, вождь иракской ДПК. В скором времени курдские повстанцы (их называли «пешмерга» – «идущие на смерть») создали на северо-востоке Ирака, главным образом в горной его части, крупный освобожденный район – «Свободный Курдистан», очаг курдской независимости. Противоборство между курдскими повстанцами и карательными войсками правительства длилось около 15 лет (с перерывами). В итоге сопротивление иракских курдов временно было сломлено, но не до конца, и победа правительства была не безусловной. Законом от 11 марта 1974 Багдад вынужден был пойти на создание курдского автономного района «Курдистан» и обещать ему определенные гарантии в области местного самоуправления, некоторых социальных и гражданских прав, равноправия курдского языка и т.п. То был первый прецедент в современной истории Ближнего Востока, указывающий, что процесс официального признания права курдского народа на самоопределение начался.

Пришедшая к власти в Ираке еще в 1968 партия Баас («Социалистическая партия арабского возрождения»), старалась выхолостить демократическое содержание сделанных еще в 1970 курдам уступок (которые их с самого начала не удовлетворили). Автономией фактически управляли присланные из Багдада эмиссары и местные коллаборационисты. Враждебность правящих кругов Ирака к курдам особенно явно стала проявляться после установления в стране единоличной власти Саддама Хусейна, провозглашенного в 1979 президентом. Воспользовавшись развязанной им в 1980 войной против Ирана, он организовал газовую атаку иракских ВВС на курдский город Халабджа (16 марта 1988); погибло, по разным оценкам, от нескольких сотен до 5000 мирных жителей, ранены около двух десятков тысяч.

Таким образом, оставались причины, по которым возрождение курдского сопротивления в Ираке было неизбежным. Политические организации Иракского Курдистана постарались сделать выводы из неудач прошлого и преодолеть ослаблявшие их разногласия. В 1976 ранее отколовшаяся от ДПК во главе с Джалалом Талабани группа организовала вторую по влиянию партию иракских курдов «Патриотический союз Курдистана», которая пошла на союз с ДПК. В этом же году возобновилось повстанческое движение в Иракском Курдистане под руководством ДПК и ПСК. В 1980-х иракские курды продолжали собираться с силами, готовясь к новым выступлениям.

Сирийские курды также активно выступали против режима национального бесправия в Сирии и ужесточенного местными баасистами после захвата ими власти в 1963. В стране возникли курдские демократические партии (ДПК Сирии «аль-Парти» и др.), возглавившие борьбу курдского меньшинства за свои права. Режим президента Хафеза Асада, установленный на рубеже 1960–1970-х, практически ничего не сделал для облегчения положения курдов, пытаясь в своей конфронтации с Анкарой и Багдадом использовать разногласия между различными курдскими партиями Сирии, Ирака и Турции, что нанесло ущерб единству курдского национального движения. В 1986 три главные курдские партии в Сирии объединились в «Курдский демократический союз».

После долгого перерыва возобновилась активная борьба курдов Турции против официальной политики непризнания с вытекающими отсюда запретами в области языка, культуры, образования, СМИ, выступления против которых строго карались как проявление «курдизма», сепаратизма и т.п. Особенно ухудшилось положение турецких курдов после военного переворота 27 мая 1960, одним из главных предлогов для которого было предотвращение угрозы курдского сепаратизма.

Военная каста в Турции, занявшая (прямо или завуалировано) ключевые позиции в системе государственного управления и организовавшая два последующих государственных переворота (в 1971 и 1980), начала борьбу с курдским движением. Это привело только к активизации курдского сопротивления в Турции; в 1960–1970-х возникли несколько курдских партий и организаций, действовавших подпольно, в том числе Демократическая партия Турецкого Курдистана (ДПТК) и Революционно-культурные очаги Востока (РКОВ). В 1970 ДПТК объединила в своих рядах несколько мелких курдских партий и групп и выработала программу с широкими общедемократическими требованиями с предоставлением курдам «права самим определять свою судьбу». В 1974 возникла Социалистическая партия Турецкого Курдистана (СПТК), популярная среди курдской интеллигенции и молодежи. Одновременно курдские патриоты установили связи и взаимодействие с турецкими прогрессивными политическими силами.

К началу 1980-х обстановка в Турецком Курдистане заметно обострилась. Курдские легальные и нелегальные организации, число которых все время возрастало, усилили антиправительственную агитацию и переходили к насильственным действиям. Наибольшую популярность, особенно среди беднейших и социально неустроенных слоев курдского населения, приобрела Партия рабочих Курдистана (чаще говорят Рабочая партия Курдистана, РПК, курдская аббревиатура – ПКК), основанная Абдуллой Оджаланом в 1978. Это была левоэкстремистская организация, исповедующая марксизм-ленинизм маоистско-кастровского толка и отдающее предпочтение насильственным методам борьбы, в том числе и террористическим. Отдельные партизанские выступления, организованные ПКК, отмечены уже в конце 1970-х – начале 1980-х годов, а в 1984 партия открыто начала повстанческую борьбу против турецких властей и карательных органов в Восточной Анатолии.

С тех пор Турецкий Курдистан превратился в новый постоянный очаг напряженности на Ближнем Востоке. Ни одной из противоборствующих сторон не удавалось взять верх: курдам – добиться признания прав на самоопределение, Анкаре – сломить крепнущее курдское сопротивление. Многолетняя кровопролитная война против курдов усугубляла переживаемые Турцией экономические и политические трудности, порождала дестабилизирующий ее политическую систему правый экстремизм, подрывала международный престиж страны, препятствуя присоединению ее к европейским структурам. На курдское же движение, как в Турции, так и в других странах, борьба под руководством ПКК и ее вождя Оджалана оказала противоречивое воздействие. Она повсеместно, на Востоке и в западном мире, вызывала отклики среди демократически настроенных слоев населения, привлекла к активной борьбе трудовые слои населения, учащуюся молодежь, способствовала распространению сведений о курдах и их борьбе, интернационализации курдского вопроса. В то же время этой партии и ее последователям были присущи авантюрная тактика, неразборчивость в выборе средств борьбы, как терроризм, неумение считаться с реальной обстановкой и искусственное забегание вперед, сектантство и гегемонизм ее руководства в выработке стратегической линии, что в конце концов привело ее к политической изоляции от других отрядов курдского движения и к поражению.

В Иране курдская проблема была не так накалена, но она постоянно обострялась с начала 1960-х под влиянием социально-политической напряженности, возникшей в стране в ходе «белой революции» и событий в соседнем Иракском Курдистане. В 1967–1968 под руководством ДПИК вспыхнуло восстание в районе Мехабада, Бане и Сердешта, продолжавшееся полтора года и жестоко подавленное.

Несмотря на поражение, ДПИК не пала духом и развернула активную работу по выработке новой программы и устава партии. Был провозглашен основополагающий лозунг «демократия – Ирану, автономия – Курдистану», а тактика партии предполагала сочетание вооруженной борьбы с политическими методами, которые были нацелены на создания единого фронта всех оппозиционных режиму сил.

Иранские курды приняли активное участие в нараставшем в конце 1970-х всенародном антишахском движении, завершившимся «исламской революцией», свержением шахской власти и провозглашением в начале 1979 «Исламской республики Иран», в действительности являющейся правлением шиитской «муллократии». Для курдов, как и для всего иранского народа, эта «революция», в которой они не смогли проявить себя самостоятельной политической силой, способной отстоять свои национальные требования, обернулась контрреволюцией, диктатурой имама Хомейни и его приверженцев и преемников. Даже в религиозном аспекте этот режим средневекового типа была опасен для интересов курдского меньшинства, в подавляющем большинстве суннитского. Хомейнизм отрицал наличие в Иране национального вопроса, в том числе, конечно, и курдского, ставя его исключительно в рамки «исламской уммы» как уже решенный. Новая власть решительно отвергла проект ДПИК об административной и культурной автономии для курдов.

Разногласия уже весной 1979 переросли в вооруженные столкновения между силами курдского сопротивления (отряды ДПИК, курдской левой организации «Комала» и пришедшим им на помощь пешмерга из Ирака, левых формирований персов федаинов и моджахедов) и правительственными войсками, усиленными отрядами жандармерии, полиции и исламских штурмовиков из корпуса стражей исламской революции (КСИР). Летом 1979 бои между курдскими повстанцами и карателями происходили почти по всей территории Иранского Курдистана. ДПИК установила контроль над большей его частью, включая крупные города. В некоторых из них была установлена власть курдских революционных советов. Курдский религиозный лидер Эззедин Хосейни объявил даже джихад против центрального правительства. Руководители иранских курдов неоднократно призывали Тегеран к переговорам о мирном урегулировании конфликта и проведении в населенных курдами районах социально-экономических и политико-административных реформ. Однако переговоры не состоялись. Осенью 1979 правительство развернуло наступление на курдов и сумело оттеснить их в горы, где они начали партизанскую войну. Исламский режим развернул жесточайший контроль в тех районах Курдистана, над которыми ему удалось восстановить свой контроль.

Поражение иранских курдов в начале существования исламского режима во многом было вызвано отсутствием единства в курдском движении, традиционным курдским партикуляризмом. Особенно много вреда курдскому делу причинили левоэкстремистские силы в партиях «Комала», «Рызгари» и в других. Расколотой оказалась и сама ДПИК, чем воспользовались иранские власти, которые к середине 1980 закончили установление своего контроля практически над всей территорией Иранского Курдистана.

В 1980-е годы курдское движение в Иране и Ираке переживало тяжелые времена. Ирано-иракская война (1980–1988) создала для него крайне неблагоприятную обстановку. Военные действия частично шли на территории Курдистана, курды несли людские и материальные потери. Кроме того, обе воюющие стороны пытались заручиться поддержкой курдского населения противника, что служило и Тегерану, и Багдаду предлогом для антикурдских карательных мер (в том числе и упомянутая газовая атака в Халабдже). К началу 1990-х общая ситуация в Курдистане была крайне сложная и напряженная.

Курдский вопрос на современном этапе. Всемирно-исторические изменения, наступившие на рубеже 1980–1990-х в связи с окончанием холодной войны и распадом СССР, прямо и косвенно отразились на курдском национальном движении. Оно продолжало развиваться в той геополитической реальности, которая потребовала новых подходов в стратегии и тактике борьбы. Прежде всего это касалось ситуации в Иракском и Турецком Курдистане.

В 1980-х, воспользовавшись войной с Ираном, Ирак свел на нет все уступки, которые он прежде сделал курдам. Автономный район стал подчиняться Багдаду. Проводились меры по переселению курдов из пограничных деревень, а также против курдов, заподозренных в антиправительственных действиях. К началу 1990-х годов, когда вторжение Ирака в Кувейт в августе 1990 вызвал очередной острейший кризис на Ближнем Востоке, Иракский Курдистан был накануне нового крупного выступления курдов.

В Иране как при жизни Хомейни, так и после его смерти в 1989 курдское автономистское движение подавлялось; оно могло функционировать только в подполье и в эмиграции. В июле 1989 в Вене был убит генеральный секретарь ДПИК А.Касемлу, в сентябре 1992 в Берлине погиб новый генеральный секретарь ДПИК С.Шарафканди. Переговоры с курдскими националистами об автономии Иранского Курдистана с руководством Ирана были сорваны.

Во время президентства Хатами, когда усилились позиции сторонников относительно либерального реалистического курса, проявилась тенденция пойти на некоторые уступки курдскому населению в области культуры, образования и информационной политики, дабы снизить у него накал протестных настроений. При этом власти пытались сыграть на этническом и лингвистическом родстве персов и курдов, вроде бы имеющих идентичные государственно-политические интересы. На этом основании курды не имеют представителей в меджлисе, хотя там есть депутаты от других неперсидских этносов (в том числе ассирийцев и армян).

Со второй половины 1980-х в юго-восточной Турции заметно усилилось повстанческое движение, руководимое ПКК. Регулярно совершались нападения на полицейские участки, жандармские посты, военные базы. Появились курдские смертники. Организационная и пропагандистская деятельность ПКК перешагнула турецкие границы, влияние партии распространилось на значительную часть сирийских курдов (сам Оджалан со своим штабом переместился в Сирию). Активисты ПКК развернули широкую агитацию среди курдской диаспоры в Западной и Восточной Европе в руководимой ими прессе и на курдском телевидении (MED-TV).

Со своей стороны турецкое правительство ужесточило репрессии против курдов. Турция распространила сферу антикурдских походов и на Северный Ирак, на территорию которого, преследуя отступавших курдских партизан, они углублялись на 20–30 км. События в Турецком Курдистане приобретали общекурдский масштаб, равно как и антикурдские акции всех ближневосточных правительств.

Так, под нажимом Анкары, в конце октября 1998 Дамаск отказал Оджалану в праве политического убежища. После нескольких дней скитаний по разным странам Оджалан был схвачен турецкими спецслужбами, судим и приговорен в июне 1999 к смертной казни, впоследствии замененной пожизненным заключением. Арест и суд над Оджаланом вызвал огромный взрыв недовольства в курдской диаспоре в Европе. Однако курдское движение в Турции резко пошло на спад. Сам Оджалан призвал из тюрьмы своих соратников сложить оружие и вступить с правительством в переговоры на основе частичного удовлетворения их требований, что и было сделано: в Турции появилась курдская печать, радио и телевидение. Дело Оджалана показало, что левый экстремизм в курдском движении в Турции держалось в основном на харизме его лидера, а не на объективной почве; с его уходом с политической арены восстание было обречено на поражение, а основные проблемы турецких курдов остаются нерешенными.

Поражение Ирака в Кувейте начале 1991, нанесенное ему руководимой США коалицией («Буря в пустыне»), ознаменовало наступление нового этапа в освободительной борьбе иракских курдов, хотя курдский вопрос занимал в этих событиях подчиненное место. В феврале 1991 в Иракском Курдистане вспыхнуло стихийное восстание, участники которого уповали на помощь США их союзников и в короткий срок освободили всю страну. Однако курды в очередной раз были принесены в жертву геополитическим интересам Запада, в данном случае США, которые не были заинтересованы в дальнейшей дестабилизации обстановки вокруг Ирака (главным образом в его курдских и шиитских районах) и поэтому позволили Саддаму Хусейну подавить курдское восстание.

Однако вскоре американцы изменили свое отношение к Ираку. Над курдскими и шиитскими районами Ирака был установлен американо-английский воздушный зонтик – бесполетная зона для иракской авиации, введен режим экономических санкций (эмбарго), началась многолетняя конфронтация Ирака главным образом с США и Англией. В результате впервые в истории возникла благоприятная для части курдского народа, обитающей в Ираке, ситуация, позволяющая добиться реализации своих требований.

В апреле-мае 1992 фронт Южного Курдистана, в который входили все основные курдские партии, организовал выборы в первый курдский парламент (национальную ассамблею). Около 90% голосов получили две главные курдские партии – ДПК И ПСК; голоса между ними разделились почти поровну. Руководители этих партий – Масуд Барзани и Джалал Талабани стали двумя неформальными лидерами страны. Было сформировано правительство и принята декларация о Федеративном союзе. Тем самым было положено начало курдской государственности и намечена структура государственного управления. Новая власть контролировала большую часть Южного Курдистана (55 тыс. кв. км из 74), называемую «Свободным Курдистаном». Под властью Багдада остались только нефтеносный округ Киркука, в котором проводилась политика поддержки тюркского меньшинства туркмен и территория севернее 36 параллели, прилегающая к Мосулу. «Свободный Курдистан» пользовался военно-политической и частично экономической (в рамках главным образом гуманитарной помощи) поддержкой США и их ближайших союзников, но не имел никакого международного юридического статуса. Это была автономия в полном объеме, что для курдов явилось несомненным прогрессом и важным шагом в борьбе за национальное самоопределение тем более, что на их стороне были США и ее союзники.

Первые годы существования «Свободного Курдистана» оказались непростыми. При несомненных успехах в налаживании экономической жизни, решении насущных социальных проблем и в организации народного образования были допущены серьезные просчеты в создании здорового внутриполитического климата. Сказался низкий уровень политической культуры, выразившийся в неизжитых представлениях традиционного общества, в первую очередь типично курдском партикуляризме и вождизме. В 1994 возник острый конфликт между ДПК и ПСК, вылившийся в длительную конфронтацию с использованием вооруженной силы.

Возникла угроза утраты иракскими курдами их достижений. Однако начался процесс примирения, которому, исходя из своих интересов, всячески содействовали США. 17 сентября 1998 в Вашингтоне между Масудом Барзани и Джалалом Талабани было заключено соглашение о мирном урегулировании конфликта. На окончательную ликвидацию конфликта и согласование оставшихся спорных вопросов ушло довольно много времени, но в конце концов все разногласия были преодолены. 4 октября 2002 после шестилетнего перерыва в столице Южного Курдистана Эрбиле состоялось первое заседание объединенного курдского парламента. Было решено объединить и судебную власть, а также через 6–9 месяцев организовать новые парламентские выборы.

Васильева Е.И. Юго-Восточный Курдистан в XVII – начале XIX в. М., 1991
Мгои Ш.Х. Курдский национальный вопрос в Ираке в новейшее время . М., 1991
Мусаэлян Ж.С. Библиография по курдоведению (начиная с XVI века), часть I–II, СПб, 1996
История Курдистана . М., 1999
Гасратян М.А. Курдская проблема в Турции (1986– 995 ). М., 2001

Найти "КУРДЫ И КУРДСКИЙ ВОПРОС " на

Курды компактно населяют в основном историческую область Курдистан на юго-западе азиатского материка, которая занимает смежные территории юго-восточной Турции, северо-западного Ирана, северного Ирака и северной Сирии. Значительное число курдов проживает в диаспоре (главным образом в других странах Ближнего Востока, в Западной Европе и в СНГ). В настоящее время курды самый крупный этнос мира (до 30 млн.), лишенный права на самоопределение и государственный суверенитет. Курдистан богат природными ресурсами, занимает ключевое геополитическое и геостратегическое положение в ближневосточном регионе, а всенародная борьба курдов за национальное освобождение делает курдский вопрос одной из самых острых и актуальных проблем мировой политики.

Этнодемографический очерк

Несмотря на преимущественно горный рельеф, благодаря плодородным долинам и ущельям Курдистан по плотности населения достигает среднего показателя по Азии (около 50 человек на кв. км). По приблизительным оценкам население Курдистана в настоящее время приближается к 30 млн. Не меньшую цифру составляет численность самих курдов, включая проживающих вне этнического Кудистана.

Социально-экономические отношения

Курдские районы Турции, Ирана, Ирака и Сирии отличаются более низким уровнем развития экономики, социальных отношений и социальной организации общества, а также культуры в сравнении с этими странами, в целом, и с их самыми развитыми районами, в особенности. Объясняется это крайне неблагоприятными внутренними и внешними условиями, в которых находился курдский народ на протяжении всей своей многовековой истории, а главное отсутствием собственного национального государства.

Социальная организация курдского общества отчасти сохраняет архаичные черты с пережитками родоплеменных отношений, в рамках которой дает о себе знать феодальная система. Правда, в настоящее время в курдском социуме идет быстрое размывание традиционных социальных форм. В относительно развитых районах Курдистана остались только воспоминания о родоплеменных связях.

Всё же и в сравнительно отсталых районах Курдистана социально-экономический прогресс прокладывает себе дорогу. Подрываются экономические позиции и падает политическое влияние курдской светской и духовной знати, нарождаются и крепнут современные социальные структуры – торговая и промышленная буржуазия (городская и сельская), рабочий класс.

Прогрессивные изменения в курдском обществе создали базис для становления курдского национализма как идеологии, так и политики. В то же время сохраняющиеся пережитки традиционных социальных форм продолжают тормозить процесс модернизации этого общества.

Традиционная элита современного Курдистана, состоящая из выходцев из феодально-клерикальных и племенных кругов, до сих пор обладает заметным экономическим и, особенно, политическим и идейным влиянием. Правда, среди современных курдских лидеров немало деятелей демократического и левого направления. Более того, именно они делают погоду в социально-политическом климате курдского общества. Однако, продолжает сказываться влияние архаичных традиций, таких как религиозная рознь, племенной партикуляризм и местничество, сословные и династические предрассудки, гегемонистские притязания и вождизм. Отсюда и такие негативные явления в общественно-политической жизни, как политическая неустойчивость, междоусобные распри и т.п.

Зримые черты отсталости в общественных отношениях в значительное мере происходят из архаичного и малопроизводительного экономического базиса, который к тому же в настоящее время находится в кризисном состоянии переходности от старых докапиталистияческих форм к современным.

Пришло в упадок отгонное скотоводство (с сезонными перекочевками, главным образом «по вертикали», летом на горные пастбища, зимой – в долины), основа традиционной экономики сельского населения, а интенсивные методы ведения сельскохозяйственного производства прививаются с трудом. Промышленность и инфраструктура развиты в Курдистане слабо и не создали достаточное количество рабочих мест для разорившихся крестьян, ремесленников и мелких торговцев. Лишенные средств существования курды устремляются в города развитых районов стран обитания, а также за границу. Там курдский пролетариат занят преимущественно неквалифицированным и малоквалифицированным трудом, подвергаясь особенно сильной эксплуатации. Словом, курдские районы являются отсталой периферией во всех странах, разделивших Курдистан. Характерно, что даже там, где в последние десятилетия наблюдался обильный приток нефтедолларов (Ирак и Иран, нефтяные богатства которых в значительной степени расположены в Курдистане и в сопредельных с ним районах), заметно значительное отставание в развитии курдских окраин от территорий, населенных господствующими национальностями.

В самом Курдистане уровень экономического развития в различных районах неодинаков. До начала 70-х гг. быстрее развивалась экономика Турецкого Курдистана, как и всей Турции, хотя уже с 60-х ее стал догонять по темпам экономического развития Иран. После резкого повышения мировых цен на нефть в 1973 в выгодном положении очутились Иран и Ирак, а потом и Сирия. Хотя курдские районы Ирана и арабских стран получили относительно мало выгоды от нефтяного бума, всё же поток нефтедолларов несколько подстегнул их экономику.

Таким образом, социально-экономическим отношениям современного Курдистана присущи две главные проблемы: преодоление отсталости и неравномерности в развитии в отдельных его частях. Неразрешенность этих проблем отрицательно влияет на процесс национальной консолидации курдского народа и на эффективность его борьбы за свои национальные права.

Иван Лапкин, наш специальный корреспондент по Сирии, сотрудник аналитического центра «Ближний Восток», постоянный автор портала Al-Masdar News.

В чем суть курдской проблемы на Ближнем Востоке?

Для начала давайте разберем два главных стереотипа. Первый стереотип - данная политическая группировка является монолитной. Это далеко не так. Нет такой национальности - курды. Курдами называют огромное количество племен, этносов, религиозных сект, которые объединены одним языком. Если говорить об их политической составляющей, то те курды, которые сейчас активно участвуют в боевых действиях против ДАИШ (арабская аббревиатура ИГ) в Ираке и , подразделяются на две большие части. Это Северный Ирак, так называемый Иракский Курдистан, где правит его избранный собственный президент Масуд Барзани. Данная группировка очень активно конфликтуют с теми силами, которые представляют курды в Сирии.

В чем основное противоречие Иракского Курдистана и Сирийского?

В первую очередь из-за отношения к Турции.

Курды сирийские и курды иракские находятся в жесткой конфронтации. При этом курды версии Барзани - это «хорошие курды», которые смогли договориться и с Багдадом, который благословил их создать квази-государство на севере страны в обмен на помощь в борьбе с ДАИШ, и поддерживают отношения с Турецкой республикой и ее Президентом Эрдоганом. Были визиты и совместные рауты с Барзани и Эрдоганом. Хотя считается, что турецко-курдский конфликт сейчас находится в самом пике.

Нет такой национальности - курды. Курдами называют огромное количество племен, этносов, религиозных сект, которые объединены одним языком. При этом курды сирийские и курды иракские находятся в жесткой конфронтации

Более того, некоторые части вооруженных сил Иракского Курдистана в военном лагере Башика, северо-восточнее Мосула, вот уже долгие месяцы проходят переподготовку и перевооружение под руководством турецких инструкторов.

Вторая крупнейшая составляющая курдской политики - это так называемая партия Демократического Союза. Это та политическая сила, которая организует и управляет по сути курдами в Сирийском Курдистане. Ее боевым крылом, важнейшей составляющей являются так называемые YPG. Это латинская аббревиатура, которая с курдского языка переводится как «отряды народной самообороны». Есть женские отряды самообороны - YPJ.

Вот тут мы подошли ко второму стереотипу. Когда поверхностно говорят о борьбе курдов с ДАИШ, у российских и западных потребителей информации создался стереотип, что сирийские курды - это некие коммунистические романтики, которые с нуля смогли создать некое государство мечты, где мирно сожительствуют все ближневосточные национальности и религии, и к тому же они оппонируют некоей квинтэссенции зла в лице ДАИШ. На самом деле они отчасти пытаются построить тот самый якобы идеальный социализм по Марксу и так далее, однако вовсе не самыми демократическими и передовыми методами. Такое представление можно назвать стереотипом. Реальностью это можно назвать условно.

Давайте разберем, кто такие сирийские курды. Сирийские курды являются частью нацменьшинства, которое расселено по большим территориям в Турции, Сирии, Иране, Ираке и частично в южных районах Кавказа. Незначительные курдские поселения имеются в Южной России. В силу различных причин политического характера курды никогда не имели своего собственного национального государства и подчинялись другим силам, которые управляли Месопотамией, Турцией, Ираном либо Сирией в свое время.

Первое столкновение курдов с российскими солдатами было в 1915 году во время Первой мировой войны. Когда русский экспедиционный корпус Николая Баратова был введен в Иран для того, чтобы предотвратить его вступление в войну на стороне Турции. Именно тогда он столкнулся с курдскими крестьянами, которые жили в горах западного Ирана. Они тогда не за страх, а за совесть полностью поддерживали турок и их эмиссаров в Иране. Они являлись одной из проблем экспедиционного корпуса, потому что действовали достаточно умело и эффективно, партизанскими способами. И всегда жестоко расправлялись с пленными всех полов и возрастов.

Некоего своего пика сирийские курды достигли сразу после обретения Сирией независимости в пятидесятых годах двадцатого века. В Сирии тогда правила военная хунта под командованием полковника Адиба Шишакли, курда по национальности. Эта хунта правила год и имела ярко выраженный шовинистский характер. Различными экономическими действиями, и крайне жестоким подавлением остальных этно-религиозных группировок она оставила по себе «добрую» память, которая существует до сих пор. Во время переворота в 1954 году она была сброшена. И когда баасисты окончательно закрепились в Сирии в 70-х годах после прихода Хафеза Асада, курдское меньшинство было сильно ограничено в своих правах. Их места проживания были уплотнены, и сирийский мухабарат установил над ними очень жесткий контроль.

Какая приблизительная численность курдов в Сирии ?

От 5 до 9 процентов довоенного населения, то есть до 2,5 млн человек. Они отличаются от нынешних арабов очень высокой сплоченностью и организованностью.

В 70-х годах под предлогом всеобщей переписи у 300 тысяч сирийских курдов отобрали паспорта, и они стали некими недогражданами. Такая ситуация продолжалась практически до 2011 года, когда в Сирии начались масштабные волнения, часть арабской весны в Сирии, так скажем. И тогда лидеры различных курдских группировок поняли: то, что начинается в их стране, - это их шанс. Были и прагматичные соображения. Революционные события в 2011 году при всех попытках США и их европейских союзников придать сирийской оппозиции какие-то демократические черты, все-таки имели ярко выраженный характер радикальной исламистской инсургенции. И поэтому, получив в руки некое количество власти и оружия, местные арабские исламисты сразу же стали очень жестко прессовать курдов на сирийском севере, что дало естественный толчок к тому, что курды тоже начали вооружаться.

Каковы религиозные предпочтения курдов?

Самые разные, от ислама до православия.

А насколько распространено влияние курдской рабочей партии (РПК) именно в Сирии?

Считается, что сирийские курды, партия Демократического Союза и ее боевое крыло YPG - это одно из отделений РПК, хотя они это официально отрицают.

В 2011 году курды стали вооружаться и так или иначе смогли организовать оборону крупных городов, в которых проживали (так называемых кантонов). На севере страны существует три больших территории, на которых они проживают. Они частично соответствуют границам сирийских провинций Алеппо, Эр-Ракка и Эль-Хасаке, частично нет. В трех этих кантонах в 2011 году курды заняли оборону, но не пытались продвигаться южнее.

В 70-х годах под предлогом всеобщей переписи у 300 тысяч сирийских курдов отобрали паспорта, и они стали некими недогражданами. Такая ситуация продолжалась практически до 2011 года, когда в Сирии начались масштабные волнения

Считается, что некое количество оружия, а, возможно, и некую помощь советниками в организации сопротивления против исламистов им либо косвенно, либо прямо оказали эмиссары уходящего из этих районов сирийского правительства, потому что они знали, что с партией Демократического союза они сотрудничать смогут легче, чем с исламистами.

Россия и США оказывали им помощь?

Тогда еще нет. Звездный момент курдов начинается с так называемой кобанской резни. Город Кобани расположен на сирийско-турецкой границе и является столицей кантона Кобани. Когда в 2013 году огромное количество исламистских и демократических ячеек на востоке страны были полностью поглощены или разгромлены Исламским Государством, оно начало масштабное наступление на север страны, в частности дошло до города Кобани, где была учинена страшная резня, и там впервые стало понятно, что Исламское Государство будет вырезать курдов по этническому признаку до конца. Либо до того, как они начнут массово эмигрировать на другие территории. Это стандартная практика, которая проводилась в Мосуле против шиитов. Тогда курды уходить не захотели, и оказали очень упорное сопротивление. Бои в городе продолжались долго, он был разрушен полностью.

Вот тогда из-за того, как упорно и стойко курды обороняли Кобани, и когда стало понятно, что проект сирийской арабской оппозиции провалился, тогда курды впервые привлекли внимание США. В сражении за Кобани впервые ВВС США оказали массированную поддержку курдам.

После этого, имея в виду битву за Кобани в качестве примера, курды других районов - Джизры и Африна, потихоньку начали расширять контроль над территориями вокруг своих городов. Плюс, они нашли подобие компромисса с правительством Башара Асада и были вынуждены кооперироваться с ним в каких-то определенных точках в борьбе с исламистами и с оппозицией. Ярчайший пример - это бои в городе Алеппо, где курды обороняли квартал Шейх Максуд в котором они исторически проживали.

Кроме того, повторюсь, к 2015 году такой проект, как демократическая оппозиция из арабов в Сирии, то есть то, что представляла собой Свободная сирийская армия и некая Сирийская национальная ассамблея, себя полностью дискредитировал связями с Аль-Каидой, коррупцией, мародерствами и резней несогласных. США Искали альтернативу этому проекту. Поэтому и начинается активная поддержка курдских формирований техникой, вооружением, деньгами и т.д. Благодаря этой поддержке они смогли существенно расширить контроль над территориями севера страны. На данный момент они фактически полностью контролируют северо-восточную провинцию Эль-Хасаке. Там выращивается около 30% всего сирийского зерна. В последнее время расширился контроль над провинцией Ракка, и плюс значительная часть провинции Алеппо контролируется ими под названием кантона Африн.

Тем не менее до сих пор весь Сирийский Курдистан, который идет ровно вдоль турецкой границы, разъединен: на западе находится отрезанный кантон Африн, а на востоке находятся соединенные друг с другом кантоны Джизра и Кобани. Возможно, в силу изолированности от собратьев, курдские власти кантона Африн с правительством Башара Асада сотрудничают более охотно. В то время как так называемые «кобанские курды» к началу 2016 года полностью перешли под начало эмиссаров США. Были серьезные попытки со стороны российского руководства наладить контакт с курдскими формированиями, особенно на фоне обострения конфликта с Турцией после катастрофы российского самолета. Наверное, можно считать, что все эти попытки были так или иначе провалены. США здесь, на мой взгляд, достаточно умело сыграли на том, что партию Демократического Союза и ее военные и политические крылья в Сирии ненавидят почти все. То есть, реализуется принцип единственного союзника/хозяина, гарантирующего выживание посреди враждебных государств в обмен на полное выполнение своих требований.

На данный момент основная боевая сила курдов, основное их количество, основные их территории - Джизра и Кобани, полностью находятся под контролем представителей США.

Приблизительное количество штыков у курдов?

Сейчас их не называют открыто «курды». После некоего апгрейда, проведенного США, YPG были переформированы в так называемые SDF (Syrian Democratic Forces), сирийские демократические силы. Туда действительно вошли некие арабские группировки, из той же бывшей Свободной сирийской армии, которые отказываются сотрудничать с исламистами, но они до сих пор составляют там все-таки мизерное количество. Я бы сказал, что это имиджевый момент.

На данный момент основная боевая сила курдов, основное их количество, основные их территории - Джизра и Кобани, полностью находятся под контролем представителей США.

Заявляется, что общая численность SDF составляет более 50 тыс. человек по всей Сирии. Силы достаточно значительные. Плюс надо учитывать, что последний месяц им ведутся активные поставки бронетехники. Поставки начались после прихода Дональда Трампа. Я считаю, поставки бронетехники были связаны с необходимостью стремительного броска, который курды совершили за последний месяц в провинции Рака. Там пустынные территории, и без хорошей бронетехники их быстро не пройти.

Насколько серьезно американцы поддерживают курдов Барзани?

Пик поддержки их американцами пришелся на 2013-2014 год. Курды Барзани тогда были единственной боеспособной силой на севере Ирака после эпохального разгрома иракской армии силами ИГ. Сейчас эта квота достаточно снижена.

Получается, сейчас американцы делают ставку на сирийских курдов? Трамп заявляет, что мы собираемся разгромить ДАИШ, он собирается это сделать с помощью сирийских курдов?

Да. Есть еще чисто географические причины в том, что Иракский Курдистан Барзани менее предпочтителен для руководства США. Хоть он и сформировался, как государство, он по своим размерам, во-первых, меньше Сирийского Курдистана, а во-вторых, на его территории невозможно построить крупных военных баз и аэродромов (в основном, из-за опасной близости иракской армии и союзных ей проиранских милиций). А на территории Сирийского Курдистана, как заявлялось различными агентствами (правда, об этом еще не объявлял Пентагон), уже начато строительство нескольких взлетных полос и военных баз армии США. В долгосрочной перспективе, на что я бы обратил особое внимание, вполне возможно и построить шахты для пуска баллистических ракет. А это значит, что мы практически возвращаемся к карибскому кризису. Когда были поставлены ракеты в Турции. Разница километров в 400, не больше.

Сирийские курды - это потенциальная проблема для России? И когда Трамп говорит, что он будет усиливать ядерный потенциал, можно предположить, что он подразумевает и размещение ракет в сирийском Курдистане ?

Я считаю, что это было бы возможным в самой худшей ситуации.

Помимо всего сказанного, важно обратить внимание на следующий момент. Несмотря на то, что на днях США заявили о прекращении поддержки арабской оппозиции в Сирии, не надо обольщаться, что ими полностью оставлен проект свержения Башар Асада. Просто на данный момент возможно некое переформатирование и реинкарнация сирийской демократической оппозиции в лице SDF, в то время как старая Свободная сирийская армия в основном перешла под контроль Турции.

После масштабного конфликта с Аль-Каидой основные боеспособные силы свободной сирийской армии перешли под покровительство Турции и сейчас называются силами операции «Щит Евфрата», непосредственно воюя с SDF, и после взятия Аль-Баба, буквально вчера, было заявлено, что следующая цель операции «Щит Евфрата» - это подконтрольный SDF Манбидж.

Самое знаковое в этой проблеме - то, что, если сравнивать контроль официального Дамаска и курдов над сирийской землей, то курды уже контролируют гораздо больше.

Таким образом, на севере Сирии, у нас есть силы «Щит Евфрата», за которыми стоит Турция, у нас есть сирийские курды, переформатированные в организацию SDF, за которыми стоит Америка. Есть Асад, за которым стоят условно Иран, Россия. Четвертая сила - это ДАИШ. Пятая - Аль-Каида, в лице бывшей арабской оппозиции. Их присутствие в северной Сирии является мизерным, но они присутствуют до сих пор. Раньше мы могли поставить твердо знак «равно» между боевиками, которые участвуют в «Щите Евфрата», и боевиками, подконтрольными Аль-Каиде. Сейчас этот знак поставить уже нельзя.

Многие утверждают, что поддержка сирийских курдов приводит к трениям между Турцией и США.

По моему мнению, это один из фундаментальных камней преткновения. По сути, никакого примирения Турции с Америкой быть не может, пока Америка так серьезно поддерживает сирийских курдов.

Проект Сирийского Курдистана слишком заманчивый, чтобы его сдавать после долгой конструкции.

Когда в средствах массовой информации появляются новые сообщения про Сирию, у нас действительно есть некая эйфория от того, что арабская демократическая оппозиция, за которой стояла Америка, разгромлена и больше не существует как эффективная сила, как субъект региональной политики. На самом деле мы видим, что американцы очень быстро и эффективно успели найти новую силу, на которую будут опираться в сирийском конфликте. В которой они будут провозглашать те же самые принципы.

Причем, прямая военная конфронтация SDF с войсками Дамаска тоже вовсе не исключена - так уже было не два и не три раза в районах их совместного контроля. И каждый раз США жестко и последовательно держали сторону курдов, угрожая объявить территорию над их землями бесполетной зоной и начать им поставки средств ПВО, чтобы защитить от основной ударной силы Асада - неплохо организованной и постепенно обновляемой штурмовой авиации.

Самое знаковое в этой проблеме - это то, что, если сравнивать контроль официального Дамаска и курдов над сирийской землей, то курды уже контролируют гораздо больше.

Специально для портала «Перспективы»

Павел Шлыков

Шлыков Павел Вячеславович – доцент кафедры истории Ближнего и Среднего Востока Института стран Азии и Африки (ИСАА) МГУ имени М.В. Ломоносова, кандидат исторических наук

Активизация переговорного процесса и попытки ревизии сложившейся модели отношения к курдскому движению породили ожидания завершения 30-летнего противостояния правительства Турции и Рабочей партии Курдистана. Станут ли события 2012-2013 гг. прологом мирного урегулирования курдского вопроса, решить который с 1990-х гг. Анкаре тщетно помогает Запад? Возможно ли преодолеть пропасть, разделяющую набор уступок правительства и перечень требований РПК, когда сложившаяся в регионе после «арабской весны» ситуация только способствует продолжению борьбы курдов за собственную государственность?

Динамика противостояния турецкого правительства и Рабочей партии Курдистана (РПК) показывает, что на 2012 г. пришелся пик жертв этого конфликта за весь период с конца 1990-х гг. Поэтому особенно неожиданными стали официальные заявления премьера Реджепа Тайипа Эрдогана в декабре 2012 г. о переговорах с лидером РПК Абдуллой Оджаланой, уже 14 лет находящимся под арестом в специальной тюрьме на острове Имралы в Мраморном море. Вскоре, в январе 2013 г., последовали визиты депутатов от курдской Партии мира и демократии (ПМД) к Оджалану. Эти события несли в себе шанс на мирное урегулирование курдской проблемы, за три десятка лет унесшей, только по официальным данным турецкого правительства, более 35,5 тыс. жизней.

Хронология курдского конфликта с начала 1980-х годов может быть условно разделена на три периода. Первый - конец 1980-х – 1990-е гг. – характеризуется наиболее ожесточенным противостоянием правительственных сил безопасности и отрядов РПК (в год гибло до 3–5 тыс. человек), а также активностью внерегиональных «игроков» . Второй этап – первое десятилетие 2000-х годов, когда перед курдами открылись легальные возможности для активной политической деятельности в Турции. Началом третьего этапа стало «арабское пробуждение» 2011–2012 гг., вызвавшее кардинальные перемены в геополитической конфигурации Ближнего и Среднего Востока.

Слагаемые курдской проблемы в современной Турции

Если не углубляться в давние исторические составляющие курдской проблемы в Турции, то современный конфликт необходимо рассматривать в историческом континууме XX в. Кризис османской государственности второй половины XIX в. и последующее крушение Османской империи в начале XX столетия пришлись на период расцвета европейского национализма. Турецкая Республика, создание которой Мустафа Кемаль провозгласил 29 октября 1923 г., строилась на совершенно иных принципах и основах, по своей сути отрицающих османское наследие. Архитекторы новой Турции видели ее централизованным, вестернизированным, унитарным государством-нацией. Неслучайно, что в центр государственной идеологии Кемаль поставил именно нацию, определяя ее не по этническим или религиозным принципам, а исключительно по модели гражданского национализма – все проживавшие на момент провозглашения республики на территории Турции объявлялись турками. В Конституции 1924 г. и правительственных постановлениях Турецкая Республика никогда не определялась как этническое государство, однако акцент официальной риторики кемалистов именно на «турецкой нации» и многолетнее отрицание этнической самостоятельности курдов заложили основу кемалистской политики в курдском вопросе, с одной стороны, и курдского сопротивления, с другой . Курды стали единственным из национальных меньшинств современной Турции, которое не смирилось с кемалистским курсом на культурную и политическую ассимиляцию. Курды с самого начала отказались становиться «новыми турками» и признавать свое подчиненное положение, ссылаясь на положения Севрского мирного договора 1920 г., по которым турецкие курды имели право поставить перед Лигой Наций вопрос о провозглашении собственной независимости. Однако Лозаннский мирный договор 1923 г. перечеркнул надежды курдов получить обещанную великими державами независимость.

Напряженность среди курдов вызывало не только крушение надежд на собственное государство – внутриполитический курс кемалистского правительства по многим параметрам был для них мало приемлем. Насильственная секуляризация общественной жизни и ускоренная модернизация, ставшие символами кемалистских реформ, выстраивание жесткой вертикали власти на местах, централизация налогообложения и хозяйственной жизни – все это закономерно вызывало резкое неприятие и недовольство в юго-восточной Анатолии, где столетиями, в условиях отсутствия жестко централизованной государственной власти, жили курды, арабы, ассирийцы и многие другие этнические группы. Население этих областей активно выражало свое недовольство – 1920-е годы стали временем регулярных восстаний курдов, однако они нисколько не скорректировали траекторию кемалистских преобразований. Парадоксальнона первый взгляд, но начиная с 1925 г. (знаменитого восстания шейха Саида ) вооруженные выступления курдов только способствовали кемалистскому проекту создания политически монолитного секуляризованного государства и общества , нивелирующего не только курдов, но и другие этнические и религиозные меньшинства. Турецкая Республика строилась как государство одной нации .

Восстание в Дерсиме 1937-1938 гг. – небольшой провинции Восточной Анатолии, населенной по преимуществу курдами и переименованной в 1935 г. в Тунджели (дерсимская резня – по определению Реджепа Тайипа Эрдогана, официально признавшего эти события в 2009 г.) в определенном смысле стало водоразделом в развитии курдской проблемы в Турции, поскольку именно в это время у курдов оформляется чувство ущемленности интересов и негативное отношение к турецкому государству . Ведь сопротивление курдов в середине 1920-х и 1930-е годы по своей сути представляло борьбу племенных объединений и религиозных групп – по преимуществу сельских – не с турецким государством как таковым, а с централизацией управления и контролем на местах.

Вплоть до начала 1980-х годов власти Турции настойчиво отрицали существование курдского вопроса, продолжая использовать для идентификации курдов формулировку Лозаннского договора – «горные турки». Невысокая активность курдского национального движения позволяла правительству относительно успешно купировать курдскую проблему и держать ее под определенным контролем. Курдское население юго-восточных районов Анатолии продолжало жить достаточно обособленно, сплачиваясь на основе племенных связей и патриархальной самобытности.

В 1970-е годы ситуация кардинальным образом меняется, стремительно разрушается курдское племенное единство, повсеместно, особенно в городах, наблюдается всплеск курдского национального самосознания. Социальный облик и состав участников курдского сопротивления обретает новые черты – теперь это уже не сельское, а по преимуществу городское движение с оформленным идеологическим базисом в виде курдского национализма и своими политическими организациями – сначала созданной в 1974 г. Социалистической партией Курдистана (Partiya Sosyalist a Kurdistan ), затем – основанной в 1978 г. Рабочей партией Курдистана (Partiya Karkerên Kurdistan ). Отличительная особенность РПК заключалась в том, что не в пример другим курдским организациям она строилась не по племенному принципу, а привлекала в свои ряды всех, кто готов был бороться за «освобождение курдов».

К тому времени активисты курдского движения четко уяснили эффективность вооруженной борьбы как единственно возможной формы отстаивания своих интересов в условиях ограниченных политических прав и свобод. Возрастающая ожесточенность курдского сопротивления с 1920-х годов, особенно заметная в 1970-е годы, когда Турция переживала рост политического насилия и количество жертв уличных столкновений и политических убийств достигало 5 тыс. человек в год отчасти стала следствием провала политики ассимиляции курдов и ограничений на доступ курдов к политической и экономической жизни . Это также особенность политического развития кемалистской Турции, для которого было характерно замалчивание альтернативных политических платформ, и не только курдских.

После переворота 12 сентября 1980 г. пришедший к власти военный режим был убежден, что репрессивными мерами удалось справиться не только с политическим насилием 1970-х годов, но и со всеми радикальными группами в Турции. Между тем руководство РПК во главе с Абдуллой Оджаланом эмигрировало из Турции на территорию Сирии, где в течение нескольких лет накапливало силы и ресурсы, вело активную пропаганду в курдских районах Турции, пользуясь тем, что правительство предпочитало игнорировать деятельность РПК. Поэтому власти фактически оказались неготовы к новому витку противостояния с курдами и атакам боевиков РПК в 1984 г. в Хаккари и Сиирте.

Это стало началом вооруженной борьбы за создание на территории Турции независимого курдского государства. Достаточно быстро отдельные вооруженные стычки между боевиками РПК и правительственными силами безопасности переросли в полномасштабную гражданскую войну в юго-восточных районах Турции, в результате которой активность РПК стала прочно ассоциироваться с террористической деятельностью, а ущемление прав курдского населения стало приобретать в 1990-е годы пугающие размеры .

Курдское урегулирование в 1990-е годы: фактор ЕС

В начале 1990-х годов курдский вопрос вошел в перечень базовых тем переговоров Анкары с Евросоюзом. Теракты на юго-востоке Турции, жесткие меры в отношении гражданского населения курдских районов, на территории которых действовал специальный режим чрезвычайного положения (примеры жестокостей часто выплескивались на страницы газет) – все это объясняло внимание Брюсселя к турецким курдам. Однако этого все же было недостаточно для превращения курдского вопроса в один из ключевых сюжетов переговоров о вступлении в ЕС. Главную роль в международной политизации конфликта сыграли курдские активисты-правозащитники, широко использовавшие всевозможные политические и правовые механизмы различных Европейских международных организаций для фиксации правонарушений в отношении курдского меньшинства, отстаивания своих прав и давления на правительство с целью инициировать политические преобразования .

За 1990-е годы у курдов сформировался символический образ «Европы», готовой помочь им в борьбе за справедливость и собственную государственность. Это собирательное понятие конкретизировалось не в самом ЕС как модели общеевропейского государства, а в таких структурах, как Европейский суд по правам человека. В то время как турецкие суды предпочитали смотреть сквозь пальцы на факты нарушений базовых прав и свобод турецких курдов, юристы из Диярбакыра при поддержке британских правозащитников и помощи представителей курдской диаспоры в Европе успешно наладили механизм отстаивания прав курдов в Страсбурге. Определения, которые выносил Европейский суд в 1990-е годы в адрес правительства Турции, фиксировали масштабные нарушения прав гражданского населения курдских районов и многочисленные факты ухода от ответственности виновных в этих нарушениях.

Решения Европейского суда негативно отражались на международном имидже Турции и в определенном смысле опровергали утверждения официальной Анкары о том, что силы безопасности занимаются исключительно борьбой с террористами. Однако это едва ли могло стать импульсом для изменения ситуации. Только перспектива вступления Турции в Евросоюз, активизация переговоров с Брюсселем в 1999 г. и административно-политические реформы в рамках Копенгагенских критериев открыли новый коридор возможностей. Как это было, например, и после окончания Второй мировой войны, когда Турция, ставшая одной из стран – учредителей ООН и первых членов Совета Европы, ратифицировала Европейскую конвенцию по правам человека, стремясь тем самым подчеркнуть свою приверженность принципам современного мира и западной цивилизации. Можно вспомнить в этой связи и конец 1980-х годов, когда Тургут Озал предоставил гражданам Турции право обращаться в Европейский суд по правам человека, чтобы улучшить имидж Турции в глазах западных политиков и повысить шансы на вступление страны в ЕЭС .

Реформы, на которых настаивал Брюссель, были направлены на укрепление демократических институтов и установление контроля за соблюдением прав человека. Все это воспринималось большинством турецкого общества достаточно позитивно, с учетом перспективы полноправного членства в ЕС и новых возможностей для экономического развития. Нерешенный курдский вопрос выступал серьезным препятствием на пути реализации европейских амбиций Анкары. Признание базовых гражданских прав курдского меньшинства выглядело разумной платой за вступление в единую Европу.

Однако такие уступки могли удовлетворить курдов только на начальном этапе и их ограниченность, закономерно, очень скоро стала вызывать растущее раздражение. До 2000-х годов, когда курдские районы на востоке и юго-востоке Турции управлялись в особом режиме чрезвычайного положения, требования курдов в большинстве случаев ограничивались защитой базовых гражданских прав. В ту пору политические убийства и внесудебные расправы, принудительное переселение и другие акты насилия со стороны сил безопасности в отношении курдов были обычной практикой. Курдские политики и сторонники РПК считали прекращение перманентного напряжения и конфликта, возврат к нормальной жизни на юго-востоке Турции главным приоритетом. Европейские представители рассматривали это как удовлетворение законных прав курдов и обязанность властей страны, претендующей на членство в ЕС.

Правительство Партии справедливости и развития (ПСР), пришедшее к власти осенью 2002 г. под лозунгом вступления Турции в Евросоюз, отменило особый режим чрезвычайного положения в курдских районах, приняло специальные постановления, гарантирующие защиту от пыток при допросах, сняло ограничения на свободу слова и собраний. Уступки, на которые пошло правительство, явно выглядели несущественными на фоне выгод от перспективы вступления Турции в ЕС. Эти меры не только положили конец систематическому нарушению прав человека в курдских районах и свели к минимуму иски против турецкого правительства в Европейский суд по правам человека в Страсбурге, но и способствовали укреплению позиций правительства ПСР внутри страны, прежде всего по отношению к военной элите, долгие годы считавшей себя главным субъектом политического процесса.

За первый пятилетний срок пребывания у власти ПСР инициировала ряд административно-правовых преобразований, в результате которых курды получили не только гарантии защиты базовых гражданских прав, но и возможности легального использования родного языка в повседневной жизни. Последнее также соотносилось с требованиями, предъявляемыми к претендентам на членство в ЕС. И именно этот критерий – «уважение и защита национальных меньшинств» – вселял в турецких курдов надежду на успешное продолжение своей борьбы с турецким правительством.

К середине 2000-х годов гарантий защиты базовых прав для курдов оказалось уже явно недостаточно, и они потребовали не только индивидуальных, но и групповых прав – возможности получать образование на родном языке и давать своим детям курдские имена, в написании которых фигурировали бы отсутствовавшие в турецком алфавите буквы (“ q”, “ x” и “ w” ), возвращения исторических названий городам и географическим областям, тюркизированным в 1920 – 1930-е годы, и т. п.

Общеевропейские конвенции – такие как Европейская хартия региональных языков 1992 г. или Рамочная конвенция о защите национальных меньшинств 1995 г. , принять которые надлежало всем претендентам на членство в ЕС, – должны были предоставить турецким курдам новые возможности для мобилизации. И курдские политики старались максимально задействовать существующие каналы давления на турецкое правительство – через Европейский суд, посредством обращений в СМИ к чиновникам Евросоюза и т. д.

Однако к тому времени отношение к курдам в Европе обрело несколько иные черты. Однозначного осуждения турецкой политики, характерного для 1990-х годов, уже не наблюдалось. И Турция, и Европа за десятилетие постбиполярного мира серьезно изменились. Хотя практика нарушений прав человека в курдских районах по-прежнему продолжалась, в глазах Евросоюза Турция, усилия которой по приведению административно-политической системы и законодательства в соответствие с европейскими нормами расценивались достаточно позитивно, выглядела совсем по-другому.

Кроме того, расширение состава Совета Европы за счет стран Центральной и Восточной Европы привело к резкому увеличению новых исков в Европейский суд по правам человека, и процедура обращения в Страсбург ощутимо усложнилась. В 2004 г. для оптимизации рассмотрения дел Европейский суд даже ввел специальный порядок «пилотных постановлений», фиксирующих наличие в том или ином государстве структурных проблем и предписывающих государству принятие неких законодательных мер во избежание повторения нарушений. За счет «пилотных постановлений» Европейский суд начал рассматривать клоновые жалобы в ускоренном и упрощенном порядке, а также стал демонстрировать более лояльное отношение к мерам, которые принимались правительствами для предотвращения зафиксированных нарушений в области прав человека.

Нельзя сбрасывать со счетов и эффект 11 сентября 2001 года. В формуле отношений ЕС – Турция – курды появились новые переменные в виде политического курса на борьбу с международным терроризмом. Евросоюз стал отказываться от толерантных подходов к вооруженной борьбе национальных движений. РПК была включена в список террористических организаций, а в публичном пространстве все чаще звучали слова поддержки Турции в ее противостоянии с боевиками РПК.

Наконец, отсутствие единой общеевропейской модели выстраивания отношений с национальными меньшинствами, которая была бы признана нормативной для всех стран-членов, сделало поддержку со стороны ЕС курдам и их требованиям по расширению культурных и гражданских прав крайне пассивной.

Теперь курды уже не могли систематически инициировать судебные иски против турецкого правительства в Европейском суде, который довольно спокойно смотрел на процессуальные нарушения внутри неевропейских стран. Да и содержание новых исков, с которыми курдские активисты обращались в Страсбург, разительно изменилось: это были не факты внесудебного преследования, политических убийств и расправ, а требования снизить 10-процентный барьер для прохождения в парламент или снять запрет на общетурецкое употребление букв из алфавита курдских языков и т. п. Во второй половине 2000-х годов эти иски большей частью были отклонены. Новая политическая конъюнктура, сложившаяся в странах Евросоюза и в целом на Западе, не позволила курдским правозащитникам обосновать свои претензии на признание прав на культурную и групповую автономию в соответствии с нормами европейских конвенций. Однако еще важнее было то, что события 2000-х годов отчетливо показали: поддержка турецких курдов со стороны ЕС носит весьма ограниченный характер, и курдские правозащитники практически исчерпали свой лимит.

Политическая активность турецких курдов в 2000-е годы

Первое десятилетие 2000-х годов показало явное несоответствие запросов турецких курдов по отношению к Западу и способности, а в некоторых случаях и желания, Евросоюза поддерживать курдов в их борьбе с турецким правительством. Разочарование в возможностях внешней помощи заставило курдских активистов искать другие пути. И если 1990-е годы можно охарактеризовать как период, когда легальную борьбу курды стремились вести в судах, по преимуществу международных, то 2000-е годы стали временем активизации политической борьбы на национальном уровне. Отчасти это было результатом крушения надежд на перемены, о которых постоянно говорила правящая Партия справедливости и развития. Инициированный ПСР «демократический транзит» в краткосрочной перспективе не сулил кардинальных перемен для курдов – административно-правовая и конституционная реформа шли с минимальным учетом их интересов.

В 2007 г. курдские политики впервые прошли в парламент, набрав достаточное количество голосов по одномандатным округам, на которые не распространяется общенациональный барьер в 10%. 22 человека от прокурдской Партии демократического общества (ПДО), закрытой по решению Конституционного суда в декабре 2009 г. за «связи с террористическими организациями и деятельность, подрывающую неделимое единство турецкого государства и нации» , получили мандаты депутатов. Более того, по итогам муниципальных выборов 2009 г. ПДО получила контроль над ключевыми муниципалитетами на юго-востоке Турции: Осман Байдемир стал мэром «большого» Диярбакыра, кандидаты от партии возглавили 96 муниципалитетов и 9 местных законодательных собраний .

В 2011 г., следуя этой же стратегии, перенявшая эстафету у ПДО Партия мира и демократии, официально не допущенная к участию в выборах, смогла провести через одномандатные округа 36 своих кандидатов – причем не только из курдских илей (Агры, Битлис, Бингёль, Батман, Ван, Диярбакыр, Игдыр, Карс, Мардин, Муш, Сиирт, Хаккяри, Шанлыурфа, Ширнак), но и из средиземноморских провинций (Адана, Мерсин) и Стамбула.

Получив доступ к реальной власти на местах, курдские политики постарались расширить установленные ПСР рамки гражданских свобод и демократического процесса через кампании гражданского неповиновения на местном и общенациональном уровне. На территории подконтрольных курдам муниципалитетов стали устанавливаться порядки, явно противоречащие турецкому законодательству. Так, наравне с турецким языком официально начали использовать курманджи, заза (диалекты курдского языка). При принятии на гражданскую службу стали требовать владение курдским языком (поскольку местные администрации принимали обращения от граждан на курдском языке), ряду областей и населенных пунктов возвратили курдские наименования. В знак протеста против политики Управления по делам религии, запретившего проводить службы в мечетях на курдском языке, ПМД инициировала проведение специальных пятничных молитв на курманджи и заза.

В то же время меры, которые принимало правительство в рамках «Курдской инициативы», провозглашенной Эрдоганом в 2009 г., на деле оказались малоэффективными и запоздалыми. Так, создание специального курдского телеканала с 24-часовым вещанием “ TRT Ş eş” было встречено довольно прохладно, поскольку основная масса курдов давно смотрела базирующийся в Европе курдский канал “ Roj TV” . Открытие отделений курдского языка в университетах тоже не встретило большого энтузиазма у курдов, поскольку они требовали, чтобы образование на родном языке начиналось с дошкольного возраста.

Еще один неоднозначный шаг правительства в рамках этой программы заключался в публичной амнистии восьми боевиков РПК, которым 19 октября 2009 г. было официально разрешено вернуться в Турцию из Иракского Курдистана. На турецкой стороне десятки тысяч курдов встретили их как героев, что в конечном итоге дало возможность оппозиции из Народно-республиканской партии (НРП) и Партии националистического действия (ПНД) обвинить правительство ПСР в пособничестве террористам. Все это закономерно привело к свертыванию программы «Курдской инициативы». Последовали аресты и задержания курдских политиков, правозащитников, мэров, глав муниципалитетов и журналистов – под предлогом необходимости предотвратить доминирование агентов и пособников РПК в гражданско-политическом пространстве Турецкого Курдистана . В общей сложности несколько тысяч задержанных были обвинены в том, что они являются активистами Ассоциации обществ Курдистана (Koma Civakên Kurdistan – KCK ) – национально-политической организации курдов, основанной Абдуллой Оджаланом как Конфедерация народов Курдистана (Koma Komalên Kurdistan – KKK ) и считающейся гражданской структурой Рабочей партии Курдистана.

К 2011 г. совокупное число привлеченных по этим делам с октября 2009 г. приблизилось к 8 тыс., под арестом находилось почти 4 тыс. человек , большинство из которых содержались в тюрьмах в досудебном порядке от года до двух лет. Примечательно, что первые аресты были произведены две недели спустя после муниципальных выборов в апреле 2009 г., как бы в подтверждение заявлений курдских политиков о намерении ПСР наказать всех, кто голосовал за ПМД. Действительно, практически все активисты курдского политического движения – за исключением депутатов, защищенных иммунитетом, – оказались на скамье подсудимых с обвинениями в пособничестве террористам.

Вступивший в силу 1 июня 2005 г. новый Уголовный кодекс и поправки к закону о борьбе с терроризмом 2006 г. предоставили силам полиции и безопасности широкие полномочия по использованию жестких мер в рамках санкционированных судами расследований. Активисты РПК и курдские беженцы, вернувшиеся в Турцию в рамках провозглашенной правительством «Курдской инициативы», также стали жертвами практики применения антитеррористических законов. Так, в 2010 г. – спустя несколько месяцев после возвращения – четыре активиста РПК и шесть курдских беженцев были арестованы по обвинению в связях с террористическими организациями. Оставшиеся 24 человека из числа репатриантов спешно покинули Турцию и вернулись на территорию Иракского Курдистана.

Жесткий курс ПСР побудил курдскую ПМД провести ревизию своих требований к правительству. Прежние требования пересмотра ряда одиозных статей УК и закона о противодействии терроризму, снижения выборного барьера, справедливого распределения господдержки между политическими партиями и конституционных гарантий культурной автономии не отвечали изменившейся конъюнктуре. Теперь курдские политики настаивали на немедленном освобождении всех обвиняемых по делам об Ассоциации обществ Курдистана и предоставлении турецким курдам «демократической автономии» – самоуправления во всех сферах общественной жизни, причем в рамках этой парадигмы под контролем центрального правительства должны были остаться внешняя политика, экономика и национальная безопасность.

Категорический отказ Эрдогана вести переговоры по новой повестке привел к тому, что ПМД решила бойкотировать голосование по поправкам в Конституцию в марте 2010 г. (изначально считалось, что ПСР будет блокироваться с парламентской группой ПМД). В итоге слушания по Конституции фактически провалились, и ПСР вынуждена была пойти на всеобщий референдум 12 сентября 2010 г. Для того чтобы продемонстрировать свой политический вес и влияние на электорат, ПМД призвала сторонников бойкотировать сентябрьский референдум. И хотя пакет правительственных поправок получил поддержку 57%, значительное число избирателей – преимущественно из курдских районов – не пошли на референдум (явка в отдельных курдских районах и городах была критически низкой: в Хаккари – 9,1%, в Ширнаке – 22,5, в Диярбакыре – 35,2, в Батмане – 40,3, в Ване – 43,6%, при общенациональном показателе в 77,4%).

После референдума 2010 г. вопрос конституционной реформы не был снят с повестки дня и по-прежнему остается одной из главных тем общественной дискуссии. На последние парламентские выборы 2011 г. ПСР (получившая 49,8% голосов) шла с обещанием принять новую конституцию, которая будет «консолидировать турецкое общество и основываться на межпартийном консенсусе» . В новом составе парламента Эрдоган пошел на формирование специальной конституционной комиссии, с равным представительством от всех четырех парламентских фракций. Таким образом, ПМД получила возможность непосредственно участвовать в выработке текста основного закона.

Для курдов это стало историческим событием – впервые курдская партия выступала субъектом конституционного процесса в Турции. Крайне важным было и то, что ПМД фактически консолидировала вокруг себя и своей программы конституционной реформы курдских политиков и общественных деятелей, стоящих на разных и даже диаметрально противоположных платформах. Согласованные предложения, с которыми ПМД выступила на комиссии, содержали общие требования предоставления курдам возможности получать образование на родном языке и фактического отказа от кемалистского принципа определения гражданства, в рамках которого еще со времен Лозаннского мирного договора 1923 года в официальных документах курдов именовали «горными турками».

Требования курдов вызвали серьезные разногласия между членами конституционной комиссии. Однако вскоре ее работа была окончательно парализована предложениями ПСР о превращении Турции из парламентской республики в президентскую. Обе оппозиционные партии – НРП и ПНД – выступили категорически против инициатив ПСР, которые, с их точки зрения, мотивированы исключительно желанием Эрдогана устроить свою дальнейшую политическую карьеру и приведут к установлению в Турции авторитарного режима. В свою очередь, ПМД выразила готовность выступить на стороне ПСР при условии поддержки политических требований курдов.

Осенью 2012 г., отчаявшись добиться успеха в продвижении своих поправок в готовящийся текст новой конституции, курды организовали новую кампанию гражданского неповиновения. Они протестовали против отказа судов, рассматривающих дела активистов Ассоциации обществ Курдистана, разрешить обвиняемым выступать в суде на курдском языке. 12 сентября 2012 г. 63 заключенных по делам Ассоциации объявили голодовку, к которой только за первый месяц присоединились более 600 человек. Протестующие выдвинули три основных требования: смягчить условия содержания Абдуллы Оджалана, предоставить возможность получать образование на курдском и разрешить использование курдского языка в судебных процессах.

Продолжительность голодовки (рекордной по массовости), участие в протестах депутатов от ПМД и известных курдских политиков – все это способствовало тому, что правительство на официальном уровне признало наличие проблемы. Вскоре после широкой огласки происходящего в СМИ министр юстиции Садуллах Ергин публично заявил о подготовке закона, предоставляющего курдам право использовать родной язык в процессуальной практике. Вслед за заявлением министра Абдулла Оджалан из тюрьмы призвал курдов прекратить голодовку, и уже 18 ноября 2012 г. волна протестов сошла на нет. Многие истолковали неожиданную развязку как показатель относительной сплоченности политического движения курдов и высокой степени влияния самого Оджалана.

Новые инициативы урегулирования курдского вопроса:
ставка на Абдуллу Оджалана

Вскоре после заявлений бессменного лидера РПК в декабре 2012 г. премьер-министр Эрдоган публично подтвердил слухи о закрытых переговорах Национальной разведывательной организации с Абдуллой Оджаланом. Фактическое начало нового этапа урегулирования курдского конфликта – следствие целого ряда как очевидных и известных, так и не слишком афишируемых политических и социально-экономических факторов.

Общераспространенная точка зрения состоит в том, что курдская проблема крайне негативно отражается на экономическом развитии Турции, девальвирует достижения Анкары в сфере развития демократии и совершенствования административно-правовой системы, подрывает потенциал регионального лидерства, ограничивает внешнеполитические инициативы . Однако насколько тезис о критическом значении курдского фактора для внутренней и внешней политики Турции соответствует действительности? Иными словами, насколько динамика обострения и затухания курдского конфликта коррелирует с объективными показателями экономического развития Турции и положением правящей партии?

В 2002 г., когда ПСР только пришла к власти, курдское сопротивление находилось в фазе слабой активности, что позволяло правительству не оглядываться на курдов в своей политике. В 2004–2007 гг. наступило обострение конфликта, однако показатели экономического роста Турции не снизились, а ПСР продолжила консолидировать власть и наращивать электоральный потенциал. Более того, несмотря на активную фазу конфликта и возросшее число войсковых операций против РПК, ПСР удалось практически парализовать политическую активность армии – в противостоянии военной элиты и правительства наступил явный перелом в пользу правящей партии. Таким образом, курдский фактор не мешал ПСР более десяти лет удерживать власть и даже не препятствовал процветанию партии все 2000-е годы. Почему же ПСР в середине своего третьего срока столь озаботилась курдской проблемой?

Действительно, уверенное лидирование на трех последних парламентских выборах (2002, 2007 и 2011 гг.), успех на муниципальных выборах 2004 и 2009 гг. и референдумах по конституционным поправкам – все это позволило ПСР укрепиться в качестве правящей силы вопреки обострению ряда внутриполитических проблем. Однако, если на выборах 2004 и 2007 г. ПСР смогла обеспечить себе поддержку со стороны курдов, то в последующие годы – на муниципальных выборах 2009 г. и парламентских 2011 г. – на фоне разочарования в действенности обещаний Эрдогана показатели правящей партии в курдских районах ощутимо снизились . Заигрывание ПСР с турецкими националистами (известными своей непримиримой позицией по курдскому вопросу) и агрессивное отношение правительства к их курдским визави, инцидент в деревушке Улудере провинции Ширнак, когда турецкий истребитель уничтожил 40 человек, незаконно пересекавших турецко-иракскую границу, подозревая в них боевиков РПК – все это ослабило позиции правящей партии на Юго-Востоке Турции. Попытки ПСР разыграть религиозную карту, акцентирование в официальной риторике партии общей исламской идентичности турок и курдов, даже социальные программы, нацеленные на повышение уровня жизни курдских провинций, оказались явно недостаточными для сдерживания растущей популярности курдского национализма. Обеспокоенность у ПСР стало вызывать и появление новых курдских партий – в частности, партии «Хюрдав» (Hü r Dava Partisi ), созданной курдскими исламистами осенью 2012 г. и привлекающей религиозно-консервативные круги, традиционно составляющие важную часть электората правящей партии .

Новую инициативу по решению курдского вопроса можно воспринимать как попытку переломить тенденцию снижения популярности ПСР в преддверии муниципальных и президентских выборов 2014 г. Судя по всему, Эрдоган преследует цель, с одной стороны, восстановить в глазах курдского населения образ ПСР как партии, несущей мир и согласие гражданам Турции, с другой – обеспечить лояльность и поддержку политически активных курдов и курдских партий на предстоящем референдуме по новой конституции (которая, как планируют в ПСР, должна превратить Турцию в президентскую республику – в соответствии с президентскими амбициями самого Эрдогана) .

Проблема роста курдского национализма несет в себе угрозы и для внешнеполитических инициатив ПСР, в том числе для модели региональной безопасности, выстраиваемой правительством Эрдогана.

На сегодняшний день Анкаре удалось установить довольно хорошие отношения с правительством Иракского Курдистана, в которых можно выделить, по крайней мере, три базисных составляющих, сочетающих экономические выгоды и политические расчеты. Во-первых, торговля с Иракским Курдистаном позволяет оживить экономическую жизнь курдских районов Турции. Во-вторых, Турция строит совместно с Иракским Курдистаном новый трубопровод для создания независимого коридора по транспортировке иракской нефти и газа. Это должно стать залогом экономической самостоятельности Иракского Курдистана и удовлетворить растущие потребности Турции в энергоресурсах . Наконец, налаживая взаимовыгодные экономические отношения и дружеские контакты с правительством Масуда Барзани, ПСР рассчитывает на снижение привлекательности и, соответственно, социальной поддержки радикального курдского национализма как в самой Турции, так и в пограничных районах Ирака и Сирии.

С сирийскими курдами и их главной политической силой – Партией демократического союза (Partiya Yekitiya Demokrat ) – у ПСР сложились довольно напряженные отношения, резко обострившиеся в ходе сирийского кризиса . Хотя сирийские курды не контролируют богатых природных ресурсов и достаточно рассеяны по территории Сирии, их активность в гражданской войне оппозиции и правительственных сил, поддерживающих режим Башара Асада, – очевидный фактор дестабилизации ситуации в курдских районах Турции.

В долгосрочной перспективе турецкие курды вряд ли удовлетворятся подчиненным статусом в составе Турции, если их сирийские и иракские соплеменники получат широкую политическую и культурную автономию . С этой точки зрения сотрудничество с Барзани дает правительству Эрдогана возможности конкурировать с РПК в борьбе за симпатии курдов.

В совокупности электоральные, социально-политические и геополитические расчеты могут объяснить активность ПСР на курдском направлении. Однако остается вопрос о механизмах реализации новой курдской инициативы: почему ключевым игроком в нем ПСР сделала Абдуллу Оджалана, с которым правительство стало активно работать в конце 2012 г.? Ведь с момента активизации войсковых операций против курдов летом 2011 г. лидер турецких курдов был практически полностью отрезан от внешнего мира, а разговоры журналистов о его возможном переводе на домашний арест вызывали крайне негативную реакцию премьера Эрдогана, неустанно повторявшего, что правительство не допустит выхода Оджалана из тюрьмы .

Однако неожиданному сближению режима ПСР с Оджаланом тоже можно найти объективные предпосылки и объяснения. Авторитет Оджалана за 14 лет пребывания в заключении остался на высоким. Достаточно вспомнить, события осени 2012 г., когда 12 сентября группа заключенных-курдов объявила о начале акции протеста. Хотя к бессрочной голодовке очень быстро присоединились сотни политических узников, все они вняли призыву Оджалана прекратить протесты в конце ноября. Тем самым Оджалан публично доказал не просто, что его влияние на политическое движение курдов по-прежнему велико, но главное – за Оджаланом готово пойти большинство курдов. Вероятно, длительное заключение курдского лидера наложило отпечаток на его личность. Во время встречи депутатов от курдской ПМД с Оджаланом в феврале 2013 г. лидер курдов жаловался на возраст (ему 65 лет) и близость смерти . По-видимому, для него теперь существуют не только интересы курдского движения, но и свои личные, и иногда эти интересы могут не совпадать. Призыв Оджалана к участникам голодовки завершить протесты, прежде чем появятся жертвы с их стороны, несомненно, укрепил его имидж как политика и миротворца в глазах наблюдателей и правительства, однако с позиций курдских радикалов такой финал вряд ли можно занести в актив. Ведь появление «сакральной жертвы» в ходе мирной и ненасильственной акции протеста неизбежно стало бы серьезным ударом по имиджу правительства Эрдогана, а курдские политики смогли бы представить гибель своего соратника как еще одно доказательство наплевательского отношения к жизни курдов и очередной пример незаконных методов борьбы с курдами по модели безнаказанных бомбежек мирных жителей в Улудере .

Многие годы курдские националисты создавали Оджалану ореол борца и мученика, делали его символом курдского сопротивления, постоянно подчеркивали его непререкаемый авторитет и право представлять интересы турецких курдов. И теперь правительство Эрдогана использует особое положение Оджалана в иерархии курдской политики, полагая, что курдские националисты теперь уже сами стали заложниками своих символов. Начав переговоры непосредственно с ним, правительство рассчитывает добиться больших уступок, чем в диалоге с другими представителями курдского движения. Как показали попавшие в руки турецких журналистов записи бесед Оджалана с депутатами ПМД 23 февраля 2013 г., курдский лидер демонстрирует готовность удовлетвориться обещаниями правительства учесть интересы курдов в рамках новой конституции. И если не подозревать в словах Оджалана двойной игры, они недвусмысленно свидетельствуют о его согласии работать вместе с правительством над прекращением насилия .

Однако насколько Оджалан может реально контролировать курдских националистов и гарантировать соблюдение каких-либо договоренностей? В своих заявлениях полевые командиры РПК всячески подчеркивают лояльность Оджалану как лидеру, но при этом считают предлагаемые ПСР рецепты решения курдского конфликта неприемлемыми и говорят о готовности продолжать борьбу . Иными словами, оставаясь непререкаемым лидером, Оджалан все же не может контролировать боевую активность РПК, и «переговорный процесс» с публичными заверениями о единстве цели – прекращении насилия – отнюдь не гарантирует «мирного процесса». Достаточно вспомнить события июля 2011 г., когда на фоне примиренческих заявлений Оджалана в Диярбакыре произошло масштабное вооруженное столкновение активистов РПК и правительственных сил безопасности . Кроме того, функционеры РПК постоянно подчеркивают свое право на «активную самооборону» .

Между тем провал новой «курдской инициативы», главной составляющей которой неожиданно для многих стали переговоры с Оджаланом, не несет для правительства Эрдогана серьезных политических рисков. Если столкновения, вопреки призывам Оджалана, продолжатся, и остановить насилие совместными усилиями не удастся, ПСР ожидаемо обвинит в этом РПК. Если же мирный процесс в том или ином виде удастся запустить, то ПСР, даже не добившись полноформатного решения курдской проблемы, обеспечит себе спокойствие на предстоящих муниципальных и президентских выборах 2014 г.

Непредсказуемое развитие событий в регионе Ближнего Востока, новый виток «арабского пробуждения» 2011–2012 гг. вселили в курдов в Ираке, Иране, Сирии и Турции надежду, что история в очередной раз – как это было, скажем, после Первой мировой войны – дает им шанс кардинально изменить свое положение. Рассчитывая на большее, лидеры турецких курдов на сегодняшний день не находят для себя стимулов идти на серьезный компромисс с правительством – компромисс, не предполагающий эквивалентную конвертацию накопленного опыта и возможностей вооруженной борьбы в реальную административно-политическую и культурную автономию и самостоятельность. А три десятилетия вооруженной борьбы позволяют рассчитывать на достойный «обменный курс» . Основной костяк лидеров курдских националистов, хотя и успел постареть за годы политической борьбы, явно не желает расстаться с властью, которой так или иначе обладал не один десяток лет, за гарантии узаконить курдский язык или объявить всеобщую амнистию.

Вооруженная борьба РПК с турецким государством с точки зрения военного успеха бесперспективна. Однако на ближайшее будущее это важнейший фактор внутриполитической жизни Турции, позволяющий движению курдов отстаивать свои интересы. Несмотря на объявленное 21 марта 2013 г. примирение и вялый процесс вывода боевых формирований РПК с территории Турции , окончательный отказ от вооруженной борьбы вряд ли возможен до тех пор, пока работают механизмы рекрутирования сторонников и мобилизации ресурсов. Несмотря на очевидное несоответствие провозглашаемых целей и существующих возможностей, большинство активистов курдского движения уверены, что ситуация в регионе складывается в их пользу, и готовы следовать примеру иракских и сирийских курдов, добившихся ощутимых успехов в борьбе за автономию. Приближающиеся президентские и муниципальные выборы только укрепляют в руководстве РПК эти расчеты .

Мирному решению курдского вопроса мешает и еще одно важное обстоятельство. Значительное число не только активистов РПК, но и рядовых курдов считают вооруженную борьбу за идеалы курдского национализма не просто законной, но и эффективной. С их точки зрения, политический успех курдских партий на двух последних парламентских выборах во многом обеспечен как раз деятельностью РПК, вооруженной борьбой сторонников Оджалана; более того, даже сам факт переговоров о выводе вооруженных формирований – лишнее подтверждение действенности борьбы с оружием в руках.

Конечно, вооруженная борьба сопряжена с большими человеческими потерями. И многие сторонники движения открыто поддерживают необходимость мирного урегулирования конфликта. Однако лозунги мирного процесса имеют ограниченное действие среди курдов, большинство которых склонно признавать за РПК право на силовые методы сопротивления как пропорциональный ответ на притеснения курдов со стороны турецкого правительства.

Поэтому, помимо электоральных и геополитических расчетов, активность правительства Эрдогана в решении курдского вопроса объясняется и серьезными опасениями, что в среднесрочной перспективе сдерживать курдский национализм будет все труднее. Опытный политик, Эрдоган четко следует правилу, что вести трудные переговоры лучше с сильных позиций, не дожидаясь, пока внешне- и внутриполитический расклад сил изменится в пользу противника. Несмотря на инициативу правительства вести переговоры с РПК, власти отнюдь не демонстрируют готовности удовлетворить основные требования курдов – например, предоставить политическую автономию или освободить Оджалана. События конца 2012 – первой половины 2013 г. лишь подтверждают наличие непреодолимой пропасти между тем, что правительство Эрдогана готово предложить курдам, и тем, чего курдские националисты хотят добиться. Как показали массовые протесты конца мая – начала июня 2013 г., Эрдоган и его правительство нисколько не намерены идти на уступки по принципиальным вопросам и тем более делиться с кем-либо властью. Говоря языком рынка, цена, которую предлагает Эрдоган, явно не соответствует ожиданиям курдов .

Не исключено, что РПК не откажется от вооруженной борьбы в той или иной форме до тех пор, пока позиции курдского национализма в Турции не укрепятся настолько, чтобы переговорный процесс с сильных позиций могли вести уже курды. Лидер в мире гэмблинга и покера - холдинг. Сейчас ресурсов для этого недостаточно, но ситуация в регионе может способствовать усилению турецких курдов. Достаточно посмотреть на регион Ближнего Востока, чтобы убедиться в возможности подобного сценария: за последние десять-двадцать лет курды смогли сформировать дееспособные армии во всех четырех частях исторического Курдистана. Свои боевые организации есть у сирийских курдов из Партии демократического союза (Partiya Yekitiya Demokrat ), курды из Партии свободной жизни в Курдистане (Partiya Jiyana Azad a Kurdistanê ) укрепились в Ираке и сейчас уже активно действуют в Иране. Все это только ставит дополнительные вопросы о перспективности сегодняшнего переговорного процесса : насколько нынешнее замирение станет прологом решения курдского вопроса в Турции или же это будет лишь передышкой для накопления сил перед следующим этапом ожесточенного конфликта?

Примечания:

İşte Meclis Komisyonu’nun terör raporu // Sabah, 29/01/2013; Terör ve Şiddet Olayları Kapsamında Yaşam Hakkı İhlallerini İnceleme Raporu. 24. Dönem 3. Yasama Yılı 2013 (Rapor, Komisyonun 13 Şubat 2013 tarihli toplantısında kabul edilmiştir). Ankara, 2013, s. 56, 54-60. (http://www.tbmm.gov.tr/komisyon/insanhaklari/belge/)

См.: Ozdag, Omit. Turk Ordusu’nun PKK Operasyonları: 1984-2007. İstanbul: Pegasus Yayınları, s. 102-109.

Yegen, Mesut. “Prospective-Turks” or “Pseudo-Citizens”: Kurds in Turkey. // Middle East Journal, Vol. 63, No. 4 (2009), p. 597.

До 1925 г. в Анатолии также происходили волнения курдов. Наиболее известный пример – восстание в Кочгири в 1921 г.

Yavuz, Hakan; Özcan, Nihat. The Kurdish Question and Turkey"s Justice and Development Party. // Middle East Policy, Vol. 13, No. 1 (2006), p. 105.

Среди туркологов нет единого мнения, насколько конституционное понятие «турецкой нации» соотносится с этническим, иными словами, заложено ли в нем отрицание других этноконфессиональных меньшинств (в том числе и курдов).

Watts, Nicole. Relocating Dersim: Turkish State-Building and Kurdish Resistance, 1931-1938. // New Perspectives on Turkey, Vol. 23, No. 1 (Fall 2000), pp. 5-30.

Bozarslan, Hamit. Why the Armed Struggle? Understanding the Violence in Kurdistan of Turkey. // The Kurdish Conflict in Turkey. New York: St. Martin"s, 2000, pp. 17-18.

Хотя с точки зрения политических и экономических прав курды не выделяются среди граждан Турецкой Республики с другой национальностью, курдские районы Турции традиционно находятся на более низком уровне социально-экономического развития, курдские политические партии существенно ущемлены в своих возможностях выступать на парламентском уровне – за счет высокого процентного барьера и систематических запретов.

К моменту ареста в 1999 г. Абдуллы Оджалана количество жертв конфликта превысил 30 тыс. человек убитыми, из которых большинство являлось гражданскими лицами, было разрушено более 3 тыс. деревень, свыше 2,5 млн. курдов вынуждены были покинуть места пребывания и бежать в другие районы страны либо эмигрировать в соседние страны.

Turkey’s Accession to the EU: - Kurdish Human Rights Project. (https://www.khrp.org/)

Подробнее см.: Кудряшова Ю.С. Турция и Европейский Союз: история, проблемы и перспективы взаимодействия. – М., 2010. С. 51–72.

Kürtçe eğitimde q, x ve w harflerine, sınırlama konursa kabul etmeyiz // Radikal, 05/07/2012

Вплоть до настоящего времени Анкара так и не присоединилась к Рамочной конвенции о защите национальных меньшинств.

«Пилотное постановление» представляет собой окончательное решение по делу, в котором Европейский суд признает нарушение Конвенции, а также устанавливает, что подобное нарушение носит массовый характер вследствие структурной или системной дисфункции правовой системы государства-ответчика, и предписывает этому государству предпринять определенный вид мер общего характера. (См.: Терехов К.И. Пилотные постановления, выносимые Европейским судом по правам человека: введение в системный анализ явления // Правовая мысль: история и современность, 2011, № 4. С. 52-60). Процедура «пилотных постановлений» предполагает, что Европейский суд впредь не выносит постановления по каждому из рассматриваемых дел, а объединяет дела о нарушениях прав со схожей «этиологией» и выносит решение по самой правовой – системной или структурной – проблеме, а не ее следствию – случаям нарушения прав и Конвенции. Суд выносит постановление и формулирует свои рекомендации национальному правительству по решению зафиксированной проблемы, последующие дела по этим вопросам уже не рассматриваются. (Committee of Ministers, Recommendation on the improvement of domestic remedies (Rec(2004)6), 12 May 2004 // Официальный сайт Совета Европы: https://wcd.coe.int/wcd/ViewDoc.jsp?id=743317)

Kurban, Dilek; Gulalp, Haldun. A Complicated Affair: Turkey’s Kurds and the European Court of Human Rights. // The European Court of Human Rights. Implementing Strasbourg’s Judgments on Domestic Policy. Edinburgh: Edinburgh University Press, 2013.

Несмотря на то, что Европейский суд признал 10-процентный барьер для прохождения в парламент одним из самых высоких в Европе, отсутствие общих норм, регламентирующих эту планку даже в странах ЕС, оставляет большое поле для маневра национальным правительствам. (European Court of Human Rights, Сase of Yumak and Sadak v. Turkey. Judgment (Application No. 10226/03), 8 July 2008, http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/pages/search.aspx?i=001-87363#{"itemid":["001-87363"]}).

4 декабря 2009 г. Конституционный суд Турции лишил мандатов двух депутатов от ПДО – Ахмета Тюрка и Айсель Туглук, что сократило группу прокурдских депутатов и лишило их возможности выступать как парламентская фракция. 11 декабря 2009 г. Конституционный суд издал постановление о роспуске ПДО. (DTP kapatıldı // Sabah, 11/12/2009.)

Цит. по: Sabah, 11/12/2009.

Таким образом, созданная в ноябре 2005 г. Курдская Партия демократического общества (Demokratik Toplum Partisi) просуществовала ровно 4 года и один месяц.

Kapatılan DTP’nin 94 Belediye Başkanı BDP’ye katıldı // Milliyet, 23/12/2009.

21 июня 2011 г. Высший избирательный совет Турции лишил содержащегося под стражей депутата от ПМД Мехмета Хатипа Диджле депутатского мандата и передал мандат кандидату от правящей ПСР Ойе Эронат. Помимо Диджле, еще 5 депутатов от ПМД находятся под арестом по обвинению в пособничестве деятельности запрещенной Рабочей партии Курдистана (Cumhuriyet, 22/06/2011; Hürriyet, 22/06/2011).

Kürtçe savunma krizi // Milliyet, 19/10/2010.

30 Ayda KCK’den 7748 Gözaltı, 3895 Tutuklama // BİA Haber Merkezi, 06/10/2011.

См.: Backgrounder on the Union of Communities in Kurdistan, KCK // Democratic Turkey Forum, http://www.tuerkeiforum.net

Türk Ceza Kanunu (Kanun No. 5237, Kabul Tarihi: 26/9/2004) // Resmi Gazete, 12/10/2004 Sayı: 25611, http://www.tbmm.gov.tr/kanunlar/k5237.html

Terörle Mücadele Kanununda Değişiklik Yapılmasına Dair Kanun (Kanun No. 5532, Kabul Tarihi: 29/6/2006) // http://www.tbmm.gov.tr/kanunlar/k5532.html

Candar, Cengiz. “Leaving the Mountain”: How may the PKK Lay Down Arms? Freeing the Kurdish Question from Violence. Istanbul: TESEV, 2012, ttp://www.tesev.org.tr/en/ publications/1/1.

Anayasa değişiklik paketi ve BDP’nin istekleri... // Milliyet, 25/03/2010; BDP’nin AKP’den altı isteği var. // Ankara Haber, 25/03/2010.

12 Eylül 2010 Anayasa Değişikliği Halkoylaması // T.C. Yüksek Seçim Kurulu. (http://ysk.gov.tr) İllere Göre Anayasa Değişikliği Halkoylaması Sonucu // T.C. Yüksek Seçim Kurulu. http://ysk.gov.tr/ysk/docs/2010Referandum/KesinSonuc/IlSonuclari.pdf

AKP. Türkiye Hazır Hedef 2023. 12 Haziran 2011 Genel Secimleri Beyannamesi // AKP Resmi Sitesi. (http://www.akparti.org.tr/beyanname2011.pdf).

Adalet Bakanlığı, bugün itibarıyla 67 ceza infaz kurumunda açlık grevi eylemi yapan 682 hükümlü ve tutuklu bulunduğunu bildirdi // Akşam, 02/11/2012.

Закон, разрешающий защищаться в суде не только на турецком языке, был принят в январе 2013 г. (Ceza Muhakemesi Kanunu ile Ceza ve Güvenlik Tedbirlerinin İnfazı Hakkında Kanunda Değişiklik Yapılmasına dair Kanun (Kanun No. 6411, Kabul Tarihi: 24/1/2013) // Resmî Gazete, 31/01/2013 (Sayı: 28545)).

Yayman, Huseyin. Turkiye’nin Kurt Sorunu Hafızası. Ankara: SETA Yayınları, 2011, s. 21.

Подробнее см.: Шлыков П.В. Турция после выборов 2011 г.: парадоксы политического развития под властью Партии справедливости и развития. // Перспективы. Фонд исторической перспективы. (http://сайт)

Uludere olayı için hükümetten ilk tepkiler! // Gazete Habertürk, 30/12/2011; Uludere katliamı. // Radikal, 30/12/ 2011.

Beklenen Parti: HÜR DAVA PARTİSİ. // Doğru Haber, 30/11/2012, http://www.dogruhaber.com.tr

Вместе у ПСР и ПМД – 355 мандатов, что несколько меньше конституционного большинства в 2/3 (367), необходимого для принятия новой конституции, однако с запасом перекрывает 3/5 состава меджлиса (330), требуемого для объявления референдума.

Iraq and the Kurds: The High-Stakes Hydrocarbons Gambit // Middle East Report № 120, April 19, 2012. (International Crisis Group, http://www.crisisgroup.org).

Syria’s Kurds: A Strug­gle within Struggle // Middle East Report № 136, January 22, 2013 (International Crisis Group, http://www.crisisgroup.org).

Sarısözen, Veysi. Kürtlüğü inkar için Türklüğü inkar edenler // Özgür Gündem, 17/02/2013.

Ocalan’a Ev Hapsi iddiasına Yanıt. // Hürriyet, 6/01/2013.

Sabah, 25/02/2013.

Er, Erdal. Roboski’yi Sahipsiz Bırakmayın. // Özgür Gündem, 20/12/2012.

Durukan, Namik. İmralı Zabıtları // Milliyet, 28/02/2013.

Показательно в этом отношении заявление Нуреддина Софи, командующего Силами народной обороны (Hêzên Parastina Gel – HPG) – боевого крыла РПК о готовности продолжать вооруженную борьбы с правительственными войсками, учесть ошибки прошлых лет и выстроить более успешную стратегию борьбы на ближайший период (Sofi: Önder Apo’nun emrindeyiz. // Fıratnews.com, 21/02/2013, http://www.firatnews.com/news/guncel/sofi-onder-apo-nun-emrindeyiz.htm)

Diyarbakır’da 13 şehit // Anadolu Ajansı, 14/07/2011.

В качестве примера можно привести высказывания председателя исполнительного совета Ассоциации обществ Курдистана (Koma Civakên Kurdistan – KCK) Мурата Карайылана. В ответ на многочисленные призывы Эрдогана к лидерам РПК оставить оружие и покинуть Турцию Карайылан отмечал в своем интервью: «Кто кого из страны должен выгонять? Это наша земля, наша страна. Вы пришли на нашу землю. Вы – завоеватели. Если кому и необходимо покинуть эту страну, так это именно вы. <…> В сложившейся ситуации мы не очень верим в искренность мирных инициатив правительства ПСР» (Karayılan: İşgal kuvvetisiniz, burası bizim ülkemiz // Fıratnews.com, 23/03/2013, http://www.firatnews.com).

Лидеры РПК постоянно подчеркивают, что не откажутся от борьбы и не согласятся покинуть Турцию .

Процессу вывода боевиков предшествовало обращение Абдуллы Оджалана 21 марта 2013 г. во время празднования Новруза, в котором пожизненный лидер РПК призвал сложить оружие. Обращение стало результатом долгих секретных переговоров между правительством Эрдогана (в лице Национальной разведывательной организации) и Оджаланом.

Karayılan: Karar almamız kolay değil // Fıratnews.com, 06/03/2013, http://www.firatnews.com/.

Yargı Paketi Özgürlüğe Açılmıyor // Bianet.org, 26/02/2013, http://www.bianet.org/.

Обещания Оджалана собрать новые силы из 50 тыс. бойцов, если правительство не пойдет на условия курдов, лишнее подтверждение хрупкости наметившегося затишья .