Американская певица джоанна стингрей. Джоанна стингрей рассказывает всю правду о борисе гребенщикове, викторе цое и артемии троицком. И в книге будут не только фотографии

В Петербург приехала Джоанна Стингрей - американская муза Ленинградского рок-клуба, которой приписывают не только популяризацию музыки Цоя, Гребенщикова и Курехина за рубежом, но и создание стиля рок-исполнителей. Редактор моды «Собака.ru» Алина Малютина расспросила Джоанну о том, чего нет в ее , - кого она считала главным российским модником, какие подарки привозила «Кино» от Энди Уорхола, и кто на самом деле в ответе за культовые образы группы.

Вы впервые приехали в Россию в 1984 году. Каким вы увидели стиль местных жителей?

Готовясь к путешествию вместе со своей сестрой Джуди, которую в СССР отправили от университета, я, как и все американцы, думала, что здесь грустная, холодная, голодная жизнь. Москва мне такой и показалась: нахмуренные и равнодушные люди, которые носили только черную и темно-синюю одежду, лавировали между зданиями с мрачным и безликим фасадом. Но Ленинград оказался совершенно другим: он завораживал, светился, напоминал северную Венецию - я наконец увидела то, что долгое время скрывалось за железным занавесом! А когда меня познакомили с рок-музыкантами, я поняла, что и вовсе не хочу отсюда уезжать!

Кто из них произвел на вас наибольшее впечатление?

Конечно, это Борис [Гребенщиков]. С ним был знаком один из моих американских друзей, который дал его номер и попросил связаться по приезде в Россию. На первый взгляд он был неотличим от любого русского: в такой же меховой шапке и длинном твидовом пальто. Но при этом Борис обладал худощавым телом рокера и изысканными длинными волосами. То, как он брал сигарету, как пускал дым, как разговаривал, заставляло меня таять. Он был таким умным, мудрым, глубоким, а я - юной наивной девчонкой!

То, как Борис брал сигарету, как пускал дым, как разговаривал, заставляло меня таять. Он был таким умным, мудрым, глубоким, а я - юной наивной девчонкой!

Звучит как начало романтической истории...

Нет-нет, ничего такого! (смеется) Также меня поразили ребята из группы «Кино» - невероятно стильные! Тогда я этого не понимала, но теперь знаю, что часть продуманного визуального облика музыкантов - от длинных черных пальто до взбитых волос - шла от Георгия Гурьянова (барабанщик, аранжировщик, автор некоторых басовых партий и бэк-вокалист группы «Кино» - Прим. ред. ) У меня даже есть видео, сделанное до моей свадьбы с Юрием [Каспаряном], на котором Гурьянов взбивает мне волосы так, как было у них.

То есть ваша фирменная прическа появилась уже в России?

Я всегда хотела светлые волосы, но в Америке блондинок считали глупышками. Я таковой не была, поэтому покрасила волосы в белый, добавив черные пряди (смеется) А прическа «взбитой» формы - я называю ее «пуфф» - появилась уже здесь, в рокерской тусовке.

Виктор Цой на свадьбе Джоанны Стингрей и Юрия Каспаряна (гитариста и одного из основателей группы «Кино), 1987.

Я всегда знала: лучше быть одним из парней, чем быть с одним из парней. Да, у меня было два русских мужа и еще пара мимолетных интрижек с моими русскими друзьями, но все двенадцать лет моего почти безвылазного пребывания в России – с начала 1984 по 1996 год – я оставалась «своим парнем». Приехав из Лос-­Анджелеса, города, буквально стоящего на несгибаемых стереотипах (включая представления о гендерных ролях), я со всей страстью стала подражать этим мужчинам – умным, красивым, талантливым. Я слилась с ними в гармонии – вместо того чтобы готовить им обеды; разбивала вместе с ними бутылки – вместо того чтобы разбивать сердца. Я погрузилась в атмосферу эйфории в компании юных богов.

Художник Тимур Новиков (слева), Стингрей и барабанщик «Кино», художник Георгий «Густав» Гурьянов. 1985.

Принято считать, что если женщина долгое время вращается в обществе мужчин, она неизбежно обретает мужские черты, становится чрезмерно маскулинной. Я же, напротив, никогда в жизни не чувствовала себя более женственной. Наше общение состояло из бесконечных объятий, поцелуев, обмена фривольными, но милыми шуточками. Ни с кем из них меня не связывали отношения, не существовало никаких эмоциональных барьеров, так что я ощущала невероятную свободу: не было нужды скрывать свою нежность и можно было просто глупо хихикать и не думать о последствиях. Никто из них не пытался произвести на меня впечатление и ничего передо мной из себя не строил; точно так же свободно и раскованно вела себя с ними и я. Наши отношения были чистыми, между нами не было напряженности, и ни разу я в них не разочаровалась.

Мужчины лучше всего проявляют себя, когда не рискуют вас разочаровать.

С детства мне твердили: «Думай, прежде чем говоришь». Всегда меня волновало мнение окружающих. С этими парнями я гораздо меньше думала и гораздо больше делала и просто жила. Наши поступки были инстинктивными, во многом продиктованными телом, а не умом – повинуясь внезапному импульсу, мы размазывали краски по холсту, дергали гитарные струны или принимались колотить по клавишам.

С Констан­тином Кинчевым («Алиса)» на съемках клипа «Все это рок-н-ролл», 1992.

Будем откровенны, кто не стал бы гордиться знакомством с Борисом Гребенщиковым, группой «Кино», Сергеем Курехиным, Костей Кинчевым и многими другими моими друзьями – русскими рокерами, художниками и поэтами? Да, у меня было немало возможностей. Другая бы на моем месте припала к ногам Бориса, обожествляя его, пока не утратила бы связь и с реальностью, и с самим «крестным отцом русского рока». Сколько я видела заискивающих перед ним женщин, которые не отдавали себе отчета в том, что чем выше возносят его на пьедестал, тем сильней от него отдаляются. И пока они благоговейно молились на его воспаривший в небеса облик, я запросто проскальзывала в комнату Бориса и незаметно его уводила.

С музыкантом Сергеем Курехиным в ленинградской квартире шведского дипломата, 1986.

С моими русскими друзьями у меня возникло единство, которое мне нравилось называть «обществом взаимного восхищения» или попросту «праздником любви». Мне нравились их сила, уверенность и стиль; им нравились мои страсть и непокорность. Никто ничего не принимал всерьез, именно поэтому, наверное, мы в конечном счете стали относиться друг к другу со всей серьезностью.

Сегодня разделяющая мужчин и женщин пропасть шире, чем когда бы то ни было. Мы глядим друг на друга как на врагов, чужаков, как на средство достижения цели или на нечто неведомое и страшное вроде мелькнувшей в проеме двери тени. Последние события породили страх, искажающий и уродующий наше понимание человеческого и не дающий нам спокойно и комфортно общаться с противоположным полом. То время, что я провела в России, и те отношения, которые у меня там завязались, постоянно напоминают мне, как каждый из нас способен дарить другому ­вдохновение и дружбу.

С Борисом Гребенщиковым в ванной московской гостиницы «Космос» на съемках клипа I Got You Babe.

Борис остается для меня путеводной звездой, чистым и светлым поэтом. Когда мы познакомились, он был одухотворенным хиппи с длинными светлыми волосами и пронзительными голубыми глазами, свет которых мог озарить весь город.

Виктор Цой обладал огромной харизмой. В нем был магнетизм. Когда он улыбался, его доброта обнимала меня своим теплом.

Он всегда был весел, с ним было легко, он был чужд искусственности, зато в нем были чувственность и манящий эротизм. Говоря иначе, он был секси. Мы могли часами болтать, смеяться, танцевать, и душа его всегда горела.

Сергей Курехин – густые темные волосы и задорные щенячьи глаза – обладал юношеской обольстительностью, которая легко переходила в потустороннюю гениальность. Мы любили сидеть на диване, скрестив руки и ноги, как корни деревьев, жадно всасывающие воду. Он был дудочни­к-крысолов, за голосом которого все послушно шли. Он был дерзок и бесстрашен.

Слева направо: музыкант Виктор Сологуб, Борис Гребенщиков, Джоанна Стингрей, Виктор Цой, Константин Кинчев – кадр из фотосессии для альбома Red Wave в Михайловском саду, 1985.

Юрия Каспаряна (один из мужей Джоанны. – Прим. GQ) нельзя назвать иначе как Адонисом – и не только из-за божественного совершенства его лица и тела, но и из-за музыкальности его души. Он был сотворен из волшебства – спокойный, светлый и сильный.

Костя Кинчев – черная пантера с темными вдумчивыми глазами, взгляд которых глубоко пронзает душу. Он был способен за пять минут забраться в самые глубины вашего сознания, но в то же время был готов и всего себя предложить взамен. Завораживающий, гипнотический и глубокий, он мог быть в то же время безумным и дьявольски пугающим. Федор Бондарчук – маг режиссуры. Он источал силу, но художественное видение никогда не перевешивало человеческого отношения к актерам. Сегодня, к сожалению, это равновесие уже почти забыто.

С Вячеславом Бутусовым («Наутилус Помпилиус»), 1991.

Густав Гурьянов – художник до мозга костей. Каждую улицу Петербурга, куда ступала его нога, он преображал в нью-йоркскую Мэдисон-авеню. В лице его читалась геометрия совершенства, он был отважен и игрив.

Артем Троицкий говорил, что думал, не приглаживая свои мысли. Остроумный и небрежный в своей снобистской крутизне. Его знания о Западе были энциклопедическими, куда больше моих, и, как древний сказитель, он делился ими в рассказах и байках, словно модный нью-йоркский журналист.

Да, были в нашей среде мужчины порочные, темные и деструктивные. Да, в постоянном пребывании женщины среди мужчин есть и свои минусы. Но есть и красота, и прелесть. Женщине не нужно бояться стать «своим парнем». Все мои русские друзья прекрасны вне зависимости от размаха плеч, широты грудной клетки или сексуальной мощи. Это люди, которые дарили мне любовь и поддержку просто потому, что я была рядом. И, скажу я вам, существование без таких людей теряет смысл.

Джоанна Стингрей возвращается в Россию. Фанатов русского рока ждёт книга, фильм и новая музыка. Обо всём этом бывшая жена гитариста «Кино» рассказала «Фонтанке».

Стингрей с Каспаряном// из личного архива

«Perestroyka» не вернулась, а Джоанна Стингрей – да. Один из знаковых персонажей русского рока, американка, которая месяцами жила в Ленинграде в 80-е, привозила пластинки и инструменты для тех, кого сегодня принято называть «легендами» и «мэтрами», внезапно посетила Санкт-Петербург в мае 2018 года. Тайный визит выдали селфи с друзьями рокерами, и «Фонтанка» первой узнала, что второе пришествие «дочки миллионера» из Лос-Анджелеса только начинается.

Бывшая супруга гитариста группы «КИНО» рассказала, что во всём виновата память и архивные фото, которые Стингрей однажды решила разобрать у себя дома в Лос-Анджелесе. Уже через год всех, для кого буквосочетания «Рубинштейна 13», «Ленинградский рок-н-ролл», «Кино», «Аквариум» и «Алиса» не пустой звук, ждёт подарок – книга о том, что же случилось с молодёжью 30 лет назад, когда она выбрала рок, мир и свободу. Джоанна Стингрей призналась, что терпеть не может рэп, плевать хотела на политику, кроме книги готовит фильм, а знаменитая пластинка «Red Wave», рассказавшая на Западе о русском роке, получит своё продолжение.

- Что случилось в 2016, когда вы внезапно

– Когда я уезжала из России в 1994 году, я была беременна. У меня родилась дочь. И я забыла о России. Мне нужно было работать. В Америке всё очень дорого. Но четыре года назад одни ребята делали фильм про русский рок и спросили у меня архивные материалы. Мы нашли много фотографий. Более тысячи. Они лежали в коробках. Но нужны были файлы. И так я стала сканировать фотографии. А я человек, который любит всё делать хорошо, чисто. Я решила, что если я всё это разберу, то у меня будет просто чище дома! Это было начало. Перебирая фото, я задумалась, сколько моих друзей уже нет в живых, как это всё было важно для меня в 80-е. И я поняла, что это важно для понимания, кто я сейчас. Кто я как человек. И я поняла, что в России многим тоже будет важно увидеть эти снимки и подумать о себе.

– Мне говорили, что не стоит спешить с публикацией, ведь можно это всё продать. Но для меня было важно сделать это именно как подарок русским людям. И я почти всё в итоге просто выложила на свой веб-сайт. И я увидела, как те, кто его нашёл, были рады. За первые 2-3 недели после публикации фото сайт посетили полмиллиона человек. Это был сюрприз! И я поняла, что это хорошо. То время не может повториться второй раз. Ленинград периода 1984-1987 – это просто класс!

2 года от идеи до публикации. Ещё 2 года, и вы снова приехали в Петербург. Что заставило вас вдруг приехать сюда весной 2018 после стольких лет отсутствия?

– Параллельно с разбором фотографией я начала работать над сценарием фильма о моей жизни в России. И где-то полгода назад я стала писать книгу, где будет вся история. И в Россию я приехала встретиться с теми, кто будет делать фильм, и кто поможет делать книгу. Я взяла с собой свою дочь. Я хотела, чтобы она увидела этот прекрасный город. Последний раз я была в России в 1994 году. Но я была почти всё время в Москве тогда (отец дочери Джоанны Стингрей, Мэдиссон – в те годы барабанщик группы «Центр» Александр Васильев – прим.ред.). Сейчас у нас был специальный гид, чтобы показать исторические места Петербурга. Не знаю как, но «Африка» (участник ленинградской арт-тусовки, постоянный участник всевозможных культурных акций, художник и актёр Сергей Бугаев – прим.ред.) узнал, что я приезжаю. И мы в итоге все встретились. И с Севой Гаккелем (музыкант «золотого состава» группы «Аквариум», в 90-е шеф культового клуба «TaMtAm» – прим.ред.) и Юрой Каспаряном (гитарист групп «Кино», «Ю-Питер», участник проекта «Симфоническое кино» – прим.ред.).

- Дочери было интересно?

– Да. Она была очень рада. У неё что-то осталось внутри. Она почувствовала, что она русская. Мы были всего три дня. И все три дня здесь была хорошая погода! И она заявила, что хочет здесь жить! Я ей сказала, что я сколько раз здесь была, никогда не видела так долго хорошую погоду. Она знала, что её мама делала рок-н-ролл в России, но она не понимала, что это значит. После того, как она пообщалась с моими старыми друзьями, она стала просто сумасшедшей! Мне было очень интересно за ней наблюдать!

Совместная песня Madison и Joanna Stingray – Don"t Come Down On Me (2016).

У меня был ужин с Борисом Гребенщиковым и его женой Ириной в моей гостинице. Мэдиссон не была. Она предпочла сходить на балет. А я не люблю балет. На следующий день мы вместе приехали к нему в гости и часа три просто разговаривали. Я наблюдала за лицом Мэдиссон, которая слушала его рассказы. Её реакции были точно такими же, как у меня 30 лет назад! У вас в таких случаях говорят нецензурно.

- Он ей рассказывал про жизнь здесь?

– Да. 30 лет назад Борис изменил мою жизнь. А сейчас я смотрела на дочь, которая всё почувствовала так же, как я тогда. Это была фантастика!

– Да! Я видела! Это очень круто! И Фотографии оттуда крутые!

Круто, что есть те, кто его не узнают. Представитель полиции там , уточнив у БГ название группы, которая выступала.

– Это кого-то удивило? Рок ведь никогда не был самой известной музыкой в России. Помню, что в 1988 году самой . Но возможно этот полицейский последние 30 лет просто прожил в пещере. А Гребенщиков, что делал 30 лет назад, то и делает сегодня. Он просто хочет играть музыку. Я люблю его именно за то, что он такой. Он честный чистый человек.

Когда я узнал, что вы снова приехали, я задумался об актуальности термина «перестройка». То, что вы увидели сейчас, похоже на ту Россию?

– Конечно, похоже. Потому что Борис здесь. И другие мои друзья здесь. Не важно, какая вокруг политика. СССР это или Россия. Как Борис видел жизнь тогда, так он её видит и сейчас.

Я про то, что для многих ситуация сегодня похожа на ту, когда страна была за «железным занавесом» и ездить через границу не мог каждый желающий.

– Послушайте. Тогда на Невском проспекте не было столько машин! Я очень любила тот город. Там было очень мало рекламы на улицах! У моих друзей рокеров сегодня есть хорошие квартиры, когда не надо жить вместе с другой посторонней семьей. Я помню, что тогда у Бориса были соседи. Это были другие семьи. А Юрий Каспарян жил где-то в Купчино, у родителей. Сегодня у них хорошие квартиры. И это перемены к лучшему. А про политику я стараюсь не думать. Я всегда была человеком, которому интереснее музыка.

В 80-е вы дружили и с Константином Кинчевым, лидером «Алисы». Сегодня он поёт несколько о другом, чем тогда. Виделись?

– В этот раз нет. И когда я приезжала в 2004 году, тоже не смогла его найти. Но я очень хотела бы встретиться с Костей. Он один из самых главных моих друзей тут.

- А вы слушали его поздние альбомы?

– Когда я была в Петербурге, мне пытались объяснить, кто есть кто сейчас. Этот – такой, а этот – такой. Для меня все они очень важные люди. Я любила их тогда, я люблю их сейчас. Если я побуду у вас чуть больше, когда буду работать над фильмом, может быть я лучше пойму твой вопрос, буду лучше понимать, как кто изменился.

- Как скоро ждём фильм?

– Дайте мне чуть больше времени, чтобы самой это понять. Если всё начнётся, я расскажу свою историю. Историю этой музыки глазами американца. Надеюсь, что книга с моей историей выйдет через год, в следующем мае. Дай Бог, всё получится. Фильм, может быть, появится ещё через год.

- И в книге будут не только фотографии?

– Ок. Расскажу. Это будут две книги. Одна с моей историей. В основном текст. Плюс немного фото. Этих кадров ещё не было на моём сайте . Вторая книга будет с фотографиями.

- А что будет в тексте? Только ваши воспоминания?

– Не только. Я так рада, что пару месяцев назад нашла видеозаписи тех лет. Мои интервью с друзьями музыкантами. Их очень много. Там 5 или 6 интервью с Гребенщиковым, записанные с 1984 по 1988 годы. Есть два интервью с Костей. Интервью с Сергеем Фирсовым, Андреем Тропилло, Мишей Борзыкиным, Сашей Башлачёвым. Я наняла человека, который их расшифровывает. Что-то точно будет в книге. Книга будет на русском.

30 лет назад Джоанна Стингрей стала тем каналом связи с мировой рок-культурой, который фактически познакомил мир с русским роком. А русский рок поверил в себя. Ваши друзья музыканты здесь в итоге состоялись и до сих пор выходят на сцену. Пришло время для новой «Красной Волны» (двойная пластинка «Red Wave» 1986 года с участием групп «Кино», «Аквариум», «Странные Игры» и «Алиса», которая вышла на Западе при непосредственном участии Джоанны Стингрей – прим.ред.)?

– Мир сегодня открыт. Мы можем свободно общаться через компьютер. Не думаю, что Red Wave снова нужен в этом смысле. Но, когда мы общались с Юрием Каспаряном в этот приезд в Петербург, мы задумались о создании «Red Wave 2. Россия». Мы будем спрашивать про участие в проекте наших друзей. И Шевчука, и Гребенщикова. Каспарян может сделать что-то со своим проектом «Симфоническое кино». Может быть, там будет моя дочь, которая поёт и пишет песни. Может быть, там будет Саша Цой. Он стал петь свои песни, как «Ронин». Но эта «Красная Волна» вас накроет после книги.

– Я думаю, что у него есть талант. Он очень интересный человек. Вообще очень трудно быть ребёнком супер звезды. Тем более, когда твоего отца уже нет в живых. Но у него трезвая голова. Он очень твёрдо стоит на земле. Я видела, как они выступали с Юрой на телевидении. И это было интересно!

– И это совсем не похоже на то, что делал его отец. Это более тяжёлая музыка. Но и Саша – это другой человек! Он очень хорошо говорит по-английски. Он знает историю. То, что он учился в хорошей школе, очень заметно. Я

В 80-е США и Россия сближались. Сегодня разошлись почти так же далеко, как до того сближения 30 лет назад. От кого, на ваш взгляд, зависит улучшение общения наших стран?

– Я думаю, что умные люди в Америке и России сегодня могут свободно общаться. Им не важна политика. И 30 лет назад нам не была важна политика. Конечно, Горбачёв (последний генсек ЦК КПСС, первый президент СССР М.С.Горбачёв – прим.ред.) сделал хорошую вещь. Он должен был её сделать. Потому что люди хотели этого.

Вы уверены, что это и сегодня зависит от людей? Очень часто можно услышать от прохожих, что Америка – наш враг.

– Я не сталкивалась с этим. И в Америке люди не чувствуют этого. У вас есть Путин. У нас есть Трамп. Да, у нас многие и я, в том числе, стыдимся Трампа. Ведь для нас важно, что у человека внутри, как он общается с другими людьми. И я не анализирую его политику. Мне хватает наблюдения за его манерами. Он не хороший. Не добрый.

- А они похожи друг на друга? У нас сначала все ликовали, когда Трампа избрали президентом.

– Я мало знаю про Путина. Помню, что он . Когда Трамп стал президентом, я не знаю тех, кто был этому рад. Но я живу в Калифорнии. У нас очень разная страна. Можно сказать, что это несколько очень разных стран.

Вы пропагандировали ныне подзабытые ценности. В том числе принцип «Make love not war». Носили знак пацифик. Что нужно сделать, чтобы солдаты наших стран перестали убивать и умирать в чужих странах?

– Это возможно только если этого захотят простые люди. И у вас, и у нас. Я была во многих странах Европы. И везде мне говорили, что американцы сумасшедшие! Что у американцев очень много оружия на руках. Что у нас дети убивают друг друга в школах. Ничего не изменится, пока сами люди не скажут «хватит, мы больше так не хотим». А это случится, когда люди поймут, что самое важное в жизни это семья, дети, друзья, образование. Я и мои друзья можем писать тексты, делать музыку, которая будет кого-то трогать изнутри, заставлять задумываться о простых вещах.

Вы правда верите, что музыка ещё может нести такую функцию? Что через песню можно объяснять простые истины из серии «убивать – нельзя»?

– Я думаю, что музыка вместе с текстом, это очень серьезное оружие. Оно может менять людей, делать перемены, помогать думать. Большинство смотрит на всё только через призму своего сознания. Но искусство может сделать так, что ты своими глазами увидишь гораздо больше.

- Придётся вам переезжать сюда! Для разъяснительной работы.

– Я уже старая (смеётся)! Что я могу? Я могу рассказать свою историю в книге. Я вижу, что очень многим сегодня интересно именно то время. Многие музыканты 80-х перестали играть музыку. Занялись другими вещами. Но сейчас, через поколение есть те, кому интересно сделать это всё ещё раз.

Ждём новых концертов с вашим участием, новых «телемостов» (популярный в конце 80-х жанр телеэфира, когда в диалог вступали гости студий из разных городов и стран – прим.ред.)?

– Надеюсь, что такое будет, да.

- В СССР за вами следили люди «в штатском». А сейчас заметили хвост за собой?

– В 80-е у меня были встречи и беседы с КГБ. Потом и с ФБР. Ведь тогда это было действительно очень странно, что американка приезжает в СССР каждые три месяца. Я была, как красная тряпка для быка. А августе 1984 года я была второй раз в Союзе. Я была на концерте в Рок-клубе. Я молчала. Старалась быть, как русская. Но после концерта двое мужчин схватили меня. Стали расспрашивать, как я попала на концерт. Это было страшно. Похожая встреча была и с ФБР. И у тех, и у других по сути одна и та же школа. Общение с ними это всегда как игра. Трудно об этом сказать коротко. Год назад я подала документы на визу. На три года. Мне её дали. В этот приезд была смешная история. Мы приехали в гостиницу, в которой я останавливалась много раз в прошлом. Ещё в 1984-1985 году. Человек, который там встречает гостей у дверей очень старый. И он мне сказал: «Джоанна, привет. Рад тебя снова видеть!» У моей дочки был шок!

Вы приезжали с дочкой. Вы были бы против, если бы она вдруг решила повторить ваш путь и уехать в Россию, стать женой лидера какой-нибудь актуальной рэп группы? Сегодня это модная музыка здесь.

– У меня есть два ответа на этот вопрос. Как мама я не буду рада. Я не люблю рэп! Я буду бояться, что ей будет трудно жить в России. Но другой ответ – самое главное, чего я хочу, как мать, чтобы мой ребёнок был счастлив. Если такой её выбор, быть с русским мужчиной, сделает её счастливее, я буду только рада. Но два этих ответа мешают друг другу. Это не просто (смеётся). Но я сама ещё приеду сюда. У меня самой есть русская кровь. Это очень важная страна для меня. Для моей души и сердца. Это классное место! Здесь классные люди!

Николай Нелюбин, специально для «Фонтанка.ру»