НИЖНЕВАРТОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Контрольная работа

По предмету: Отечественная история

Тема: Русская церковь в 17 в. Раскол.

Фамилия, имя, отчество студента Латышева Любовь Георгиевна

Курс _1___ группа 11 ДПП.

Место работы МБДОУ ДСКВ № 86 «Былинушка»

Должность воспитатель

Домашний адрес, телефон г. Нижневартовск, улица Декабристов д.13 кв. 51 т.21-30-61

Дата поступления работы наОЗОР ____________Методист ___________

Заполняется преподавателем

Рецензия ________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

Оценка ____________________________________________________________

Фамилия преподавателя ________________________________________

Введение……………………………………………………………………3-4

I. Историческая обстановка России, предшествующая расколу 4-6

II. Начало раскола в православной церкви……………………….6-7

II.1. Патриарх Никон………………………………………………..7-11

II. 2. Протопоп Аввакум……………………………………………11-12

III. Дальнейшее расширение раскола………………….………..13-15

Заключение………………………………………………………………….16

Список литературы………………………………………………………...17.

Введение .

Церковные реформы патриарха Никона сыграли важную роль не только в развитии русской духовной культуры, но и во всей истории России в целом.

Актуальность данной темы бесспорна. До сих пор не прекращаются споры по данному вопросу. По этому поводу написана масса книг и научных статей. Казалось, что такой срок, как почти 350 лет, прошедшие со времени раскола в русской православной церкви, произошедшего при царе Алексее Михайловиче, были достаточным сроком для изучения и определения причин трагедии раскола, который тяжело отразился на судьбах России. Но, к сожалению, корни старообрядчества и причины раскола русской православной церкви, и по сей день, еще не целиком раскрыты в исторической литературе и остаются далеко не ясными.

У этих церковных реформ были сторонники и противники их проведения. Такое же отношение сохранилось и в наше время. Каждая из сторон выдвигает свои доводы для доказательства своей правоты, и по-разному интерпретирует события тех дней. Сторонники реформ утверждают, что проведение этих реформ поспособствовало устранению различий в церковных делах, которые существовали между греческой церковью и русской, устранению путаницы в русских церковных книгах и обрядах. Они указывают также на неминуемость данных реформ, которые, по их мнению, были бы проведены любым другим патриархом, оказавшемся на месте Никона. Противники же утверждают, что развитие церкви в России шло своим путем, и ставят под сомнение истинность греческих церковных книг и обрядов, которые были взяты Никоном за образец. По их мнению, нужно было греческой церкви учиться у русской, а не русской у греческой. Никона же они считают разрушителем истинной русской православной церкви, которая находилась, по их мнению, в то время на подъеме.

Конечно, больше всего преобладает сторонников реформ Никона. Среди которых и нынешняя русская православная церковь. Поэтому сейчас больше исторических источников, написанных приверженцами этих реформ. Необходимо попробовать разобраться среди существующих взглядов на церковную реформу Никона и прояснить истинную ситуацию, существовавшую в то время. Для этого необходимо уяснить причины предпосылок данных реформ, выяснить какие силы поспособствовали ее проведению, изучить саму фигуру Никона, как патриарха-реформатора, выявить причины его возвышения и падения, узнать обстоятельства, приведшие к расколу русского общества.

I . Историческая обстановка России, предшествующая расколу.

Начало XVII века вошло в историю России как «Смутное время». Толчком к
Смуте, как отмечает русский историк В.О. Ключевский, послужило
«насильственное и таинственное пресечение старой династии и потом искусственным её воскрешением в лице первого самозванца». Отличительной особенностью Смутного времени является то, что в него были втянуты все классы русского общества и выступали, как отмечает Ключевский,«в том самом порядке, в каком они лежали в тогдашнем составе русского общества, как были размещены по своему сравнительному значению в государстве на социальной лестнице чинов. На вершине этой лестницы стояло боярство, оно и начало Смуту».

В смуте участвовали дворянство, служилые люди, городское и сельское население, казачество, представители духовенства и чиновничества.

Результатом Смутного времени явилось дальнейшее обнищание широких народных масс, сокращение территории русских земель, падение авторитета русского государства, широкое проникновение иноземного влияния, в том числе и религиозного, на жизнь и обычаи населения.

Конечным итогом Смутного времени явилось возникновение новой династии царей. С выборами Земским собором в феврале 1613 года царём России Михаила Романова установилось монархическое государство на более чем триста лет семьи Романовых.

Особенно обострились отношения крестьянства с господствующей властью после принятия Соборного уложения, принятого Земским собором в 1648 году. Оно навсегда лишало крестьян права менять своих хозяев и установило бессрочный розыск беглых крестьян. Тем самым было окончательно оформлено крепостное право в России. Были расширены права дворян на земли и крестьян. Уложение установило жёсткие наказания за преступления против царя и церкви.

Последующие годы после Смуты и в целом весь XVII век характеризуется собиранием русских земель под эгидой Москвы. Особенно усиленным шло продвижение России на северо-востоке (район Сибири), продолжалась война с Польшей, Швецией за освобождение исконно русских земель - Смоленска, районов Прибалтики Белоруссии.

Большая помощь оказывалась украинскому народу за свою независимость с
Польшей. В ходе этой борьбы в 1653 году Земский собор принял решение о воссоединении Украины с Россией и объявлении совместной войны против польской шляхты.

Влияние Запада коснулось и церкви. Одни увидели в них угрозу Латынянства, т. е. поглощения православной церкви Католической, другие поняли, что необходима церковная реформа. Это было связано с тем, что из-за отсутствия тесных связей местных церквей с центром, накопилось много различий в понимании религиозной литературы, осуществления религиозных обрядов.
Появились воинствующие религиозные деятели из духовенства, которые яростно защищали патриархальный быт народа, его религиозные взгляды и стремились сохранить незыблемыми церковные обряды, старинные духовные книги. Они выдвинули лозунг: «Как жили наши отцы и деды, так и мы должны жить».

В конечном счете, эти предпосылки в развитии религии привели к расколу в православной церкви. В эту орбиту были втянуты массы верующих, представителей духовенства, пролито много крови, гибли люди.

II . Начало раскола в православной церкви

Современная историография под расколом понимает определённое религиозно- общественное движение, возникшее в России в середине XVII века.

Историограф Ключевский русским церковным расколом называет лишь отделением значительной части русского православного общества от господствующей церкви. Правда Ключевский довольно подробно излагает причины возникновения раскола, его ход и последствия. Поводом для возникновения раскола, как известно, послужила церковно-обрядовая реформа, которую в 1653 году начал проводить патриарх Никон с целью укрепления церковной организации в России, а так же ликвидировать все разногласия между региональными православными церквями. Они составляли Восточную православную церковь. В неё входили Александрийский патриархат – Египет, иерусалимский – Палестина, Константинопольский, церковь восточных славян – Болгарии, Румынии, Украины, Белоруссии и России.

С падением Константинополя, его захватом в 1453 году Османской империей, роль ближнеазиатских православных патриархов падает. Всё сильнее и сильнее падает роль и Константинопольской церкви (Византийской), как ведущего органа православия.

К началу XVII века русская православная церковь (Московский патриархат) начинает играть ведущую роль и патриарх московский стремится занять лидирующее положение в православной Восточной церкви (Вселенской). Однако этому мешало ряд объективных обстоятельств.

В русской православной церкви с течением времени накопилось много различий, отступлений от канонов, особенно от Греческой церкви, ибо вся религиозная литература писалась и печаталась на древнегреческом языке. С течением времени в русских церковных книгах обнаруживается много ошибок, разночтений, о которых с упрёком говорили иерархи восточной церкви Москве, а так же некоторые различия в проведении церковных обрядов.

II . 1.Патриарх Никон

В сан патриарха возведён в 1652 году. Выходец из народа (мордовского крестьянства). Самоучкой научился чтению. В 18 лет стал священником. В 1635 г. стал монахом Соловецкого монастыря. С 1643 года Никон – игумен
Кожеозёрского монастыря. Отличается смелостью взглядов, энергии и воли, на что обратил внимание царя Алексия Михайловича. В 1646 году Никон был поставлен архимандритом Новоспасского монастыря в Москве. С 1648 года – митрополит в Новгороде. В 47 лет становится патриархом Русской православной церкви, что в истории русского патриаршества бывает редко. Обычно патриархом избирают людей более зрелого возраста, выходцем из господствующих слоёв и значительным опытом церковной деятельности.

Церковно-обрядовая реформа, начатая в 1653 году Никоном с установления единообразия церковного культа по всей стране. Поскольку церковь была одной из опор феодально-крепостного государства, соответственно в единой церкви должен был быть единый культ. За проведение такой церковной реформы выступал и сам царь, а так же многие члены влиятельного религиозного «кружка ревнителей благочестия». Этот кружок состоял из духовных и светских лиц. Возглавлял его духовник царя Алексея Михайловича Стефан Вонифатьев. В кружок входили: Ртищев, Новоспасский архимандрит Никон, настоятель Казанского собора Иван Неронов; протопопы Аввакум, Логин, Лазарь, Даниил.
Члены «кружка ревнителей благочестия» выделялись своей образованностью, высоким положением в царской и светской иерархиях.

Кружок также ставил своей целью борьбу с недостатками пороками среди духовенства, возрождение церковных проповедей и других средств воздействия на православный народ.

Благодаря поддержке царя, который внимательно относился к советам своего духовника, «кружок ревнителей благочестия» сделался фактически правителем русской церкви. Со вступлением Никона на патриарший престол (1652 г.) кружок распался. Многие его члены впоследствии стали активными участниками раскола, особенно протопопы Аввакум, Даниил, Иван Неронов и др. Причиной этого явилось несовпадение взглядов по вопросу путей, методов и конечных целей намеченной реформы.

Протопоп Аввакум, Даниил и другие считали, что русская церковь, по сравнению с греческой, сохранила «древлес благочестия» и предлагали проводить унификацию религиозных книг по древним русским богослужебным книгам, а не по греческим образцам. Другие члены кружка, - Стефан Вонифатьев, Ртищев, к ним позднее примкнул Никон, хотели следовать греческим богослужебным образцам, имея в виду в дальнейшем объединение под эгидой московского патриарха православных церквей (Восточной, Украинской, Белорусской).

Эти взгляды Никона и его сторонников отражали ту обстановку, которая сложилась на середину XVII века.

Ожесточенная борьба украинского народа, народа Белоруссии за свою независимость от Польши, Швеции поставила вопрос об объединении их с
Россией. Население Украины видело, что сохранение своей независимости, религии возможно только под крылом России и московского патриарха.

Церковная реформа прежде всего началась с исправления русских богослужебных книг по греческим и старославянским образцам и церковных обрядов. Как пишет Ключевский: «Он (Никон) начал с того, что своей властью без собора в 1653 году перед Великим постом разослал по церквям указ, сколько следует класть земных поклонов при чтении церковной молитвы св. Ефрема сирина, причём предписывал так же креститься тремя перстами. Потом он ополчился против русских иконописцев своего времени, которые отступали от греческих образцов в писании икон и усвоили приёмы католических живописцев.

Далее, при содействии юго-западных монахов он ввёл на место древнего московского унисонного (одноголосого) пения новое киевское многоголосое, а так же завёл небывалый обычай произносить в церкви проповеди собственного сочинения. В Древней Руси подозрительно смотрели на такие проповеди, видели в них признак самомнения проповедника; пристойным считали читать поучения святых отцов, хотя обычно их не читали, чтобы не замедлять церковной службы. Никон сам любил и был мастер произносить поучения собственного сочинения. По его внушению и примеру приезжие духовные лица с Украины и других мест начали говорить в московских церквях свои проповеди, иногда даже на современные темы. Легко понять, говорит Ключевский, смущение, в которое должны были впасть от этих новизн православные русские умы, и без того тревожно настроенные».

Эти распоряжения Никона заставляли делать верующим вывод, что они доселе не умели ни молиться, ни писать икон и что духовенство не умело совершать богослужения как следует.

В 1654 году, когда царь был в походе, патриарх приказал произвести в Москве обыск по домам и забрать иконы нового письма везде, где они окажутся, даже в домах знатных людей. У отобранных икон выкалывали глаза и в таком виде носили по городу, объявляя указ, который грозил строгим наказанием всем, кто будет писать такие иконы. Вскоре после того в Москве настала моровая язва и случилось солнечное затмение. Москвичи пришли в сильное волнение, собирали сходки и бранили патриарха, говоря, что мор и затмение – кара Божия убить иконоворца. Этому способствовало и личные качества Никона. Как отмечает Ключевский, - «из русских людей XVII века я не знаю человека крупнее и своеобразнее Никона. Но его не поймешь сразу: это – довольно сложный характер, и, прежде всего характер очень неровный. В спокойное время, в ежедневном обиходе он был очень тяжёл, капризен, вспыльчив и властолюбив, больше всего самолюбив. Но он так же умел производить громадное нравственное впечатление. За ожесточение в борьбу его считали злым, но его тяготила всякая вражда, и он легко прощал врагам, если замечал в них желание пойти ему навстречу. С упрямыми врагами Никон был жесток. Но он всё забывал всё при виде людских слёз и страданий; благотворительность, помощь слабому или больному ближнему была для него также необходимой потребностью. Он умел делать то, что не умели взяться никто, всё равно, доброе ли то было дело или дурное. У него была слабость, которой страдают нередко сильные, но мало выдержанные люди: он скучал покоем, не умел терпеливо выжидать; ему постоянно нужна была тревога. Это словно парус, который только в буре бывает самим собой, а в затишье треплется на мачте бесполезной тряпкой». . Становлению Никона, как определённой исторической личности способствовал мотив, что Русская православная церковь осталась в мире единственной обладательницей и хранительницей христианской истины, чистого православия.
Из этой идеи Никона вытекала мысль, что Русская церковь должна возглавить Вселенскую (Восточную церковь). В поддержке его со стороны лидеров поместных церквей он хотел иметь опору, которая выдвигала его как патриарха, значительной фигурой, выше даже земного царя. Ибо власть царя была значительной, порой патриарх выступал игрушкой в руках какого-нибудь зарвавшегося церковного духовника. Самолюбие Никона восставало против такой практики. Рано или поздно этот конфликт должен был наступить. Победа, в конечном итоге, осталась за царём. Никон должен был сойти с исторической арены. Хотя за проведение церковной реформы выступал и сам царь, а также многие члены влиятельного религиозного «кружка ревнителей благочестия».

Но иметь ещё одного «царя», церковного, от бога, существующий царь и его режим позволить себе не мог. В этом главная трагедия Никона. Вскоре, после начала реформ в церкви, Никон был низложен и сослан в монастырь.

Хотя реформа затрагивала лишь внешнюю обрядовую сторону религии, но в условиях большого значения религии в общественной жизни населения, быту и т.д. Эти нововведения Никона болезненно принимались верхушками, особенно сельскими, патриархальным крестьянам, и особенно низовым звеном духовенства. Обряд «троеперстия», произношение «аллилуйя» трижды, вместо двух, поклоны во время богослужения, Исус вместо Иисус так и не были восприняты всеми верхушками. Однозначно, хотя нововведения были приняты не только по инициативе Никона, но и одобрены церковными соборами 1654 -55 годов.

Недовольство нововведениями церкви, а так же насильственные меры их внедрения явился поводом к расколу. Первым за «старую веру» против реформ и действий патриарха выступил протопоп Аввакум и Даниил. Они подали записку царю в защиту двуперстия и о поклонах во время богослужения и молитв. Затем они стали доказывать, что внесение исправлений книг по греческим образцам, оскверняет истинную веру, так как греческая церковь отступила от «древнего благочестия», а её книги печатаются в типографиях католиков.

Столкновение между Никоном и защитниками «старой веры» приняло резкие формы. Аввакум, Иван Неронов и другие представители раскола подверглись жестоким преследованиям.

II. 2. Протопоп Аввакум

Протопоп Аввакум является одним из основателей старообрядчества, писатель, сын сельского священника. В 1646-47 года входил в «кружок ревнителей благочестия», и стал известен царю Алексею Михайловичу. В 1652 году был протопопом в городе Юрьевце Повольском, затем священником Казанского собора в Москве. За резкое выступление против церковной реформы Никона в 1653 году с семьёй был сослан в Тобольск, а затем в Даурию. В 1666 году царь вызвал его в Москву с целью примирить с официальной церковью. Но Аввакум не отказался от догм старой веры, своих взглядов и продолжал настойчивую борьбу с церковными нововведениями. В челобитной царю, он обвинил Никона в ереси.

Вдохновленные выступления против Никона привлекли к Аввакуму многочисленных сторонников, в том числе и представителей знати. Например, ссылка боярыни Морозовой так красочно и талантливо показана в картине художника Сурикова.

В 1664 году был сослан в Мезень. В 1666 году вызвали в Москву и на церковном соборе расстригли и предали анафеме. Он заключил свою жизнь с твердыми убеждениями в своей вере и правоте в Пустозёрском остроге. 15 лет просидел в своём деревянном срубе, а затем был в нём и сожжён.

Это был талантливый и образованный человек своего времени. Неистовый
Аввакум – называли его в народе. Трудно сказать, не будь «яростного» протопопа Аввакума, вообще состоялся ли бы раскол церкви, в том плане, какой он приобрёл и размах формы позднее. Это моё личное мнение. Его мужество, стойкость за свои взгляды, веру, вызывает огромное уважение у последующих поколений России. Аввакум оставил после себя много произведений, сочинённых им в ссылке. Главные из них: «Книга бесед», «Книга толкований», «Житие». Отстаивая в своих сочинениях старую церковь, он обличал пороки представителей официальной религии (чревоугодничество, разврат, корыстолюбие и т.д.), жестокость, с которой проводились церковные реформы.

В борьбе со сторонниками Никона Аввакум обличал и царскую власть, самого царя, его слуг, воевод. Популярность Аввакума в народе была очень велика, проповеди его находили широкий отклик, особенно в крестьянской среде, становились твёрдыми его сторонниками. В распространении его сочинений участвовала даже тюремная стража. В борьбе за старую веру он призывал к жестоким, негуманным формам: самосожжению, религиозному фанатизму, проповедями конца света.

III. Дальнейшее расширение раскола.

Получив необъятную власть над верующими, Никон вскоре выступил с идеей первенства церковной власти над царской и, по существу, предложил Алексею Михайловичу разделить с ним власть по примеру царя Михаила Федоровича и патриарха Филарета. Он говорил, что «как месяц имеет свет от солнца», так и царь получает власть от патриарха, представляющего Бога.

Эти заявления и нравоучения патриарха царь не пожелал долго терпеть. Он перестал ходить на патриаршие богослужения в Успенском соборе, приглашать Никона на государственные приемы. Это было серьезным ударом по самолюбию патриарха. Во время одной из проповедей в Успенском соборе он заявил о сложении патриарших обязанностей и удалился в Воскресенский Новоиерусалимский монастырь. Там Никон стал ждать, что царь раскается, и будет просить его вернуться в Москву. Однако Алексей Михайлович поступил совсем иначе. Он стал готовить церковный суд над Никоном, для чего пригласил в Москву православных патриархов из других стран.

Для суда над Никоном в 1666 году был созван церковный Собор. На него под охраной привезли подсудимого. Выступивший царь заявил, что Никон «самовольно и без нашего царского величества повеления церковь оставил и от патриаршества отрекся». Тем самым царь давал понять, кто именно хозяин и кому принадлежит реальная власть в стране. Присутствовавшие церковные иерархи поддержали царя и осудили Никона, благословив лишение его сана патриарха и вечное заточение в монастырь.

Одновременно Собор поддержал церковную реформу и проклял всех ее противников (которые стали именоваться старообрядцами). Участники Собора постановили передать лидеров старообрядцев в руки светских властей. По Соборному уложению 1649 гада им грозила смерть на костре.

Собор 1666 – 1667 годов углубил раскол в Русской православной церкви.

Выступления Аввакума (руководитель старообрядцев) и других защитников «старой веры» получили поддержку в различных слоях русского общества, приобрели широкий размах и привёл к жестокому противостоянию двух сторон – защитников реформ в церкви и защитников старой веры.

Раскол начал приобретать общенациональное значение. В его орбиту были вовлечены широкие массы верующих, официальная церковь и церковная власть.

Большая часть низшего духовенства, менее образованная, видевшая в реформе церкви ущемление своих интересов и прав, встала полностью на защиту «старой веры». Своими действиями они влияли на широкие массы прихожан, которые так же стали яростными защитниками старой веры. В это движение включились многочисленные массы горожан, (посадские люди). Призывы «сторонников старой веры» получили поддержку и некоторой части светской знати, в том числе были они и в окружении царя. Объединению в движении раскола различных слоёв русского общества способствовала и идеология раскола.

В скором времени, после начала церковных реформ стало отчётливо просматриваться образование двух сторон раскола. Первую сторону составляли сторонники реформ, которую возглавляли официальная церковь во главе с патриархом и царём. Вторую сторону составили в основном широкие народные массы, низшее звено церковных служителей, которые стали видеть в церковной реформе дальнейшее усиление феодально-крепостнического строя в стране и ухудшение своего положения.

Возникшее движение раскола стало подкрепляться и определёнными идеологическими воззрениями, так с одной так и с другой стороны. Ярые защитники «старой веры» в своей практике руководствовались теми идеями и воззрениями, изложенными в сочинениях и протопопа Аввакума и других организаторов раскола.

Суть их идеологических воззрений:

· идеализация и защита старины, старой веры, неприятие, даже ненависть ко всему новому, что проникало в их среду со стороны, в том числе и новых церковных обрядов;

· проповедь национальной ограниченности, замкнутости, ограничение связей, особенно с иностранными государствами;

· спасение души, ради чего возможно принятие мученического венца, вплоть до самосожжения;

· идея о наступлении «последнего времени», о воцарении в мире антихриста и о том, что царь, патриарх и вся власть поклоняется ему и выполняет его волю;

· резкое обличение в религиозной форме феодально-крепостнической действительности, официальной церкви и т. д.

Эти идеологические воззрения представителей раскола находили отклик, как в среде широких народных масс, так и в других слоях русского общества.
Возникший раскол в православной церкви в середине XVII века привёл в движение такие силы, такие широкие слои населения, что его последствия сказываются и в настоящее время. Сутью раскола является официальное разделение новой, послереформенной, государственной церкви от представителей старой церкви, которых стали называть раскольниками, а они себя в свою очередь называли себя старообрядцами.

Заключение.

Церковь, укрепившая свои позиции после Смуты, попыталась занять господствующее положение в политической системе страны. Однако в условиях самодержавия это привело к конфликту церковной и светской власти. Поражение церкви в этом столкновении подготовило почву для превращения ее в придаток государственной власти.

Как говорил писатель Мельников (Андрей Печёрский) «раскол – это сложное явление». Он затронул широкие народные массы, проник в политику государства того периода. Движение раскола и борьба с ним господствующих классов России сопоставима с религиозными войнами Запада.

Раскол оставил на теле России глубокие, незаживающие рубцы. В результате борьбы с расколом погибли тысячи людей, в том числе и дети. Перенесены тяжелые муки, исковерканы судьбы тысячи людей.

В целом, движение раскола – реакционное движение. Оно препятствовало прогрессу, объединению земель России в единое государство. В тоже время раскол показал стойкость, мужество, обширных групп населения в отстаивании своих взглядов, веры, (сохранение старинного уклада жизни, порядков, установленных предками).

Раскол – это часть нашей истории. И нам современникам нужно знать свою историю и брать из старины всё хорошее, порядочное. А в наше время, особенно в последние годы, наша духовность находится под угрозой.

Введение

Обзор литературы по истории Русской церкви в период с XVIII века по 1917 год

Русская Православная Церковь в Российской Империи

Правовое положение РПЦ в Российской Империи

Кризис Российской Империи и Русской Православной Церкви

Заключение

Список использованной литературы

Введение

История Русской православной Церкви в период Российской Империи в настоящее время не достаточно изучен, однако материала для изучения данной проблемы достаточно много.

В данной работе будет проведен некоторый анализ литературы по данной поблеме, будет изложена краткая история Русской Православной Церкви в период с 1700 по 1917 годы, также мы остановимся на правовых аспектах связывающих РПЦ и Российскую империю и кратко поговорим о главном классе повлиявшем на развитие отношений церкви и государства.

Обзор литературы по истории Русской Церкви в период с XVIII века до 1917 года.

Историографии Русской Церкви еще только предстоит стать самостоятельным и полноправным разделом русской исторической науки. А.В. Карташев в середине 50-х гг. ХХ в. в очерке «Систематические построения истории Русской Церкви» отмечал, что «особо богатого отдела специальных источников для построения истории Русской Церкви... не существует», и адресовал читателя к общей русской историографии Г.В. Вернадский, обратившийся к этой теме в конце 60 - начале 70-х гг., посвятил церковной историографии несколько страниц <#"justify">История иерархии синодального периода подробно представлена в книгах Ю.Толстого: «Списки архиереев и архиерейских кафедр иерархии всероссийской со времени учреждения Святейшего Правительствующего Синода. 1721-1871» (СПб., 1872); «Списки архиереев иерархии всероссийской и архиерейских кафедр со времени учреждения Святейшего Правительствующего Синода. 1721-1895» (СПб., 1896). С конца XIX столетия списки иерархов публиковались ежегодно в издании: «Состав Святейшего Правительствующего Всероссийского Синода и российской церковной иерархии» (СПб., 1875-1917). Иерархия конца синодального периода и большей части XX столетия представлена в труде митрополита Мануила (Лемешевского) «Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 год (включительно)», опубликованном в Германии по авторской машинописи с добавлениями и уточнениями (Erlangen, 1979-1989. 6 Bde). Данные, относящиеся к XX столетию, особенно к 20-40-м гг., в труде митрополита Мануила (Лемешевского) часто неточны, дополнения и подтверждения, относящиеся к ним, можно отчасти найти в «Общем алфавитном списке православных и раскольнических епархий 1917-1946 гг.», составленном М.Е. Губониным и помещенном в книге «Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея Руси, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917-1943» (М., 1994). На основе материалов, собранных М.Е. Губониным, ПСТБИ в 1999 г. опубликовал «Схему развития епархиального устроения Русской Православной Церкви: От основания древних епархий на ее современной канонической территории по настоящее время (Приложение к Богословскому сборнику, № 4)».

Институты церковного управления исследованы в работах М.И. Горчакова (О земельных владениях Всероссийских митрополитов, Патриархов и Святейшего Синода. СПб., 1871).

Государство и Церковь в их взаимных отношениях в Московском государстве: Царствование Феодора Иоанновича: Учреждение патриаршества в России (Одесса, 1912). Следует заметить, что в дореволюционных работах на эту тему сильно стремление оправдать отмену императором Петром I патриаршества. Эта идея была преодолена в XX в. В 1988 г. вышел сборник статей, посвященный учреждению патриаршества в России (400-летие учреждения Патриаршества в России // От Рима к Третьему Риму: Спец. вып. Roma, 1989).

Свод законов Российской империи (СПб., 1832. Т. 1-15); позднее он дополнялся, последнее его издание: Пг., 1916. Указатели к нему: Войт С. Алфавитный указатель к Своду законов Российской империи. Пг., 1914; Нюренберг А.М. Алфавитно-предметный указатель к Своду законов Российской империи. М., 1911. Эти законодательные собрания содержат царские манифесты, именные указы и повеления, определявшие статус РПЦ, ее управление, проведение церковных реформ, правовое положение православного духовенства. На основе их издавались собрания законодательных актов и других официальных распоряжений по Ведомству православного исповедания (Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи. СПб.; Пг., 1885-1916. 33 т.). К указанным законодательным собраниям общего характера примыкают тематические сборники (Собрание постановлений Святейшего Синода 1867-1874 гг. относительно устройства духовных училищ. СПб., 1875; Ивановский Я.И. Обозрение церковных узаконений. СПб., 1883; Барсов Т.В. Сборник действующих и руководственных церковных и церковно-гражданских постановлений по Ведомству православного исповедания. СПб., 1885; Завьялов А. Циркулярные указы Святейшего Правительствующего Синода 1867-1900. СПб., 1901; Руновский Н. Материалы по истории Православной Церкви в царствование императора Николая I. СПб., 1902. Кн. 1-2; Он же. Церковно-гражданское законодательство относительно православного духовенства в царствование императора Александра II. Казань, 1898; Сборник законоположений и распоряжений по духовной цензуре с 1720 по 1870 г. СПб., 1870; Касаткин И. Сборник законоположений о порядке приобретения церквами, монастырями и учреждениями Духовного ведомства недвижимых имуществ и о мерах к охране церковных земель. Н. Новгород, 1904; Климов Н. Постановления по делам православного духовенства и Церкви в царствование императрицы Екатерины II. СПб., 1902).В материалах официального характера важны годовые «Всеподданнейшие отчеты обер-прокурора Святейшего Синода по Ведомству православного исповедания», содержащие сведения о деятельности Синода, бюджете, духовных учебных заведениях, монастырях, миссионерстве и пр. с приложением подробных статистических данных. Отчетность Святейшего Синода стала публиковаться с 1838 г., сначала в виде извлечений из годовых отчетов (за 1837, 1842, 1846, 1851-1852, 1859, 1865-1878 гг.). С 1891 г. отчеты стали публиковаться полностью (Всеподданнейшие отчеты обер-прокурора Святейшего Синода за 1884-1913 гг. СПб., 1891-1916). К источникам официального характера следует отнести «Стенографические отчеты» Государственной думы и Государственного совета (изданы в 1906-1916), содержащие важные сведения об обсуждении церковных вопросов.Материалы, связанные с подготовкой Поместного Собора РПЦ, содержатся в следующих изданиях: Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе». СПб., 1906. 3 т. и отдельный том «Прибавлений»; Журналы и протоколы заседаний высочайше утвержденного Предсоборного Присутствия. СПб., 1906-1907. 4 т.; Сводки отзывов епархиальных преосвященных по вопросам церковной реформы. СПб., 1906. Существенно дополняют эти официальные материалы, изданные в 1906-1913 гг., работы участников Предсоборного Присутствия: И. Г. Айвазова, Н. П. Аксакова, И. С. Бердникова, Е. Е. Голубинского , В. З. Завитневича, Н. А. Заозерского, А. А. Киреева и Н.Д. Кузнецова (среди них выделяется работа А.А. Киреева: Итоги работы Предсоборного Присутствия). Материалы Предсоборного Присутствия 1906-1907 гг. находятся в архиве Святейшего Синода (РГИА, ф. 796, оп. 445, д. 193-204). Деятельность Предсоборного Совещания 1912 г. отражена в документальном издании: Святейший Правительствующий Синод: Предсоборное Совещание. СПб., 1912-1916. 5 т

Среди источников по истории Русской Церкви богато представлены дневники и мемуары. Авторы их - церковные иерархи, приходские священники, монашествующие, преподаватели духовных учебных заведений и светские лица, находившиеся на службе по духовному ведомству. В библиографическом указателе «История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях» (6 т., состоящие из 13 частей, по 1-4 части в томе / Под рук. П. А. Зайончковского. М., 1976-1989) значится более 1300 их дневников и мемуаров, опубликованных отдельно и в различных периодических изданиях - «Русском архиве», «Русской старине», «Киевской старине», «Историческом вестнике», в общественно-литературных журналах и в «Епархиальных ведомостях». Мемуарная и дневниковая литература содержит много ценных фактов о жизни и быте православного духовенства, о событиях истории РПЦ, характеристики церковных деятелей (Розанов А.И. Записки сельского священника. СПб., 1882; Гиляров-Платонов Н.П. Из пережитого. СПб., 1886. 2 т.; Лавров М.Е. Автобиография сельского священника. Владимир, 1900; Порфирий (Успенский), еп. Книга бытия моего. СПб., 1894-1902. 8 т.; Савва (Тихомиров), архиеп. Хроника моей жизни. Сергиев Посад, 1906-1911. 6 т.; Никанор (Бровкович), архиеп. Записки присутствующего в Святейшем Правительствующем Синоде (1887-1890). М., 1907; [Леонид (Краснопевков), архиеп.] Из записок преосвященного Леонида, архиепископа Ярославского. М., 1907.

Долгое время, в период советского государства истории РПЦ уделялось мало внимания, однако в настоящее время интерес к изучению данной проблемы снова возрос и возможно в ближайшем

Русская Православная Церковь в Российской Империи

Рубеж XVII - XVIII веков - начало нового этапа в истории России. Содержанием его было вызревание в недрах феодализма капиталистического уклада, формирование русской нации на базе великорусской народности. Изменения в социально-экономической сфере составили основу изменений в культурном процессе, определили их особенности.

Начало XVIII века ознаменовалось реформами Петра I, которые призваны были ликвидировать разрыв в уровне развития России и Европы. Реформы затронули практически все сферы жизни общества. Важное место в преобразованиях занимала церковная реформа, в результате которой относительно независимая прежде церковь оказалась под властью государства.

К концу XVII века церковь оставалась крупнейшим феодалом в России и сохраняла некоторую политическую самостоятельность, несовместимую с развивающимся абсолютизмом. Недовольство Петра духовенством росло год от года. Этому способствовало то обстоятельство, что в этой среде находилось наибольшее число противников обновления страны. В ходе своего правления Петр издал ряд указов, сокращавших самостоятельность духовенства в государстве и независимость духовного чина от светской власти.

Наконец, в 1721 году единоличное патриаршее управление церковью было заменено соборным, коллегиальным. 25 января Петр подписал манифест об установлении Духовной коллегии, или Святейшего правительствующего Синода. В истории русской православной церкви открылся новый период - синодальный. Фактически члены Синода приравнивались к чиновникам других государственных учреждений.

Ряд петровских мероприятий был направлен на резкое сокращение белого духовенства и монашествующих, ограничивалось количество обслуживающего персонала. В 1722 году реформа церкви была дополнена введением должности обер-прокурора. Причем если на первых порах его функция была преимущественно наблюдательная, то со временем он фактически становится руководителем Синода, облеченным неограниченной властью. Император контролировал деятельность Синода, Синод присягал ему на верность. Фактически через Синод император контролировал и жизнь церкви.

Церкви вменялось выполнять ряд государственных функций:

руководство начальным образованием;

запись актов гражданского состояния;

наблюдение за политической благонадежностью подданных.

Попав под юрисдикцию государственной власти и в систему государственной бюрократии, церковь превратилась в послушную помощницу светских правящих органов. Вместе с тем, церковная реформа Петра I стимулировала творческие силы православной церкви. Русское православие переживало в этот период духовный подъем. В сравнении с патриаршим периодом Русская церковь выросла и численно, и духовно. Во времена патриаршества Россия имела 20 епархий с 20 епископами. В конце синодального периода она насчитывала уже 64 епархии и около 40 викариатств, возглавляли их более 100 епископов. Этот рост был обусловлен прежде всего внутренним и внешним миссионерством Русской православной церкви. Были учреждены православные миссии в Сибири, на Дальнем Востоке, в Америке, Японии, Китае, Корее.

Синодальный период ознаменовался зарождением экуменического движения в Русской церкви.

В октябре 1721 года в связи с победой в Северной войне Сенат и Святейший Синод присваивают Петру I титул Отца Отечества Императора Всероссийского, и Россия становится империей.

Официальная идеология русского абсолютизма, разработанная Петром I и его единомышленниками и завещанная последующим эпохам, выдвинула взамен религиозного обоснования государевой службы идею служения общему благу, общей пользе, понимаемой как государственный интерес. При этом искусство и культура, взятые под покровительство государства и поставленные ему на службу, получили некое подобие идеологической автономии от церкви и религии. Церковь перестала быть бесконтрольным хозяином и руководителем искусства. Секуляризация, обмирщение культур, достигнутое в большинстве стран Запада уже в эпоху Возрождения, в России происходит только в начале XVIII века.

Общим итогом одной из самых основательно осуществляемых реформ Петра I было превращение церкви из идеологической руководительницы нации во вспомогательную часть государственного механизма с ограниченными правами и строго регламентированными обязанностями.

Правительственная политика в отношении православия и церкви несколько меняется лишь в конце XVIII столетия. Церкви возвращается ряд льгот, часть имущества, монастыри освобождаются от некоторых повинностей.

В XVIII- XIX веках правительством предпринимается ряд законодательных административных мер, ставящих православие в особое положение в государстве. При поддержке светских властей развивается православное миссионерство, укрепляется школьное духовное и богословское образование.

Таким образом, положение русской православной церкви в Российской империи определялось реформой начала XVIII века, которая упразднила патриаршество и установила государственную церковность в лице православия. Церковь была лишена самостоятельности и превратилась в одно из учреждений государственного управления. В последующие за реформой два столетия она обожествляла царскую власть, признавая царя верховным правителем церкви через Синод, находящийся под контролем и руководством обер-прокурора, назначаемого царем. Идея самодержавия была политическим символом веры русского православия.

Будучи частью государственного аппарата, православная церковь пользовалась особыми привилегиями: владела недвижимым имуществом, получала субсидии от казны, осуществляла контроль за народным образованием. Право на пропаганду своего вероучения, миссионерство закреплялось в законе только за православной церковью.

Правовое положение РПЦ в Российской империи

Взаимоотношения церкви и государства - один из самых интересных и недостаточно исследованных вопросов, имеющих не только теоретическое, но и практическое значение. В этом плане представляет интерес именно сравнение правового положения Русской православной церкви в Российской империи, где церковь фактически являлась частью государственного аппарата, и в СССР, где атеизм возводился в ранг официальной государственной идеологии.

На протяжении веков духовная власть не только сотрудничала, но и соперничала со светской властью. Наивысшей кульминации это соперничество достигло в период правления царя Алексея Михайловича, когда патриарх Никон попытался поставить себя выше государя. Эта попытка завершилась провалом. В начале XVIII века в условиях становления абсолютной монархии государство предприняло меры, направленные на подчинение церкви. Патриаршество было ликвидировано, для управления церковью был создан коллективный орган - Святейший Синод, возглавлявшийся назначаемым императором светским чиновником - обер-прокурором.

К середине XIX в. в основном завершился начатый Петром I процесс «огосударствления» церкви, главной целью которого являлось использование православия в интересах самодержавия. В это же время окончательно сформировалась система управления церковью, без серьезных изменений просуществовавшая до 1917 года. Во главе Русской православной церкви официально стоял царь, ему подчинялись обер-прокурор и Святейший Правительствующий Синод, которые имели свои канцелярии. Канцелярии обер-прокурора подчинялась канцелярия Синода, а также существовавшие в каждой епархии духовные консистории, являвшиеся епархиальными органами духовного суда и управления. Синоду через его канцелярию подчинялись епархиальные архиереи. Все духовенство делилось на черное (монахи) и белое (священнослужители). Отдельным звеном было военное, морское и придворное духовенство, которыми руководили соответственно протопресвитер военного и морского духовенства, избиравшийся Синодом, и личный духовник царя. Такая структура церковного управления приводила к четкому разграничению религиозно-идеологической и административно-хозяйственной функций церкви и надежно обеспечивала государственное руководство церковью.

В силу официального характера принятия христианства, Русская церковь всегда находилась в определенной зависимости от государства. Полное подчинение церковной организации государству предполагало непосредственное управление церковью государственными органами, введение органов церковного управления в состав государственного аппарата и бюрократизацию приходского духовенства путем перевода его на государственное содержание. Этот процесс в определенной мере затруднялся сохранением собственной экономической базы церкви и наличием сословной структуры общества.

В 1842 г. начался постепенный перевод приходского духовенства на государственное жалованье. Во второй четверти XIX в. значительно расширились полномочия обер-прокурора: к нему перешли некоторые функции Синода, ему была подчинена и канцелярия Синода, а также создана собственная канцелярия обер-прокурора. Таким образом, представители духовенства постоянно вытеснялись из управления церковью. По сути, Синод оказался отделен от церкви промежуточными исполнительными органами, подчиненными обер-прокурору, т.е. фактически светской власти. Формально Синод сохранял свою компетенцию в управлении духовенством, в канонической и семейной сферах, но реально государство имело возможность обеспечивать принятие нужного ему решения по любому вопросу.

Местный аппарат Русской церкви, в отличие от центрального, не был полностью «огосударствлен». Главными носителями церковной власти на местах оставались епархиальные архиереи, а их исполнительные органы, духовные консистории, состояли из представителей приходского духовенства. Светскими чиновниками оставались только секретари консисторий, подчинявшиеся обер-прокурору.

В 60 - 70 годах в церковном управлении произошли такие же изменения, что и в государственном аппарате в целом. Это выразилось прежде всего в укреплении среднего епархиального звена. Расширились полномочия епархиальных архиереев, стали проводиться съезды духовенства. В 70-е годы часть приходов закрыли, а в оставшихся определили штаты: количество священников, диаконов, псаломщиков. В результате всех преобразований сложилась в некотором роде двойная система управления церковью: по линии обер-прокурора и духовных консисторий, Синода и епархиальных архиереев. И если последние еще обладали некоторой властью на местах, то члены Синода практически полностью подчинялись обер-прокурору, а через него - государственной власти.

Став частью государственного аппарата - ведомством православного исповедания, Русская церковь продолжала подробно регламентировать образ жизни народных масс, определяя нормы семейных отношений, устанавливая праздники. Приход служил не только церковной, но и в некоторой степени административной единицей. Приходское духовенство вело запись актов гражданского состояния, что позволяло ему находиться в курсе буквально всех дел своей паствы. Через церковные приходы государство могло внедрять в сознание народа нужные идеи и социальные установки. Со своей стороны, царизм обеспечивал православной церкви официальное и привилегированное положение. Вплоть до 1905 года запрещался переход из православия в другие вероисповедания, тогда как обратный процесс приветствовался и всячески поощрялся. Все православное население империи обязывалось не менее одного раза в год являться на исповедь и причащаться. Без официального церковного благословения не совершался ни один государственный акт. Закон Божий входил в число обязательных предметов во всех государственных учебных заведениях.

Во второй половине XIX века духовенство не представляло собой однородной массы. До 1861 г. духовное сословие обладало системой кормлений и наследования мест. Отмена крепостного права и буржуазные преобразования в стране повлекли за собой ликвидацию этой системы. В 1867 г. особый закон постановил при определении на церковные должности не считать родство с умершими или уволенными клириками преимуществом одного кандидата перед другими, не допускать зачисления церковных мест за дочерьми или родственниками занимавших это место и не признавать действительными обязательства поступающих на места клириков выдавать часть дохода семьям предшественников. Указ 11 июля 1869 г. отчислил из духовного звания всех детей духовных лиц, предоставив им полную свободу выбора профессии и поступления на государственную службу. Таким образом, духовное сословие формально ликвидировалось, но на деле наследственность приходского духовенства сохранялась. Некоторые семинаристы стремились в университеты, а остальные по-прежнему шли в священники. В результате духовенство во второй половине XIX - начале XX веков по-прежнему составляло особую социальную группу и являлось достаточно многочисленным слоем населения: в 1885 г. в России насчитывалось 31 тыс. представителей черного и 82 тыс. представителей белого духовенства. К 1902 г. это число увеличилось соответственно до 58 и 105 тыс. человек.

Высший слой духовенства составляли архиереи: митрополиты, архиепископы, епископы, которые непременно являлись монахами и, как правило, выпускниками духовной академии. К среднему слою относились представители белого духовенства - священники и диаконы, окончившие семинарию. Представители низшего слоя - дьячки, пономари, причетники, псаломщики, рядовые монахи - в лучшем случае заканчивали церковно-приходскую школу. Три слоя духовенства отличались не только своим социальным статусом, но и местом в структуре властных отношений. Архиереи были приближены к светской власти и сами воплощали власть духовную. Священники и церковнослужители стояли ближе к народу. Именно через них проходила линия общения русской церкви с православным населением империи.

Приходское духовенство получало явно недостаточное жалованье и далеко не во всех приходах. Но если работающие священники еще могли прокормиться за счет прихожан, то заштатные, или, говоря современным языком, ушедшие на пенсию священники и диаконы, а тем более вдовы и сироты духовного сословия оставались практически без средств к существованию.

Согласно законодательству, священнику, прослужившему 35 лет, выплачивалась из государственного казначейства пенсия в сумме 130 руб. в год, бездетной вдове такого священника полагалось 65 руб., а вдове с детьми - 90 руб. ежегодно. Диакон получал пенсию в 80 руб., а его вдова соответственно 40 и 50 рублей. Прочим церковнослужителям не полагалось ничего. Но даже и эта небольшая пенсия была недоступна для большинства нуждавшихся в ней. Дело в том, что основным источником пенсий служили проценты с имевшегося пенсионного капитала и выплаты ограничивались размером этих процентов, что в среднем составляло всего 182 тыс. руб. в год. В результате вышедшие в отставку священники нередко годами ждали, когда подойдет их очередь получать пенсию. Так, в 1889 г. получали государственную пенсию всего 1 018 священников и 2 170 вдов, 352 диакона и 569 вдов. Между тем только в этом же году вышло «в заштат» 5 586 священников и диаконов, т. е. за один год на 1 577 человек больше, чем всех получающих пенсию, не считая их вдов и сирот.

Для выдачи единовременных и постоянных пособий лицам, не выслужившим пенсии, их вдовам и сиротам при Св. Синоде существовал особый капитал. Такие пособия выдавались, например, в 1888 г. в сумме 82 тыс. руб., в 1889 г. - 105 тыс. руб., и, естественно, на всех нуждавшихся не хватало.

Законодательную базу епархиальных попечительств составляло вышедшее в 1823 г. положение «О призрении бедных духовного звания». Согласно ему, попечительства учреждались отдельно от Духовных консисторий при епархиальных кафедрах под непосредственным руководством местных архиереев. Средства из казны попечительствам не отпускались, они финансировались только за счет епархий. При этом в церквах выставлялись специальные кружки для сбора пожертвований, на этот же предмет отчислялась часть дохода от продажи свечей. Целью учреждения попечительств являлось призрение «беспомощных» лиц духовного сословия. Для этого они могли с разрешения епископов устраивать различные благотворительные заведения. Но, несмотря на все эти меры, значительное число лиц духовного звания оставалось фактически без средств к существованию.

Таким образом, главной чертой правового положения церкви являлась ее подчиненная роль в государственном аппарате. По меткому выражению философа В. Соловьева, церковь сначала «тянулась за государственною короною, потом крепко схватилась за меч государственный и, наконец, принуждена была надеть государственный мундир».

После революции и свержения самодержавия в положении церкви произошли значительные перемены. В 1917 - 1918 годах состоялся Поместный Собор Русской православной церкви, который закрепил упразднение синодальной системы церковного управления и патриаршество. При этом устанавливалась подотчетность патриарха и других органов церковного управления Поместному Собору, которому принадлежала высшая власть в церкви: законодательная, административная, судебная и контролирующая. 5 ноября 1918 года патриархом был избран Митрополит Московский Тихон. Поместный Собор организовал два органа коллегиального управления церковью: Священный Синод и Высший Церковный Совет. В 1924 году указом патриарха Тихона эти органы были распущены. После смерти Тихона в 1925 году нового патриарха не избирали, его обязанности выполнял патриарший местоблюститель. И только в 1943 году Архиерейский Собор в Москве избрал митрополита Сергия патриархом Московским и Всея Руси.

Та роль, которую церковь сыграла в годы Великой Отечественной войны, способствуя победе Советского Союза, укрепила ее положение и авторитет. В 1945 г. состоялся Поместный Собор, который избрал патриархом митрополита ленинградского Алексия. Собор также утвердил Положение об управлении Русской Православной Церкви, состоявшее из 48 статей. Церковь, в соответствии с данным положением, управлялась патриархом совместно с Синодом. Такое положение действовало до 1988 года, когда Поместный Собор Русской Православной Церкви принял Устав об управлении Русской Православной Церкви. Этот документ, действующий и ныне, является первым уставом в истории русской церкви.

Устав состоит из 15 глав, каждая из которых разделена на статьи. В преамбуле говорится, что Русская Православная Церковь является многонациональной поместной автокефальной Православной церковью. Другое официальное название русской Церкви - Московский патриархат.

В соответствии со ст. 3 Устава юрисдикция Русской Православной Церкви распространялась на лиц православного исповедания, проживающих на территории СССР, за исключением Грузии, а также на добровольно в нее входящих православных, проживающих за границей. Устав дает перечень источников действующего церковного права: Священное Писание, Священное Предание, святые каноны, постановления поместных Соборов Русской Православной Церкви, настоящий Устав.

Высшими органами церковной власти, согласно Уставу, являются Поместный собор, Архиерейский Собор и Священный Синод во главе с Патриархом. Закреплено положение о том, что Церковь, ее епархии, приходы, монастыри и духовные школы обладают гражданской правоспособностью. С развитием рыночных отношений Церковь получила права юридического лица.

Таким образом, правовое положение Русской Православной Церкви в Российской империи и в СССР было различным. В период империи церковь подчинялась государству, фактически составляла часть государственного аппарата, жила и управлялась по государственным законам. В советское время церковь была отделена от государства, на нее устраивались гонения, и только в последний период существования советской власти они прекратились и начался процесс возрождения авторитета церкви в обществе, ее признание государством, активизация деятельности, что связано и получением церковью статуса юридического лица.

Упадок Российской Империи и кризис Русской Православной Церкви

В конце XIX - начале ХХ века Русская Православная церковь находилась в кризисном состоянии. Исследователи это во многом связывают с тем положением церкви в государстве, которое ввел Петр I (П.Н.Зырянов, В.И.Коротаев, М.М.Персиц, Л.А.Тихомиров, А.В.Камкин и др.). Суть всех этих высказываний сводится к тому, что РПЦ за время синодального управления была низвергнута до безынициативной и, во многом, неавторитетной организации. Духовенство замкнулось внутри себя, т.е. отделилось от паствы, дифференцировалось по иерархии и имущественному достатку. Но, в то же время, подобная замкнутость способствовала, по мнению церковных исследователей, духовному возрождению по сравнению с ее древнейшим теократическим периодом. Связывают это с увеличением количества монашествующих.

Кризис проявился, во-первых, в том, что количество прихожан, проявляющих индифферентность к вере, с каждым годом постоянно увеличивалось. Результатом этого явления стало создание атеистического общества в России конца ХХ века. Что могло привести страну, в идеологии которой православие занимало определяющие позиции, встать на путь сначала конфессионального, а после и религиозного массового безразличия?

Исследователи определяют факторы, повлиявшие на отход крестьян от православия, в зависимости от того, какую сферу отношений в государстве они берут за основу, будь-то экономическое неравенство (Л.И. Емелях, В.А. Зайцев, М.М. Персиц, А.И. Потылицын, Е.Д. Федотова и др.), политическое положение (П.Н.Зырянов), социальные связи (М.М. Персиц, В.И. Коротаев и др.), правовые отношения в государстве (В.В. Клочков) или что-то другое. Мы же обратимся к менее исследованной подоплеке религиозного кризиса первой трети ХХ века - церковно-политической . Эта область общественных отношений в России обширно исследована с точки зрения политики власти по религиозному вопросу (А. Николин, Н.А. Кривова, О.Ю. Васильев, Н.Н. Покровский). Но второй аспект - внутрицерковная деятельность как в сфере реформирования церкви, так и по преодолению разобщенности в среде духовенства - в науке практически не рассмотрен (А.Е. Левитин В.М. Шавров, И.Н. Белобородова, Д.В.Поспеловский, А.А.Шишкин)<#"justify">Впервые обновленцы, как религиозное течение, заявили о себе в 1905 году. В это время уже функционировал Союз церковного обновления. Основные идеи обновленцев этого периода были выражены в Записке 32-х. Они (идеи) заключали в себе ряд мер, направленных на реорганизацию всех сторон религиозной жизни:

1.Первое, что требовали обновленцы, - это отделение церкви от государства. Данное предложение ничем не было похоже на Декрет СНК от 23 января 1918года, а выражало освобождение церкви от опеки государства;

2.Обновленцы выступали против восстановления патриаршества. По их мнению, церковное управление должно было осуществляться через представительный всеобщий поместный собор;

.Как организация церковь должна бала быть децентрализованной;

.Бюрократизация синодальной церкви привело к появлению требования ликвидации клерикализма;

.Следующее требование шло в русле общецерковных желаний и правительственных преобразований. Церковь должна участвовать в общественной жизни, учить и воспитывать паству в духе православного благочестия;

.И последнее, что предлагали обновленцы, было связано с изменениями в литургии (т.е. ведении церковной службы).

Подобные требования не вызывали недовольства со стороны остального духовенства и тем более не являлись еретическими по своим замыслам.

После этого события обновленцы заявили о себе только в начале 20-х годов. В это время у них назревал конфликт с официальной церковью патриарха Тихона. По вопросу о причинах появления обновленческого раскола мнения исследователей координально разделились. Историки - марксисты утверждали, что это объективный исторический процесс. На место старой феодальной церкви пришла новая, реформированная со своими социальными идеями и возможностями, способными удовлетворить имеющиеся культовые потребности граждан. Иной позиции придерживаются церковные историки. По их мнению, сущность обновленческого размежевания заключается в элементарной борьбе за власть, в большинстве случаев за автономное существование в границах епархии.

По большому счету, обновленческий раскол коснулся только духовенства, повлияв на население опосредованно через настоятелей храмов и епископат.

Последнее, из рассматриваемых направлений церковной дифференциации, опять таки было связано с деятельностью власти. Это разделение духовенства по политическим взглядам. Появление этого стало возможным после того, как священников допустили к участию в заседаниях Государственной Думы. Наиболее остро отличие, занимаемых позиций, проявилось в период созыва II Гос. Думы. Конфликт был вызван вопросом о принадлежности к левоцентристским и левым думским фракциям и получил отражение в различных периодических изданиях.

Таким образом, суммарное влияние внутренних факторов не намного уступало тому, как воздействовала власть. Наличие расколов приводило население в определенное замешательство, вызывало конфликты прихожан с настоятелями. Наряду с этим, росло недовольство политикой государства по религиозному вопросу, как со стороны духовенства, так и светского населения страны. Все это негативно отражалось на отношении населения к РПЦ, приводило к увеличению количества граждан, проявляющих свое безразличие, как к вере, так и к церкви (особенно это проявилось в послереволюционный период). Во многом это было определено деятельностью власти по отношения к РПЦ, и произволом со стороны местной администрации.

русская православная церковь

Заключение

Таким образом синодальный период истории Русской Православной Церкви полностью совпадает с периодом истории Российской Империи. Вданный исторический период РПЦ была полностью подчинена государственным органам управления, и имела намного меньше права чем все остальные конфессии существовавшие в данный период в России. В результате это привело к кризису, который повлиял на полный упадок церкви в ХХ столетии.

На протяжении двух столетий казалось, что церковь и государство неразделимы и их союз непоколебим, однако события 1914 - 1924 годов показал обратное. Церковь ничем не смогла противостоять развалу и гибели империи, а государство не могло и не хотело способствовать укреплению ослабшего к этому времени влиянию церкви. Назревшие реформы так и не были притворены в жизнь, а следовательно союз церкви и государства был обречен.

Конечно синодальный период имел огромное значение для русской культуры, но культура, это только часть жизни общества и государства.

В данной работе мы попытались рассмотреть взаимодействие государства и церкви в период Российской Империи и можем сделать основной вывод: Что для формирования Российской империи сложившийся порядок был выгоден и удобен, однако, как только в России начали формироваться демократические институты он сразу же стал тяжелым бременем для церкви и государства.

Список использованной литературы

Доброклонский А. Руководство по Истории Русской Церкви. Вып. 4., - М., 1893.

Знаменский П. В. Учебное руководство по Русской Церковной Истории. СПб., 1904.

Зырянов П.Н. Православная церковь в борьбе с революцией 1905 - 1907 гг. - М.: Наука, 1984

Карташев А.В. Очерки по истории русской церкви: В 2 т. Т. 2. - М.: Терра, 1997.

Поспеловский Д. В. Русская Православная Церковь в XX веке - М.: Республика, 1995.

Поспеловский Д.В. Обновленчество. Переосмысление течения в свете архивных документов. // Вестник РХД - 1993, № 168;

Пушкарев С.Г. Историография Русской Православной Церкви // ЖМП. 1998. № 5. С. 67-79; № 6. С. 46-61

Тальберг Н.Д. История Русской Церкви. - Джорданвилль, 1959.

Шмеман А. (прот.) Исторический путь православия. - М.: Паломник, 1993;

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

«Основы источниковедения»

Источники по истории раскола Русской Православной Церкви XVII в.

Введение

1. Историография

3. Церковь накануне раскола

4. Никон и его реформы

5. Собор 1654 г. по делу исправления церковных книг и обрядов

6. Начало раскола. Основные противники Никона

7. Отречение патриарха Никона от патриаршества

8. Собор 1666 г. по делу Никона. Низложение Никона

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Расколом принято называть произошедшее во второй половине XVII века отделение от господствующей Православной Церкви части верующих, получивших название старообрядцев, или раскольников. Значение Раскола в русской истории определяется тем, что он являет собой видимую отправную точку духовных противоречий и смут, завершившихся в начале XX века разгромом русской православной государственности. О Расколе писали многие. Историки - каждый по-своему - толковали его причины и разъясняли последствия (большей частью весьма неудовлетворительно и поверхностно). Непосредственным поводом для Раскола послужила так называемая «книжная справа» - процесс исправления и редактирования богослужебных текстов. За ликвидацию местных различий в церковно-обрядовой сфере, устранение разночтений и исправление богослужебных книг и другие меры по установлению общей богословной системы выступали все члены влиятельного «Кружка ревнителей благочестия». Однако среди его членов не было единства взглядов относительно путей, методов и конечных целей намечаемой реформы. Протопопы Аввакум, Даниил, Иван Неронов и другие считали, что русская церковь сохранила «древлее благочестие» и предлагали проводить унификацию, опираясь на древнерусские богослужебные книги. Другие члены кружка (Стефан Вонифатьев, Ф.М. Ртищев), к которым позднее присоединился Никон, хотели следовать греческим богослужебным образцам, имея в виду в дальнейшем объединение под эгидой московского патриарха православных церквей Украины и России (вопрос о об их объединении, в связи с нарастанием Освободительной борьбы украинского народа против посольских поработителей, приобрел в это время важное значение) и укрепление их связей с восточными православными церквями. При поддержке Алексея Михайловича Никон начал проводить исправление русских богослужебных книг по современным греческим образцам и изменил некоторые обряды (двоеперстие было заменено троеперстием, во время служб «аллилуйя» стали произносить не дважды, а трижды, и т. д.). Нововведения были одобрены церковными соборами 1654-1655 годов. В течение 1653-1656 годов на Печатном дворе шел выпуск исправленных или вновь переведенных богослужебных книг. Хотя реформа затрагивала лишь внешнюю обрядовую сторону религии, эти изменения получили значение большого события. К тому же выяснилось стремление Никона использовать реформу для централизации церкви и усиления власти патриарха. Недовольство вызвали и насильственные меры, с помощью которых Никон вводил в обиход новые книги и обряды. Первыми за «старую веру» выступили некоторые члены «Кружка ревнителей благочестия»: Аввакум, Даниил, Иван Неронов и другие. Столкновение между Никоном и защитниками «старой веры» приняло резкие формы. Аввакум, Неронов и другие идеологи Раскола подверглись жестоким преследованиям. Выступления защитников «старой веры» получили поддержку в различных слоях русского общества, что привело к возникновению движения, названного Расколом. Часть низшего духовенства, видевшая в сильной патриаршей власти лишь орган эксплуатации, выступая за «старую веру», протестовала против увеличения гнета со стороны церковной верхушки. К Расколу примкнула и часть высшего духовенства, недовольная централизаторскими устремлениями Никона, его самоуправством и отстаивавшая свои феодальные привилегии (епископы - коломенский Павел, вятский Александр и другие), некоторые монастыри. Призывы сторонников «старой веры» получили поддержку и в среде высшей светской знати. Но наибольшую часть сторонников Раскола составляли крестьяне. Усиление феодально-крепостнического гнета и ухудшение своего положения народные массы связывали и с нововведениями в церковной системе. Объединению в движении столь разнородных социальных сил способствовала противоречивая идеология Раскола. Раскол защищал старину, отрицал нововведения, проповедовал принятие мученического венца во имя «старой веры», во имя спасения души, и в то же время резко обличал в религиозной форме феодально- крепостническую действительность. Различным слоям общества были выгодны различные стороны этой идеологии. В народной массе живой отклик находили проповеди расколоучителей о наступлении «последнего времени», о воцарении в мире антихриста, о том, что царь, патриарх и все власти поклонились ему и выполняют его волю. Раскол стал одновременно и знамением консервативной антиправительственной оппозиции церковных и светских феодалов, и знамением антифеодальной оппозиции. Народные массы, становясь на защиту «старой веры», выражали этим свой протест против феодального гнета, прикрываемого и освящаемого церковью. Массовый характер движение Раскола приобрело после церковного собора 1666-1667 гг., предавшего старообрядцев анафеме, как еретиков, и принявшего решение об их наказании. Этот этап совпал с подъемом в стране антифеодальной борьбы; движение Раскола достигло своего апогея, распространилось вширь, привлекая новые слои крестьянства, в особенности крепостных, бежавших на окраины. Идеологами раскола стали представители низшего духовенства, порвавшие с господствующей церковью, а церковные и светские феодалы отошли от Раскола. Главной стороной идеологии Раскола и в это время оставалась проповедь ухода (во имя сохранения «старой веры» и спасения души) от зла, порожденного «антихристом» В данной работе я постаралась подробно рассмотреть тему раскола Русской Православной Церкви, истинные причины этого явления и различные точки зрения на столь неоднозначный элемент истории нашей Родины.

1. Историография

Наиболее обстоятельная публикация исторических источников по рассматриваемому периоду истории - это девятитомные “Материалы по истории раскола за первое время его существования” (В 9т./ под редакцией Н.И. Субботина. М., 1874 - 1894). Здесь собраны богатейшие сведения о вождях противников церковной реформы, главных движениях и событиях в истории раннего старообрядства. И хотя с момента выхода последнего тома, как говориться, немало воды утекло, и новые документы по истории раскола продолжают открывать до сего дня, “Материалы…” все же остаются основными источниками. Они практически лишены комментариев и пояснений, не говоря уже о доступности. Они адресованы скорее читателю-профессионалу, чем обычному любителю родной старины. Читателям (а особенно тем из них, кто впервые знакомится с темой раскола) лучше обратиться к десятому и одиннадцатому выпускам “Памятников литературы Древней Руси”, которые посвящены XVII веку (XVII в. Кн.1, М.: Худ. Лит., 1988. С. 155-192; С. 523-593; XVII в. Кн.2 М.; Худ. Лит., 1989. С. 299-304: 310-522). На указанных страницах этого издания - замечательные произведения литературы и одновременно важные исторические источники о расколе. Это “Повесть об осаде Соловецкого монастыря”, челобитные, послания и письма протопопа Аввакума Петрова и его бессмертное “Житие…”, “Повесть о боярыне Морзовой”, письма и послания “соузника” Аввакума дьякона Федора Иванова, сочинения других видных деятелей раннего старообрядчества - иноков Епифания и Авраамия, “Записка о жизни Ивана Неронова”. Публикуемых памятников вполне достаточно, чтобы составить представление об атмосфере первых лет раскола, мировоззрении и личных качествах его учителей, их чаяниях и стремлениях, проблемах, которые они ставили. Достоинством данного издания являются точные, лаконичные, но информативно емкие комментарии, где переводятся труднопереводимые три века спустя слова и даются необходимые пояснения. А теперь остановимся на наиболее значительных исследованиях и популярных книгах о расколе и высказываемых в них взглядах и оценках. В понимании раскола в литературе существуют две основные тенденции. Одни ученые склонны видеть в нем социально-политическое движение в религиозной форме. Другие исследователи усматривают в расколе и старообрядчестве, прежде всего, религиозно-церковное явление. Они не отрицают социально- политических устремлений, но считают их не главными определяющими, а подчиненными в теме раскола. Основоположенником первой традиции был профессор Казанской духовной академии А.П. Щапов, по своим взглядам близкий к революционерам-демократам. В работе “Земство и раскол” (Соч. Т. 1. СПб., 1906. С. 451-576, см. также другие издания) он пришел к оценке раскола как “могучей, страшной общинной оппозиции податного земства, массы народной против государственного строя - церковного и гражданского”. Он связывал раскол с крестьянскими восстаниями и положил начало его трактовки как движения социального протеста. Для своего времени трактовка старообрядчества как народного движения, а не только результата косности и фанатизма, как утверждала тогда официальная церковно-историческая наука, была достаточно нова и интересна. Но, как и многие другие историки революционно-демократического лагеря, Щапов позитивистски отрицал в расколе всякую религиозную проблематику и глубину, что, безусловно, обедняло его концепцию. Взгляды Щапова поддерживали и развивали Н.Я. Аристов, В.В. Андреев, Н.И. Костомаров, В. Фармаковский и другие. Бесстужув-Рюмин также признал ценность труда А.П. Щапова. В дальнейшем понимание раскола в этой традиции стало общепринятым в историографии советского периода. Характерным примером такого представления может служить оценка раскола в третьем томе “Истории СССР” (М., 1967г. С. 105-106). Автором этого труда был известный специалист по эпохе Пера Великого Н.И. Павленко, но на страницах обобщающего многотомного труда он выражал, конечно, не столько свои взгляды, сколько общепринятую и «высочайше утвержденную» концепцию. “Старообрядчество - сложное движение как по составу участников, так и по существу. Общим лозунгом для всех, кто становился под знамя старообрядчества, был возврат к старине, протест против каких бы то ни было новшеств, Однако, различные социальные группы вкладывали в понятие «старины» неодинаковое содержание”. Далее утверждается, что "крестьянин и посадский могли быть глухи к заклинаниям фанатика Аввакума, но зато с сочувствием относились к борьбе с строобрядчеством, против дворянского государства... Стрельцы со стариной вольную службу в столице, жизнь, необремененную походами. Широкое участие в торгах и промыслах. А духовенство отождествляло старину с привычным выполнением обрядов, с заученными молитвами"(!). Наконец, бояре-старообрядцы видели в старине "возврат к боярскому самовластию". В итоге делается парадоксальный вывод, что “под лозунгами старообрядства выступали люди, интересы которых были диаметрально противоположны”. В этих рассуждениях справедливо только то, что старообрядцы действительно были за старину (это, впрочем, ясно уже из названия), и что в движении раскола участвовали фактически все классы и социальный слой. Но вот ставили ли они приписанные им задачи, отстаивая старую веру? Для крестьянина и посадского человека были гораздо более простые и эффективные способы «борьбы с дворянским государством» (а точнее, с крайностями крепостничества и злоупотреблениями властей, ведь именно крестьянин Иван Сусанин спас царя Михаила, а посадский человек Козьма Минин - российскую государственность). И способы эти известны, начиная с бегства на казачий Дон и кончая Разбоем и бунтами. М.В. Бушуев в работе "История государства Российского" отмечает, что специфические сословные интересы стрельцов отчетливо были выражены в знаменитых стрелецких бунтах 1682 и 1698 годов. И хотя «прения о вере» в них действительно имели место, то совсем не потому, что раскол для них был удобной формой протеста, а потому, что многие стрельцы исповедовали старую веру. Он также замечает, что никто из бояр в XVII не стремился к "боярскому самовластию". Что после смуты, к тому же имея перед глазами печальный пример Польши, вряд ли кто из них мечтал об ослаблении власти и децентрализации. Но если все же считать их участие в расколе скрытой оппозицией, Бушуев признает, что это самая проигрышная оппозиция. Ученый высказывает мнение, что представители всех сословий, участвовавших в расколе, сознательно ставили под удар свой социальный статус, действовали не в духе своих классовых и клановых интересов, а часто вопреки им. Он так же говорит о том, что для того, чтобы разглядеть в старообрядческой гари социальный протест, а не апокалиптическое видение «конца света» и явления «антихриста», надо вооружиться уж очень своеобразной и очень марксистской «методологией», позволяющей белое видеть черным и наоборот… В.М. Бушуеву кажется более убедительным и плодотворным подход к расколу, как к религиозному движению, которое в обществе, конечно, не могло не быть «социальным» (как и всякое движение вообще), но при этом не теряло своей религиозной сущности и основы. Среди историков понимание раскола как религиозно-церковного явления характерно для С.М. Соловьева, В.О. Ключевского, Е.Е. Голубинского, Н.Ф. Каптерева, В.В. Розанова, Н.А. Бердяева, Протопопа Георгия Флоровского и многих других. С.М. Соловьеву принадлежит заслуга введения в научный оборот обширных материалов о расколе1. Он создал и запоминающиеся исторические портреты многих участников бурной и напряженной эпохи. Не случайно материалами источника впоследствии широко пользовался известный исторический романист Д. Мордовцев в работе над романом «Великий раскол». Великий русский историк был первопроходцем в архивных изысканиях, и поэтому многие важные документы по Расколу остались вне поля зрения. Существенные уточнения многих сюжетов, связанных с Расколом, основанные на собственных архивных изысканиях, принадлежат профессору Московской духовной академии Н.Ф. Каптереву. В результате напряженной исследовательской работы появились две главы монографии ученого - "Сношения иерусалимских патриархов с русским правительством с середины XVI до конца XVIII столетия" (СПб., 1895 г.) и "Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович" (Сергиев Посад, 1909-1912 гг.). Автор этих книг сумел по-новому взглянуть на взаимоотношения светской и церковной власти в расколе, показал трагическое для Русской Церкви по своим последствиям вмешательство восточных архиереев и патриархов в церковно-обрядовую реформу патриарха Никона и царя Алексея Михайловича. Вопреки официальным взглядам на Раскол как на результат косности и фанатизма «расколоучителей», отступивших от Православия, Каптерев считал, что в разделении Церкви виноваты обе стороны: и сторонники реформы, и ее противники. Не удивительно, что ученый поначалу встретил критику и непонимание коллег. О его полемике с Н.И. Субботиным, публикатором знаменитых "Материалов по истории раскола", рассказывается в очерке А.П. Богданова "Судьба профессора Духовной Академии" (в кн.: Буганов В.И., Богданов А.П. Бунтари и правдоискатели в Русской Православной Церкви. Т. II. М., 1991 г. С.494-516). В традиции Н.Ф. Каптерева рассматривал Раскол и такой известный историк, как А.В. Карташев (См. Очерки по истории Русской Церкви. М., 1991 г. Т. II, с. 121-230). Его обобщающая работа в главах о Расколе как бы подытоживает все достижения русской историографии старообрядчества. Совсем краткую, но удивительно глубокую и интересную характеристику раскола дает протоиерей Георгий Флоровский в книге "Пути русского богословия" (YMCA-Press, 1938 г.). Читателю, глубоко интересующемуся темой раскола, хорошо также познакомиться со статьей Розанова "Психология русского раскола" (Сочинения: В 2 т. Т. 1. М., 1990 г. С. 48-81). В современной литературе о Расколе не написано так уж много содержательных работ, которые к тому же представляют интерес для массового читателя. Это, прежде всего, популярная книга историка А.П. Богданова "Перо и крест" (М.: Политиздат, 1991 г. 525 с.). Это издание включает ряд очерков по истории Церкви, в которых рассказывается о тех ее деятелях, которые, по мнению автора, вошли с ней в конфликт. В этой книге идет речь о протопопе Аввакуме и его соратниках, истории соборов против старообрядцев. Позиция А.П. Богданова, стремящегося, широко цитируя таких авторов, как Н.Ф. Каптерев и протоиерей Георгий Флоровский, и, пользуясь их материалами, в то же время высечь из них некую "атеистическую искру", представляется несколько двусмысленной. Но большим достоинством его труда является превосходное знание источников и литературы о Расколе, несомненный дар популяризатора и писательский талант автора. Несмотря на научно- художественный характер своей работы, А.П. Богданов снабдил ее обширным научным аппаратом, в котором дается и подробная библиография Раскола. Отдельный сюжет в историографии Раскола - судьбы и взаимоотношения его главных действующих лиц - патриарха Никона и протопопа Аввакума. О Никоне, по словам Георгия Флоровского, "говорили и писали слишком много уже его современники. Но редко кто писал о нем бескорыстно и беспристрастно, без задней мысли и без предвзятой цели. О нем всегда именно спорили, пересуживали, оправдывали или осуждали". Его имя до сих пор - тема спора и борьбы. Одни историки, воздавая должное уму и таланту Никона, в то же время, стремятся к возвышенной и осторожной оценке его деятельности, признавая в ней как явные достижения, так и непростительные промахи, во многом обусловленные временем, в которое он вышел на историческую сцену. К таким авторам принадлежали, в частности, С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, Н.Ф. Каптерев, А.В. Карташев. Но есть и авторы, склонные оценивать седьмого патриарха Всея России не только как замечательного церковного деятеля, но и чуть ли не святого угодника Божьего. На таких позициях стоял, в частности, историк зарубежья - М.В. Зазыкин, профессор Варшавского Университета. Его перу принадлежит одна из наиболее обширных и обстоятельных монографий о Никоне - "Патриарх Никон: Его государственные и канонические идеи" (Ч. 1-3. Варшава: Синод, типография, 1931 г.). Формируя задачи своего исследования, автор подчеркивает, что "не имеет в виду давать полную биографию Никона или систематическое изложение его деятельности, а намерен прежде всего представить его идеи о церковно-государственных отношениях и касаться его личности и деяний постольку, поскольку это нужно для уяснения его идей". М.В. Зазыкин опирался на показания о Никоне его современников, Шушерина и архидиакона Павла Алеппского, исследования о деле Никона и документы, опубликованные иностранными историками его патриаршества Гюббенетом и Пальмером, а из сочинений самого патриарха, главным образом, написанное Никоном в свое оправдание и ответ своим противникам "Разорение". В итоге исследования государственных и канонических взглядов Никона М.В. Зазыкин пришел к выводу од их полной каноничности и соответствии святоотеческому учению, а самого патриарха называл не иначе как «Великим Святителем Божьим, прославленным Богом удостоверенными чудесами». Он категорически отметал обвинения Никона во властолюбии, «царепапизме». В основе конфликта патриарха с царем Алексеем Михайловичем Зазыкин видел попытку первого «спасти Церковь от грозящего ей поглощения в государстве», «отстоять идею симфонии властей как идею разграничения двух сфер жизни, светской и духовной». Таких ученых, как С.М. Соловьев и Н.Ф. Каптерев, он упрекает в одностороннем использовании источников, враждебных патриарху, не замечая, что сам впадает в искушение использования источников одиозно-панегирических или апологических. Среди современных историков Церкви большой интерес к патриарху Никону и его правлению проявляет курский священник, протоиерей Лев Лебедев. Ему принадлежит обширная и, к сожалению, пока не изданная отдельной книгой работа "Патриарх Никон: Очерк из жизни и деятельности" (Богословские труды. М., 1982 г. Вып. 23, с. 154-199; Вып 24, с. 139-170.). Автор считает, что отрицательное отношение к «Предстоятелю Церкви» многих историков объясняется предвзятым судебным процессом 1666 г. против него, который был проведен в угоду царю Алексею Михайловичу. На этом судилище явилась на свет крайне отрицательная оценка его деятельности, затем некритически воспринятая светскими и церковными историками. Автор, в общем справедливо, отмечает, что патриаршество Никона - это далеко не только обрядовые исправления и судебное дело. Это целая эпоха важнейших и интереснейших решений, событий и начинаний, определивших во многом дальнейший ход отечественной истории и общественной жизни, оставивших и целый ряд «завещаний» и загадок, которые еще нуждаются в расшифровке. Патриарх Никон - это проблема Вселенской Православной экклезии и места в ней Русской Церкви, проблема развития иконографического учения Православия, острейшая проблема отношений монархии и Церкви, когда была предопределена неизбежность падения самодержавия в России. "Никон -это дивное и уникальное явление в русской архитектуре…"- пишет автор (имеется в виду построенные патриархом Новоиерусалимский Кийский Крестый и Иверский Валдайский монастыри. Именно эти направления деятельности Никона и вместе с тем проблемы истории Церкви XVII века и раскрываются в статьях протоиерея Льва Лебедева. Он стремиться взглянуть на знаменитого иерарха во всем многообразии его трудов и, кажется, небезуспешно сочетает в одной работе историческую критику, искусствоведческий анализ и богословствование. В то же время, автор порой слишком сильно для исследователя подпадает под обаяние личности Никона, закрывает глаза на серьезные ошибки и просчеты его деятельности, а в ряде случаев, от беспристрастного исследования склоняется в сторону апологии. Тем не менее, в современной литературе о патриархе Никоне нет аналогов работе Льва Лебедева, и достоинства его изысканий превышают их недостатки. Источниковедение. Большая интересная литература во второй половине XVII века возникла в связи с расколом. На первом месте среди этой литературы стоит автобиография протопопа Аввакума. Жизнь Аввакума была полна резких контрастов в его общественном положении. В начале царствования Алексея Михайловича протопоп Аввакум пользовался большой славой, но вскоре за противодействие нововведениям патриарха Никона попал в опалу и был сослан в Сибирь. Расстриженный на Соборе 1666г., Аввакум был сослан в Пустозерск и кончил жизнь на костре. Упрямый и раздражительный, но в то же время принципиальный и до конца преданный своим идеям, Аввакум Петров (Петрович) бесхитростно рассказывает про свою жизнь. Озлобление его направлено, главным образом, против патриарха Никона. Автобиография Аввакума, написанная простым и образным языком, является прекрасным литературным памятником и не менее ценным историческим источникам по истории раскола. Для знакомства с ранней историей раскола большое значение имеют также послания Аввакума к его единомышленникам. Они ярко рисуют быт XVII века, являясь в этом отношении совершенно незаменимым источником. Чего стоят, например, упоминания Аввакума об его молодости: «смолода голубей держал, попович голубятник был». «В земле сидя, яко кокушки кокуют», - пишет он о боярыне Морозовой и княгине Урусовой, «резаными языками» называет он раскольничьих попов, наказанных отрезанием языка. Сохранились также произведения других старообрядцев: дьякона Феодора, Инока Авраамия, Епифания, Корнилия и некоторых других. Особенно интересно житие казанского протопопа Неронова, впоследствии отошедшего от старообрядчества. Подробности священнической жизни Ивана Неронова в Нижнем Новгороде и Москве рельефно рисуют быт посадских людей и деятельность духовенства в первой половине XVII века. Автор жития Неронова рассказывает, как по Нижнему Новгороду ходили скоморохи «с бубны, и с домрами, и с медведями». В церквях для ускорения службы зараз пели и читали в два, три, даже в четыре голоса, «и от самих священников и причетников шум и козлогласование в святых церквах бываше странно зело». В XVII веке было написано большое количество житий святых, но значение этих произведений как исторических источников для указанного столетия значительно меньше, чем для предыдущих веков. Ведь сказания о жизни святых и их чудесах с их условностью изложения дают только некоторые подробности о важных исторических событиях. Тем не менее жития святых нельзя полностью игнорировать как исторический источник. В житии Варсонофия, архиепископа Казанского, например, есть интересные сведения о церковных спорах в Пскове, связанных с вопросом о том, как надо петь на богослужении припев "аллилуйя" - дважды или трижды, «сугубо» или «трегубо». Этот вопрос позже стал предметом разногласий между господствующей и старообрядческой церковью, стоявшей за «сугубую» аллилуйю, и стал одной из причин Раскола.

2. Начало исправления церковных книг

Церковные книги из века в век являлись той незыблемой материальной скрепой, которая позволяла обеспечить непрерывность духовной традиции. Поэтому неудивительно, что по мере оформления единого централизованного Русского государства вопрос о состоянии книгоиздания и пользования духовной литературой превращался в важнейший вопрос церковной и государственной политики. Еще в 1551 году Иоанн IV созвал собор, имевший целью упорядочить внутреннюю жизнь страны. Царь самолично составил перечень вопросов, на которые предстояло ответить собранию русских пастырей, дабы авторитетом своих решений исправить изъяны народной жизни, препятствовавшие душеспасению и богоугодному устроению Русского царства. Рассуждения собора были впоследствии разделены на сто глав, откуда и сам он получил название Стоглавого. Предметом его внимания, среди многих других, стал и вопрос о церковных книгах. Их порча через переписывание неподготовленными писцами, допускавшими ошибки и искажения, была очевидна для всех. Собор жаловался на неисправность богослужебных книг и вменил в обязанность протопопам и благочинным исправлять их по «хорошим» спискам, а книг непересмотренных не пускать в употребление. Тогда же возникло убеждение, что надо завести вместо писцов типографию и печатать книги. После Стоглава вплоть до половины XVII века дело исправления книг существенных изменений не претерпело. Книги правились с «добрых» переводов по славянским древним спискам и неизбежно несли в себе все ошибки и неисправности последних, которые в печати становились еще распространеннее и тверже. Единственное, чего удалось достигнуть, было предупреждение новых ошибок -- патриарх Гермоген установил для этого при типографии даже особое звание книжных справщиков. В Смутное время печатный дом сгорел, и издание книг на время прекратилось, но, как только обстоятельства позволили опять, за издание взялись с завидным рвением. При патриархе Филарете (1619--1633), Иоасафе I (1634--1641) и Иосифе (1642--1652) труды, предпринятые по этой части, доказали необходимость сверки не по славянским спискам, а по греческим оригиналам, с которых когда-то и делались первоначальные переводы. В ноябре 1616 года царским указом поручено было архимандриту Сергиевской лавры Дионисию, священнику села Климентьевского Ивану Наседке и канонархисту лавры старцу Арсению Глухому заняться исправлением Требника. Справщики собрали необходимую для работы литературу (кроме древних славянских рукописей было у них и четыре греческих Требника) и принялись за дело с живым усердием и должной осмотрительностью. Арсений хорошо знал не только славянскую грамматику, но и греческий язык, что давало возможность сличения текстов и обнаружения многочисленных ошибок, сделанных позднейшими переписчиками. Книгу исправили -- себе на беду. В Москве огласили их еретиками, и на соборе 1618 года постановили: "Архимандрит Дионисий писал по своему изволу. И за то архимандрита Дионисия да попа Ивана от церкви Божией и литургии служити отлучаем, да не священствуют". Пока происходили соборные совещания, Дионисия держали под стражей, а в праздничные дни в кандалах водили по Москве в назидание народу, кричавшему: "Вот еретик!" -- и бросавшему в него чем ни попадя. Восемь лет томился в заточении архимандрит, пока патриарх Филарет не получил в 1626 году письменный отзыв восточных первосвятителей в защиту исправлений, произведенных Дионисием. Как первый, дальний еще раскат грома предвещает грядущую бурю, так этот случай с исправлением Требника стал первым провозвестником Раскола. В нем с особой отчетливостью отразились причины надвигающейся драмы, и потому он достоин отдельного обстоятельного рассмотрения. Дионисия обвинили в том, что он "имя Святой Троицы велел в книгах марать и Духа Святого не исповедует, яко огнь есть". На деле это означало, что исправители полагали сделать перемены в славословиях Святой Троицы, содержащихся в окончании некоторых молитв, и в чине водосвятного молебна исключили (в призывании к Господу "освятить воду сию Духом Святым и огнем") слова "и огнем", как внесенные произвольно переписчиками. Бурная и резкая отповедь, полученная справщиками, осуждение и заточение Дионисия кажутся большинству современных исследователей совершенно несоответствующими малости его "проступка". Даже церковные авторитеты, известные своей широкой эрудицией, -- такие, как отец Георгий Флоровский, недоуменно говорят о "неясности дела", о том, что "мы с трудом можем сообразить, почему справщиков судили и осудили с таким надрывом и возбуждением". Дело исправления оказалось вообще трудным и сложным. Речь шла о безупречном издании чинов и текстов, переживших вековую историю, известных во множестве разновременных списков -- так что московские справщики сразу были вовлечены во все противоречия рукописного предания. Они много и часто ошибались, сбивались и запутывались в трудностях, которые могли бы поставить в тупик и сегодняшних ученых. Понятие "исправного издания" далеко не однозначно, и самый вопрос о соотношении славянского и греческого текстов тоже не прост и не может быть сведен к проблеме "оригинала" и "перевода". Тем более сложной становилась работа из-за ее принудительной спешности, ибо книги правились для практической нужды, ради немедленного употребления. Впрочем, для успешности работ было сделано все, что можно. Непрестанное внимание уделялось предприятию на самом высоком уровне. "Лета 7157 (1649), мая в девятый день по государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всея Руси указу, и по благословлению господина святителя Иосифа... ведено было ехати в Иерусалим". Следствием указа стало отправление на Восток за древними достоверными списками книг келаря Арсения Суханова, исколесившего в поисках таковых не одну сотню верст и вывезшего в Россию около семисот рукописей, 498 из которых были собраны им в Афонских монастырях, а остальные обретены в "иных старожитных местах". 25 июля 1652 года патриаршество всея Руси принял новгородский митрополит Никон. Связанный с государем Алексеем Михайловичем узами тесной личной дружбы, одаренный недюжинными способностями ума и волевым решительным характером, он с присущей ему энергией взялся за дела церковного устроения, среди которых важнейшим продолжало числиться дело исправления книг. В тот день вряд ли кому могло прийти в голову, что служение Никона будет прервано драматическими событиями: Расколом, борьбой за самостоятельность церковной власти, разрывом с царем, соборным судом и ссылкой в дальний монастырь -- в качестве простого поднадзорного монаха. С этого времени появляются в среде духовенства и народа хулители "новшеств", якобы заводимых в Церкви и в государстве Русском всем на погибель. Царю подавали челобитные, умоляя защитить Церковь. Про греков, считавшихся источниками "новшеств", говорили, что они под турецким игом изменили Православию и предались латинству. Никона ругали изменником и антихристом, обвиняя во всех мыслимых и немыслимых грехах.

3. Русская церковь накануне раскола

Уже после реформы церкви в середине XVII столетия в старообрядческих апологических сочинениях сильно идеализировалась «дониконовская» русская церковная старина. Между тем Смута, которая привела в сокрушительный упадок все сферы русской жизни, больно ударила и по церкви. Вернее, послужила как бы мощным тараном, углубившим все трещины и порвавшим все натяжения, возникшие в ней ранее, еще в XV и XVI веках. Можно даже поставить вопрос об упадке церкви накануне ее реформы, о тягостных и застарелых болезнях, которые требовали немедленного и радикального лечения. Об этом говорят единодушно и русские челобитные о церковных неправдах и нестроениях, и иностранные свидетельства. Иностранцы за два столетия оставили более пятидесяти сочинений, многие из которых посвящены исключительно религиозному быту русских. Конечно, авторы этих записок, по большей части протестанты или католики, не могли увидеть веру русских изнутри, вполне понять те идеалы, которые одушевляли русских подвижников и святых, те взлеты духа, которые они большей части протестанты или католики, не могли увидеть веру русских изнутри, вполне понять те идеалы, которые одушевляли русских подвижников и святых, те взлеты духа, которые они переживали. Но зато, бессильные описать, так сказать бытие, иностранцы постоянно наблюдали религиозный быт, и не святых, а обычных людей XVI - XVII веков. В описаниях этого быта, порой точных и красочных, фиксирующих точное и характерное, а порой явно предвзятых и недоброжелательных “русофобских”, можно почерпнуть немало интересного о Святой Руси последних веков ее существования. В то же время эти свидетельства проливают свет и на отношение русских к инославию и иноверию. Особняком стоят записки и мемуары путешественников с православного Востока, дающие представление и о собственно религиозной жизни России на исходе средневековья. Например, интересная статья Л.П. Рущинского «Религиозный быт русских по сведениям иностранных писателей XVI - XVII веков», опубликованной в «Чтениях Общества Истории и Древностей Российских» (Кн. 3. Июль - сентябрь. М., 1871. С. 1 - 338). Начнем с богослужения. В его состав входит чтение и пение. И то и другое в описываемое время находилось в приходских, городских и сельских церквах в крайне плачевном положении. Еще Адам Клеменс в середине XVI века заметил, что в церквах у нас читали так быстро, что даже тот, кто читал, ничего не понимал. Вармунд во второй половине XVII века подтверждает это. Между тем прихожане вменяли в заслугу священнику, если он мог прочитать несколько молитв не переводя духа, и кто опережал других в этом деле, тот считался лучшим. Службу старались как можно больше сократить за счет так называемого многоголосия. Одновременно священник читал молитву, чтец - псалом, дьякон - послание и т.д. Читали в три - четыре и даже пять - шесть голосов сразу. В результате служба убыстрялась, но понять в ней что-нибудь было невозможно, поэтому, по свидетельству того же Клеменса, присутствующие в храме не обращали внимания на чтение и позволяли себе в это время шутить и разговаривать, тогда как в остальное время богослужения они сохраняли величайшую скромность и набожность. Наше церковное пение не нравилось иностранцам. Даже крайне доброжелательный к русским и склонный хвалить почти все их церковные установления архидьякон Павел Алеппский, рассказывая о пении, меняет тон речи. По его словам, наши протодьяконы и дьяконы произносили ектении, а священники молитвы низким и резким голосом. Когда Павел, освоив русский язык, прочел однажды в присутствии царя славянскую ектению высоким голосом, то Алексей Михайлович выразил удовольствие. Но Павел Алеппский делает различие между пением собственно в России и Малороссии. В последней, по его словам, была заметна любовь к пению и знание музыкальных правил. «А московиты, не зная музыки, пели наудачу; им нравился низкий, грубый и протяжный голос, который неприятно поражал слух; они даже порицали высокоголосное пение и укоряли этим пением малороссов, которые, по их словам подражали полякам». Из описания путешествия Павла видно, что на Украине в церковном пении принимали участие все присутствующие в храме; особенно воодушевляли чистые и звонкие голоса детей. В нашей церковной практике была еще одна несообразность, удивлявшая иностранцев, против которой восставали многие пастыри церкви. У нас существовал обычай, согласно которому каждый присутствующий на службе молился своей иконе. Нарушение этого правила даже считалось преступлением, за которое наказывали. Так, если хозяин какой-нибудь иконы замечал, что кто- то другой ей кланяется, то он сейчас же принимался бранить его: «Как ты смел своими воровскими молитвами восхищать у иконы те милости, на которые я один имею право как хозяин?» Он предлагал ему приобрести своего Бога, которому можно молиться сколько угодно, объясняя при этом, что пользоваться чужим нельзя. Виновный в этом случае должен был заплатить хозяину иконы часть ее стоимости. В случае церковного отлучения хозяин иконы забирал ее из церкви домой, и потом, по примирению с церковью, опять возвращал ее на прежнее место. Между тем этот обычай вел к большой неблагопристойности при богослужении: присутствующие в церкви заняты были не столько общим церковным пением и чтением, сколько своими частными молитвами, которые каждый обращал к собственной иконе, так что во время богослужения все собрание молящихся представляло собой толпу лиц, обращенных в разные стороны. Наступала минута большого входа, тогда все устремляли свои взоры на Св. Дары и повергались перед ними ниц, но после того, как Дары ставились на престол и царские врата закрывались, опять каждый начинал смотреть врозь, каждый обращался к своей иконе и твердил свою простую молитву: «Господи, помилуй!» Сам царь в этом случае следовал общему правилу. Таково свидетельство Майерберга, которое вполне подтверждается Колинсом. Последний говорит, что в известные моменты службы русские разговаривали о делах, а царь Алексей Михайлович почти всегда занимался делами в церкви, где он бывал окружен боярами. Все эти особенности религиозного быта русских привели к тому, что в XVII веке на Западе даже была защищена диссертация на тему: «Являются ли русские христианами?» И хотя автор ее давал утвердительный ответ, уже само появление вопроса, вынесенного в заглавие, о чем-то говорит…

4. Никон и его реформы

Краткая биография. «Самый великий человек Русской истории» -- так назвал патриарха Никона митрополит Антоний (Храповицкий). Но даже если стараться быть более осторожными, то следует признать, что святитель Никон -- самый великий человек, самая ключевая личность во всей истории русского патриаршества. О нем написано отечественными и зарубежными исследователями столько, сколько ни об одном другом деятеле Русской Православной Церкви. И, тем не менее, настоящее изучение богословского наследия патриарха Никона еще даже не начиналось. Он родился в мае 1605 года в крестьянской семье в селе Вельдеманове Нижегородского края. Мирское имя -- Никита Минин. Пережил очень трудное детство со злой мачехой, тиранившей его и даже пытавшейся убить. Рано проявил неудержимый интерес к духовным знаниям. Был послушником Желтоводского Макарьевского монастыря, где многому, в том числе архитектуре и строительству, учился. Затем по настоянию родни женился и стал священником. В этом сане около 9 лет провел в Москве. Трое его детей один за одним умерли. Тогда они с женой оба решили всецело посвятить себя Богу. Она стала монахиней Алексеевского монастыря в Москве, а он ушел на Белое море в Анзерский скит Соловецкого монастыря, где в 1636 году был пострижен в монашество под именем Никон. С 1639 года иеромонах Никон стал подвизаться в Кожезерской обители на материке. В 1643 году он -- игумен этого монастыря. В 1646 году за сбором милостыни приехал в Москву и так полюбился 16 летнему царю своей духовностью, глубокой аскетичностью, обширными познаниями, живым, благородным нравом, что царь уже не отпустил его обратно, назначив архимандритом Ново-Спасского монастыря в Москве. В 1649 году Собором архиереев во главе с патриархом Иосифом Никон посвящен в митрополита Новгородского. Когда скончался патриарх Иосиф, все в Москве могли догадываться, что преемником его на патриаршей кафедре будет не кто иной, как Новгородский митрополит Никон, который и при жизни Иосифа был главным советником царя Алексея Михайловича в церковных делах и возвышался над всеми сколько своими личными достоинствами, столько и неограниченной доверительностью и любовью к нему государя. Никону пророчили патриаршество еще в то время, когда он только сделался митрополитом, для этого уже тогда было достаточно оснований. На церемонии посвящения в патриархи в соборной церкви Никон обратился ко всем находившимся там с такими словами: "Вы знаете, что мы от начала приняли св. Евангелие, вещания св. апостолов, правила св. отцов и царские законы из православной Греции, и потому называемся христианами, но на деле не исполняем ни заповедей евангельских, ни правил св. апостолов и св. отцов, ни законов благочестивых царей греческих... Если вам угодно, чтобы я был у вас патриархом, дайте мне ваше слово и произнесите обет в этой соборной церкви пред Господом и Спасителем нашим и Его Пречистою Материю, ангелами и всеми святыми, что вы будете содержать евангельские догматы и соблюдать правила св. апостолов и св. отцов и законы благочестивых царей". Тогда царь, все бояре, и весь освященный Собор произнесли перед святым Евангелием и перед святыми чудотворными иконами обет исполнять все, что предлагал Никон. И Никон, призвав во свидетели Господа, Пресвятую Богородицу, ангелов и святых, изрек свое согласие быть патриархом. Правда, все это об избрании Никона мы знаем только из его собственного рассказа. Но, излагая этот рассказ, Никон говорил: "Господь Бог свидетель есть, яко тако бысть" - и смело повторял этот рассказ перед самим царем Алексеем Михайловичем и перед своими врагами, которые могли бы обличить его в неправде, а еще прежде смело указывал на это событие даже в печатных богослужебных книгах. Объяснение столь необычной «присяги» заключается в том, что Никон очень глубоко видел серьезное внутреннее разделение в недрах русского общества, грозившее расколом. Это проявлялось в отступлении (апостасии) от веры и Церкви, наметившемся в самых разных слоях общества и в разных направлениях. Здесь -- и увлечение земным благополучием за счет духовных ценностей определенной части народа, и пренебрежение к Церкви и ее установлениям среди части высших сословий, в том числе придворной знати, и увлечение в этих же кругах западной культурой и образом жизни и мысли, и податливость самого царя на некоторые антиканонические государственные мероприятия. Последнее особенно обнаружилось в знаменитом «Уложении» 1649 года, согласно которому учреждался Монастырский приказ как чисто светский орган управления церковными имениями и делами, которому по гражданским вопросам оказалось подсудным все духовенство, кроме патриарха. Итак, с 25 июля 1652 года Никон стал первым патриархом «Московским и всея Великия, и Малыя, и Белыя России». Ему едва исполнилось тогда 47 лет, и он вступил на патриарший престол еще во всей крепости своих сил. Начал он с укрепления собственной власти. Никон имел характер жестокий и упрямый, держал себя гордо и недоступно, называя себя, по примеру римского папы, «крайним святителем», титуловался «великим государем» и был одним из самых богатых людей России. К архиереям он относился надменно, не хотел их называть своими братьями, унижал и преследовал остальное духовенство. Все страшились и трепетали перед Никоном. Историк Ключевский назвал Никона церковным диктатором. Между царем и Никоном сложились не только добрые отношения, но большая сердечная дружба. Алексей Михайлович воспринимал его как отца, называл «собинным другом» и стал титуловать великим государем, как и себя, как некогда Михаил Федорович титуловал своего родного отца -- патриарха Филарета. Если тогда это определялось, прежде всего, кровным родством, то теперь -- чисто духовным. А такое родство царя и патриарха -- новая, высшая ступень отношений Церкви и государства, духовного и мирского начал русской жизни. Протоиерей Лев Лебедев в своей статье «Десять Московских патриархов» высказывает мнение, что Патриарх Никон был человеком глубочайшей православной церковности, и в этом смысле являлся чрезвычайно ярким, типическим представителем русского православия. По его мнению, задача, которую Никон сознательно ставил для себя, состояла в том, чтобы удержать все русское общество в целом в послушании православной Церкви в такой обстановке, когда значительная часть общества (снизу доверху) стала заметно от нее отходить. Отсюда и необходимость клятвенного обещания всех безоговорочно слушаться Церкви в лице ее патриарха во всех делах чисто духовной и церковной жизни. Именно с этой позиции Протоиерей Лебедев представляет возможным понять и объяснить огромную и очень разностороннюю деятельность великого иерарха. Патриаршество Никона составляет целую эпоху в истории нашей Церкви. При нем началось соединение двух ее частей, двух бывших митрополий, Западнорусской (Киевской) и Восточно-русской (Московской), которые разделены были около двух столетий6, - соединение, совершавшееся потом медленно и постепенно в продолжение значительного времени. При нем и при его главном участии действительно началось основательное исправление наших церковных книг и обрядов, какого прежде у нас почти не бывало, продолжавшееся и при его преемниках, и вслед за тем начался и русский раскол «глаголемого старообрядства». При Никоне или, вернее, самим Никоном сделана была самая смелая из всех когда-либо у нас бывших и решительная попытка отстоять самостоятельность и независимость Русской Церкви от светской власти, хотя и кончившаяся для него неудачно. При Никоне чаще, чем когда-либо, происходили сношения Русской Церкви с Греческой по делам церковным, чаще, чем когда- либо, приезжали к нам высшие греческие иерархи и при их участии совершались у нас такие Соборы, каких ни прежде, ни после у нас не бывало. Да и сам Никон, с его необыкновенным умом и характером и с его необыкновенной судьбой, представляет собой такое лицо, которое резко выделяется в ряду других наших патриархов и всех когда-либо бывших в нашей церкви первосвятителей. Патриаршество Никона продолжалось всего четырнадцать лет и четыре с половиной месяца. Но из них он только шесть лет был действительным патриархом Московским и всей России и управлял Церковью, пока самовольно не оставил своей кафедры. Остальные же восемь лет он уже не был и не назывался патриархом Московским и всей России, а считал себя только патриархом и не управлял Церковью, но не переставал вмешиваться в ее управление и делать попытки к возвращению себе прежней власти, пока не был совсем низложен сана. Реформы Никона. Первым и важнейшим делом патриаршества Никона было исправление богослужебных книг и церковной обрядности. Начало такому исправлению было положено еще при патриархе Иосифе, и тогда же обозначились те два правила, которыми потом Никон постоянно руководствовался, занимаясь этим делом. Богослужебные книги исправлялись у нас при всех патриархах, когда готовились к печати. Но правились только по славянским "добрым переводам", или спискам. Также, как и "добрые" славянские списки, даже самые древние, не чужды были погрешностей и немало различались между собой в некоторых моментах, поэтому, совершенно естественно, что и в печатных книгах, появившихся при первых наших патриархах, повторились все эти погрешности и различия, доходящие иногда до противоречий. Под конец жизни патриарха Иосифа у нас, наконец, ясно осознана была мысль, что исправлять церковные книги по одним славянским спискам недостаточно, а нужно сверять также и с греческими текстами. И вот сам царь Алексей Михайлович обратился в Киев с просьбой прислать в Москву «ученых мужей», знавших греческий язык, чтобы они исправили по тексту семидесяти толковников славянскую Библию, которую тогда намеревались вновь напечатать. Эти ученые люди успели еще при жизни патриарха Иосифа исправить по греческому тексту одну, уже кончавшуюся печатанием, книгу "Шестоднев" и напечатали свои исправления в конце книги, чтобы всю ее не перепечатывать. Это была первая напечатанная в Москве церковная книга, исправленная не только по славянским спискам, но и по греческому тексту; и в этом выразился первый принцип, которого потом придерживался Никон - исправлять богослужебные книги одновременно по "добрым" славянским спискам и по греческому тексту. В отправлении богослужения у нас с давнего времени допускалось крайнее бесчиние, происходившее от многоголосия и от хорового пения. Службы совершались сразу многими голосами: один читал, другой в то же время пел, третий говорил ектении или возгласы, а иногда читали разом двое или трое, и совершенно различное. А при хоровом пении слова растягивались до бессмыслия, с переменой ударений, заменой полугласных букв на гласные, прибавлением новых гласных. Против такого бесчиния восставали еще Стоглавый Собор и патриарх Гермоген, а теперь, при патриархе Иосифе, восстали даже некоторые из светских людей, таких как Федор Ртищев, и два самых авторитетных московских протоиерея: казанский - Неронов и благовещенский - Вонифатьев (царский духовник). К ним присоединились Новгородский митрополит Никон и сам царь. А патриарх Иосиф посоветовался с Цареградским патриархом Парфением и другими греческими иерархами и решил, что "подобает ли в службах по мирским церквам и по монастырям соблюдать единогласие". Иосиф с Собором своих русских архиереев в присутствии самого государя и его синклита постановил, чтобы по всем церквам пели чинно, безмятежно и единогласно и читали в один голос, тихо и неспешно. В этом выразился второй принцип, которого также постоянно придерживался Никон: во всех случаях недоразумений при исправлении церковной обрядности просить совета и решения Восточных первосвятителей). Появились новые обстоятельства, которые вынудили не только не прекращать, а напротив, с еще большей энергией продолжать начатое дело исправления церковных книг и обрядов. При царе Алексее Михайловиче еще чаще, чем прежде, прибывали в Москву греческие иерархи и другие духовные лица для милостыни и иногда оставались у нас довольно долго. Присматриваясь с любопытством к нашей церковности, они не могли не замечать в нашей Церкви некоторые расхождения с чинами и обрядами Греческой Церкви и некоторые "новшества", каким особенно казалось им употребление двуперстия для крестного знамения. Это новшество, несмотря на решение Стоглавого Собора, слабо проникало в народ, который издревле от предков привык креститься тремя пальцами. Но при патриархе Иосифе, будучи внесено в некоторые учительные и богослужебные книги, стало распространяться, утверждаться и наиболее бросаться в глаза восточным единоверцам. Гостил так же в Москве Иерусалимский патриарх Паисий. Он тоже заметил новшества в русской церковности и с укором указывал на них царскому любимцу Никону и другим. Встревоженные царь и патриарх Иосиф, прощаясь с Паисием, отправили с ним на Восток своего старца Арсения Суханова, чтобы он изучил там церковные чины и обряды и доставил о них сведения. Арсений, возвратившись в Москву, привез с собой "Статейный список", в котором подробно изложил свой жаркий спор с греками о двуперстии для крестного знамения и о некоторых других церковных предметах, которыми русские отличались тогда от греков, а также привез достоверное, им самим обследованное известие, что на Афоне монахи всех греческих монастырей, собравшись на соборе признали двуперстие ересью, сожгли московские книги, в которых было напечатано о нем, как книги еретические, и хотели сжечь самого старца, у которого нашли те книги. Все это должно было еще больше встревожить царя и церковные власти в Москве и показать им, до чего могут довести те обрядовые разночтения, которые находили у нас греки и прямо называли новшествами. Вместе с Арсением прибыл в Москву Назаретский митрополит Гавриил, привезя с собой письма от Иерусалимского патриарха Паисия к царю и к патриарху Иосифу. И этот митрополит также высказал свои укоризны на наши церковные новшества. Что же оставалось делать нашему церковному правительству? Патриарх Иосиф был уже дряхл и слаб и скоро скончался. Но Никон, столь могущественный еще при патриархе Иосифе, а теперь сделавшийся его преемником, мог ли он быть спокоен и не отреагировать на порицания греков? Тотчас по вступлении на патриаршую кафедру Никон, как рассказывается в предисловии изданного им Служебника, "упразднися от всех и вложися в труд, еже бы Святое Писание разсмотрити, и, входя в книгохранильницу, со многим трудом многи дни в разсмотрении положи". В «книгохранильнице» он нашел подлинную уложенную грамоту об учреждении патриаршества в России, подписанную патриархами Иеремией Цареградским и Иовом Московским и многими другими святителями, русскими и греческими; нашел также подлинную грамоту, или книгу, об утверждении патриаршества в России, подписанную и присланную в 1593 г. всеми Восточными патриархами со множеством греческих епископов. В последней грамоте он прочел, что Московский патриарх есть брат всех прочих православных патриархов, единочинен им и сопрестолен, а потому должен быть согласен с ними во всем. Наиболее же привлекли к себе внимание Никона следующие слова: "Так как православная Церковь получила совершенство не только в догматах боговедения и благочестия, но и в священно-церковном уставе, то справедливость требует, чтобы и мы потребляли всякую новину в ограде Церкви, зная, что новины всегда бывают причиною церковного смятения и разделения, и чтобы следовали мы уставам св. отцов, и чему научились от них, то хранили неповрежденным, без всякого приложения или отъятия". Прочитав всю эту грамоту, Никон “впал в великий страх”, не допущено ли в России какого-либо отступления от православного греческого закона, и начал прежде всего рассматривать Символ веры. Он прочел Символ веры, начертанный греческими буквами на саккосе, который за 250 лет перед тем, был принесен в Москву митрополитом Фотием6 и сравнил с этим Символом славянский, как он изложен был в новых московских печатных книгах. Таким образом, он убедился, что в славянском Символе есть разногласия с древним греческим. Затем точно так же рассмотрел святую литургию, т. е. Служебник, и нашел, что одно в нем прибавлено, другое отнято или изменено, а после Служебника нашел и в других книгах многие несходства. После этого, стремясь быть во всем согласным с Восточными патриархами и истреблять всякие нововведения, которые могут вести к разногласиям в Церкви, смутам и разделению, и убедившись лично, что такие нововведения у нас действительно есть в печатных церковных книгах и даже в самом Символе веры, Никон решился приступить к исправлению наших богослужебных книг и церковных обрядов. Первая попытка в этом роде была сделана Никоном спустя около семи месяцев после вступления его на патриаршую кафедру и касалась только двух новшеств. Но при первой же попытке обнаружились и ярые противники Никона и начатого им дела. Перед наступлением Великого поста в 1653 г. Никон разослал по всем московским церквям следующую "Память": "По преданию св. апостол и св. отец не подобает в церкви метания творити на колену, но в пояс бы вам творити поклоны; еще и тремя персты бы есте крестились". В таком сжатом виде передает "Память" протопоп Аввакум, но относительно поклонов передает неясно и неточно, конечно, не без намерения. Никон, как считает митрополит Макарий (см. его соч. «История русской церкви»), указывал вовсе не то, чтобы православные не клали вообще земных поклонов в церкви, а лишь на то, чтобы в святую Четыредесятницу при чтении известной молитвы святого Ефрема Сирина православные не клали одних земных многочисленных (около 17) поклонов, как делалось у нас тогда, а клали поклоны поясные, только кроме четырех земных. "Память" эта прислана была и в Казанский собор протопопу Ивану Неронову. Неронов тотчас пригласил к себе протопопа Аввакума, который проживал у него, и других своих близких. "Мы же, - рассказывает Аввакум, - задумалися, сошедшеся между собою; видим, яко зима хощет быти: сердце озябло и ноги задрожали. Неронов мне приказал идти в церковь (т. е. Казанский собор), а сам един скрылся в Чудове, седмицу в палатке молился. И там ему от образа глас бысть во время молитвы: "Время приспе страдания, подобает вам неослабно страдати". Он же, плача, сказал Коломенскому епископу Павлу… потом Даниилу, костромскому протопопу, таже сказал и всей братии. Мы же с Даниилом, написав из книг выписки о сложении перст и о поклонех, и подали государю, много писано было. "Он же не вем, где скрыл их, мнится, Никону отдал". Вот кто явились противниками Никона и как они начали борьбу с ним! Что ж подвигло их на эту роковую борьбу? Неужели одна привязанность к тем двум обрядам, или обычаям, которые хотел изменить Никон? Протопопы казанский Неронов и благовещенский Вонифатьев были при патриархе Иосифе самыми авторитетными людьми в московском духовенстве, сильными перед патриархом и царем, и под их покровительство стекались и другие, преимущественно иногородние, протопопы, каковы были: Аввакум юрьевский, Даниил костромской, Логгин муромский, составлявшие вокруг них "братию". В числе своих близких друзей временщики-протопопы считали и Никона, нового царского любимца, пока он был архимандритом и даже Новгородским митрополитом. Но когда патриарх Иосиф скончался, эти мнимые друзья Никона, воспользовавшись его отсутствием в Москве, строили козни, чтобы не допустить его до патриаршества. Никон по возвращении в Москву узнал о кознях и как только сделался патриархом, то не стал, по выражению протопопа Аввакума в его автобиографии, «пускать к себе бывших друзей своих и в крестовую». Такого унижения и оскорбления Неронов со своими приближенными не в силах были перенести и ждали только случая отомстить Никону. Случай, как им казалось, представился. Никон разослал "Память" духовенству - они написали на нее опровержение из книг, выставляя ее еретической, и подали свою рукопись государю, рассчитывая уязвить Никона и навредить ему. Но ошиблись в расчете: Никон остался в полной силе, но только еще больше разозлился на своих бывших друзей. И началась борьба преимущественно из личных побуждений, которая уже в самом начале приняла с обеих сторон самый резкий характер. Но стоит заметить, что Никон в этот раз как бы не обратил внимания на поступок своих врагов, не потребовал их на суд за оказанное сопротивление архипастырскому распоряжению и вовсе их не преследовал. Никон ввел еще некоторые изменения: в старых книгах всегда писалось и выговаривалось имя Спасителя «Исус», в новых книгах это имя было переделано на «Иисус»; в старых книгах установлено во время крещения, венчания и освящения храма делать обхождение по солнцу в знак того, что мы идем за Солнцем-Христом. В новых книгах введено обхождение против солнца; в старых книгах, в Символе Веры (8 член), читается: «И в Духа Святаго Господа Истиннаго и Животворящаго», после же исправлений слово «Истиннаго было исключено»; вместо двойной аллилуйи была введена тройная; божественную литургию в Древней Руси совершали на семи просфорах; новые «справщики» ввели пятипросфорие, т. е. две просфоры исключили; и некоторые другие. Между тем, 16 апреля (1653) в Москву прибыл еще один из высших святителей Востока, бывший Константинопольский патриарх Афанасий. Для нас этот визит интересен тем, что и он, подобно другим Восточным первосвятителям, приходившим к нам прежде, "зазирал" патриарху Никону "в неисправлении Божественного Писания и прочих церковных винах" и тем вновь побуждал его к исправлению наших церковных книг и обрядов. Кроме того, Афанасий во время своего пребывания в Москве написал для Никона сочинение под названием "Чин архиерейского совершения литургии на Востоке", чтобы Никон ясно мог видеть, какие отступления от того чина допущены в России.

Подобные документы

Положение дел в Русской Православной Церкви в первой половине XVII в. Сущность церковной реформы Патриарха Никона. Секуляризационные тенденции в Русской Православной церкви во второй половине XVIII в. Либерализация церковной политики начала XX в.

дипломная работа , добавлен 29.04.2017


Реформы патриарха Никона и возникновение раскола в православной церкви. Правовое положение старообрядцев в России. Миграция и расселение старообрядцев после революции и во время Гражданской войны. Описания течений беспоповщины, единоверия и поповщины.

реферат , добавлен 08.04.2013


Выяснение аспектов взаимодействия власти, церковных реформаторов и ревнителей церковных традиций. Изучение неясных моментов в истории обновленческого раскола в Русской Православной Церкви в XX веке. Решения обновленческих лжесоборов 1923–1925 годов.

дипломная работа , добавлен 04.09.2014


История Русской Церкви. Церковная реформа и возникновение раскола в Русской Церкви и в русском обществе. Значение Никоновской реформы и последствия раскола. Разногласия между староверами. Иерархия новообрядческой Церкви в конце XVII – начале XVIII веков.

контрольная работа , добавлен 11.12.2014


Рассмотрение задач церковной реформы середины XVII века. Причины раскола Русской православной церкви. Анализ особенностей осуществления церковной реформы патриархом Никоном. Характеристика духовных предпосылок проведения церковной реформы XVII века.

дипломная работа , добавлен 23.04.2016


Неразрывная связь истории русской Церкви с историей России. Причины церковного раскола в XVII веке. Церковная реформа патриарха Никона, исправление богослужебных книг. Появление раскольников, неистовый Аввакум. Социальные корни церковного раскола.

доклад , добавлен 13.02.2011


Теория суверенности, церковь как нравственный противовес русскому самодержавию в годы правления Ивана IV. Значение принятия патриаршества и его роль в борьбе с самозванцами и польско-шведскими интервентами. Реформы патриарха Никона и начало раскола.

реферат , добавлен 14.11.2010


Личность патриарха Никона, влияние его преобразований на общество и на Русскую Православную Церковь. Борьба приходского клира за церковную реформу. Понятие раскола. Церковь как орудие господства дворянского государства в XVII в. Протопоп Аввакум.

курсовая работа , добавлен 12.04.2009


События, связанные с церковной реформой Никона. Предпосылки, причины и последствия раскола Русской православной церкви. Жизнь и деятельность патриарха Никона. Соловецкое сидение, стрелецкий бунт. Идеолог и символ движения раскольников – протопоп Аввакум.

реферат , добавлен 11.01.2012


Анализ реформ патриарха Никона и Церковного Раскола в России в XVII веке. Сущность разногласий патриарха Никона и его бывших единомышленников. Предание церковному проклятию противников реформ. Раскол в обществе как последствие церковного раскола.

Сегодня тема церковного раскола и старообрядчества вызывает неподдельный интерес в обществе и тем самым становится объектом пристального внимания современной литературы и кинематографа. В современной художественной литературе тема церковного раскола XVII столетия как огромного драматического события русской истории впервые прозвучала на страницах исторического романа-трилогии В. В. Личутина «Раскол» , вышедшего в свет в середине 1990-х годов. При создании произведения автором был изучен огромный комплекс исторических документов, справок, использован архивный материал.

Гордыня или смирение?

Основная тема романа — церковная борьба в Древней Руси, расколовшая в результате русскую церковь и общество на два конфронтирующих лагеря. На страницах романа развернулась настоящая битва между сторонниками двух идеологических направлений, где вырисовываются две сюжетные линии: сторонников реформы и ее противников. В. В. Личутин ставит проблему выявления основных причин осуществления церковных преобразований. Он проводит главную мысль о том, что в основе церковного и общественного переворота лежали имперские амбиции государственной власти. Инициаторы конфликта царь Алексей Михайлович и патриарх Никон любой ценой, даже ценой человеческих жизней, стремились провести преобразования прозападной ориентации с целью сделать Россию великой империей.

Здесь можно вспомнить утверждение известного русского философа Г. В. Флоровского , который в своем фундаментальном труде «Пути русского богословия» отмечает, что инициатива проведения церковных реорганизаций исходила от царской власти и что в ней явной была идея империи с преобладанием государства/царства над церковью/священством: «Тема раскола не «старый обряд», но Царствие » . За счет горделивых претензий царя на главенство в церковной сфере произошло разрушение гармонии древнерусского мира.

Таким образом, источником трагического разделения древнерусского общества, по утверждению приверженцев старой веры, явился грех гордыни как основы и первопричины зла в мире: «Начало греха — гордость » (Сир. 10, 15); «Гордость очей и надменность сердца, отличающие нечестивых — грех » (Притч. 21, 4). Как известно, гордость — грех, возникший еще до появления первых людей и нарушивший гармоничность мира. Гордость стала причиной разлада в ангельской сфере, зародившись у одного из ангелов — Люцифера (впоследствии Дьявола), возгордившегося и возомнившего себя равноправным Богу, и поднявшего бунт против Творца. Первые люди Адам и Ева стали носителями греха, воспользовавшись данной им свободой воли. Следовательно, исходным пунктом греха признан эгоизм, себялюбивое возведение своего «Я» в цель жизни. В результате направленности на свою самость, эгоистичность и случился разрыв взаимосвязи человека с Богом, а затем и с окружающим миром. Демоническая гордость — ядро всех грехов и крупнокорневой источник человеческого зла. Обычно гордость, ставящая в центр абсолютного внимания самого человека, нераздельна с эгоизмом, обозначающим любовь человека лично к самому себе. Самолюбивый и гордый человек стремится любыми возможными способами и путями превалировать над окружающими. Поэтому гордыня стоит на первом плане в комплексе грехов.

Гордыня (по-другому «грех Сатаны») наносит непоправимый вред самому человеку и причиняет зло окружающим людям и миру, выступает причиной и фактором человеческих страданий. Именно гордыня — ресурс всех отрицательных мыслей, идей, эмоций, впечатлений. Человек, ставящий себя выше других — осуждает, презирает, ненавидит. Чувство собственного перевеса над другими возбуждает ощущение надменности и желания унижать, оскорблять посредством слова или поступка. Ощущение важности своей роли зарождает колоссальную интуитивную агрессивность, впоследствии оборачивающуюся против самого возгордившегося. Такое чувство выражено в желании человека поставить себя выше Бога. Амбициозный (горделивый) человек отвергает жизненные обстоятельства и условия, не отвечающие уровню его ожиданий и желаний. У него предписана своя программа осмысления окружающей реальности, и он уверен, что собственно она есть самое правильное обоснование его поведенческой модели. Человек пытается подчинить себе окружающую действительность, нередко посредством насильственных методов. В этой связи любая несогласованность с его представлениями, мнениями рождает внутри него массу агрессивных эмоциональных состояний, что в результате приводит к опасным моментам, болезни и самой смерти. Так, в Библии сказано: «Погибели предшествует гордость и падению — надменность » (Притч. 16, 18).

Вопрос о гордыне пограничный, она является водоразделом между древлеправославием и никонианством. По словам известного теолога Р. Нибура , разновидностью греха гордыни является гордыня власти, строящаяся на высокомерии и надменности личности (личность царя Алексея Михайловича и патриарха Никона). Чувство гордости внутренне было вплетено в мировоззрение церковных реформаторов.

Как пишет сам В. Личутин:

Знаете, что меня поразило в том далеком расколе? Цинизм, с которым верхи проводили свои реформы. Как можно было так поступить с народом? Вдруг оказалось, что вся жизнь была прожита не так — и молились не так и не тем святым, и церкви неправильно строили, и носили не то, и ели-пили не так. По признанию государя Алексея Михайловича и патриарха Никона, русские — и не народ вовсе, живший до того семь веков в православии, а какое-то зачумленное стадо, несущее на себе вериги язычества. Все победы народа, все его достижения, схимники, старцы, отшельники, Сергий Радонежский — все, выходит, были ничтожные люди. Реформа перевернула саму сущность жизни .

Радикализм (форма гордыни) находился в основании деятельности лидеров реформирования духовно-жизненного пространства русского общества. Зло есть утверждение своих личных интересов в ущерб другим людям и окружающему миру . Так, неограниченная иррациональная гордость патриарха Никона превратилась в тиранию. Гордыня и честолюбие Никона привели к страшным последствиям: жестоким гонениям на христиан-старообрядцев.

В исторической ретроспективе антиподом никонианской гордости выступает нравственное смирение мучеников-старообрядцев. «Гордость человека унижает его, а смиренный духом приобретает честь » (Притч. 29, 23), — сказано в Священном Писании. В основе самосознания старообрядцев лежала концепция Москвы — Третьего Рима, каждый приверженец старой веры ощущал личную ответственность быть в секуляризованном мире хранителем древлего благочестия, что содействовало духовному росту личности, преисполняло бытие человека набором истинных ценностно-религиозных смыслов. Человек-старообрядец осмысливал и чувствовал свою богоизбранность. При всем этом необходимо подчеркнуть, что в основе идеи богоизбранности в старообрядчестве лежит не гордыня и собственное превосходство, а христианское смирение.

Противопоставление Никона и Аввакума

Система образов в романе представлена двумя полярными персонажами: патриарх Никон и протопоп Аввакум. Противоречивость личности Никона в романе «Раскол» показывается через образы «звериного», «дьявольского» (вепрь, ворон и дикий волк) — именно так его воспринимает народ, считающий «Никоновы новины» делом Антихриста. Никон, споря с Алексеем Михайловичем, яро утверждал, что является «живым образом самого Христа » .

Протопоп Аввакум, ведущий идеолог старообрядчества, показан в произведении как пророк-обличитель, как исполнитель Божьей воли и посланник Божий. В полемике этих двух исторических фигур автор принимает сторону Аввакума. Писательская симпатия к Аввакуму очень явно отражена в произведении Личутина. Он концентрирует неподдельное внимание на деталях жизни и мыслях пламенного сторонника старых церковных порядков. В последней главе автор говорит о подготовке протопопа Аввакума к мученической смерти через сожжение. В этом момент сама природа описана холодными красками, предчувствуя смерть.

Протопоп попросил у стрельца дровишек. Истопил печь, помылся. И, Слава Богу, готов умирать. Оделся в чистое смертное, встав на молитву, не тоскуя, отказавшись от сна. Черно было за окном, студливо, могильным мраком принакрыло снега, будто вся Русь погрузилась в смерть .

Очевидно, что позиция В. Личутина на стороне старообрядцев, отстаивающих традиционную Русь. Описывая события, сопровождавшие церковную реформу, он говорит: «24 февраля 1656 года — несчастный для Руси день ».

Надо отметить, что художественный язык произведения отличается богатством и разнообразием: употреблением народно-разговорной речи, старинных слов, архаизмов, славянизмов. Художественные средства языка соотносятся с изображаемой эпохой, характерами героев. Автор переносит читателя в глубину XVII века. Читая роман, можно получить представление о языке и быте Московской Руси. Старославянская лексика не только украшает роман-трилогию, но и показывает его неординарность.

Таким образом, в сюжетных основах трилогии «Раскол» заложены события церковного переворота московской Руси, приведшие церковь и общество к большой национальной драме. Автор говорит о расколе и разъединении не только Церкви, но и самой Святой Руси, самого народа, самой русской души. Реформа, будучи несвоевременным явлением, была воспринята как предательство исконных истин отечественной веры, как приход в мир Антихриста, как окончание православия на Руси. Роман «Раскол» отражает социальный и религиозный конфликт, выраженный через образы и характеры героев. Автор, выражая идею трагического, обнаруживает противоречивость души русского человека, формирует атмосферу эпохи.

Старообрядцы в кино

В настоящее время сделано несколько попыток представления старообрядчества в российском кинематографе. Современное кино — мощный социокультурный феномен, генератор мировоззрения народа. Кинематограф является индикатором происходящих в мире изменений исторического, идеологического, социально-культурного характера, значительно способствующий разрешению существующих в обществе культурных противоречий и выступающий одним из популярных источников информации о культуре и истории старообрядчества.

Кинематограф, как известно, наиболее зрелищный и массовый вид искусства, затрагивающий сознание зрителей на уровне глубинных психологических структур. Он выявляет важнейшие аспекты действительности, отражает конкретно-чувственную, внутреннюю, духовную сторону жизни. Кинематограф аккумулирует в себе ценности и мотивации общественного развития, формирует мышление, новое видение реальности.

Справедливо отмечает историк в своей статье «Старообрядчество в произведениях современного искусства» :

Законы постиндустриального общества уже давно определили власть массового искусства и средств массовой информации. Еще 100 лет назад знакомство с верой осуществлялось через дедовскую Псалтырь да отцовскую лестовку. Сегодня времена иные. Подавляющее большинство свой первый шаг к храму делает после просмотра телевизионной передачи, прочтения художественной книги или просмотра фильма. Роль массовой литературы, кино, телевидения и музыки в религиозном выборе становится все более значимой, если не сказать решающей. То же самое можно сказать и об имидже конфессии. Каким образом то или иное религиозное упование отображается в документалистике или произведениях искусства, такое отношение и складывается к нему в обществе .

Одним из немногих образцов современного кино, где достоверно воплощаются драматические события середины XVII века, является вышедший в 2011 году художественный 20-серийный фильм «Раскол» режиссера Н. Н. Досталя, сценариста М. Н. Кураева. Сюжет фильма включает время с конца 40-х до начала 80-х годов XVII столетия (от вступления на престол царя Алексея Михайловича до первых признаков эпохи Петра I).

Фильм «Раскол» наполнен как историческим содержанием, так и некоторой долей художественного вымысла, творческой фантазией. Источниковой базой киносценария являются романы современного российского писателя В. А. Бахревского — «Тишайший» , «Никон» , «Аввакум» , «Страстотерпцы» . Важным историческим источником кинопроизведения выступает «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное» . Авторы фильма также используют исторические научные исследования: труды таких ведущих ученых-историков, как М. Карамзин («История государства российского»), С. Соловьев (История России с древнейших времен), В. Ключевский («Курс русской истории»), Н. Костомаров («Дело патриарха Никона», «История раскола у раскольников», «Повесть о боярыне Морозовой»), П. Смирнов («Значение женщины в истории русского старообрядческого раскола»), Н. Каптерев («Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович»), Н. А. Гиббенет («Историческое исследование дела патриарха Никона») и других.

Важно подчеркнуть, что фильм отличается не политизированным, взвешенным подходом к истории старообрядчества. Фильм не содержит острой полемической позиции, пропагандистской линии, не расставляются навязчиво-однозначные акценты. Старообрядческие деятели не подвергаются осуждению, а, наоборот, всесторонне рассматривается их точка зрения, предпринимается попытка осмысления их позиции. Авторы кинопроизведения стремятся к применению научных принципов объективности. Здесь отсутствует одностороннее освещение истории раскола и старообрядчества, и тем более нет грубого искажения исторической действительности. Вследствие чего фильм превращается в историческое исследование .

В телефильме трагические события древнерусской истории изображены через судьбы и характеры главных героев. Судьбы персонажей (исторических лиц) переплетаются в ходе раскрытия важнейших моментов церковной реформы и последовавшего затем раскола древнерусского общества. Предметный мир (интерьер, быт, костюмы, обстановка) носителей древнерусской культуры создает реальное ощущение эпохи. «Раскол» знакомит зрителей с многими историческими местами: Кирилло-Белозерский, Ферапонтов, Соловецкий монастыри, — а также с некоторыми религиозно-богослужебными обрядами Древней Руси.

Композиционная структура телефильма состоит из четырех частей.

1. С 1 по 6 серию изображается этап формирования и развития кружка ревнителей древлего благочестия (1646-1652 гг.).
2. В 7-10 сериях (1652-1658 гг.) повествуется о времени патриаршества Никона вплоть до его ухода.
3. В 11-16 сериях рассматривается дело патриарха Никона (1658-1667 гг.).
4. С 17 по 20 серию описывается ссылка и заточение протопопа Аввакума, а также и патриарха Никона (1667-1682 гг.) .

Авторами фильма детально показана первая стадия церковного раскола: осуществление реформы патриархом Никоном и возникший на этой почве конфликт в церковной сфере. Целым рядом оппозиционно настроенных богословов и церковных деятелей было сформировано свое отношение к никоновской реформе. Затем сформулированная старообрядческая доктрина переходит в народные массы. Большая часть русского народа продолжает придерживаться основ старой веры и старых обрядов, активно выступая против нововведений.

Надо отметить, что самому отношению простого народа к происходившим в разделяющейся Церкви событиям в фильме отведено скромное место. Лишь фоном затронуты такие исторические факты, как народные бунты, крестьянская война, восстание во главе со Степаном Разиным. Особое внимание авторов сфокусировано на взаимоотношениях противников реформ с государственной властью.

В фильме сделана попытка раскрыть причины церковных преобразований, отличающихся внутренними и внешними противоречиями. В первую очередь, это геополитические причины. С целью создания крупного императорского пространства встал вопрос объединения России и Украины, провозглашались притязания на византийское наследие. В киноленте показано, что царь и патриарх преследуют амбициозную цель — сделать Москву центром всего православного мира. Они стремятся к созданию вселенской православной державы. Для осуществления византийских амбициозных задач власть ставит вопрос о необходимости унификации церковных обрядов. В этой связи государство в лице царя и патриарха реализует реформу, расколовшую Православную Церковь и общество на две части. В процессе проведения Собора 1666-1667 г., показанного в фильме, все положения никоновской реформы были признаны правильными, а сам опальный к тому времени патриарх Никон извержен из сана и предан суду.

Авторы фильма стремились доказать, что в результате церковного раскола произошло ослабление церкви, которая оказалась в подчиненном положении и в сильнейшей зависимости от царской власти. При этом еще одной целью, стоявшей перед реформаторами, было ограничение роли бояр, активно участвовавших в политической жизни страны. Значимое место авторы фильма отводят репрессиям власти против бояр, не принявших нововведения (боярыня Феодосия Морозова, княжна Евдокия Урусова). Власть использовала раскол в качестве инструмента воздействия на московское общество. Таким образом, церковная реформа, вызвавшая разделения в обществе, «стала началом фундаментального цивилизационного поворота московского государства, направившего свое общество на путь догоняющей прозападной модернизации » .

В кинокартине Досталя ярко продемонстрировано, как власть, реализуя церковный проект, применяет антигуманные и жестокие действия к верующим людям. Режиссер проводит идею, что государственные репрессии в отношении верующих людей есть однозначное зло, разрушающее основы человеческого бытия. Власть, в лице царя Алексея Михайловича, преследует сверхцели и не обращает внимания на человеческие жертвы, на народ, без которого сама утрачивает свое истинное значение и становится тиранией. Режиссер фильма выделяет два полярных образа: образ консерватизма, истины, свободы — протопоп Аввакум, и образ абсолютного господства, реализующий набор глобальных, но при этом антигуманных идей — патриарх Никон.

В образе главного противника церковных преобразований протопопа Аввакума воплощена, бесспорно, харизматичная личность, со свойственной ей огромной внутренней свободой, аскетичностью, живой верой, стойкостью перед лишениями и казнями. Он представлен самоотверженно страдающим за правое дело.

В художественном образе патриарха Никона отображена сама стихия власти, которой абсолютно безразличны люди, их мысли, чувства, страдания. В его образе преобладает грубое начало, диктаторство, игнорирование точки зрения окружающих. Своим масштабным устремлениям Никон подчиняет все жизненные смыслы, ломая обычаи древнерусского благочестия в угоду греческому духовенству.

В ярких образах боярыни Морозовой и протопопицы Анастасии Марковны выражены глубокая духовность, смирение, терпение. Это подлинный облик русских женщин, которым присуще истинное служение правде — Христу и которые смиренно, но твердо несут свой крест. Это люди сохранившие дух Святой Руси, люди, постоянно помнящие о своем спасении, и имеющие абсолютную веру в Царство Небесное .

Как пишет Н. В. Воробьева , «главный пафос, вывод фильма — даже не спор «о вере», трагическая ошибочность и неправота политико-идеологического принуждения в стремлении добиться от общества единства и лояльности » .

Можно утверждать, что фильм «Раскол» в определенной степени выполняет ценностно-ориентирующую, воспитательную функцию, которая «связана с ретрансляцией культурно значимой информации, с усвоением, ознакомлением с достижениями человечества, с сохранением культурной традиции, с межкультурными взаимодействиями, с консолидацией общества » .

Анализируемое нами произведение является формой выражения национального самосознания, национальной культуры, обладает социокультурной ценностью, выступает выразителем и продолжателем национальных традиций старообрядчества. Здесь рассматриваются актуальные для современного человека проблемы, состоящие в смысле жизни, чести и достоинстве, исторической памяти, патриотизме, духовно-нравственная позиция. Итак, современная русская художественная литература и отечественный кинематограф основательно обращаются к тематике церковного раскола и на художественно-историческом уровне воспроизводят события, произошедшие в России в трагичном XVII столетии, реконструируют картину церковной жизни русских людей, вводят зрительскую аудиторию в атмосферу древности.

Обзор литературы по истории Русской Церкви

Историографии Русской Церкви еще только предстоит стать самостоятельным и полноправным разделом русской исторической науки. А.В. Карташев в середине 50-х гг. ХХ в. в очерке «Систематические построения истории Русской Церкви» отмечал, что «особо богатого отдела специальных источников для построения истории Русской Церкви... не существует», и адресовал читателя к общей русской историографии ( Очерки по истории Русской Церкви. Париж, 1959. Т. 1. С. 10). Г.В. Вернадский, обратившийся к этой теме в конце 60 – начале 70-х гг., посвятил церковной историографии несколько страниц, ограничившись кратким описанием трудов митрополита Макария (Булгакова) и Е.Е. Голубинского (Вернадский Г.В. Русская историография. М., 1998. С. 356–360). Более подробно историография Русской Церкви представлена в очерке С.Г. Пушкарева, хотя и этот автор ограничился кругом лишь наиболее известных исследователей (Пушкарев С.Г. Историография Русской Православной Церкви // ЖМП. 1998. № 5. С. 67–79; № 6. С. 46–61).

Необходимо иметь в виду, что русская церковная история как наука существует менее двух веков, из которых большую часть последнего столетия она находилась под запретом. Богатство и достижения церковной истории обусловлены прежде всего общим подъемом церковно-научной мысли 2-й половины XIX – начала XX столетия. История Русской Церкви была введена в программы семинарий и академий в середине XIX в., и с этого времени стали появляться капитальные исследования, а статьи по истории Церкви начали публиковаться в периодических изданиях при духовных академиях: «Христианском чтении» (СПб., 1821–1917); «Православном собеседнике» (Казань, 1855–1917); «Трудах Киевской духовной академии» (Киев, 1860–1917); «Прибавлениях к творениям святых отцов в русском переводе» (М., 1843–1891); «Богословском вестнике» (Сергиев Посад, 1892–1918) и др.

Литературу по истории Русской Церкви принято делить на следующие разделы: исследования по истории Церкви в Древней Руси (X-XVII вв.), труды синодального периода (1700–1917), работы по истории Русской Церкви XX столетия. Источники истории древнего периода едины как для русской светской, так и для церковной истории. Это летописи, документы, связанные с управлением государственным и церковным имуществом, переписка с отечественными и зарубежными корреспондентами, памятники древнерусской, преимущественно церковной письменности. Синодальный период характеризуется более отчетливым отделением собственно церковных источников от источников по социально-политической и культурной истории России. Архивы Святейшего Синода, церковно-юридические документы, статистические сборники и отчеты составляют основу источниковедческой базы этого периода. Важно и то, что именно в это время появились многочисленные богословские и церковно-исторические сочинения, общие курсы по церковной истории, монографии по отдельным проблемам жизни Церкви. Источниковедческая база истории Русской Церкви в период советской власти до сего дня остается неопределенной: документы, сосредоточенные в государственных архивах, в том числе в архивах спецслужб, зачастую содержат заведомо ложные сведения; мемуары современников, переписка и даже официальные церковно-юридические документы также не могут приниматься исследователями без учета тех условий, в которых они создавались. Критическое осмысление источников по истории Русской Церкви XX столетия – одна из насущных задач современной российской исторической науки.

В конце XIX в. увидели свет два издания книги П.М. Строева: «Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской Церкви» (СПб., 1877. Ko..ln; Wien, 1990) и «Списки иерархов Российской Церкви» (СПб., 1882). К 900-летию Крещения Руси был издан справочник, составленный Н.Н. Дурново (под псевдонимом Н. Д.): «Девятисотлетие русской иерархии, 988–1888: Епархии и архиереи» (М., 1888). По состоянию на 1913 г. хронологические списки архиереев Русской Церкви приведены в книге С.В. Булгакова «Настольная книга для священно-церковнослужителей» (Киев, 1913. М., 1993р). Наиболее полными на сегодняшний день являются хронологические списки епархий и архиереев РПЦ, опубликованные в новом издании «Истории Русской Церкви» митрополита Макария (Булгакова) по соответствующим периодам: конец X – середина XIII в. – кн. 2 (М., 1995. С. 663–667); 1240–1448 гг. – кн. 3 (М., 1995. С. 639–648); 1448–1589 – кн. 4 (2) (М., 1996. С. 351–358); епархии и архиереи Киевской митрополии в 1448–1596 гг.– кн. 5 (М., 1996. С. 515–521); 1589–1652 – кн. 6 (М., 1996. С. 736–745); 1652–1700 – кн. 7 (М., 1996. С. 607–618); 1700–1917 – кн. 8 (1) (М., 1996. С. 659–782); 1917–1997 гг.– кн. 9 (М., 1997. С. 706–769). Полный алфавитный список архиереев Русской Церкви публикуется в приложениях к соответствующим томам настоящего издания. Иерархия периода Киевской Руси представлена в приложении к книге Я.Н. Щапова «Государство и Древней Руси, X-XIII вв.» (М., 1989. С. 191–213).

История создания архиерейских кафедр, изменения границ епархий (с приложением карт) в XVI-XVII вв. достаточно полно изложена в труде И. Покровского «Русские епархии в XVI-XIX вв., их открытие, состав и пределы» (Казань, 1897. Т. 1). История иерархии синодального периода подробно представлена в книгах Ю.Толстого: «Списки архиереев и архиерейских кафедр иерархии всероссийской со времени учреждения Святейшего Правительствующего Синода. 1721–1871» (СПб., 1872); «Списки архиереев иерархии всероссийской и архиерейских кафедр со времени учреждения Святейшего Правительствующего Синода. 1721–1895» (СПб., 1896). С конца XIX столетия списки иерархов публиковались ежегодно в издании: «Состав Святейшего Правительствующего Всероссийского Синода и российской церковной иерархии» (СПб., 1875–1917).

Иерархия конца синодального периода и большей части XX столетия представлена в труде митрополита Мануила (Лемешевского) «Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 год (включительно)», опубликованном в Германии по авторской машинописи с добавлениями и уточнениями (Erlangen, 1979–1989. 6 Bde). Данные, относящиеся к XX столетию, особенно к 20–40-м гг., в труде митрополита Мануила (Лемешевского) часто неточны, дополнения и подтверждения, относящиеся к ним, можно отчасти найти в «Общем алфавитном списке православных и раскольнических епархий 1917–1946 гг.», составленном М.Е. Губониным и помещенном в книге «Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея Руси, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917–1943» (М., 1994). На основе материалов, собранных М.Е. Губониным, ПСТБИ в 1999 г. опубликовал «Схему развития епархиального устроения Русской Православной Церкви: От основания древних епархий на ее современной канонической территории по настоящее время (Приложение к Богословскому сборнику, № 4)». Труд митрополита Мануила (Лемешевского) был продолжен и дополнен его учеником, будущим митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским Иоанном (Снычевым), в двух работах: «Топография архиерейских кафедр Русской Православной Церкви периода с 1893 г. по июнь 1963 г.» (Куйбышев, 1973. Рукопись); «Состав российской православной церковной иерархии за 1962–1972 гг.» (Куйбышев, 1973. Рукопись. Доп. за 1973–1992 гг.). В настоящее время списки иерархов РПЦ разной степени достоверности и полноты также опубликованы в Интернете на сайтах ПСТБИ, ЦНЦ «Православная энциклопедия» и сайте «Русское Православие». Состав иерархов РПЦ ежегодно печатается в церковных календарях, выпускаемых в свет Издательским отделом Московской Патриархии, а с 1996 г. там же стали помещаться и краткие биографические справки. Хронологические списки иерархов конкретных епархий неоднократно издавались в местных издательствах, обычно в юбилейные годы.

Среди справочных изданий необходимо выделить труды, содержащие перечни и краткие описания монастырей РПЦ, из которых наиболее капитальным продолжает оставаться труд В.В. Зверинского «Материалы для историко-топографического исследования о православных монастырях в Российской империи» (СПб., 1890–1897. 3 т.), содержащий сведения как о действующих на конец XIX в. монастырях, так и о закрытых или разрушенных. Сведения о монастырях содержатся в уже упоминавшихся справочниках П.М. Строева (1877) и С.В. Булгакова. С исправлениями и уточнениями наиболее полный хронологический список монастырей вплоть до 1997 г. опубликован в соответствующих книгах «Истории Русской Церкви» митрополита Макария (Булгакова).

Для синодального периода сведения о православных монастырях содержатся в книгах: Денисов Л.И. Православные монастыри Российской империи: Полный список всех 1105 ныне действующих в 75 губерниях и областях России (М., 1908); Православные русские обители: Полное иллюстрированное описание всех православных русских монастырей в Российской империи и на Афоне (СПб., 1909). В настоящее время список действующих на 1913 г. монастырей опубликован на электронных носителях (Монастыри Русской Православной Церкви в России: Справ. ВНИИ документов и архивного дела. М., 1996). Информация периода революции и гражданской войны содержится в книге В.Ф. Зыбковца «Национализация монастырских имуществ в Советской России (1917–1921 гг.)» (М., 1975).

Особым родом справочных изданий являются указатели архивов и описания архивных документов и дел. Для истории Русской Церкви наиболее значительными являются архивные фонды Российского государственного архива древних актов – РГАДА, ранее ЦГАДА (Центральный государственный архив древних актов СССР: Путеводитель. М., 1996. Т. 2. Раздел: Синодальные учреждения. М., 1997. Т. 3. Ч. 1–2. Раздел: Церковные учреждения и монастыри); Отдела рукописей Российской национальной библиотеки – РНБ; Отдела рукописей Российской государственной библиотеки – РГБ (Рукописные собрания Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина: Указатель. М., 1983–1986. Т. 1. Вып. 1–2; Труды государственного Румянцевского музея. М., 1923–1924. 5 т.; Труды Публичной библиотеки СССР им. В. И. Ленина. М., 1928–1938. 4 т.; Записки Отдела рукописей ГБЛ. М., 1938–1990. 49 т.); Научно-исследовательского отдела рукописей Библиотеки Академии наук – БАН (Описание рукописного отделения Библиотеки императорской Академии наук. СПб., 1910–1915. 2 т.; Описание Рукописного отдела Библиотеки Академии наук СССР. Л., 1959–1989. 8 т.); Российского государственного исторического архива – РГИА (Описание документов и дел, хранящихся в архиве Святейшего Синода. СПб., 1868–1914. Т. 1–9; Описание рукописей, хранящихся в архиве Святейшего Синода. СПб., 1904–1910. Т. 1–3; Дела Комиссии духовных училищ. 1808–1839. СПб., 1910). В 1993 и 1995 гг. были изданы указатели фондов центральных и местных архивов, рукописных отделов библиотек и музеев, содержащих материалы о РПЦ: «История Русской Православной Церкви в документах федеральных архивов Москвы и Санкт-Петербурга: Аннот. справ.-указ.» (М., 1995); «История Русской Православной Церкви в документах региональных архивов России: Аннот. справ.-указ.» (М., 1993).

Систематическая библиография публикаций источников и исследований по истории РПЦ различных периодов содержится в соответствующих книгах «Истории Русской Церкви» митрополита Макария (Булгакова).

3. Труды по истории Русской Церкви X-XVII вв.

Сочинения XI-XVIII вв. Сохранение памяти об исторических событиях – неотъемлемая часть христианской церковной традиции, обретенной Русской вместе с православным вероучением. Создание первого памятника русской историографии – «Повести временных лет» (начало XII в.) – связано с Киево-Печерским монастырем, и в дальнейшем монастыри и митрополичья кафедра участвовали в составлении летописных сводов. Русские летописи включали статьи о русских святых, монастырях, чудотворных иконах, различных событиях церковной истории, списки иерархов.

Особое место в средневековой историографии заняла созданная при участии Московского митрополита Афанасия в 60-х гг. XVI в. Степенная книга, в которой впервые проведена систематизация русской истории по московским государям и их предкам. Биографии государей сопровождаются историей предстоятельства митрополитов и житиями святых. Степенная книга получила необычайное распространение (известно более 70 списков), и ее концепция повлияла на историографические построения XIX в. (в частности, на концепцию Н.М. Карамзина), а конкретные исторические сведения (в том числе и не вполне достоверные) были усвоены церковно-исторической традицией XIX столетия. На XVII в. приходится расцвет Патриаршего летописания. Несколько летописных сводов было создано при патриархах Никоне (1652–1659) и Иоакиме (1674–1690). Существенные сведения об истории Церкви содержат жития русских святых.

Важным моментом развития церковного самосознания явилось создание «Великих Миней Четиих, собранных Всероссийским митрополитом Макарием» (Сентябрь-Январь, Апрель. СПб., 1868–1916; Март. Freiburg, 1997–1998. Издание не завершено). Труд включает среди прочих жития русских святых в нескольких редакциях, а также написанные ими завещания, уставы, послания и т. п. Сводом значительной части агиографических памятников, бытовавших в 1550–1721 гг., явились «Четьи-Минеи» иеромонаха Троице-Сергиевой Лавры Германа (Тулупова) (составлены в 1627–1632 гг., неопубл.), «Четьи-Минеи» иерея Сергиево-Посадской церкви в честь Рождества Христова И. Милютина (составлены в 1646–1654 гг., неопубл.) и «Жития святых» святителя Димитрия, митрополита Ростовского (1684–1716, 1903–1908п, 1991–1993р). В XVI в. можно отметить тенденцию к включению в жития церковно-исторических сведений: житие митрополита Ионы третьей редакции содержит рассказ о Флорентийском Соборе, о Соборе 1547 г. и повествование о великокняжеских междоусобицах. В то же время жития, составленные в XVII в., сближаются с повестью и биографией, например «История о первом патриархе Иове Московском» (РИБ. СПб., 1891. Т. 13. Стб. 923–950); «Житие и завещание святейшего патриарха Иоакима» (Изд. ОЛДП. [Вып.] 47. СПб., 1879. С. 102–144); «Известие о рождении и воспитании и о житии святейшего Никона, патриарха Московского и всея России» Иоанна (Шушерина) (М., 1906) и др.

Важными источниками для изучения церковной истории этого периода являются послания греческих патриархов, русских первосвятителей и архиереев. Эти послания уже в XVI в. объединялись в специальные сборники, с которых делались списки (РФА XIV – 1-й трети XVI в. М., 1986–1992. Вып. 1–5). Заслуживают внимания деяния церковных Соборов, особенно Стоглавого 1551 г. и Собора 1666–1667 гг., документы судебных дел, а также писцовые и переписные книги монастырей, сохранившиеся в основном от XVI-XVII вв. Огромное значение имело издание Н. И. Новиковым «Древней российской вивлиофики» (СПб., 1773–1775. 10 ч.; М., 1788–1791. 20 ч.; The Haague; Paris, 1970р), содержащей множество памятников церковной истории: «Повесть Симеона Суздальского о Флорентийском Соборе», посольские дела и грамоты, относящиеся к учреждению патриаршества в Москве, чины венчания, грамоты митрополитов и патриархов, памятники церковной публицистики. Это издание не утратило своего значения и сегодня, хотя памятники при издании подверглись редактированию.

Для периода 1589–1700 гг. важен новый вид источников – записки иностранцев о России, среди которых для истории Церкви наибольшее значение имеют мемуары митрополитов Арсения Элассонского (БТ. 1968. Сб. 4. С. 249–279) и Павла Алеппского (ЧОИДР. 1896–1900. Вып. 1–5), бывших свидетелями и участниками описанных ими событий.

Публикация и изучение документов. В XIX в. русская историческая наука переживала расцвет. Археографическая комиссия Академии наук поставила своей задачей публикацию источников по древнейшей русской истории. Стало выходить в свет «Собрание государственных грамот и договоров» (СПб., 1828), было начато издание «Полного собрания русских летописей» (СПб.; М., 1846), многочисленные грамоты русских иерархов были опубликованы в «Актах исторических» (СПб., 1841. 5 т.), «Актах, собранных в библиотеках и архивах Российской империи Археографической экспедицией» (СПб., 1836. 4 т.), «Архиве Юго-Западной России» (Киев, 1863–1892. 14 т.). Большое значение имело издание в 1868–1916 гг. Археографической комиссией «Великих Четиих-Миней».

Материалы по истории Русской Церкви публиковались в «Русской исторической библиотеке» (т. 1, 13 – памятники, относящиеся к Смутному времени; т. 4, 7, 19 – памятники полемической литературы Западной Руси; т. 6 – памятники канонического права; т. 37 – монастырские приходно-расходные книги; т. 39 – памятники истории старообрядчества в XVII в.). Общество любителей древней письменности и императорское Общество истории и древностей российских включали в свои издания (ЧОЛДП. 1845–1848, 1858–1918; ПДПИ. 1878–1916; ЧОИДР. 1846–1918) множество памятников древнерусской письменности.

Выявлению и описанию рукописей посвятили свои многолетние исследования А.Х. Востоков (Описания русских и славянских рукописей Румянцевского музеума. СПб., 1842), протоиерей А.В. Горский и К.И. Невоструев (Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки. М., 1855–1917), а также К.Ф. Калайдович (Памятники российской словесности XII в. М., 1821; Обстоятельное описание славяно-российских рукописей, хранящихся в Москве в библиотеке... гр. Ф. А. Толстова. М., 1825 (совместно с П. М. Строевым), митрополит Макарий (Булгаков) (Три памятника русской духовной литературы XI века // Христианское чтение. 1849. Ч. 2; О первоначальном составе славянской Кормчей книги // Там же. 1851. Ч. 2; Обзор редакций Киево-Печерского патерика, преимущественно древних // ИОРЯС. 1856. Т. 5), архимандрит Леонид (Кавелин) (Опись старопечатных и редких книг, состоящих в церквах и библиотеке Козельской Введенской Оптиной пустыни. Калуга, 1857; Описание славяно-русских рукописей библиотеки ставропигиального Воскресенского, Новый Иерусалим именуемого, монастыря. М., 1871; Славянские рукописи, хранящиеся в ризнице Свято-Троицкой Сергиевой Лавры // ЧОИДР. 1880. Кн. 4. С. 1–49; Сведения о славянских рукописях, поступивших из книгохранилища Троице-Сергиевой Лавры в библиотеку Троицкой духовной семинарии // Там же. 1883–1885; Рукописи сербского письма XIII-XVIII вв., находящиеся в библиотеках Московской губернии // Там же. 1891. Кн. 2. С. 1–8 и др.), И.И. Срезневский, М.И. Сухомлинов, А.И. Соболевский, Н.К. Никольский и др. Результатом большой работы, проведенной ими, стало открытие и издание выдающихся памятников церковной литературы, таких как «Слово о Законе и Благодати» митрополита Илариона, житийных текстов о святых Борисе и Глебе, «Хождения игумена Даниила в Святую Землю» и др., а также попытки создания сводных тематических собраний (Пономарев А.И. Памятники древнерусской церковно-учительной литературы. СПб., 1894–1898. 4 вып.; Тихонравов Н.С. Памятники отреченной русской литературы. М., 1863. Т. 1–2; М., 1894. Т. 3; Гальковский Н. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси (Харьков, 1913–1916. 2 т.) и систематических обзоров всего корпуса древнерусской литературы того или иного периода (Срезневский И.И. Древние памятники русского письма и языка (X-XIV вв.): Общее повременное обозрение и дополнение с палеографическими указаниями, выписками и указателями // ИОРЯС. СПб., 1861–1863. Т. 10; Голубинский Е.Е. История Русской Церкви. Т. 1 (I). С. 741–868; Владимиров П.В. Обзор южнорусских и западнорусских памятников письменности от XI до XVII столетия. Киев, 1890; Никольский Н.К. Материалы для повременного списка русских писателей и их сочинений (X-XI вв.). СПб., 1906). Особое место в этом ряду занимает церковно-полемическая литература против католиков – остающиеся по сей день классическими монографии: А.Н. Попова (Историко-литературный обзор древнерусских полемических сочинений против латинян XI-XV вв. М., 1875) и А.С. Павлова (Критические опыты по истории древней греко-русской полемики против латинян. СПб., 1878).

Стоглав был впервые издан в Лондоне в 1860 г. (Стоглав: Собор, бывший в Москве при великом государе царе и великом князе Иоанне Васильевиче в лето 7059. Лондон, 1860). Затем последовал ряд публикаций в России: И.М. Добротворского (Казань, 1862, 1872, 1913), Д.Е. Кожанчикова (СПб., 1863), Н.И. Субботина (Царские вопросы и соборные ответы о многоразличных церковных чинах: Стоглав. М., 1890). Печатались сочинения древнерусских авторов: преподобного Нила Сорского (Боровкова-Майкова М.С. Нила Сорского Предание и Устав. СПб., 1912 (ПДПИ; Т. 179), преподобного Иосифа Волоцкого («Просветитель» преподобного Иосифа. Казань, 1857, 1882, 1892, 1904 и др.; М., 1993п); преподобного Максима Грека (Казань, 1859–1862. 3 т.; в пер. на рус. яз. Сергиев Посад, 1910, 1996р). Был опубликован ряд памятников, связанных с ересью «жидовствующих» (Псалтирь жидовствующих в переводе Феодора еврея Подгот. М. Н. Сперанского. М., 1907; О ереси жидовствующих: Новые материалы, собранные С. А. Белокуровым, С. О. Долговым, И. Е. Евсеевым и М. Н. Сперанским. М., 1902). Статейные списки, грамоты и другие документы, относящиеся к учреждению патриаршества в России, вошли в исследования П. Николаевского (Учреждение патриаршества в России. СПб., 1880) и А.Я. Шпакова (Государство и в их взаимных отношениях в Московском государстве: Царствование Феодора Иоанновича. Учреждение патриаршества в России. Одесса, 1912). Новое издание статейных списков было осуществлено в 1988 г. (Посольская книга по связям России с Грецией, православными иерархами и монастырями 1588–1594 Подгот. текста М. П. Лукичева и Н. М. Рогожина. М., 1988).

Материалы, связанные с конфликтом между патриархом Никоном и Алексеем Михайловичем и судом над патриархом, сочинения патриарха Никона были опубликованы Н. Субботиным и Н. Гиббенетом, У. Палмером, однако не в полном объеме. Полемика со старообрядцами, будучи важным направлением миссионерской деятельности Русской Церкви в XIX в., обусловила собирание и публикацию памятников, связанных с расколом. Была издана работа профессора Московской духовной академии Н.И. Субботина «Материалы для истории раскола за первое время его существования» (М., 1875–1895. 9 т.), представляющая собой исключительную ценность благодаря собранным в ней документам, среди которых – сочинения расколоучителей, деяния Собора 1666–1667 гг. и множество других материалов. В процессе подготовки к публикации памятников древнерусской книжности, проведенной в XIX в., была выработана методология конкретно-исторического анализа, основанного на историко-филологическом исследовании документов и стремящегося учесть все стороны исторического явления (см., например: Шахматов А.А. Киево-Печерский Патерик и житие Антония. М., 1898; Разыскания о древнейших русских летописных сводах. М., 1908, и др.).

В XX в. археографическо-издательская деятельность активно продолжалась. В 1931 г. сектор древнерусской литературы Института русской литературы АН СССР (Пушкинский дом) начал издавать Труды (ТОДРЛ), включавшие как исследования, так и публикации памятников древнерусской книжности (указатели статей ТОДРЛ содержатся в юбилейных томах – 10, 20, 30, 40, 50-м). Итоги работы сектора подводит «Словарь книжников и книжности Древней Руси», издаваемый с 1987 г. (вышло 6 томов) и являющийся важным справочником не только по древнерусской книжности, но и по русской истории. В 70–80-х гг. ХХ в. под редакцией академика Д.С. Лихачева была издана 12-томная антология «Памятники литературы Древней Руси» (в настоящее время начато расширенное 20-томное издание – «Библиотека литературы Древней Руси» (вышло 7 томов).

В 50-х гг. ХХ в. была возобновлена работа по описанию рукописных собраний. Появились библиографические указатели (Справочник-указатель печатных описаний славяно-русских рукописей Сост. Н. Ф. Бельчиков, Ю. К. Бегунов, Н. П. Рождественский. М.; Л., 1963), а также описания отдельных хранилищ БАН (1976), РГАДА (1988), РГБ (Рукописные собрания Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина: Указатель. М., 1983–1996. Т. 1. Вып. 1–3). В 1960 г. началась работа над «Сводным каталогом славяно-русских рукописных книг, хранящихся в СССР» (М., 1984).

Были изданы (с критическим анализом) поучения святителя Кирилла (Еремин И.П. Литературное наследие Кирилла Туровского // ТОДРЛ. 1955–1959. Т. 11–13, 15; Из «Притч» и «Слов» Кирилла Туровского Подгот. текста В. В. Колесова // ПЛДР. XII век. 1980. С. 290–323, 660–669); древнейший русский церковно-учительный и житийный «Успенский сборник» (М., 1971); сочинения митрополита Илариона (Молдован А.М. «Слово о Законе и Благодати» Илариона. Киев, 1984); вышло комментированное издание архива Русской митрополии XIV – нач. XVI в. (РФА XIV – первой трети XVI века Подгот. текста А. И. Плигузова, Г. В. Семенченко, Л. Ф. Кузьминой; ИРИ РАН. М., 1986–1992. 5 т.) и т. д. Была продолжена публикация сочинений преподобного Нила Сорского (Прохоров Г.М. Послания Нила Сорского // ТОДРЛ. 1974. Т. 29. С. 125–143), преподобного Иосифа Волоцкого (Зимин А.А. Послания Иосифа Волоцкого. М.; Л., 1959) и др. Новый ряд проповедей и документов, относящихся к XVII в., опубликован в сборнике «Памятники общественно-политической мысли в России: Киев, XVII в.» Публ. А. П. Богданова (М., 1983).

В XX в. усилился интерес к истории раскола. Активную работу по собиранию рукописей и старопечатных книг, сохранившихся в старообрядческой среде, ведут археографические центры МГУ (Поздеева Н.В., Кашкарова И.Д., Леренман М.М. Каталог книг кириллической печати XV-XVII вв. Научной библиотеки Московского университета. М., 1980), Пушкинского дома (Древлехранилище Пушкинского дома. Л., 1978; Древлехранилище Пушкинского дома: Материалы и исследования. Л., 1990). Сотрудниками Сибирского отделения АН СССР под руководством Н. Н. Покровского найдены новые материалы о старообрядцах в Сибири, опубликованные в ряде работ коллективов авторов: Источники по культуре и классовой борьбе феодального периода: Археография и источниковедение Сибири. Новосибирск, 1982; Древнерусская рукописная книга и ее бытование в Сибири. Новосибирск, 1982; Публицистика и исторические сочинения периода феодализма. Новосибирск, 1989. Материалы по истории Русской Церкви публикуются в издаваемом ИМЛИ сборнике «Герменевтика в древнерусской литературе» (8 вып.).

Исследования по отдельным отраслям и проблемам церковной истории. Из обобщающих сочинений XIX в. по русской агиографии следует назвать труд архиепископа Филарета (Гумилевского) «Русские святые, чтимые всею Церковию или местно: Опыт описаний их» (Чернигов, 1861–1865. 12 кн.) и исследование архиепископа Димитрия (Самбикина) «Месяцеслов святых, всею Русскою Церковию или местно чтимых, и указатель празднеств в честь икон Божией Матери и святых угодников Божиих в нашем Отечестве» (1878–1883; 2-е изд. Вып. 1–4: Сентябрь-Декабрь. Каменец-Подольск, 1892–1895; Вып. 5–12: Январь-Август. Тверь, 1897–1902). В рамках работы над приложениями к новому изданию «Истории Русской Церкви» в 90-х гг. ХХ в. игуменом Андроником (Трубачевым) был осуществлен опыт создания полного хронологического списка русских святых и подвижников благочестия.

В XIX в. жития русских святых стали предметом изучения светских ученых. Начало было положено В.О. Ключевским, который в монографии «Древнерусские жития святых как исторический источник» (М., 1871, 1988р) впервые дал обзор редакций ряда житий. Эта работа была продолжена Н.П. Барсуковым (Источники русской агиографии. СПб., 1882. Leipzig, 1970р). Е.Е. Голубинский издал специальное исследование, посвященное канонизации русских святых, – «Историю канонизации святых в Русской Церкви» (М., 1903, 1998р).

В XX столетии вышли в свет обобщающие сочинения по русской агиографии (Мансуров С. Очерки по истории Церкви. М., 1994; Федотов Г. Святые Древней Руси. Париж, 1931; М., 1989п, и др.). Ряд работ был посвящен изучению некоторых частных проблем. В 1993 г. было предпринято научно-критическое издание цикла житийных памятников о святых благоверных князьях Борисе и Глебе (Monumenti litterari su Boris e Gleb ­­ Литературные памятники о Борисе и Глебе Comp. G. Revelli. Genova, 1993). Интерес к преподобному Нилу Сорскому вызвало специальное исследование А.С. Архангельского (Нил Сорский и Вассиан Патрикеев: Их литературные труды и идеи в Древней Руси. СПб., 1882. Ч. 1: Преподобный Нил Сорский) и научное издание его трудов М.С. Боровковой-Майковой. Немецкая исследовательница Ф. фон Лилиенфельд опубликовала ряд работ, посвященных творчеству преподобного Нила Сорского (Lilienfeld F. v. Nil Sorsky und seine Schriften: Die Krise der Tradition im Russland Ivans III. B., 1963).

С XVI в. неослабевающий интерес вызывает творчество преподобного Максима Грека. И. Денисов открыл новые факты его биографии (Denissoff E. Maxim le Grec et l’Occiden: Contribution a l’histoire de la penseґe religieuse et philosophique de Michel Trivolis. Paris; Louvain, 1943), а в 1971 г. был опубликован новый список судного дела преподобного Максима (Покровский Н.Н. Судные списки Максима Грека и Исака Собаки. М., 1971). Источниковедческая разработка и публикации новых текстов были сделаны в работах А.И. Иванова (Литературное наследие Максима Грека. Л., 1969), Н.В. Синицыной (Максим Грек в России. М., 1977 и др.), Д.М. Буланина (Переводы и послания Максима Грека. Л., 1984) и др.

В конце XIX в. была начата разработка проблемы взаимоотношений Церкви и государства. Среди наиболее значительных исследований выделяются труды М. Дьяконова (Власть московских государей: Очерки из истории политических идей Древней Руси до конца XVI в. СПб., 1889), В. Саввы (Московские цари и византийские василевсы: К вопросу о влиянии Византии на образование идеи царской власти московских государей. Харьков, 1901), А.Я. Шпакова (Государство и в их взаимных отношениях в Московском государстве от Флорентийской унии до учреждения патриаршества: Княжение Василия Васильевича Темного. Киев, 1904. Ч. 1), М.Д. Приселкова (Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X-XII вв. СПб., 1913), В. Вальденберга (Древнерусские учения о пределах царской власти: Очерки русской политической литературы от Владимира Святого до конца XVII века. Пг., 1916). Тема церковно-государственных отношений в Древней Руси разработана в монографии немецкого историка Л.К. Гётца (Goetz L.K. Staat und Kirche in Altrussland: Kiever Periode, 988–1240. B., 1908). Позднее она получила новое освещение в книгах исследователей 2-й половины XX в.: А. Поппе (Poppe A. Panґstwo i Kosґciol na Rusi w XI wieku. Warsz., 1968), А.С. Хорошева (Церковь в социально-политической системе Новгородской феодальной республики. М., 1981), Я.Н. Щапова (Государство и Церковь Древней Руси X-XIII вв. М., 1989), И.С. Чичурова (Политическая идеология Средневековья: Византия и Русь. М., 1990), Б.Н. Флори (Отношения государства и Церкви у восточных и западных славян. М., 1992), Н.С. Борисова(Соответствующие разделы кн.: «Политика московских князей. Конец XIII – первая половина XIV в. М., 1999).

В конце XIX в. появились первые работы по истории русского богослужения и устава, выполненные на высоком научном уровне. Русский богослужебный устав рассматривался в контексте истории православного богослужения. Работы И.Д. Мансветова (Митрополит Киприан в его литургической деятельности: Истор.-литург. исслед. М., 1882; Церковный устав (Типик): Его образование и судьбы в Греческой и Русской Церкви. М., 1885); Н.М. Одинцова (Порядок общественного и частного богослужения в Древней России до XVI в. Церк.-истор. исслед. СПб., 1881), М.Н. Скабаллановича (Толковый Типикон. Киев, 1910–1913; М., 1995р), А.П. Голубцова (Соборные Чиновники и особенности службы по ним. М., 1907) и А.А. Дмитриевского (Богослужение в Русской Церкви в XVI в.: Истор.-археол. исслед. Казань, 1884) открыли новую страницу в истории богослужения Русской Церкви. Свойственный 1-й половине XIX в. пренебрежительный взгляд на богослужебные вопросы сменился пристальным вниманием к ним со стороны русской школы литургистов, показавшей связи между древним православным богослужением и богослужением Русской Церкви Х-XVII вв. и наметившей основные этапы развития Устава Русской Церкви.

Одной из наиболее активно развивавшихся ветвей дореволюционной церковной историографии была история канонического права на Руси. После открытия Н.М. Карамзиным и К.Ф. Калайдовичем в 10–20-х гг. XIX в. первых древних списков – Синодального и Рязанского – Кормчей книги она стала предметом кропотливых исследований Г.А. Розенкампфа (Обозрение Кормчей книги в ее историческом виде. М., 1829), Н.В. Калачова (О значении Кормчей в системе древнего русского права // ЧОИДР. 1847. Кн. 3), А.С. Павлова (Первоначальный славяно-русский Номоканон. Казань, 1869), И.И. Срезневского (Обозрение древних русских списков Кормчей книги. СПб., 1897). Эта работа увенчалась выходом 1-го тома критического издания «Древнеславянской Кормчей XIV титулов» В.Н. Бенешевича (1906). А.С. Павловым (1880) и В.Н. Бенешевичем(1914) были подготовлены собрания источников по истории древнерусского канонического права.

Русские канонические памятники проанализированы в общих курсах истории церковного права А.С. Павлова, Н.С. Суворова, И.С. Бердникова. Особое место в этом ряду занимают труды профессора МДА С. Смирнова о духовничестве и покаянной дисциплине в Древней Руси (Древнерусский духовник. М., 1913, 1993р; Материалы для истории древнерусской покаянной дисциплины. М., 1912), которые явились естественным продолжением работы ученого в области истории духовничества и старчества в период Вселенских Соборов (Духовный отец в Древней Восточной Церкви. Сергиев Посад, 1906). Исследования церковного права, прекратившиеся в 20-х гг. ХХ в. после работ В.Н. Бенешевича (Памятники древнерусского канонического права. Пг., 1920) и С.В. Юшкова (Исследования по истории русского права. Новоузенск, 1925» Саратовское об-во истории, археологии и этнографии. Вып.1), были возобновлены в 60–70-х гг. в трудах Я.Н. Щапова (Княжеские уставы и в Древней Руси XI-XIV вв. М., 1972, 1976; Византийское и южнославянское правовое наследие на Руси в XI-XIII вв. М., 1978). Свидетельством зрелости отечественной науки в этой области стало издание 2-го тома «Древнеславянской Кормчей» (София, 1987), осуществленное Я. Н. Щаповым, Ю. К. Бегуновым и И. С. Чичуровым (в свое время оно не было завершено В. Н. Бенешевичем). Традиция издания древнерусских канонических текстов была продолжена в 90-х гг. первой публикацией Пандектов Никона Черногорца в древнерусском переводе (Максимович К.А. Пандекты Никона Черногорца в древнерусском переводе XII в.: Юридические тексты. М., 1998).

Разбор текстов, в которых разработана тема Москвы – Третьего Рима, и публикация посланий Филофея, Симеона Суздальца и др. содержатся в работе В. Малинина «Старец Елеазарова монастыря Филофей и его послания» (Киев, 1901). Эта тема привлекала внимание и западных ученых: В.К. Медлина (Medlin W.K. Moscow and East Romë A political study of the relations of Church and State in Muscovite Russia. Gen., 1952), К. Шедера (Schaeder H. Moskau – das dritte Romë St. z. Geschichte d. politischen Theorien in d. slavischen Welt. Darmstadt, 1957) и стала одним из направлений работы международного семинара «От Рима к Третьему Риму» (Roma, Costantinopoli, Moscä Atti del Seminario intern. di studi storici «Da Roma alla terza Roma». R., 1981). Новая источниковедческая разработка этой тематики с привлечением неопубликованных текстов была сделана Н.В. Синицыной (Третий Рим: Истоки и эволюция русской средневековой концепции. М., 1998.).

Деятельность преподобного Иосифа Волоцкого и его роль в уничтожении ереси «жидовствующих» в XIX в. неоднократно привлекала к себе внимание историков, что отразилось в работах И. Хрущова (Исследование о сочинениях Иосифа Санина. СПб., 1868), Н.А. Булгакова (Преподобный Иосиф Волоцкий. СПб., 1865), О. Миллера (Вопрос о направлении Иосифа Волоколамского // ЖМНП. 1882. № 4). Крайне тенденциозны посвященные этой теме сочинения автора XX в. Я.С. Лурье (Идеологическая борьба в русской публицистике конца XV – начала XVI в. М.; Л., 1960 и другие работы).

В ряде исследований рассмотрены церковные Соборы XVI-XVII вв. Особенно много работ посвящено Стоглаву. О Стоглавом Соборе писали И.В. Беляев (Материалы для истории Русской Церкви: О Стоглаве (против раскольников) // ЧОЛДП. 1878. № 7, 9, 11, 12), И.Н. Жданов (Материалы для истории Стоглавого собора // Соч. М., 1904. Т. 1), Н.И. Лебедев (Стоглавый собор 1551 г.: Опыт изложения его внутренней истории. М., 1892). Наиболее глубокий источниковедческий анализ Стоглава дан в книге Д.Ф. Стефановича «О Стоглаве: Его происхождение, редакции, состав» (СПб., 1909). Новый источниковедческий материал содержит монография Е.Б. Емченко «Стоглав: происхождение и рукописная традиция XVI-XVII вв.» (М., 1995). Соборам XVII в. посвящены исследования Н. Виноградова (Церковный Собор в Москве 1682. Смоленск, 1899), Г.О. Воробьева (О Московском Соборе 1681–1682 гг. СПб., 1885), сборник документов «Восстание 1682 г. в Москве» (М., 1976).

Изучению биографий митрополитов, патриархов и выдающихся церковных деятелей посвящены исследования В. Жмакина (Митрополит Даниил и его сочинения. М., 1881), К. Заусцинского (Макарий, митрополит всея России. М., 1881), архимандрита Макария (Веретенникова) (Святитель Макарий, митрополит Московский и всея Руси и его время. М., 1997), Д. Дмитриева (Святейший Иов, первый Патриарх на Руси. М., 1907), С. Кедрова (Жизнеописание св. Гермогена, Патриарха Московского и всея России. М., 1912), В. Соколова (Святейший Патриарх Гермоген. М., 1912; Святитель Ермоген: Сб. материалов. М., 1997), А.А. Воронова (Патриарх Филарет. СПб., 1897), И.А. Шляпкина (Святитель Димитрий Ростовский и его время. СПб., 1891), П. Смирнова (Иоаким, Патриарх Московский. М., 1881) и др.

Институты церковного управления исследованы в работах М.И. Горчакова (О земельных владениях Всероссийских митрополитов, Патриархов и Святейшего Синода. СПб., 1871).

Специальные труды посвящены центральному событию конца XVI в. – учреждению патриаршества в России: Николаевский П. Учреждение Патриаршества в России (СПб., 1880), Шпаков А.Я. Государство и в их взаимных отношениях в Московском государстве: Царствование Феодора Иоанновича: Учреждение патриаршества в России (Одесса, 1912). Следует заметить, что в дореволюционных работах на эту тему сильно стремление оправдать отмену императором Петром I патриаршества. Эта идея была преодолена в XX в. В 1988 г. вышел сборник статей, посвященный учреждению патриаршества в России (400-летие учреждения Патриаршества в России // От Рима к Третьему Риму: Спец. вып. Roma, 1989). Библиография по этому вопросу подробно представлена в работе Б.А. Успенского (Царь и Патриарх: Харизма власти в России: Византийская модель и ее русское переосмысление. М., 1998).

Конфликт между патриархом Никоном и Алексеем Михайловичем и суд над патриархом также стали предметом многочисленных публикаций: Субботин Н. Дело Патриарха Никона. М., 1862; Palmer W. The Patriarch and the Tzar. London, 1871–1876. Vol. 1–7; Гиббенет Н. Историческое исследование дела Патриарха Никона. СПб., 1882–1884. 2 т. Попытка нового анализа конфликта между патриархом и царем сделана в работе профессора Варшавского университета М.В. Зызыкина: Патриарх Никон: Его государственные и канонические идеи (Варшава, 1931–1939. М., 1995р).

«Книжная справа» и создание духовных учебных заведений рассмотрены в работах С.А. Белокурова (Сильвестр Медведев об исправлении богослужебных книг при патриархах Никоне и Иоакиме. СПб., 1885; Арсений Суханов. М., 1891. Т. 1), П.Ф. Никольского (Московский печатный двор при Патриархе Никоне // Христианское чтение. 1890–1891), И.Д. Мансветова (История справы XVII в. М., 1884), С.Ф. Платонова (Москва и Запад в XVI-XVII вв. Л., 1925; М., 1999п), М.Н. Сменцовского (Братья Лихуды: Опыт исследования по истории церковного просвещения и церковной жизни конца XVII и начала XVIII в. СПб., 1893), А.А. Покровского (Печатный московский двор в первой половине XVII в. М., 1913) и др. Изучение книгопечатания в Москве стало предметом многочисленных исследований в советский период. Изданы каталоги книг кирилловской печати (Зернова А.С. Книги кирилловской печати, изданные в Москве в XVI-XVII вв.: Сводный каталог. М., 1958). Языковой аспект «книжной справы» при патриархе Никоне подробно проанализирован в книге: Успенский Б.А. История русского литературного языка (XI-XVII вв.) (Будапешт, 1988).

Важнейшее событие XVII в.– раскол старообрядчества – долгое время не выделялся как самостоятельное явление, и изложение событий раскола относилось в разделы «Борьба с ересями и расколами». Тенденциозность подхода исследователей была обусловлена стоявшими перед ними полемическими задачами, и это зачастую приводило к искажению исторических фактов. Однако даже и внутри этой тенденции были научные достижения, в основном благодаря историческим работам профессора МДА Н.И. Субботина (Летопись происходивших в расколе событий. М., 1871; История так называемого австрийского, или белокриницкого, священства. М., 1874–1898. 2 т.) и некоторым другим. Указатель литературы о расколе, в том числе и периодики, составленный Ф.К. Сахаровым, включает около 7 тыс. работ (Литература истории и обличения русского раскола: Сист. указ. книг, брошюр и статей о расколе, находящихся в духовных и светских периодических изданиях. Тамбов, 1887–1900. 3 вып.). Пересмотр позиции и отказ от тенденциозности в освещении вопросов раскола содержатся в работах профессора МДА Н.Ф. Каптерева, из которых наиболее важны «Патриарх Никон и его противники в деле исправления церковных обрядов» (Сергиев Посад, 1913) и «Характер отношения России к православному Востоку в XVI и XVII столетиях» (Сергиев Посад, 1914). Основной труд Н.Ф. Каптерева «Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович» появился лишь после издания манифеста 1905 г. о веротерпимости (Сергиев Посад, 1909–1912; М., 1996п). Работа Н.Ф. Каптерева и П.С. Смирнова «История русского раскола старообрядчества» (Рязань, 1893; СПб., 1895 (2-е изд.) способствовала изменению отношения русского духовенства к старообрядцам, проявившемуся в документах Поместного Собора 1917–1918 гг. В советский период появилось множество работ, посвященных отдельным писателям-старообрядцам (см.: Грекулов Е.Ф. Библиографический указатель литературы по исследованию православия, старообрядчества и сектантства в советской исторической науке за 1922–1972 годы. М., 1974; около 2500 наименований); были найдены и опубликованы неизвестные ранее старообрядческие сочинения, однако обобщающих работ по истории раскола не появилось. В 1969 г. С.А. Зеньковский в эмиграции написал научно-популярную книгу «Русское старообрядчество» (М., 1995п), в которой, однако, не смог охватить полученные исследователями новые материалы.

Подготовка Поместного Собора в начале XX в. способствовала появлению нового направления в русской историографии – изучения русского прихода (Богословский М.М. Церковный приход на Русском Севере в XVII в. // Богословский вестник. 1910. № 5, 6; Смирнов С.И. Древнерусский духовник: Исследования по истории церковного быта. М., 1913; Маркевич Г. Выборное начало в духовенстве в Древнерусской, преимущественно Юго-Западной, Церкви до реформы Петра I // ТКДА. 1871. № 8. С. 225–233; № 9. С. 484–550).

Научно недобросовестная атеистическая литература советского периода не включена в данный обзор. Необходимо отметить также, что в некоторых серьезных работах светских ученых последних десятилетий внешней стороне жизни Церкви (землевладение, участие Церкви в государственной жизни, вопросы внешней политики и т. д.) придается преувеличенное значение, а внутренняя, собственно церковная жизнь практически не освещается, что приводит к искажению исторической правды. Кроме того, в отсутствие возможности конкретно-исторических исследований важное значение стали приобретать работы так называемого культурологического направления, в которых авторы пытаются решать конкретные церковно-исторические проблемы на уровне отвлеченных идей, например протопресвитер И. (Византия и Московская Русь: Очерк по истории церковных и культурных связей в XIV в. Париж, 1990) и его последователи.

В историографии Церкви Древней Руси, особенно после второй мировой войны, возрос удельный вес работ зарубежных авторов, среди которых выделяются труды немецкого исследователя Л. Мюллера и варшавского историка А. Поппе. Именно их усилиями, направленными на продолжение исследований В. Лорана (Laurent V. Aux origines de l’Еґglise russë L’еґtablissement de la hиеґrarchie byzantine // Еґcho de l’Orient. 1939. T. 38. P. 279–295) и Э. Хонигманна (Honigmann E. Studies in Slavic Church History. Ä The Foundation of the Russian Metropolitan Church according to Greek Sources // Byzantion. 1944–1945. T. 17), в 50–70-х гг. ХХ в. была решена историографически крайне запутанная проблема юридического статуса Русской Церкви в первые десятилетия после Крещения Руси и опровергнута идущая от А.А. Шахматова и М.Д. Приселкова теория о создании Киевской митрополии только в конце 30-х гг. XI в. (Mu..ller L. Zum Problem des hierarchischen Status und der jurisdiktionellen Abha..ndigkeit der russischen Kirche vor 1039. Ko..ln; Braunsfeld, 1959; Poppe A. The Original Status of the Old-Russian Church // Acta Poloniae Historica. 1979. T. 39). Велики заслуги А. Поппе и в выяснении первоначальной епархиальной структуры Русской Церкви (Poppe A. Panґstwo i Kosґcioґl na Rusi w XI wieku. 1968; Поппе А. Русско-византийские церковно-политические отношения в середине XI в. // История СССР. 1970. № 3. С. 108–124; Poppe A. Christianisierung und Kirchenorganisation der Ostslawen in der Zeit vom 10 bis zum 13 Jahrhundert // O..sterreichische Osthefte. Wien, 1988. Jg. 30. S. 457–506). Своеобразным путеводителем по русской церковной литературе домонгольского периода в ее богословском аспекте может служить книга немецкого историка и богослова Г. Подскальского (рус. пер.: и богословская литература Киевской Руси (988–1237 гг.). СПб., 1996).

По ряду проблем церковной истории были опубликованы ценные источники. Так, в Риме папским Восточным институтом в ходе издания актов Флорентийского Собора (Concilium Florentinum: Documenta et scriptores) были опубликованы два тома документов, относящихся к русской делегации: речи митрополита Исидора на Соборе (Vol. 10. Fasc. 1: Isidori Kioviensis Sermones inter Concilium Florentinum consripti. Romae, 1971) и древнерусские акты и документы Собора (Vol. 11: Acta Slavica Concilii Florentinï Narrationes et Documenta. Romae, 1976). Уровень и размах зарубежных исследований по истории Русской Церкви хорошо демонстрирует большое количество научных сборников, вышедших к тысячелетнему юбилею Крещения Руси (Rausend Jahre Christentum der Taufe der Kiever Rus’ Hrsg. von K. Ch. Felmy e. a. Go..ttingen, 1988; Proceedings of International Congress, commemorating the Millenium Christianity in Rus’-Ucraine Ed. by O. Pritsak, I. Sґevcеґnko with M. Labunka // Harvard Ukrainian Studies. Vol. 1213, 1990; Il battesimo delle terre Russë Bilancio di un millennio A cura di S. Graciotti. Firenze, 1991; Le origini e lo sviluppo della cristianitaґ slavo-bizantina A cura di S. W. Swierkosz-Lenart. Roma, 1992; The Legacy of Saints Kyril and Methodius to Kiev and Moscow Ed. by A.-E. Tachiaos. Thessal., 1992; Millenium Russiae Christianaë Tausend Jahre Christliches Russland, 988–1988. Ko..ln; Weimar; Wien, 1993, и др.).

История Западнорусской митрополии в 1458–1686 гг. привлекала к себе внимание исследователей разной конфессиональной ориентации. Первые работы, которые следует рассматривать скорее как собрания материалов по теме, чем собственно исследования, были написаны униатом Игнатием (Кульчинским) (Kulczynґski I. Specimen Eccelesiae Ruthenicae. Romae, 1733–1734. 2 t.) и православными учеными: епископом Амвросием (Орнатским) и митрополитом Евгением (Болховитиновым) (История русской иерархии. 1807–1816. 6 т.).

Общие курсы истории Русской Церкви, появившиеся в 1-й половине XIX в., не содержали подробного систематического изложения истории Западнорусской митрополии. Курс истории, подготовленный в 1812 г. униатом Михаилом Гарасевичем (Harasiewicz M. Annales Ecclesiae Ruthenae. Leopoli, 1862), представлял собой скорее изложение известных автору материалов, расположенных по годам, чем развернутое научное исследование. Перелом наступил с изданием тех разделов «Истории Русской Церкви» митрополита Макария (Булгакова) (т. 9, разделы в 10–12-м т.), в которых рассматривается история Западнорусской митрополии. В этом труде впервые подробно описана церковная жизнь на украинско-белорусских землях, показаны особенности положения Православной Церкви под властью католических правителей, раскрыты причины временного упадка церковной жизни во 2-й половине XVI в. Автор дает яркую характеристику и внутренних конфликтов в православном обществе, которые привели к подчинению большинства православных епископов папе Римскому в результате заключения Брестской унии, и борьбы православного населения против унии, которую ему навязывали. В работе собран богатый материал о начавшемся с конца XVI в. сближении духовенства Западнорусской митрополии с Московским Патриархатом. Из-за преждевременной смерти автора изложение истории Западнорусской митрополии было доведено лишь до конца 50-х гг. XVII в. Имевшийся пробел был восполнен с появлением труда профессора СПбДА И. Чистовича (Очерк истории Западнорусской Церкви. СПб., 1882–1884. 2 т.). Близкий к митрополиту Макарию (Булгакову) по общей концепции, автор во многих конкретных деталях уточнил и дополнил труд своего предшественника.

Униатская историография не создала чего-либо равноценного этим работам. В главном труде по истории Западнорусской митрополии, написанном Перемышльским епископом Ю. Пелешем (Pelesz J. Geschichte der Union der ruthenischen Kirche mit Rom von den a..ltesten Zeiter bis auf die Gegenwart. Wien, 1878–1880. 2 Bde), история Западнорусской митрополии до 1596 г. изложена в основном на основе материалов митрополита Макария (Булгакова).

По систематичности и богатству фактического материала с трудами митрополита Макария (Булгакова) и И. Чистовича можно сопоставить разделы, посвященные истории Западнорусской митрополии в многотомной «Истории Украины – Руси» М.С. Грушевского (Грушевський М.С. Iстория України-Русi. Львiв, 1905. Т. 5–11; Київ, 1936). Светский ученый, видный украинский политик, сторонник независимости Украины М.С. Грушевский существенно расходился с митрополитом Макарием (Булгаковым) в объяснении причин упадка церковной жизни во 2-й половине XVI в. Если митрополит Макарий видел основную причину в разлагающем влиянии инославной власти на православное общество, то Грушевский исходил из представления о консервативности православной культуры, ее неспособности ответить на вызовы времени; однако исследователь определенно симпатизирует православным, описывая их несогласия с властями Речи Посполитой после заключения Брестской унии. Итоговая часть труда митрополита Макария (Булгакова), посвященная борьбе православных против Брестской унии и реформам митрополита Петра (Могилы), получила существенное обогащение в фундаментальных исследованиях П. Жуковича (Сеймовая борьба православного западнорусского дворянства с церковной унией (до 1609 г.). СПб., 1901; Сеймовая борьба православного западнорусского дворянства с церковной унией (с 1609 г.). СПб., 1903–1912. 6 вып.) и С.Т. Голубева (Киевский митрополит Петр (Могила) и его сподвижники: (Опыт исторического исследования.). Київ, 1883–1898. 2 т.).

В польской историографии наиболее крупным исследованием, посвященным истории Западнорусской митрополии, стало исследование К. Ходыницкого (Chodynicki K. Kosґcioґl prawoslawny a Rzeczpospolita Polskä Zarys historyczny, 1370–1632. Warszava, 1934). Хотя на первом плане в работе стоит вопрос о взаимоотношениях Православной Церкви и государственной власти, в ней по существу дана характеристика самых разных сторон жизни Церкви в XV-XVII вв. Стремясь быть объективным, автор не одобряет преследований православных после Брестской унии, вместе с тем он определенно пытается снять с государственной власти ответственность за упадок церковной жизни в середине – 2-й половине XVI в. В дальнейшем таких работ обобщающего характера в польской исторической науке не появлялось.

Существенно расходятся в оценках того, что происходило в XV-XVII вв. на юго-западных русских землях, «Очерки по истории Русской Церкви» А.В. Карташева, в которых получила отражение точка зрения РПЦ, и И. Власовского (Власовський I. Haрис iсторiї Української Православної Церкви. Нью-Йорк, 1955. Т. 1; Київ, 1990), содержащая точку зрения так называемой автокефальной Украинской Церкви. Православная ориентация сочетается в книге И. Власовского с резкими выпадами против «московской» Церкви и ее политики на Украине. Католический взгляд наиболее четко и определенно сформулирован в работе А. Амманна (Аmmann А.М. Abriss der ostslawischen Kirchegeschichte. Wien, 1950). В униатских кругах активно идет работа по созданию обобщающего труда по истории Церкви на Украине, который заменил бы устаревшую работу Ю. Пелеша, но к настоящему времени появился лишь том, посвященный эпохе Киевской Руси. С униатской позицией можно ознакомиться в курсе лекций, прочитанном исследователем и издателем документов А. Великим (Великий А.Г. З лiтопису християнської України. Рим, 1968–1977. 9 т.). О взглядах на историю Западнорусской митрополии современных украинских ученых можно судить по пособию, подготовленному группой исследователей для высших учебных заведений (Ульянiвський В. I., Крижанiвський О.П., Плохiй С. М. Iстория Церкви та релїгiйної думки в Українi. Київ, 1994. 3 кн.).

4. Историография Русской Церкви XVIII – начала ХХ в. (синодальный период)

Источники. Источники по истории РПЦ синодального периода обширны и многообразны. В первую очередь, это богатый законодательный материал, вошедший в Полное собрание законов Российской империи (Собр. 1-е. 1700–1825 гг. Т. 4–45. СПб., 1830; Собр. 2-е. 1825–1881 гг. Т. 1–55. СПб., 1830–1884; Собр. 3-е. 1881–1913 гг. Т. 1–33. СПб.; Пг., 1885–1916; к 1-му и 2-му собраниям имеются хронологический и систематический указатели) и Свод законов Российской империи (СПб., 1832. Т. 1–15); позднее он дополнялся, последнее его издание: Пг., 1916. Указатели к нему: Войт С. Алфавитный указатель к Своду законов Российской империи. Пг., 1914; Нюренберг А.М. Алфавитно-предметный указатель к Своду законов Российской империи. М., 1911. Эти законодательные собрания содержат царские манифесты, именные указы и повеления, определявшие статус РПЦ, ее управление, проведение церковных реформ, правовое положение православного духовенства. На основе их издавались собрания законодательных актов и других официальных распоряжений по Ведомству православного исповедания (Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи. СПб.; Пг., 1885–1916. 33 т.). К указанным законодательным собраниям общего характера примыкают тематические сборники (Собрание постановлений Святейшего Синода 1867–1874 гг. относительно устройства духовных училищ. СПб., 1875; Ивановский Я.И. Обозрение церковных узаконений. СПб., 1883; Барсов Т.В. Сборник действующих и руководственных церковных и церковно-гражданских постановлений по Ведомству православного исповедания. СПб., 1885; Завьялов А. Циркулярные указы Святейшего Правительствующего Синода 1867–1900. СПб., 1901; Руновский Н. Материалы по истории Православной Церкви в царствование императора Николая I. СПб., 1902. Кн. 1–2; Он же. Церковно-гражданское законодательство относительно православного духовенства в царствование императора Александра II. Казань, 1898; Сборник законоположений и распоряжений по духовной цензуре с 1720 по 1870 г. СПб., 1870; Касаткин И. Сборник законоположений о порядке приобретения церквами, монастырями и учреждениями Духовного ведомства недвижимых имуществ и о мерах к охране церковных земель. Н. Новгород, 1904; Климов Н. Постановления по делам православного духовенства и Церкви в царствование императрицы Екатерины II. СПб., 1902).

В материалах официального характера важны годовые «Всеподданнейшие отчеты обер-прокурора Святейшего Синода по Ведомству православного исповедания», содержащие сведения о деятельности Синода, бюджете, духовных учебных заведениях, монастырях, миссионерстве и пр. с приложением подробных статистических данных. Отчетность Святейшего Синода стала публиковаться с 1838 г., сначала в виде извлечений из годовых отчетов (за 1837, 1842, 1846, 1851–1852, 1859, 1865–1878 гг.). С 1891 г. отчеты стали публиковаться полностью (Всеподданнейшие отчеты обер-прокурора Святейшего Синода за 1884–1913 гг. СПб., 1891–1916). К источникам официального характера следует отнести «Стенографические отчеты» Государственной думы и Государственного совета (изданы в 1906–1916), содержащие важные сведения об обсуждении церковных вопросов.

Материалы, связанные с подготовкой Поместного Собора РПЦ, содержатся в следующих изданиях: Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе». СПб., 1906. 3 т. и отдельный том «Прибавлений»; Журналы и протоколы заседаний высочайше утвержденного Предсоборного Присутствия. СПб., 1906–1907. 4 т.; Сводки отзывов епархиальных преосвященных по вопросам церковной реформы. СПб., 1906. Существенно дополняют эти официальные материалы, изданные в 1906–1913 гг., работы участников Предсоборного Присутствия: И. Г. Айвазова, Н. П. Аксакова, И. С. Бердникова, Е. Е. Голубинского, В. З. Завитневича, Н. А. Заозерского, А. А. Киреева и Н.Д. Кузнецова (среди них выделяется работа А.А. Киреева: Итоги работы Предсоборного Присутствия). Материалы Предсоборного Присутствия 1906–1907 гг. находятся в архиве Святейшего Синода (РГИА, ф. 796, оп. 445, д. 193–204). Деятельность Предсоборного Совещания 1912 г. отражена в документальном издании: Святейший Правительствующий Синод: Предсоборное Совещание. СПб., 1912–1916. 5 т.

Среди источников по истории Русской Церкви богато представлены дневники и мемуары. Авторы их – церковные иерархи, приходские священники, монашествующие, преподаватели духовных учебных заведений и светские лица, находившиеся на службе по духовному ведомству. В библиографическом указателе «История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях» (6 т., состоящие из 13 частей, по 1–4 части в томе Под рук. П. А. Зайончковского. М., 1976–1989) значится более 1300 их дневников и мемуаров, опубликованных отдельно и в различных периодических изданиях – «Русском архиве», «Русской старине», «Киевской старине», «Историческом вестнике», в общественно-литературных журналах и в «Епархиальных ведомостях». Мемуарная и дневниковая литература содержит много ценных фактов о жизни и быте православного духовенства, о событиях истории РПЦ, характеристики церковных деятелей (Розанов А.И. Записки сельского священника. СПб., 1882; Гиляров-Платонов Н.П. Из пережитого. СПб., 1886. 2 т.; Лавров М.Е. Автобиография сельского священника. Владимир, 1900; Порфирий (Успенский), еп. Книга бытия моего. СПб., 1894–1902. 8 т.; Савва (Тихомиров), архиеп. Хроника моей жизни. Сергиев Посад, 1906–1911. 6 т.; Никанор (Бровкович), архиеп. Записки присутствующего в Святейшем Правительствующем Синоде (1887–1890). М., 1907; [Леонид (Краснопевков), архиеп.] Из записок преосвященного Леонида, архиепископа Ярославского. М., 1907.

Большой интерес представляет эмигрантская (после 1917 г.) мемуаристика русских духовных лиц. Среди них выделяются богатством сведений следующие мемуары: Евлогий (Георгиевский), митр. Путь моей жизни. Париж, 1947; М., 1994п; Шавельский Г.И. Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота. Нью-Йорк, 1954. 2 т. М., 1995п; Жевахов Н.Д. Воспоминания товарища обер-прокурора Святейшего Синода. Мюнхен, 1923. 2 т. М., 1993п; Булгаков С.Н., прот. Автобиографические заметки. Париж, 1947; Орел, 1998п; Вениамин (Федченков), митр. На рубеже двух эпох. М., 1994. Многие дневники и мемуары духовных лиц еще не изданы и хранятся в государственных архивах, рукописных собраниях библиотек и музеев. Среди них наиболее богат сведениями о церковной жизни конца XIX-ХХ в. дневник митрополита Арсения (Стадницкого) (готовится к изданию).

Очень важным, но почти не использованным до настоящего времени источником для изучения синодального периода являются церковно-приходские летописи, ведение которых стало обязательным во всех приходских церквах после указа Святейшего Синода от 12.10.1866. В летописи вносились сведения об истории храма, о священно- и церковнослужителях, о приходе и прихожанах, события из истории прихода и края. Этот вид источников еще недостаточно изучен и только начинает использоваться историками.

Исследования. Первым трудом, специально посвященным синодальному периоду, явилось исследование архиепископа Филарета (Гумилевского) «О синодальном управлении в 1721–1825 гг.» (СПб., 1848), (впоследствии вошедшее в 5-й том его «Истории Русской Церкви», выдержавшей 6 изданий, последнее: М., 1884). Этот труд, основанный на большом документальном материале, в значительной части архивном, отличается основательностью изложения и объективностью оценок. Во 2-й половине XIX в. появились многочисленные «учебные руководства» по истории РПЦ, освещавшие и ее синодальный период, а также специальные исследования некоторых его хронологических этапов и отдельных проблем. Перу автора «Руководства по русской истории» П.В. Знаменского принадлежит ряд монографических исследований по специальным вопросам истории синодального периода РПЦ: Чтения из истории Русской Церкви за время царствования Екатерины II // ПС. 1875. № 2–4, 9; Чтения из истории Русской Церкви за время царствования императора Александра I. Казань, 1885; Приходское духовенство со времени реформы Петра Великого. Казань, 1873 (за этот труд автор был удостоен ученой степени доктора богословия); Основные начала духовно-учебной реформы в царствование императора Александра I. Казань, 1878; Духовные школы в России до реформы 1808 года. Казань, 1881; История Казанской духовной академии за первый (дореформенный) период ее существования (1842–1870). Казань, 1891–1892. 3 т.; Богословская полемика 60-х годов: Об отношении Православия к современной жизни. Казань, 1909.

Среди обобщающих трудов, вышедших в начале XX в., выделяются следующие монографии: Рункевич С.Г. История Русской Церкви под управлением Святейшего Синода. Т. 1: Учреждение и первоначальное устройство Святейшего Правительствующего Синода, 1721–1725. СПб., 1900; Русская в XIX в. СПб., 1901; Верховский П.В. Очерки по истории Русской Церкви в XVIII и XX столетиях. Варшава, 1912. Т. 1; Учреждение Духовной коллегии и «Духовный регламент». Ростов нД, 1916. 2 т. В отличие от официозных трудов С.Г. Рункевича исследования П.В. Верховского отличаются объективностью и большой научной добросовестностью. В настоящее время синодальному периоду в истории Православной Церкви посвящены специальные главы в светских вузовских учебниках (История России XIX – начала XX в. М., 1998; Федоров В.А. История России, 1861–1917. М., 1998).

В конце XIX – начале XX в. появились монографии по различным вопросам синодальной эпохи. Авторами их были преимущественно профессора Московской, Санкт-Петербургской, Киевской и Казанской духовных академий, а также чиновники Святейшего Синода. Отдельные хронологические этапы и события синодального периода Русской Церкви освещены в монографиях: Титов Ф.И. Император Александр III и Православная в его время. Киев, 1901; Папков А.А. Церковно-общественные вопросы в эпоху царя-освободителя, 1855–1870. СПб., 1902; Он же. Начало возрождения церковно-приходской жизни в эпоху царя-освободителя, 1855–1870. СПб., 1902; Айвазов И. Церковные вопросы в царствование императора Александра III. М., 1914; Пыпин А.Н. Религиозные движения при Александре I. Пг., 1916; Емелях Л.И. Крестьяне и Церковь накануне Октября. Л., 1976; Зырянов П.Р. Православная Церковь в борьбе с революцией 1905–1907 годов. М., 1984; Полунов А.Ю. Под властью обер-прокурора Синода: Православная Церковь в царствование Александра III. М., 1996; Фирсов С.Л. Православная Церковь и Российское государство в конце XIX – начале XX века: Проблема взаимоотношений духовной и светской власти. СПб., 1994; Он же. Православная Церковь и государство в последнее десятилетие самодержавия в России. СПб., 1996; Вишленкова Е.А. Религиозная политика: официальный курс и «общее мнение» России александровской эпохи. Казань, 1997; Она же. Духовная школа в России первой четверти XIX века. Казань, 1998; Римский С.В. Православная Церковь в России в XIX веке. Ростов нД, 1997; Он же. Православная и государство в XIX веке. Ростов н Д, 1988; Он же. Российская в эпоху великих реформ. М., 1999; Кондаков Ю.Э. Духовно-религиозная политика Александра I и православная оппозиция, 1801–1825. СПб., 1998; Байбаков А.В. Православное духовенство русской армии и флота, 2-я половина XIX – начало XX в. М., 1997; Чимаров С.Ю. Русская Православная Церковь и вооруженные силы в России в 1800–1917 гг. М., 1999.

Вопросы управления получили освещение в работах: Благовидов В.А. Обер-прокуроры Святейшего Синода в XVIII – первой половине XIX столетия. Казань, 1899, 1902; Барсов Т.В. Синодальные учреждения прежнего времени. СПб., 1897; Он же. Синодальные учреждения нового времени. СПб., 1899; Иванцов-Платонов А.И. О русском церковном управлении. М., 1898.

Система духовного образования отражена в монографиях: Архангельский Н. Духовное образование и духовная школа в России при Петре Великом. Казань, 1883; Благовидов Ф. Деятельность русского духовенства в отношении к народному образованию в царствование императора Александра II. Казань, 1891; Чистович И.А. Руководящие деятели духовного просвещения в России в первой половине XIX в.: Комиссия духовных училищ. СПб., 1894; Тихомиров Д.И. Об Учебном комитете при Святейшем Синоде. СПб., 1906; Титлинов Б.В. Духовная школа в России в XIX веке. Вильна, 1908. Т. 1; Варшава, 1909. Т. 2; Белявский Ф.Н. О реформе духовной школы. СПб., 1907. Т. 1: Краткий очерк прошлого средней духовной школы; Глубоковский Н.Н. По вопросам духовной школы (средней и высшей) и об Учебном комитете при Святейшем Синоде. СПб., 1907; Любимов С. Воспитание в духовной школе. М., 1906; Богословский М.М. Реформы духовной школы при Александре I. Сергиев Посад, 1917; Дьяконов К. Духовная школа в царствование Николая I. СПб., 1907. Кроме того, монографии и большое число статей выходили в периодических изданиях по истории Санкт-Петербургской, Московской, Казанской и Киевской духовных академий и многих семинарий.

Монастыри и монашество, монастырское хозяйство в синодальный период освещены в работах: Завьялов А.А. Вопрос о церковных имениях при императрице Екатерине II. СПб., 1900; Любинецкий Н.А. Землевладение церквей и монастырей Российской империи. СПб., 1900. 4 ч. Объективный и строго научный характер носят посвященные монастырскому хозяйству монографии: Булыгин И.А. Монастырские крестьяне в первой четверти XVIII в. М., 1977; Комиссаренко А.И. Хозяйство монастырских вотчин и секуляризационная реформа, 20–60-е гг. XVIII в. М., 1985.

Положение униатов в западных губерниях России, воссоединение их в 1839 г. с Русской рассматриваются в исследованиях: Коялович М.О. История воссоединения униатов старых времен. СПб., 1873; Наумович И. Пятидесятилетие (1839–1889) воссоединения с Православной Церковью западнорусских униатов. СПб., 1889; Чистович И.А. Очерки истории Западнорусской Церкви. СПб., 1882–1884. 2 т.; Он же. Пятидесятилетие воссоединения с Русской Православной Церковью западнорусских униатов: Обзор событий воссоединения в царствование императора Николая I. СПб., 1890; Бобровский П.О. Русская греко-униатская Церковь в царствование императора Александра I. СПб., 1889; Киприанович Г.Я. Жизнь Иосифа Семашки, митрополита Литовского и Виленского, и воссоединение западнорусских униатов с Православной Церковью в 1839 г. Вильна, 1897; Он же. Исторический очерк Православия, католичества и унии в Белоруссии и Литве с древнейших времен до настоящего времени. Вильна, 1895.

История РПЦ представлена в трудах ученых русского зарубежья. Из монографических исследований заслуживают внимания: Arsen’ev N.S. The Holy Moscow. London, 1940; Bolshakoff S. The Foreign Missions of the Russian Church. London, 1943; Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. Париж, 1937; Вильнюс, 1991р; Bogolepov A. Church Reforms in Russia. N. Y., 1966; Боголепов А.А. От Святейшего Синода к Священному Собору Православной Российской Церкви. Нью-Йорк, 1965; Zernov N. The Russian Religious Renaissance of the XX Century. London, 1963 (рус. пер.: Русское религиозное возрождение ХХ века. Париж, 1912).

Среди работ русского зарубежья особенно выделяются капитальные обобщающие труды И.К. Смолича, охватывающие весь синодальный период РПЦ: Leben und Lehre der Starzen. Wien, 1936; Ko..ln, 1952; Russisches Mo..nchtum: Entstehung, Entwicklung und Wesen, 988–1917. Wu..rzburg, 1953 (изд. на рус. яз. отдельной книгой: М., 1996 и 1999); Geschichte der russischen Kirche, 1700–1917. Leiden, 1964. Bd 1; Wiesbaden, 1991. Bd 2 (изд. на рус. яз.: М., 1996–1997). В качестве приложений в русском издании опубликованы статьи И.К. Смолича «Предсоборное Присутствие 1906 г.: к предыстории Поместного Собора 191718 г.» и «Русская в марте – октябре 1917 г. и Поместный Собор 1917 18 г.». Перечисленные труды явились итогом многолетних исследований автора. Несмотря на то, что ему не были доступны русские архивы, он изучил практически все опубликованные источники и исследовательскую литературу. Достоинство книг И.К. Смолича – многоаспектность анализа синодального периода Церкви, связи церковной истории с социальной и культурной жизнью России того времени.

В последние десятилетия появилось немало работ зарубежных историков, в которых освещается синодальный период РПЦ. Из них заслуживают внимания: Freeze G. L. The Russian Parish Clergy in the 18th Century. Camb. (Mass.), London, 1977; Jdem. The Parish Clergy in 20th Century Russiä Crisis, Reform, Counter-Reform. Princeton, 1983; Curtiss J. Church and State in Russia, 1900–1917. N. Y., 1940; Nichols R. L. Russian Orthodoxy under the Old Regime. Minneapolis, 1978; Cunningham J. A. Vanquished Hopë The Movement for Church Renewal in Russia, 1905–1906. N. Y., 1981 (рус. пер.: С надеждой на Собор. London, 1990).

5. Историография Русской Церкви ХХ в.

Источники. Важнейшее событие церковной истории ХХ в. – Поместный Собор 1917–1918 гг., – представлено в историографии «Деяниями Собора», т.е. отредактированными стенограммами его пленарных заседаний. «Деяния» начали выходить с 1918 г., но в связи с запретом практически всей церковной печати были опубликованы лишь материалы первой и частично второй сессий Собора. В 1994–1996 гг. «Деяния Собора» были переизданы в 6 томах с дополнительным томом, в котором помещены соборные Определения. Документы других церковных Соборов издавались в сборниках: Деяния Совещания глав и представителей автокефальных Православных Церквей в связи с празднованием 500-летия автокефалии Русской Православной Церкви. 8–18 июля 1948 г. М., 1948–1949. 2 т.; Поместный Собор Русской Православной Церкви. 6–9 июня 1988 г.: Материалы. М., 1990. В 1994 и 1997 гг. были изданы краткие материалы Архиерейских Соборов тех же лет. Документы заседаний Священного Синода публикуются в ЖМП и «Информационном бюллетене» ОВЦС.

Одним из главных источников по церковной истории ХХ в. служит церковная периодика, выходившая в 1917–1918 гг.: «Церковные ведомости», «Церковно-общественный вестник», некоторые епархиальные издания, продолжавшие издаваться на территориях, находившихся под контролем белых армий, и конечно ЖМП – с 1931 по 1935 г., а также начиная с 1943 г. до настоящего времени. Определенный интерес для историка представляют обновленческая печать, легально существовавшая в 20-х гг. ХХ в., в частности «Вестник Священного Синода Православных Церквей СССР» (в 20-х гг. вышло 24 номера), и публикации по церковной тематике, помещавшиеся в атеистических советских изданиях: «Безбожник», «Церкви и революции» (20-е гг.) «Наука и религия» (в более поздний период).

Весьма ценным видом источников по истории Церкви являются мемуары церковных деятелей и очевидцев происходивших событий. По насыщенности сведениями следует выделить весьма различающиеся позициями авторов мемуары: Евлогий (Георгиевский), митр., Митрофан (Зноско-Боровский), еп. (Хроника одной жизни. М., 1995), В. Зеньковский, прот. (Пять месяцев у власти. М., 1995); воспоминания: Краснов-Левитин А.Э. (Воспоминания: Рук Твоих жар.: В поисках невидимого Града. Тель-Авив, 1979. 2 т.). Документы по церковной истории, преимущественно 20–40-х гг. ХХ в., начали активно публиковаться в 90-х гг. Архив М.Е. Губонина, изданный в книге «Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917–1943» (М., 1994), является особенно ценным собранием документов по истории Русской Церкви эпохи гонений. Ряд документов опубликован в изданиях: Русская Православная Церковь в советское время (1917–1991): Материалы и документы по истории отношений между государством и Сост. Г. Штриккер. М., 1995. 2 т.; Русская Православная и коммунистическое государство, 1917–1941 Сост. О. Ю. Васильева. М., 1996; Архивы Кремля: Политбюро и , 1922–1925 « Изд. Н. Н. Покровский, С.Г. Петров. М., 1997–1998. 2 кн.

Исследования. Для исследований по истории Русской Церкви XX в. в течение долгого времени были характерны публицистичность, использование не вполне достоверных материалов или поспешные выводы, основанные на изучении не всех сторон того или иного события. Так, в книге протопресвитера М. Польского «Новые мученики российские» (Джорданвилль, 1949–1957. М., 1994р. 2 вып.) собран документальный материал, основанный главным образом на устных свидетельствах очевидцев расправ над архипастырями, пастырями и мирянами Русской Церкви. Ввиду того что автору были недоступны архивы карательных органов, в составленных им биографиях архиереев содержится масса неточных сведений. Труд протопресвитера М.М. Польского полемически заострен против Патриархии, особенно против патриарха Сергия. В 70-х гг. ХХ в. большой резонанс получила опубликованная за рубежом книга Л. Регельсона «Трагедия Русской Церкви» (Париж, 1977; М., 1996р). Ее относительная ценность заключается в том, что в ней помещены документы (в основном в виде фрагментов) из архива М.Е. Губонина и некоторых других архивов. Каноническая правота Московской Патриархии в ее сложных отношениях с отделившимися от нее церковными группировками в России и в диаспоре убедительно продемонстрирована в брошюрах И. Стратонова «Происхождение современного устройства Русской Патриаршей Церкви» и «Русская церковная смута», впервые опубликованных в начале 30-х гг. в Париже. В 1983 г. появился на английском языке, в 1995 г. – в русском переводе труд Д.В. Поспеловского «Русская Православная в ХХ веке», вызвавший многочисленные упреки своей публицистичностью и необоснованным радикализмом выводов.

Из церковно-исторических трудов, написанных в советскую эпоху в России, выделяется магистерская диссертация архимандрита, впоследствии митрополита Санкт-Петербургского Иоанна (Снычева) «Церковные расколы в Русской Церкви 20–40-х годов ХХ столетия», опубликованная через три десятилетия после ее написания, в 1993 г. В этом труде дана оценка полемике и связанным с нею разделениям в церковной жизни конца 20-х гг. Работа информативно насыщена, но в то же время содержит субъективные оценки и выводы. В год 1000-летия Крещения Руси Московская Патриархия издала очерки «Русская Православная . 1917–1988» (М., 1988. 2 вып.). Материалы трех научно-богословских и церковно-исторических международных конференций, проведенных в Киеве, Москве и Ленинграде в связи с этим же юбилеем, изданы в двух сборниках докладов: «Тысячелетие Крещения Руси» (М., 1988, 1989).

Систематическое изучение истории Русской Церкви в ХХ в. началось только в 90-х гг. благодаря появлению большого числа публикаций документов по истории этого периода. Вышли обобщающие курсы по истории Русской Церкви новейшего периода (Цыпин В., прот. История Русской Православной Церкви. 1917–1990: Учебник для православных духовных семинарий. М., 1994; Он же. История Русской Церкви, 1917–1997. М., 1997) и исследования, посвященные отдельным ее периодам (Гордун С., свящ. Русская Православная при святейших патриархах Сергии и Алексии // Вестн. РХД. 1990. № 158. С. 82–142; Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь и Советское государство в 1943–1964 годах. СПб., 1995; Он же. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве: Государственно-церковные отношения в СССР в 1939–1964 гг. М., 1999). Часть авторов исследовала определенные аспекты церковной истории (Шкаровский М.В. Иосифлянство: Течение в Русской Православной Церкви. СПб., 1999; Петрушко В.И. Автокефалистские расколы на Украине в постсоветский период. 1989–1997. М., 1998; Чумаченко Т.А. Русская Православная Церковь и Советское государство: История взаимоотношений. 1941–1961 гг. Челябинск, 1999; Митрофанов Г., свящ. Православная Церковь в России и эмиграции в 1920-е годы. СПб., 1995, и др.). Среди работ, появившихся в 90-х гг., высокой оценки заслуживает труд иеромонаха Дамаскина (Орловского) «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви ХХ столетия: Жизнеописания и материалы к ним» (1992–1999. 3 т.). Автор пользуется обширным документальным материалом, который впервые вводит в научный оборот, а многие исключительно важные факты церковной истории установлены самим исследователем, например время и обстоятельства кончины главы Русской Церкви священномученика митрополита Петра (Полянского). Материалы о новомучениках и исповедниках северо-запада России и Прибалтики опубликованы в сборнике, подготовленном священником А. Голиковым и С.В. Фоминым «Кровью убеленные» (М., 1999).

Среди немногочисленных работ зарубежных историков, посвященных истории Русской Церкви XX столетия, самый солидный труд принадлежит И. Хризостомосу (Chrysostomos I. Kirchengeschichte Ruslands der neuesten Zeit. Mu..nchen; Salzburg, 1963–1968. 3 Bde). Недостаток этого исследования – в его тенденциозности, апологетическом отношении к церковным течениям, оппозиционным по отношению к Патриархии. В этом оно сближается с работами русских эмигрантов карловацкой ориентации. Вполне беспристрастную и объективную позицию в оценке событий русской церковной истории XX в. обнаруживают такие зарубежные авторы, как Г.-Д. Депман (Do..pmann D. Die Russische Orthodoxe Kirche in Geschichte und Gegenwart. B., 1977), И. Кёртис (Curtiss I. The Russian Church and the Soviet State. 1917–1950. Boston, 1953).

Материалы и исследования по новейшей русской церковной истории регулярно публикуются московским издательством «Крутицкое Патриаршее подворье» в серии «Материалы по истории Церкви» (выходят с 1992 г.), а также в периодическом сборнике ИРИ РАН «Церковь в истории России» (с 1998 г.).

Зарубежные центры изучения РПЦ. В Западной Европе после революции 1917 г. начали возникать научные центры по изучению Православия, в том числе и истории Русской Церкви. Наиболее известным и влиятельным продолжает оставаться основанный в 1917 г. папский Восточный институт (Pontificio Istituto Orientale), объединивший вокруг своих исследовательских программ международные католические научные силы. С 1923 г. Восточный институт начал издавать серию Orientalia Christiana, которая, достигнув к 1934 г. 100 томов, была преобразована в два издания: Orientalia Christiana Periodica – научный журнал, выходящий два раза в год, и Orientalia Christiana Analecta – серию монографий, насчитывающую к концу 90-х гг. около 300 томов. В этой серии был опубликован ряд значительных для истории Русской Церкви документов и исследований, в том числе первое издание латинского текста «Исповедания веры» митрополита Петра (Могилы) (Malvy A., Viller M. La Confession Orthodoxe de Pierre Moghila, meґtropolite de Kiev (1633–1646): Text latin inedit. Roma, 1927. (Orientalia christiana; 10), ряд работ по истории русского богословия и т. д. История института и анализ его научной деятельности содержатся в материалах конференции, посвященной 75-летию этого учреждения (Il 75-o anniversario del Pontificio Istituto Orientale. Roma, 1994. Orientalia christiana analecta; 244). С 1925 г. в бенедиктинском монастыре Шевтонь (Chevetogne, Бельгия) действует экуменический центр, издающий журнал «Ireґnikon», публикующий статьи по истории Русской Церкви. В 30-х гг. ХХ в. по инициативе папы Пия XI в бенедиктинском монастыре Нидеральтайх в Баварии была создана так называемая Византийская капелла, активно изучающая и русскую церковную жизнь.

Список сокращений

БАН – Библиотека Академиинаук

БТ – Богословские труды

Вестник РХД – ВестникРусского христианского движения

ГБЛ – Государственнаябиблиотека СССР им. В.И. Ленина (ныне- Российская государственнаябиблиотека: РГБ (Москва)

ЖМНП – Журналминистерства народного просвещения

ЖМП – Журнал МосковскойПатриархии

ИМЛИ – Институт мировойлитературы (Москва)

ИОРЯС – ИзвестияОтделения русского языка исловесности Академии наук

ИРИ РАН – Институт Русскойистории Российской академии наук

ОЛДП – Общество любителейдуховного просвещения

ОР РГБ – Отдел рукописейРоссийской государственнойбиблиотеки

ОР РНБ – Отдел рукописейРоссийской национальной библиотеки

ПДПИ – Памятники древнейписьменности и искусства

ПЛДР – Памятникилитературы Древней Руси

ПС – Православныйсобеседник

ПСТБИ – ПравославныйСвято-Тихоновский богословскийинститут

РВ – Русский вестник

РГАДА (ранее ЦГАДА) -Российский государственный архивдревних актов (ранее Центральныйгосударственный архив древних актов)

РГИА – Российскийгосударственный исторический архив

РИБ – Русскаяисторическая библиотека

РФА – Русский феодальныйархив

ТОДРЛ – Труды Отделадревнерусской литературы

ЧОИДР – Чтения в Обществеистории и древностей Российских приМосковском университете

ЧОЛДП – Чтения в Обществелюбителей духовного просвещения

OCA – Orientalia Christiana analecta

Or Chr. – Orientalia Christiana