Крымская война или, как её называют на Западе, Восточная, была одним из самых важных и решающих событий средины 19 века. В это время земли занепадающей Османской империи оказались в центре конфликта европейских держав и России, причем каждая из враждующих сторон хотела расширить свои территории за счет присоединения чужих земель.

Война 1853-1856 годов получила название Крымской, поскольку самые главные и напряженные боевые действия происходили в Крыму, хотя военные столкновения вышли далеко за пределы полуострова и охватили значительные территории Балкан, Кавказа, а также Дальнего Востока и Камчатки. При этом царской России пришлось воевать не просто с Османской империей, а с коалицией, где Турцию поддержали Великобритания, Франция и Сардинское королевство.

Причины Крымской войны

Каждая из сторон, принявших участие в военной кампании, имела свои собственные причины и претензии, которые побудили их вступить в этот конфликт. Но в целом их объединяла одна единственная цель – воспользоваться слабостью Турции и утвердиться на Балканах и Ближнем Востоке. Именно эти колониальные интересы и привели к развязыванию Крымской войны. Но к достижению этой цели все страны шли разными путями.

Россия жаждала уничтожить Османскую империю, а её территории взаимовыгодно разделить между претендующими странами. Под своим протекторатом Россия желала бы видеть Болгарию, Молдавию, Сербию и Валахию. И при этом она была не против того, что территории Египта и острова Крит отойдут Великобритании. Также для России было важно установить контроль над проливами Дарданеллы и Босфор, соединяющими два моря: Черное и Средиземное.

Турция с помощью этой войны надеялась подавить национально-освободительное движение, охватившее Балканы, а также отобрать очень важные российские территории Крыма и Кавказа.

Англия с Францией не желали усиления позиций российского царизма на международной арене, и стремились сохранить Османскую империю, поскольку в её лице видели постоянную угрозу для России. Ослабив противника, европейские державы хотели отделить от России территории Финляндии, Польши, Кавказа и Крыма.

Французский император преследовал свои амбициозные цели и мечтал о реванше в новой войне с Россией. Таким образом, он хотел отомстить своему врагу за поражение в военной кампании 1812 года.

Если внимательно рассмотреть взаимные притязания сторон, то, по сути, Крымская война была абсолютно грабительской и захватнической. Ведь не зря поэт Федор Тютчев охарактеризовал её, как войну кретинов с негодяями.

Ход военных действий

Началу Крымской войны предшествовало несколько важных событий. В частности это был вопрос контроля над храмом Гроба Господня в Вифлееме, который был решен в пользу католиков. Это окончательно убедило Николая I в необходимости начала военных действий против Турции. Поэтому в июне 1853 года русские войска вторглись на территорию Молдавии.

Ответ турецкой стороны не заставил себя долго ждать: 12 октября 1853 года Османская империя объявила войну России.

Первый период Крымской войны: октябрь 1853 – апрель 1854

К началу военных действий в русской армии насчитывалось около миллиона человек. Но как оказалось, её вооружение очень устарело и значительно уступало оснащению западноевропейских армий: гладкоствольные ружья против нарезного оружия, парусный флот против судов с паровыми двигателями. Но Россия надеялась, что ей придется воевать с приблизительно равной по силам турецкой армией, как и получилось в самом начале войны, и не могла предположить, что ей будут противостоять силы объединенной коалиции европейских стран.

В этот период боевые действия велись с переменным успехом. И самой важной битвой первого русско-турецкого периода войны стало Синопское сражение, которое произошло 18 ноября 1853 года. Русская флотилия под командованием вице-адмирала Нахимова, направляющаяся к турецкому побережью, обнаружила в Синопской бухте крупные морские силы противника. Полководец принял решение атаковать турецкий флот. Русская эскадрилья имела неоспоримое преимущество — 76 пушек, стреляющих разрывными снарядами. Именно это и решило исход 4-х часовой битвы – турецкая эскадра была полностью уничтожена, а полководец Осман-паша взят в плен.

Второй период Крымской войны: апреля 1854 – февраль 1856

Победа русской армии в Синопском сражении очень обеспокоила Англию и Францию. И в марте 1854 году эти державы вместе с Турцией образовали коалицию для борьбы с общим врагом – Российской империей. Теперь против нее воевала мощная военная сила, в несколько раз превосходящая её армию.

С началом второго этапа крымской кампании территория военных действий значительно расширилась и охватила Кавказ, Балканы, Балтику, Дальний Восток и Камчатку. Но основной задачей коалиции была интервенция в Крым и захват Севастополя.

Осенью 1854 года объединенный 60-тысячный корпус коалиционных сил высадился в Крыму в районе Евпатории. И первое же сражение на реке Альма русское войско проиграло, поэтому вынуждено было отойти к Бахчисараю. Гарнизон Севастополя начал готовится к защите и обороне города. Во главе доблестных защитников встали прославленные адмиралы Нахимов, Корнилов и Истомин. Севастополь был превращен в неприступную крепость, которую защищали 8 бастионов на суше, а вход в бухту перекрыли с помощью затопленных кораблей.

349 дней продолжалась героическая оборона Севастополя, и только в сентябре 1855 года неприятель овладел Малаховым курганом и занял всю южную часть города. Русский гарнизон перебрался в северную часть, но Севастополь так и не капитулировал.

Итоги Крымской войны

Военные действия 1855 года обессилили как союзную коалицию, так и Россию. Поэтому о продолжении войны уже не могло быть речи. И в марте 1856 года противники согласились на подписание мирного договора.

Согласно Парижскому договору России, как и Османской империи, запрещалось иметь военный флот, крепости и арсеналы на Черном море, а это значило, что южные границы страны были в опасности.

В результате войны Россия лишилась небольшой части своих территорий в Бессарабии и устье Дуная, но утратила свое влияние на Балканах.

К 160-летию войны Европы против России 1853-56 гг..

В отечественной историографии поражение России в Восточной войне приписывалось порокам военной машины, устарелой тактике сомкнутых колонн, беспомощности полевой гладкоствольной артиллерии, эффективности нарезного оружия противника, разложению тыла, воровству интендантов, отторжению обществом николаевского деспотизма и общей отсталостью Российской империи (1).

К данному перечню можно добавить спад боеспособности императорской армии и снижение «державной воли» высшего командования (2). В 1770 – 1814 г. носители державной власти - двор, гвардия, армия и флот, чиновный аппарат, духовенство и большая часть дворянства были выразителями «славы и восторга» (А.С.Пушкин) и единодушно поддерживали самодержавие, выводившее Россию на рубежи западной, мусульманской и китайско-японской цивилизаций. До исполинских высот взлетел в 1812 г. боевой дух командования и солдат, вдохновлённый как патриотизмом, так и великодержавной идеей (3).

Крымская кампания пришлась на период спада Российской империи (1820-е - 1917 гг.), когда за исключением «Войны за славян» 1877-78 гг. были проиграны три войны – Крымская, Японо-русская и Первая мировая. Осторожность и опасливость высшего командования в 1853-56 гг. в периферийном Крыму резко контрастировала с победным духом Отечественной войны 1812 г., когда к сердцу России двигалась 600-тысячная армия практически всей Европы во главе с «лучшим полководцем всех времён и народов».

Оценка высшего командования тогдашними современниками была однотипна. Упрёков героям русской истории – Корнилову, Нахимову, Истомину, Тотлебену не было. Однако для других военачальников чёрных красок не жалелось – надо было объяснить, как после непрерывных побед со времён Румянцева и Суворова случилось первое военное поражение великой империи мира.

Если в 1812-15 гг. «северный колосс» и Русская армия пользовались на Западе симпатией, то с 1830-40-х гг. европейских либералов, большую часть консерваторов и социалистов захлестнула повальная ненависть к «русско-монгольскому варварству» и «тиранству». «Сбить спесь с хищной России!» - таким был основной призыв в преддверии Крымской войны. Информационная война (в том числе самой влиятельной газеты Европы «Таймс») сплотила общественное мнение вокруг «спасителей цивилизации»- султана, Наполеона III и королевы Виктории ради «разрушения навсегда центра наступательной силы [славян] – России» (4).

Николаевское время характеризовалось фразой «сверху блеск, а снизу гниль» (П.А.Валуев). Радикальные кружки со второй половины 1820-х годов вели разговоры о цареубийстве, случались призывы «Долой Николая Первого!» (5). Революционный патриотизм заставил Н.Г.Чернышевского быть пораженцем в Крымскую войну. Н.А.Некрасов называл её «проклятой», отнимающей у крестьян кормильцев: «царь дурит - народу горюшко». А.И.Герцен звал солдат к пораженчеству и революции, чтобы «воспользоваться бурей» и, объединившись с трудовым людом Запада и Востока, смести царизм» (6). С.М.Соловьев писал, что даже генералы боялись общественного мнения, не говоря уже о зарубежных оценках, за которыми власть следила с повышенным вниманием.

Однако большинство русского общества приветствовало «справедливую войну» за освобождение православных. «Все мы чувствовали себя необыкновенно весёлыми и счастливыми. Россия – государство военное» (Н.С.Лесков). Славянофилы говорили о возрождении Византии и о Николае I, как «всеславянском царе», который в народе ещё почитался земным богом. «Из ста так называемых образованных людей 99 ликовали при мысли, что мы скоро овладеем Константинополем». «В начале войны … все шли смело, без рассуждений, хотя и без патриотического воодушевления за правительством. Мы были так уверены в своей силе, что всё дело принимали почти за шутку…» - писал П.А.Грановский (7).

Военный потенциал империи Николая I, располагавшей самой огромной (почти миллионной) армией в Европе был внушителен. Парк русской артиллерии считался одним из лучших. Пехота, несмотря на неуклюжесть сомкнутых колонн и устаревшее вооружение (о негодности «гладкостволок» знали, но только после начала Крымской войны их стали переделывать в штуцера, которые при выстрелах часто раздирались по нарезам), была многочисленна и способна (в отличие от английской) к дальним походам. Боевая выучка Балтийского и Черноморского флота, скорострельность и точность стрельбы моряков из пушек, были лучше, чем у первой морской державы мира – Британии. Союзники опасались многочисленной русской кавалерии. «Русский Вобан – Тотлебен» был гением фортификации. Слава побед над Наполеоном I усиливала Русскую армию и учитывалась противниками. Считалось, что один солдат «богатырской армии» (Д.В.Давыдов) осилит трёх (8).

Боевой дух войск Николая I в целом не уступал боевому духу армий Наполеона III и королевы Виктории (9). Северо-евразийский «континент Россия» был труден для вторжения, а полноценная война на всех морях оказалась союзникам не под силу. Новой «Северной войне» за Финляндию и Аланды удалось воспрепятствовать по каналам дипломатии с Шведско-норвежским королевством, которое, правда, предоставило свои порты для эскадр союзников. С Россией больше, чем с Западной Европой, считались США. Не вспыхнуло восстание в Польше. (Вопреки надеждам Наполеона III, который собирался перебросить туда французскую армию через Германию. При определённом количестве дезертиров, польские офицеры и солдаты Русской армии храбро сражались в Крыму). Австрия, помня о русской славе, не собиралась вторгаться в Польшу или на Волынь и идти на Киев, как чаял французский император (10). Сербы и греки сочувствовали русским. Персия склонялась к антитурецкому выступлению на стороне России. Занялись восстания греков в Эпире и курдов в Малой Азии. Крымские татары, несмотря на грабежи, угон скота к врагу и мародёрство над русскими убитыми и ранеными, не поднялись, а горцы Шамиля не пробились через восточную Грузию к туркам.

Русский император, правительство и придворные круги надеялись уклониться от войны. Несмотря на приближение английского и французского флотов (Дарданеллы – Мраморное море – Босфор – Чёрное море) объявление «казуса белли» четырежды откладывалось царём. Но даже после вторжения 4 января 1854 г. в Чёрное море эскадр, собиравшихся «вырвать клыки у медведя», Николай I так и не объявил войну и союзникам пришлось объявлять её первыми: 27 и 28 марта 1854 г. Против конфликта с Западом был и главнокомандующий войсками и наместник императора на Кавказе генерал «львиного мужества» светлейший князь М.С.Воронцов (1782-1856). Фрейлина А.Ф.Тютчева, в виду близкой грозы, писала: «Итак, война, несмотря на все усилия предотвратить её! Император Николай имеет вид очень озабоченный, а наследник чрезвычайно грустен. По-видимому, мы не уверены в себе, опасаемся неудач, не чувствуем себя достаточно подготовленными» (11). Официально император, как и должно, поддерживал военный патриотизм подданных: «Ежели наглость врагов наших мнит коснуться пределов России, мы готовы встретить их, как нам завещано предками; не дети ли мы, не потомки ли тех русских, которые внесли в скрижали России славный 1812 год!» (Манифест Николая I 9 февраля 1854 г.).

Стратегия и тактика сторон.

Стратегические планы союзников были обширными. Хотя внутри России они не могли вести войну, но идеи поднять восстание с помощью десантов в Финляндии, Польше и на Кавказе всё же выдвигались. Были планы овладеть Кронштадтом, Ригой, Одессой и Севастополем, после чего «русский циклоп будет бросаться своим неуклюжим туловищем наобум» (12). На Русскую Аляску нападения не планировалось. Русско-Американская компания и британская компания Гудзонова залива сочли нежелательным военные действия на Северо-американском континенте и высказались за нейтралитет на их территориях (!). По инициативе Петербурга правительства Британии и России заключили соглашение о признании всей восточной части Тихого океана нейтральной (13).

В Черноморском бассейне было три театра военных действий: ключевой морской, второстепенный балканский и третьестепенный кавказский. До вмешательства союзников самой многообещающей была бы высадка по плану Николая I 16-тысячного десанта на Босфоре и бомбардировка Стамбула, но русское командование испугалось такой смелости. Паскевич был против десанта в проливах и похода на Балканы. Морское начальство не собиралось выводить Черноморский флот в море, боясь, что объявление войны Западом не застало бы корабли там, откуда они не успеют уйти в Севастополь с его огромным морским арсеналом. От устройства базы Черноморского флота в Синопской гавани, как предлагал В.А.Корнилов 1 октября 1853 г. отказались (14). В конце октября 1853 г. Николай I полагал, что «ежели флоты английский и французский появятся в Черном море, то положение наше будет труднее, ибо лишимся сообщения с Кавказом морем, да и часть фортов наших придётся бросить… Злость англичан выше всякой меры… но мериться с ними на море было бы неблагоразумно по превосходству их, хотя моряки наши только того и желают» (15). Так русское командование отказалось от наступления на двух стратегических направлениях и отдало Чёрное море противнику. На Балтике, Белом море и в западной части Тихого океана морское господство без боя было отдано неприятелю и принята стратегия «глухой обороны». План похода в Индию, разработанный инженером генерал-лейтенантом Е.А.Егоровым в 1855 г. (16), не имел шансов на осуществление.

Победы над Бонапартом не только подняли авторитет русской мощи, но и сковали военную мысль, исключив новации. Основное внимание уделялось строевой подготовке, дававшей бравую выправку, лихость и сплочённость - залогов стойкости под огнём. Солдаты тоже признавали значимость муштры и ради ухарства и звона при отхватывании ружейных приёмов расшатывали штыки, шомполы и ослабляли гайки. (Последнее было немыслимо в кавказских войсках). Маневры у Красного Села были красочными и зрелищными - бывало сам император показывал, как тянуть носок сапога. Однако кулачные расправы и избиение шпицрутенами от 250 до 1000 ударов, с которыми смирялись в конце XVIII в., на спаде самодержавия озлобляли солдат.

Командование и офицерский корпус полагали, что сражения будут решаться штыковыми ударами пехотных колонн и кавалерийскими массами, сметавшими противника с поля. Полки не обучались развёртыванию фронта. На европейском театре военных действий (в отличие от Кавказа) считалось, что полк вне жёстких батальонных или ротных колонн небоеспособен (17). Европейская публицистика использование «неповоротливых сомкнутых колонн» объясняла желанием выправить «грубые ошибки командиров». Русские застрельщики в рассыпном строю больше думали о равнении и интервалах, чем о меткости и укрытии в складках местности (18). Геройское стремление сойтись грудью с противником заставило забыть новации Петра Великого - полевые укрепления и внезапные налёты конным корволантом, чего опасались союзники. В России для «малой войны» успешно использовались иррегулярные казачьи и национальные формирования (в том числе и крымско-татарские). Однако в 1854-56 гг. тех крымских татар, которые оставались на стороне русских или были нейтральны, не мобилизовали. Командующий князь А.С. Меншиков, «не ожидая покушения от крымских татар», отказывался укреплять и Севастополь.

Полагая меткость штуцерных выстрелов с расстояния в 1200 шагов мизерной, командование считало смертоносность огня от винтовок – «бредом дилетантов», хотя даже навесные выстрелы по огромным колоннам были бы эффективны. Густые колонны тяжёлой пехоты не обучались рассыпному строю (19). Русская стрельба (за исключением штуцерников - по 96 человек на полк) отличалась торопливостью и меньшей цельностью, чем у французов, англичан, сардинцев и даже турок. (При отражении атак из траншей «гладкостволки» быстрее заряжались и русский беглый огонь был эффективнее).

Офицеры не имели понятия о пистолетной стрельбе с лошади. В Крымской войне повторялось одно и то же: колонны в ногу посылались в атаку, встречали убийственный шквал огня, теряли командиров, отступали, потом снова смыкались и повторяли атаки. Вместо ухода за укрытия, солдаты стояли в колоннах во время жесточайших бомбардировок в ожидании штурма бастионов, офицеры сами отказывались от рассыпного строя при атаках навстречу смертельной картечи. «Дотошно вымуштрованные войска были развёрнуты в колонны, которые изобрели ещё генералы времён Великой французской революции, чтобы компенсировать недостатки в подготовке личного состава. Великолепные на парадном плацу они были лёгкой мишенью на поле боя. Их тактика предполагала ближний штыковой бой с противником. Их штыковой энтузиазм весьма поражал британскую пехоту, которая считала себя непревзойдённой в таком ведении боевых действий. Но раз от разу, от стычки к стычке решительность и инициатива роковым образом испарялась… Снова и снова русские не просто получали отпор, но разбивались вдребезги и просто сметались (огнём – В.А.) с поля сражения. Обладая численным превосходством, русские должны были победить, но блестящее командование младших офицеров и боевой дух, мужество и твёрдость каждого воина-британца по иному решили исход событий»(20). Французская армия, сформированная на основе всеобщей воинской повинности, с хорошо образованным офицерским корпусом, считалась в то время лучшей в Европе (и мире). Уставная тактика формально повторяла наполеоновские образцы, предписывая атаки холодным оружием сомкнутыми колоннами в сопровождении рассыпного строя егерей. (Ещё по французскому уставу 1867 г. из 6-ти рот батальона 4 строились в ротные колонны, а две – в стрелковые цепи. Сближаясь с противником, батальон развёртывал линии и вёл залповый огонь; для штыкового удара батальон снова собирался в ротные колонны). У линейной пехоты были гладкоствольные ружья, хотя были и батальоны с нарезным оружием. Колониальная война в Алжире приучила к маневренным развёрнутым линиям. Пехота приспособилась наступать по пересечённой местности густыми цепями и беглым шагом (до 12 км в час), метко стрелять на большие расстояния и отступать «перекатом». Стремительные атаки «пантер»-стрелков могли сменяться стойкой обороной. У колониальных частей (зуавов), набиравшихся из парижской черни («шакалов») не было стандартов: «У французов нет боевых порядков, определённых уставом, как у нас, - они строят свои войска, применяясь к местности, тем порядком, какой их начальникам кажется лучшим при занятой позиции. Это правило должно развивать воинские и мыслительные способности офицеров, побуждая их напрягать все нравственные силы для изобретения положения, которое обеспечило им перевес» (21). Достойным ответом французским колониальным войскам были бы кавказские полки, но те были скованы войной с горцами. Пластунов с Кавказа было мало.

Рутинность английского командования была не меньше русской: оно придерживалось неповоротливой линейной тактики XVIII в. и тонкого развёрнутого строя длиной до 2-3 км. Бой вёлся с учётом отражения атак издали винтовками Минье, заряжавшимися также быстро, как гладкоствольные ружья. (Полки не были сплошь штуцерными). «У англичан нет боевых порядков, утверждённых уставом. Начальник перед предполагаемой встречей неприятеля или перед наступлением на поле, выезжает вперёд под прикрытием стрелков, если возможно, производит рекогносцировку местности и определяет, что делать и куда идти какой части его войска». Армия набиралась наймом из «вербованного сброда» (А.Г.Жомини), что затрудняло её пополнение в 1854-56 гг. В кастовый офицерский корпус аристократы поступали, покупая патенты и используя связи для продвижения по службе. (22). Купившие патенты офицеры плохо разбирались в военном деле, плохо командовали, не заботились о солдатах, но храбро водили их в бой. Инициатива солдат подавлялась так же, как в Русской армии. Клейма-рубцы на их спинах от «плетки девятихвостки» оставались на всю жизнь. 40 лет мира снизили боеспособность британцев - в январе 1855 г. лорд Ф.Дж.Г.Раглан писал, что его армия пригодна для колониальной службы, но не для полевых боёв (23). «Гордые красные мундиры» с большими коваными эполетами и тяжелыми медвежьими киверами были нелепы в походах и в бою. Вместе с тем командный состав отличался упорством и неукоснительным внедрением жёсткой дисциплины. «Армия львов под командой ослов» (Ф.Энгельс) редко отступала и никогда не терпела полного поражения. Английские канониры стреляли не метко. Французские и английские офицеры, как и русские, тоже возглавляли свои части в атаках и часто гибли.

Турция после реформ танзимата и при поддержке Запада была уже не столь бессильным противником, как в 1828-29 гг. Выросло количество регулярного войска (низама), численность иррегулярных войск была огромной – 70-100 тыс. чел. Однако боеспособность турецких войск уступала французским и английским и в крымских боевых операциях они, как правило, держались в резерве.

Офицерский корпус России.

В сравнении с «екатерининскими орлами» и героями 1812 г., когда Россия была в апогее военной мощи, боеспособность офицерства и генералитета сникла. Испарялся престиж военной службы и государственного патриотизма. Большинство бригадных и дивизионных генералов выслужились на плац-парадах и смотрах. В 1841 г. Третье отделение отмечало разложение державного духа: «В массе офицеров заметно какое-то уныние, какая-то неохота к делу. Общая страсть критиковать все меры и общая мода жаловаться на тяжесть службы, на дурное обхождение и на излишнюю строгость. Нет прежней беспечности, весёлости, удальства, сопряжённого с воинским званием» (24). Боевой дух держался на национальном характере и долге: «… Из 10 наших офицеров разве только один, много двое, идут на предстоящую войну с радостью, с поэтическим увлечением. Значительная же часть офицеров не стесняется вслух выражать своё неудовольствие. «Зачем, говорят, куда? Что нам за других-то лбы подставлять?» Многие думают, как бы увернуться от этой войны, как бы остаться воинским начальником какого-нибудь городка, госпиталя, отправиться куда-нибудь за приёмкой какой или в склад» (25). Главное в полководце – «отвага и умение рисковать» (К.Клаузевиц), однако более грамотные, чем сподвижники Петра Великого, П.А.Румянцева и А.В.Суворова, военачальники николаевской империи, растеряли эти качества.

Имевший добротное военное образование, но не считавший себя полководцем, а только «дивизионным генералом», «верховный главнокомандующий» – Николай I , как и все, смотрел назад, на победную войну с Бонапартом. Те, кто был рядом с ним, отмечали, что к середине XIX в. его твёрдость, воля и решительность ослабли. При вводе русских войск в Дунайские княжества император считался с вероятностью их «обратного движения» (26). Царь правильно оценивал стратегический вес Прибалтики, Польши, Бессарабии, Новороссии и Крыма. Он полагал, что утрата Крыма станет опаснее, чем потеря Польши, и что вытеснение из северного Причерноморья приведет к спаду влияния на Кавказе. Он пытался превратить Крымскую войну в новую Отечественную: «мы те же русские, что и в 1812 г.»; «мы должны победить или умереть с честью» (27). Владыка России мог давать дельные советы по фортификации Севастополя и понимал недостатки плотного строя. Вместе с тем самодержец недоучитывал военную науку и поверх всего ставил дисциплину и строевые смотры. Он не верил, что после разгрома в 1815 г. Франция станет союзником Англии и что Наполеон III поднимет меч против Российской империи. Царь не мог вливать духовную силу в военных, как Пётр Великий, А.В.Суворов и М.И.Кутузов. Он не сознавал, что многие государственники и генералы лишились «крыльев победы» за время его царствования. «Принятая на самом верху» оборонная стратегия внедрялась начальниками внизу. Больше всего боялись за Петербург, Царство Польское, Бессарабию, Одессу и Кавказ (28).

«Военный устой» Николая I - престарелый «отец-командир» И.Ф.Паскевич (1782-1856), «кар которого боялись все военачальники» (А.М.Зайончковский) не был в Крыму, но оказывал сильнейшее влияние на общую стратегию. К этому времени он одряхлел, лишился прежней отваги и, тем не менее, считал себя не только знатоком военного дела, но и символом русских побед. Преображенец, бывший лейб-паж Павла I был под огнём у Измаила (в 1806), Браилова и Варны (в 1809-1810). Как дивизионный командир сражался под Салтановкой, Смоленском, Бородино, Малоярославцем и Вязьмой (1812), под Дрезденом, Лейпцигом, и Парижем (1813-14), громил вчетверо превосходящие силы персов под Елизаветполем (1826), взял Ереван, Тебриз и в 1828 г. получил титул «графа Эриванского». Благодаря боеспособности кавказских войск, пройдя Закавказье от Карса и Ардагана до Баязета и Эрзерума, Паскевич получил чин генерал-фельдмаршала (1829). На пятом десятке лет, начиная с Польской войны 1831 г., «светлейший князь Варшавский» и деспотичный наместник Царства Польского начал избегать риска, что сказалось в кампании против венгерских повстанцев в 1849 г. Воевать за Дунаем он не считал возможным.

Главным виновником неудач в Крыму современники сделали правнука сподвижника Петра Великого – Александра Сергеевича Меншикова (1787-1869). Этот эрудит, следивший за научными новинками, аристократ и полиглот с библиотекой в 30 тыс. томов, участвовал в штурмах турецких крепостей Туртукая и Рущука (1810) и достойно воевал в1812-14 гг. За взятие Парижа он был награждён золотой шпагой «За храбрость». Отличная память, блестящее образование и «вольнодумство» делали его ценным помощником в глазах Александра I. В 1816 г. он был произведён в генерал-майоры, в 1818 г. - исполнял обязанности генерал-квартирмейстера Главного штаба. Теоретически ознакомившись с морским делом, был назначен в 1827 г. начальником Главного морского штаба в чине контр-адмирала. В 1828 г. во главе морского десанта осадил с суши и моря Анапу и взял её, за что получил чин вице-адмирала и орден Св. Георгия 3 ст. С тем же десантом Меншиков возглавил осаду Варны, но был тяжело ранен ядром в обе ноги. В 1830 г. он был введен в Государственный совет, а в 1831 г. стал генерал-губернатором Финляндии. Второе лицо в империи, новый «полудержавный властелин», став хозяином морского ведомства, деятельно занимался административными делами. Винтовыми кораблями «светлейший» пренебрегал и недооценивал роль флота для России. Князь отличался высокой работоспособностью, аккуратностью, неподкупностью и бескорыстием.

Ошибкой Николая I было назначение главнокомандующим сухопутными и морскими силами в Крыму дилетанта в морском деле, человека без сердца полководца, нелюдимого, неспособного управлять массами войск и «конфузившегося» своего дребезжащего голоса. В севастопольскую страду светлейший не считал необходимым подтверждать свою храбрость посещением бастионов. Многие обвиняли князя в атеизме (29) и, скорее всего, это была правда. Беспощадно-злые остроты, которыми второй человек империи исхлестал не только чиновный аппарат и военное дворянство, но и верхушку аристократии, не вписывались в рамки христианской этики. За несколько десятков лет знатный сановник обрёл неисчислимых врагов, которые превратили его в козла отпущения. В мемуарной литературе он подвергся уничтожающей критике и изображался исключительно с черной стороны.

Разнобой оценок пришёлся на второго главнокомандующего в Крыму князя Михаила Дмитриевича Горчакова (1793-1861). Это «истинно русское сердце» воевало в Персии, участвовало в сражениях при Бородине, Люцене, Бауцене, Дрездене и Лейпциге. В 1817 г. Горчаков был переведён полковником в Генеральный штаб. Во время русско-турецкой войны 1828-29 гг. был при осаде Силистрии и блокаде Шумлы. В Польскую войну 1830-31 гг. в должности начальника штаба 1-го пехотного корпуса бился под Гроховым, Остроленкой и Варшавой. О состоянии его души в 1854 г. можно судить по написанной им бодрой патриотической песне, которая дожила до наших дней: «Жизни тот один достоин, // Кто на смерть всегда готов. //Православный русский воин, //Не считая, бьёт врагов… //За Царя и за Россию мы готовы умирать, //За Царя и за Россию будем вас на штык сажать». Образованный, бескорыстный и умный, не терпевший сплетен и лжи, Горчаков страдал рассеянностью и часто менял решения. Князь, как и Меншиков, не обладал командным голосом. (Здороваясь с солдатами заезжал, бывало, с задней шеренги). Но в огне боя «солдатская храбрая душа» распоряжался трезво и ясно. Посылая подкрепления в Крым без санкции свыше, он проявлял гражданское мужество. (Несправедлив отзыв, что, попав под сапог Паскевича начальником его штаба на 22 года, он «вышел из-под него в виде выжатого лимона». Горчаков жалел солдат и те любили «лучшего на свете интенданта». С рыцарским презрением к смерти, «не слыша ни свиста, ни грохота, спокойно гулял под пулями, как по бульвару» (30). И Меншиков и Горчаков отличались безусловной храбростью, беспримерной честностью и неподкупностью.

Морское командование сильно отличалось в лучшую сторону от сухопутного. Долг и верность Отечеству поднимали моряков к вершинам геройства - перед Синопским боем все офицеры по приказу П.С.Нахимова надели парадные мундиры и ордена. Разгром в Синопе турецкой эскадры, отправлявшейся на помощь кавказским горцам, произошёл в присутствии в Босфоре флота союзников, которые не послали ни одного парохода, чтобы предупредить нападение П.С.Нахимова. Досада из-за бездеятельности исторгла возмущение и врыв ненависти в Европе к русским за «бесчеловечную дикую бойню вандалов», за «беспримерную в истории резню слабого сильнейшим» за «отвратительное преступление» (31). Европейская пропаганда кричала, что казаки станут вершителями судеб мира. Однако под рубрику «вероломного русского зверства» блестящая победа Нахимова никак не подходит, даже с учётом перевеса русских 720 орудий (в том числе 72 бомбических) против 427 турецких. (Сражения под Чесмой, Абукиром, Трафальгаром и Наварином одерживались подобными же сокрушительными ударами). Турецкие военно-морские силы не были ничтожны. «При общей численности флота около 80 вымпелов (более 4 тыс. орудий) турецкая черноморская эскадра составляла более 30 пароходо-фрегатов с бомбическими пушками… Парусные корабли были переведены в разряд вспомогательных и транспортных… Россия накануне войны имела на Чёрном море только 6 пароходо-фрегатов» (32).

Синопская победа сделала беззащитным Стамбул и отсекла связь и подвоз припасов из османской столицы к терявшим силы туркам на Кавказе. Однако русское командование не активизировало действия на Дунае и на малоазиатском побережье. Более того, Синопская победа обернулась освобождением Черного моря от русского флота. В декабре 1853 г. посланнику Н.Д.Киселёву в Париже союзники вручили ноту, а в Севастополь отправили депешу с угрозой, что их флот будет конвоировать турецкие транспорты до Батума и «не позволит показываться русскому флагу» на черноморских водах (33). Вот так с декабря 1853 г. в Севастопольской бухте оказались запертыми основные силы Черноморского флота, погибшие там 27 августа 1855 г.

Союзное командование за немногими исключениями (командующий французским обсервационным корпусом (с 1856 г. - маршал Франции) П.Ф.Ж.Боске (1810-1861) и дивизионный генерал (с 1856 г. маршал Франции и «герцог Малаховский» Ж.Ж.Пелисье (1794-1864) было не выше русского. Командующий французской армией «бесстрашный головорез» маршал А.Ж.Л. де Сент-Арно (1796-1854), отличавшийся военным талантом, быстротой мысли и огромным опытом, держал в тайне свои планы, мало радел о войске, допускал беспорядок и воровство интендантов. Основатель Иностранного легиона, командующий французской армией в Крыму Ф.Г.Канробер (1809-1895) был плохим стратегом, боялся своего императора и был ещё более нерешителен, чем Горчаков. Командующий английской армией лорд Ф.Дж.Г.Раглан (служивший 45 лет личным секретарём у Веллингтона) был «кабинетным генералом» и плохо разбирался в стратегии. Французы называли его рохлей и разиней. Союзники проявляли осторожность в стратегии, старались не рисковать в бою, отказывались от преследования разбитого противника. Уровень офицерского корпуса по боеспособности, профессиональной грамотности не намного превышал русский.

Уход с балканского стратегического направления.

После ввода 21 июня 1853 г. 80-тысячного русского корпуса в Молдавию и Валахию не было сделано ничего, чтобы поднять христиан в Сербии и Болгарии на «святую войну». Русские силы под общим командованием М.Д.Горчакова разбросанные от Калафата до Галаца, придерживались тактики осторожного выжидания. Атака на турецкие позиции 23 октября под Ольтеницей окончилась нелепым отходом по приказу генерала от инфантерии, командира IV пехотного корпуса и участника войн с Наполеоном П.А.Данненберга (1792-1872). Наступление на батареи противника проводилось тогда без детальной рекогносцировки только с одной стороны, без поддержки артиллерии. Этот бой был назван «украденной Данненбергом победой». Командуя из глубокого тыла, тот не знал о переломе в пользу наступавших и пал духом при виде раненых (34).

25 декабря 1853 г. удалось отбить нападение 18 тыс. турок при Четати, но генерал-адъютант И.Р.Анреп (1798-1860), храбро прошедший с 1828 г. сквозь все войны России с османами, поляками и лезгинами, устроил церковный парад, чем упустил полный разгром противника. 20 марта 1854 г. был перейдён Дунай у Браилова, Галаца, Измаила и взята Исакча. О прорыве за Балканы по примеру И.И. Дибича (1785-1831) не было и речи. Командующий Западной и Южной армиями (от Риги до устья Южного Буга) «непогрешимый» в глазах Николая I фельдмаршал И.Ф.Паскевич, опасаясь континентальной войны с Францией и Англией, а также «австрийской угрозы», предлагал отсидеться за р.Прут.

5 мая 1854 г. 65 тысяч русских войск (такой силы никогда ранее не собиралось против турецких крепостей) подошли к Силистрии, где находился 20-тысячный гарнизон, и которую в 1810 г. генерал Н.М.Каменский (1775-1811) «победным духом» взял за семь дней. Осада велась вяло, губя всю кампанию на Балканах. Первую осадную параллель Паскевич намечал в тысяче саженей от Арабского форта крепости, а не в трёхстах, как считал специалист, генерал-адъютант К.А.Шильдер. Фельдмаршал не выделил сил для пресечения коммуникаций Силистрии с Шумлой, Варной, Туртукаем и прочими турецкими крепостями, откуда шли подкрепления. При ночном беспорядочном штурме 16 мая 1854 г. одного из земляных фортов штурмовые батальоны возглавляли генералы. Когда форт был почти взят, неожиданно просигналили отступление. Старец-фельдмаршал пал д
ухом. Он не только не верил в победу, но был убеждён, что Дунайская кампания проиграна. Это гасило настроение всего офицерского корпуса. Начальник его штаба М.Д.Горчаков, зная установку Паскевича, «пытался воевать не воюя, спешить, не двигаясь». 16 марта 1854 г. он написал императору, что если Австрия вступит в войну, то надо уйти из Валахии без боя.
«Трусливое сидение на берегах Дуная» (А.М.Зайончковский) закончилось 1 июня, когда Паскевич выбрался из-под Силистрии. В тот же день Николай I санкционировал снятие осады, узнав, что 1 июля Австрия якобы готовится выступить против России. Австрийская «цыгарка испугала медведя». Против «австрийского Иуды» (Ф.И.Тютчев) Россия не подняла ни славян, ни Венгрии. «Негодование за обманутые надежды» (Е.В.Тарле) охватило даже солдат – был разбит стереотип: «русские никогда не отступают». Сент-Арно не мог поверить: «неужели прибытие союзных армий в Варну и австрийские демонстрации были достаточны для того, чтобы решить отступление русских?» (35). Вывод войск не только «поразил всех русских и покрыл их стыдом» (К.С.Аксаков), но впервые после 1814 г. подсёк военную славу России и был истолкован в Европе как слабость духа. Курляндский губернатор П.А.Валуев (1814-1890) в знаменитой записке «Дума русского»
от 28 августа 1855 г. писал: «зачем завязали мы дело, не рассчитав последствий? Зачем встретили войну без винтовых кораблей и штуцеров? Зачем ввели горсть людей в княжества и оставили горсть людей в Крыму? Зачем заняли княжества, чтобы их очистить, перешли Дунай, чтобы из-за него вернуться, осаждали Силистрию, чтобы снять осаду?» (36).
Дунайская кампания вскрыла «поголовную неспособность начальников» (37) и стала преддверием общей неудачи. В Европе стали писать о русском стратегическом и политическом проигрыше и «тупости русских генералов». «Россия… доказала, что она не вооружена силой, более того, её оружие бессильно и что вместо осуществления своей власти она поспешно осуществляет отступление» (38). Останься русские войска в Дунайских княжествах, союзникам было бы сложно десантироваться в Крыму, а Габсбургам вмешаться в дела на Балканах.

Наступление союзников в Крыму.

Оборонная стратегия, сконцентрировав огромные вооружённые силы вдоль западных границ России, предотвратила вступление в войну Австрии, Швеции, Пруссии и восстание в Польше, но войск в Крыму оказалось мало. В 1853 г. Паскевич, сохраняя «наступательный вид», полагал, что десанты в Крым «едва ли что сделают серьёзное». Британский адмирал Д.У.Д. Дандас (такой же горячий «молитвенник», как русский генерал Д.Е.Остен-Сакен в Крыму), отправляя к полуострову пять плохо устроенных караванов, с тревогой ожидал нападения русского парусного флота – его военные корабли сверх меры были загромождены амуницией, солдатами и орудиями (39). Союзники не знали численности русских войск в Севастополе и Крыму и тамошних дорог. При ничтожности своей кавалерии, они серьёзно опасались русской конницы.

Черноморский флот после Синопской победы был выключен из разведывательных и боевых операций, хотя после объявления войны Англией и Францией он мог бы действовать по крайней мере против судов, делавших промеры у крымских берегов. В Севастополе прозевали выход «великой армады» из Варны и не атаковали тихоходный транспорт на подходе к Евпатории.
Хотя газеты Европы писали о будущей «крымской экспедиции», теоретики академии Генерального штаба в Петербурге считали высадку целой армии абсурдом и не представляли, как можно собрать флот для огромной массы войск против могущественной России. Сложнейшая переброска людей и грузов за тысячи километров от средиземноморских баз на парусных (большей частью) транспортниках (нанятых из всех портов Европы и даже США) до Варны и Крыма стала неожиданностью для русского командования, помнившего о неудаче форсирования Ла-Манша Наполеоном, но проигнорировавшего французский десант в 37612 чел., перевезённый на 103 военных и 347 транспортных судах в мае-июле 1830 г. против Алжира, и «забывшего» о высадках 40-тысячной армии Бонапарта в Египте в 1798 г., англо-русского корпуса в Голландии в 1799 г., а также англичан в Португалии и Испании в 1800-е годы.

С начала войны 20 октября 1853 г. до появления противника на крымском побережье Меншиков не сделал ничего для обороны Севастополя, Евпатории, Балаклавы, Феодосии и Керчи. Наблюдательных кордонов по побережью не выставили, разведывательным кораблям у крымского побережья не чинилось препятствий. Возможно, это объяснялось бездействием союзников с весны 1854 г., когда те не напали даже на беззащитную Керчь, через которую велось снабжение русских войск на Кавказе и в Крыму. Вопреки наказу императора встретить противника при высадке, или отступя от берега, Меншиков, писавший с февраля 1854 г. о возможности появления в Крыму частных десантов, с наступлением «времени бурь» резонно полагал, что десанта не будет. Трудно было представить, что союзники, упустив весну и лето, отважатся на вторжение в преддверии осени и зимы (40). Командующий писал Паскевичу 30 мая 1854 г., что Черноморский флот в отличном состоянии, «всё поновлено», «будем в выжидательном положении».

Английские военные корабли большой дугой окружили место причала у Евпатории и выгрузка войск, артиллерии и боеприпасов «великой армады» прошла беспрепятственно, как и на Аландских островах в августе 1854 г. Указывается, что отпора не дали из-за предполагавшегося огня артиллерии с моря. Однако при плохой погоде и волнении шестидневная «сумасбродная высадка» (Н.С.Милошевич) «спасителей цивилизации» не могла сопровождаться метким огнём с кораблей. Имея 3600 кавалеристов и полевые пушки, князь мог бы, используя темное время суток, хотя бы обозначить противодействие. Он мог бы вспомнить, что 1 октября 1787 г. А.В.Суворов, потеряв всего 4
50 чел., уничтожил 5-тысячный турецкий десант, появившийся под защитой корабельных орудий у Кинбурна. Камчатский военный губернатор и командир Петропавловского порта генерал-майор В.С.Завойко, приказав «прогонять неприятеля штыками и драться до последней капли крови… как следует русским воинам», 24 августа 1854 г. пушками, фрегатом «Аврора» и 290 рядовыми отразил десант в 900 чел., высаженный с шести кораблей (41). Под Одессой четыре 24-х фунтовые пушки батареи прапорщика Щёголева 6 часов отбивались от пяти пароходов, имевших в общей сложности 86 пушек. В июле и мае 1855 г. Таганрог тоже отбил десанты.
Знал ли светлейший князь о том, что его лихой прадед во время «русского похода» Карла XII всё время тревожил шведов ударами с флангов и тыла, не известно, но он никак не беспокоил союзников на марше от Евпатории до Севастополя. Не атаковал Меншиков и в ночь перед сражением на р.Альме, чего особенно опасался противник. Задержать неприятеля на пути к русской морской базе Меншиков решил на склоне над рекой Альмой - лучшей позиции западного побережья.

К 2 сентября там собралось 33600 чел. при 84 орудиях против 55-60 тыс. союзников при 112 орудиях. Вступая в сражение против превосходящих сил, Пётр Великий выводил целую систему полевых укреплений. Меншиков же отсыпал всего два земляных вала для двух батарей, чтобы обстреливать брод и мост на р. Альме. Князь не считал нужным делать укрытия для солдат, которые «должны побеждать штыком». Из Севастополя не были подвезены дополнительно орудия и опытные артиллеристы с кораблей. Вместо госпиталя был развёрнут перевязочный пункт, но носилок не было. Сады и деревня Бурлюк на другом берегу Альмы не были сожжены. Один из участников писал: «стали на местности как умели, дрались славно, лихо, по-русски, т.е. не знали, и что защищали и куда идти вперёд и по какому пути следовать назад» (42). Диспозиции и главной идеи сражения не было. Военного совета не собирали. Инициатива была отдана в руки противнику.

Давать оборонительное сражение было удобнее на вершинах склона над р.Альмой, заставив неприятеля подниматься по скату. Но князь согласился на предложение подполковника Генерального штаба Залесского свести войска вниз к мелководной реке, где 8 сентября две линии ротных колонн встали почти вплотную. Две тысячи стрелков со штуцерами, как в наполеоновское время, были раскиданы по переднему краю, а не сбиты в кулак. Вместо «окопного боя» за земляными укреплениями, что могло бы нейтрализовать винтовочный огонь, Меншиков поставил полки в полный рост на открытой местности, хладнокровно наблюдая в большой телескоп перемещения неприятеля (43).
Приморская высота у устья р.Альмы по недосмотру, а не из-за угрозы обстрела с моря (44) не была занята ни артиллерией, ни пехотой, которая имела некоторую возможность укрыться от навесного огня с кораблей в складках местности. (Финские стрелки русской службы обстреливали суда с кручи (45). Узкая дорога и подъёмы на высоты не были обрыты, не сделано завалов в оврагах, брод через мелководную Альму не был испорчен (46). Второй батальон Минского полка стоял далеко от всхода на высоту. Весь левый фланг Меншиков опрометчиво доверил генералу-фанфарону В.Я.Кирьякову, который, повторив известное еще с Семилетней войны присловье: «на подъёме с моря он и с одним батальоном шапками забросает неприятеля и как кур перестреляет», бросил вручённые ему части.
Перед сражением к французам перебежал полковник-поляк, который сообщил, что мост через реку не минирован и дал советы как вести баталию (47). Уставшие союзники, со скудным запасом патронов и продовольствия, почти без кавалерии и обоза, без многих нужнейших вещей и карт, неуверенные в исходе боя на незнакомой местности, пошли в атаку в 8 ч. утра 8 сентября. Ярко-красные мундиры англичан и синие французов контрастировали с серыми шинелями русских. Офицеры вели солдат вперёд в полной парадной форме, с блестящими эполетами и шпагами, рискуя быть выбитыми в первую очередь. Противники поразили друг друга: «Мы не могли понять, как можно вести войска в атаку развёрнутым строем» - озадачились Меншиков и его адъютант Панаев (48).
Встреча с новой европейской тактикой оказалась полнейшей неожиданностью для русского командования. Сент-Арно изрёк в адрес русского командования убийственное: «Их тактика отстала на полстолетия». Резервы, ротные и батальонные колонны «выкашивались» винтовками союзников с расстояния в 600-800 шагов (русские ружейные выстрелы становились эффективными с 200 шагов). Французы из задних рядов палили навесным огнём. Меншиков разумно распорядился одеть генералам и офицерам солдатские шинели, но те, будучи впереди верхом на конях и не выводя батальонные колонны из-под артиллерийских разрывов «из опасения нарушить стройность боевого порядка», гибли, будучи отличной мишенью.

Cудьба сражения была решена находившимся на пороге смерти от холеры Сент-Арно и французским опытным практиком и теоретиком военного дела Боске, который взобрался со своей дивизией и пушками по приморской круче и фланговым огнём вынудил армию Меншикова к отступлению. (Французы полагали, что русские, приняв по одежде зуавов за турок, рассчитывали легко сбросить их, но получили сильный удар «шакалов» (49). Батальоны Минского и Московского полков, несколько раз при содействии артиллерийской бригады пытались штыками сбросить с круч противника, но как только колонны приближались к неприятелю, тот отходил, выбивая прислугу и коней у пушек и встречал смехом недолетавшие пули. Боясь быть отрезанными, минцы и московцы отступили (50).

Поведение Меншикова в сражении было достойным. Князь, оставив командование центром на генерала от инфантерии П.Д.Горчакова, старшего брата М.Д.Горчакова (51), с 11 часов почти до конца боя находился под огнём в самом опасном месте левого фланга. Очевидец сражения врач Ф.Пфлюг писал, что хоть стойкое сопротивление солдат и ошибки противника помогли делу, но именно Меншиков сохранил честь русского оружия и армию и был велик в критические моменты боя (52). Князь побуждал солдат держаться до последней возможности, лично водил их в атаку и потом послал в бой веймарских гусар, артиллерию из резерва и эскадрон крымско-татарской гвардии. (После боя он «благодарил» Московский полк за «отрицательную храбрость»).
Сент-Арно тоже вводил дивизии в бой не сразу, а по частям, в сомкнутых батальонных колоннах. (Когда ядра стали чаще поражать их, он развернул батальоны, чтобы сделать глубину меньшей). Окружить русский левый фланг и центр он не смог (53). Британцы атаковали русский центр обычным шагом и развёрнутым строем под музыку шотландских волынщиков и под защитой смертоносного штуцерного огня, который воспринимался тогда как будущий пулемётный. Они наполовину уничтожили два русских полка 16-й дивизии, стоявших в колоннах к атаке. П.Д.Горчаков и начальник 16-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Квицинский, как простые офицеры повели в контратаки под звуки военных маршей батальоны Владимирского полка, который дважды сбивал англичан в реку Альму штыками и прикладами «как стадо с холма» (так писал один из англичан), но, лишившись всех 47 офицеров и 1269 нижних чинов, не смог развить успех.
Тарутинский, Брестский и Белостокский полки, скученные на открытом месте, ретировались из зоны огня без приказа. Казанский полк П.Д.Горчаков не смог поднять в атаку: «Казанский егерский полк весь рассыпался… Плеть избил, полусаблю сломал, двух лошадей потерял… всю шинель мне пулями изрешетили – всё напрасно!»(54).
Пустить в тыл англичан кавалеристов, которые могли бы создать там тревогу, подобно Уварову и Платову под Бородино, Меншиков не решился. Четыре полка и две батареи 14-ой артиллерийской бригады совсем не были введены в дело.
Сочтя, что полки полностью расстроены, Меншиков в 6 часов вечера прервал сражение. Нежданная эффективность винтовочного огня привела к беспорядку: солдаты, отступая вверх от Альмы, стреляли в воздух, бросали оружие, раненых, ранцы-«хребтоломы» и сильно пострадали от выстрелов в спину. (Возможно тогда у князя появилась мысль, что войска не способны защитить Севастополь). Отступление прикрывали Суздальский и Волынский полки во главе с храбрым, распорядительным и добросовестным генерал-майором, начальником 1-й бригады 16-й пехотной дивизии А.П.Хрущёвым. (С октября 1854 по январь 1855 г. он с полком находился в самом опасном 4-м бастионе Севастополя).

Продолжать сражение на следующий день на вершинах холмов не решились. Тактика «выжженной земли» была далёким прошлым. При отходе наспех забросали колодцы известью и навозом, но уничтожать все сады, огороды и винные погреба не было времени. На р. Каче войска ломали и жгли дома, часть солдат перепилась, разбив бочки с вином. Поражение Меншиков возложил на малодушие войск и неумение начальников: «Что я буду делать с подобными генералами?» - иронизировал он над неудачей (55). При посещении раненых, которые 11 сентября валялись на казарменных полах с червями в ранах (такое же состояние раненых тогда было и у союзников) и, возможно, вспоминая 1812 г., он попрекал их: «духу мало, духу мало» (56).

Если в Отечественную войну 1812 г. накал военного патриотизма заставлял не сомневаться в победе даже после оставления Москвы, то в 1854 г. высшие чины физически ощущали спад веры в силу Империи и стремились осмотрительностью избегать разгрома. В ночь с 11 на 12 сентября отступавшая армия прошла Инкерманский мост у устья р.Чёрной и ушла за три версты к юго-западу от Севастополя, бросая его в руки противника, как Белокаменную столицу в 1812 г. Базу Черноморского флота защищали только городские баррикады, которые князь распорядился возводить еще 17 марта 1854 г., а также 8 резервных батальонов. (В историографии не отмечалось, что самым лучшим прикрытием Севастополя в то время было бы размещение войск по гребню Сапун-горы, где, как обоснованно считал Остен-Сакен, даже слабые заслоны могли наносить огромные потери штурмующим. Потом эту природную «циркумвалационную линию» заняли союзники. (Цель овладения Сапун-горой была поставлена позже, перед Инкерманским сражением 24 октября).

Боясь потерять связь с Россией, Меншиков в ночь с 12 на 13 сентября двинулся в противоположном направлении к Бельбекской долине и снова перешёл р.Чёрную у Чоргуна. (С бивака на р.Каче можно было бы сразу свернуть к Бахчисараю, ставя неприятеля под угрозу флангового удара и страхуя этим выход на Перекоп). При марше в сторону Бахчисарая командование не организовало конной разведки и растянутые походные колонны противников, «потеряв» друг друга, чудом разошлись в разные стороны.

Чем дальше от фронта, тем сильнее переполох. После первого с 1814 г. реванша «французского орла» Николай I плакал над картой Крыма, опасаясь его полной оккупации (57). Он сгорбился, потерял жёсткость и надменность. Подавленный Паскевич оценивал перспективы войны в самом мрачном свете. Великий князь Константин Николаевич, пересказывая сообщение Меншикова, писал своему помощнику А.В.Головину 15 сентября 1854 г.: «Не говори никому ни слова, это строго запрещено… Войска дрались самым страмовским (так! – В.А.) образом, бежали, не выдержав и первого натиска… Можно ожидать самого худшего» (58).

Столичное мнение, превратившее «Альму» в символ катастрофы, как позднейшую «Цусиму», было несправедливым. Может быть «дюженные» генералы и не были подстать героям Цорндорфа и Бородина, но войска держали позиции несколько часов и, потеряв 5 генералов, 23 штаб-офицера, 170 обер-офицеров и 5541 нижних чинов, избежали окружения. (Потери противника были того же порядка – около 5 тысяч). Неприятель даже не помышлял обойти правое крыло русских и прижать их к морю или на плечах отступавших сходу ворваться в беззащитный Севастополь. Это была провальная ошибка союзников.

«Стратегии сокрушения» и «французской ярости» («фурии») времён Бонапарта у союзников не было и в помине. Русская ретирада была оценёна ими как «достойное отступление». Британцы и французы дали отходящим «золотой мост». Их невообразимый восторг при отступлении русских, показывает, как высоко они ценили победу над вдвое слабым соперником. Только 10 сентября наступавшие собрались с силами и пошли в обход Севастополя в сторону Балаклавы. Узнав русскую стойкость, союзные войска на протяжении всей Крымской войны (в отличие от западного общественного мнения) не испытывали ни пренебрежения, ни ненависти к Русской армии.
Русское командование, убедившись в неспособности колонн преодолевать зону дальнобойного ружейного огня, не могло (даже если бы и хотело) отказаться от сомкнутых построений. Приверженность старым стереотипам исключала оборонительный «окопный бой», стрелковые цепи и мощную артиллерийскую подготовку перед атакой. Была усилена лишь осторожность, приведшая к нерешительности.

Гибель боевых кораблей в Севастополе.

В 1854 г. организованность, тактическое искусство и боевая подготовка русского парусного флота были выше, чем в иностранных флотах. Всё лето 1854 г. 18 тысяч черноморцев рвались померяться силами с противником (59). На черноморских кораблях-гигантах было больше тяжёлой артиллерии, чем на французских и английских Матросы, сознавая свою силу, говорили, что даже против вдвое сильнейшего неприятеля с его винтовыми кораблями при ветре, «мы берёмся с каждым своим кораблём уходить два неприятельских». О храбрости, боеготовности и образцовой огневой подготовке русских моряков говорил в 1856 г. английский адмирал Ч.Непир (1786-1860). О том же писали и западные историки (60). Начальник штаба Черноморского флота генерал-адъютант и фактический начальник всех войск в Севастополе В.И. Корнилов предлагал прорваться к Стамбулу и «посеять ужас» в столице османов, учитывая обременённость кораблей союзников грузами и военными припасами (61). Начиная атаку морских рубежей России, Французская и Британская империи опасались каперов и высадки русских войск в их колониях. В Австралии несколько месяцев велись учения пехотных батальонов по отражению десантов. Однако Балтийский, Черноморский флоты, Беломорская и Тихоокеанская флотилии укрылись в гаванях.

Николай I, А.С.Меншиков и М.Д.Горчаков не исключали самоуничтожения (сожжения) Черноморского флота до прибытия подкреплений в Севастополь. Император писал: «… как ни больно и ни тяжко мне свыкаться с мыслью, но я уже стараюсь готовить себя к получению известия о взятии Севастополя и гибели флота». «Ежели… нам Севастополь не спасти, надеюсь, что флот… сам истребишь, когда явно уже не будет спасения» - сообщал царь Меншикову 12 сентября 1854 г. (62).
В Крыму неудача на Альме привела к настроению, близком к панике: при морском господстве неприятеля на открытый Севастополь маршировала армия союзников! Если Наполеон в 1805 г. предписывал флоту даже ценой его гибели обеспечить вторжение в Англию, то Меншиков изначально вычеркнул русскую морскую силу. На вопрос Корнилова «Что делать с флотом?» он грубо ответил: «Положите его себе в карман» (63). Так в Севастопольской бухте оказалось заперто четыре 120-пушечных парусных линейных гиганта, 11 – 84-пушечных, 7 фрегатов, 4 корвета, 12 бригов, 8 шхун, 5 боевых и 4 посыльных парохода 12 больших и 15 малых транспортов.
Кроме преграждения севастопольского рейда затопленными кораблями, формирования из матросов пеших батальонов, строительства баррикад и сожжения огромных запасов корабельного леса, князь не подал никакой другой идеи. Было забыто о самоотверженности черноморцев, рвавшихся в бой, о лучшей огневой и боевой подготовке русских морских артиллеристов, о наведении бона (в Керчи кроме установки бона топили суда и старые якоря), об использовании брандеров и перекрытии рейда судами, связанными цепями (как в устье Темзы при подготовке Булонской экспедиции Наполеона). Преградить вход в Херсонесскую и Стрелецкую бухты не думали, а Камышёвую и Балаклавскую бухты, где позже союзники устроили свои гавани и базы, не защитили ни одним кораблём.
Победа без винтовых кораблей была трудна, однако при опоре на базы в Керчи, Анапе, Николаеве или Одессе реальны были действия на коммуникациях противника против парусных транспортов, ходивших из Варны с боеприпасами, дровами и продовольствием. Это могло бы оттянуть часть судов противника от Севастополя. Командование не учло, что без затопления части флота на рейде, противник вынужден был бы тратить силы на его блокаду (После закупорки русского флота англичане сняли со своих кораблей 2400 моряков, 2 тыс. морских пехотинцев, 65 офицеров и около 140 орудий. Французы сняли 30 пушек и около 1 тыс. чел. (64).
Севастопольская база Черноморского флота с моря была почти неприступна - считал Э.И.Тотлебен. Береговые батареи и флот могли сосредоточить убийственный перекрёстный огонь по точкам севастопольского рейда - до 300 выстрелов одновременно. Противник не мог пойти на безумие ввода кораблей в Северную бухту до захвата Севастополя. (Для полной блокады с суши сил у союзников не было). Англичане считали, что Севастопольский порт может стать могилой не одной, а нескольких эскадр. Шестичасовая бомбардировка с моря 5 октября (при десятикратном превосходстве численности орудий неприятеля) окончилась плачевно для союзников: 10 кораблей были повреждены, причём два серьёзно, так что их пришлось отправить в Стамбул. Англичане потеряли 44 чел. убитыми и 266 ранеными, французы – 217 чел. убитыми и ранеными. После 5 октября союзный флот уже не пытался обстреливать береговые батареи. Опасаясь за паровые суда, противник ставил их вне выстрелов каменных морских фортов с сотнями орудий на трёхъярусных батареях. Журналист А.В.Кинглейк писал, что день 5 октября утвердил славу непобедимости береговых батарей и невозможность захвата Севастополя с моря (65).
Корнилов на военном совете 9 сентября предложил, дождавшись попутного ветра, (рейд не позволял выходить лавированием при противном ветре), атаковать флот противника у мыса Лукулл. При неудаче была возможность уйти в бухту или же, сцепившись кораблями на абордаж, взорвать себя и часть флота неприятеля. Гибель не была бы бессмысленной. Военная слава любой страны веками работает на её обороноспособность. Подвиги в Гангуте, Чесме, Синопе, героизм кораблей «Меркурия» и «Азова», позже «Варяга» и «Корейца», «Стерегущего», вечно будут крепить боевой дух воинов. О вековой морской славе думал Нахимов, предлагая выйти на смертный бой, абордаж или подрыв своих кораблей вместе с кораблями противника. (66).

Однако большинство совета высказалось за «казнь» 7 кораблей, которая свершилась 11 сентября. В горячке суда топились вместе с орудиями (так нужными для обороны), провизией, порохом, боеприпасами и имуществом офицеров. Адмиральский корабль Новосильского - 120-пушечный гигант «Три святителя» для скорости расстреливали бомбами. Моряки на коленях провожали корабли, уходившие в пучину. 12-14 сентября собрались топить весь Черноморский флот - в подводной части всех оставшихся кораблей были прорублены отверстия, временно заделанные пробками и законопаченные. Линейные гиганты были превращены в прибрежные плавучие батареи (67).
Морские экипажи на бастионах создали «окаменелый флот», усилив защиту города, однако снять 10 тыс. моряков можно было и без затопления кораблей. Русское командование не знало о некомплекте команд союзников, на суда которых назначались офицеры и рядовые из сухопутной артиллерии и часть которых была взята для осадных работ. Принимая решение о затоплении, можно было предвидеть, что сезон бурь отгонит союзный флот от крымских берегов к Стамбулу и Малой Азии, что и случилось после урагана 2 ноября 1854 г. Тогда у р.Качи и Евпатории на сушу было выброшено 40 транспортных судов, 500 человек погибло, у Балаклавы было потеряно 14 транспортов с командами и потонул корабль «Принц» с лазаретом, пол-миллионом фунтов стерлингов и одеждой, тяжело повреждены два военных корабля и четыре - легко. На берег было выброшено 150 транспортных судов. 120-пушечный корабль «Анри IV» сел на мель у Евпатории, оказавшись беспомощным, (но не сожжённым русскими) (68).
Полное господство союзников на море предопределило разорение Кинбурна, Керчи, Анапы, Геническа, Бердянска, Мариуполя, сказалось на исходе военных действий и конечной гибели Черноморского флота: в феврале 1855 г. были потоплены 5 кораблей «Двенадцать апостолов», «Ростислав», «Святослав», «Гавриил», и два фрегата; 27 августа 1855 г. на дно пошли новые корабли «Императрица Мария», «Великий князь Константин», «Париж», «Ягудиил» и др. (всего 6 линейных краблей), 1 фрегат, 1 корвет, 5 бригов, а в ночь с 29 на 30 августа все 10 пароходов и одно транспортное судно. Затопление флота укладывалось в общую концепцию «глухой обороны» по всем границам России.
Вслед отступавшему Меншикову 12 сентября севастопольцы кричали «Изменщиков!». 14-15 сентября Корнилов писал в дневнике: «Слава будет, если устоим; если же нет, то князя Меншикова можно назвать изменником и подлецом; впрочем, я не верю, чтоб он продал». «Хотим биться донельзя, вряд ли это поможет делу. Корабли и все суда готовы к затоплению: пускай достаются развалины…» (69). Понятно, насколько язвило душу князя обвинение в измене, если часто потом он повторял вымученную остроту, что якобы «продал Севастополь англичанам, но не сошлись в цене». (Только 18 сентября, почувствовав себя в безопасности, Меншиков послал в Севастополь часть сухопутных сил). Николай I одобрил выход Меншикова «из отчаянного положения» (70) и 8 октября 1854 г. назначил его главнокомандующим морскими и сухопутными силами в Крыму.

Русское командование в Севастополе .

После «альминского» замешательства решимость отстаивать Севастополь только возрастала. В.А.Корнилов, П.С.Нахимов, В.И.Истомин, Э.И.Тотлебен подобно героям войны 1812 г. «и день и ночь были готовы к смерти». Корнилов, считавшийся вплоть до 18 сентября с гибелью Севастополя, поднял небывалое вдохновение у моряков. Как прежде в Суворова, в «отца матросов» Нахимова были влюблёны все. Каждая минута его пребывания под огнём в мундире с золотыми эполетами усиливала дух и обороноспособность города. «Он был могучей физической силой обороны… которая в его руках могла творить чудеса» (Тарле Е.В.). В день бомбардировки 5 октября, когда противник надеялся покончить с «гидрой, извергавшей из тысяч жерл огонь». «восторженное лицо» В.А.Корнилова наполняло всех энтузиазмом. Даже в предсмертных мучениях Корнилов думал о Родине: «Благослови, Господи, Россию и государя, спаси Севастополь и флот» - говорил он в последние минуты жизни (71). Доблесть этих русских героев сопоставима с античными подвигами. (После смерти Корнилова началось «безначалие, интриги и борьба за власть среди командования»).
Севастопольский гарнизон под руководством Тотлебена провёл гигантские земляные работы и обрёл моральное превосходство над противником, который вёл осаду «бессистемно, бессмысленно и бесславно» (Ф.Энгельс). Союзники, зная, что «крепостные войны» были сильной стороной русского военного дела, заложили первую осадную параллель в 1000 саженях от тотлебенской линии огня.
«Бейте рыжих, как собак, и французов точно так» - пели осаждённые и шли в бой на «саранчу проклятую». Участники обороны писали об удали «нахимовских львов» под ядрами, пулями и бомбами: «В одной рубахе, с Георгием на груди, в широких парусинных штанах, с чёрным галстуком, концы которого падают на грудь, в солдатской фуражке, закоптелые в боевом дыму, замаранные порохом от выстрелов и беспрестанно заряжаемых орудий, облитые кровью и потом, освещённые молниями выстрелов в облаках порохового дыма, борясь со смертью… кажутся неземными существами скандинавского неба, для которых кровавые сечи составляли райское блаженство» (72). Привычная для моряков тактика скорострельного боя первоначально приводила к неоправданно высокому расходу боеприпасов при стрельбе по площадям (Французы шутили, что смерть каждого из них обходится русским в 60 тыс. франков (73). Только потом было приказано бить по бастионам и батареям противника. Слишком близкое, как на кораблях, размещение орудий осыпало валы между смежными амбразурами от своих выстрелов. Как и солдаты, моряки стояли на бастионах густыми массами в ожидании штурма, погибая под бомбами и ядрами. Всего тысяча их уцелела к концу осады.
Смертельно опасные вылазки считались молодечеством и на них шли по жребию. «Ещё немного продержаться и мы неприятеля штыками столкнём в Чёрное море» - говорили солдаты (74). Французы уже не владели прежней «французской яростью» и полагали, что если войдут в Севастополь, то не удержатся там, покуда русские будут занимать Северную сторону (75). Во время кратковременных перемирий при выносе раненых и убитых противники показывали уважение друг к другу. (Военные действия велись без «остервенения» 1812 г.).
Из генералов выделялись Ф.И.Соймонов, П.П.Липранди, С.А Хрулёв, А.П. Хрущёв. Генерал К.Р.Семякин привёл под смертельный огонь двух сыновей-юнкеров на Пятый бастион. Но в целом офицерство безнадёжно смотрело на начальство: «Нет у нас начальников и вождей, в которых мы бы веровали и надеялись… как на каменную гору. К Паскевичу армия относится как-то с формальной стороны… не видит в нём близкого к себе излюбленного вождя… Нерешительность (Горчакова) порывчатость, непоследовательность всем известны. Его маршей и контрмаршей боятся, как мучительного огня. Коцебу терпеть не могут. Бутурлин – порет горячку… над Болдыревым смеются. Из армейских генералов знают только одного Хрулёва…» «Командиры корпусов – ниже посредственного. Начальники дивизий и командиры бригад - хороши на бастионах и совсем несостоятельны в полевых боях» (76).
Честный и добросовестный генерал Д.Е.Остен-Сакен (1789-1881), которого иронично окрестили «крахмальным генералом» и педантом, делал всё, что мог: следил за обменом пленными, за обмундированием, за довольствием и регулярностью богослужений среди солдат, посылал от себя квас на позиции, горячо молился за победу и указывал на неисправности на бастионах. «Ерофеич» принципиально стоял за честность перед совестью и Богом и не боялся отстаивать свои убеждения перед высшими чинами. Начальник штаба Южной армии и всех сухопутных и морских сил в Крыму П.Е.Коцебу (1801-1884) несправедливо обвинял его чуть ли не в трусости: «Сакен совсем деморализован и хочет, чтобы мы начали эвакуировать Севастополь, но это слишком рано. Все начальники на передовых линиях деморализованы» (77).

Пассивность генералитета поражала. Начальник гарнизона Севастополя генерал-лейтенант фон Моллер, которого презирал Меншиков, не выходил из своей квартиры и не давал приказов. Старый и бесхарактерный генерал-губернатор адмирал Станюкович был пустым местом. В отличие от исполнительности нижних чинов, наверху манкировали своими обязанностями.
Пётр Великий ежедневно тревожил тылы шведской армии под Полтавой мелкими и крупными ударами и ложными тревогами, но в 1854-55 гг. вылазки в основном, делал Севастопольский гарнизон, но не внешняя армия. Командиры не посылали гусар и драгун на пикеты противника. Задавить противника в сентябре, пока тот не осмотрелся, даже не думали. Камышёвую и Балаклавскую бухты, где союзники быстро создали свои большие базы, командование не заняло и не пыталось устроить там поджоги скученных кораблей. О чудовищной непредусмотрительности императорского Генерального штаба свидетельствует отсутствие карт окрестностей Севастополя. Топографы прибыли лишь в конце зимы. Несмотря на то, что «благословение Божие уже не сопровождало нас, Севастополь исправлял ошибки начальствовавших» (78).

Нерешительность воспрепятствовала ударить по уязвимой базе союзников в Балаклаве. 13 октября 1854 г. генерал-лейтенант П.П.Липранди (1796-1864) одержал с 23 тысячами войск частную победу недалеко от Балаклавы. (В 1812 г. он участвовал в сражениях при Тарутине, Малоярославце, Красном, в кампаниях 1813-14 гг. участвовал в 17 боях. При штурме Варшавы в 1831 г. дважды первым со знаменем в руке во главе полка взошёл на валы укреплений и был награждён орденом св. Георгия 3 ст. Меншиков же окрестил его «интриганом-фанариотом»).

Из Бессарабии в 1854 г. 12-я дивизия Липранди была послана в Крым, где главнокомандующий попросил его (за два дня до боя) «помаячить» перед противником. Отряд пехоты и кавалерии в трёх колоннах выбил турок из четырёх редутов у деревни Кадыкиой и захватил 11 пушек, однако не продолжил движение на Балаклаву.
Развёрнутый строй шотландских стрелков-горцев (французы называли их английскими зуавами) не потерял хладнокровия и меткости при отражении русской атаки. В конце боя Раглан безграмотно бросил в бестолковую атаку бригаду лёгкой кавалерии (700 чел.), которая почти вся полегла «в долине смерти» под перекрёстным огнём артиллерии и златоустовскими клинками гусар, которыми разрубались английские латы. Непростительным промахом английского командования было неоказание помощи гибнущей бригаде. Ещё большим промахом было оставление Русской армией Федюхинских высот, которые пришлось штурмовать позже в несчастной битве на р.Чёрной 4 августа 1855 г.

Инкерманский бой.

Считая, что Севастополь силён лишь укреплениями, а не боевым духом, Меншиков, поддался убеждениям, что город можно спасти, если отбросить противника с левого фланга. Грамотную диспозицию по соображениям секретности составил один Данненберг («кабинетный утопист», как назвал его светлейший). Это был образованный и деликатный теоретик, опытный тактик, увлекавшийся заменой солдатских ранцев карманами или новым покроем шинелей.
В соответствии с диспозицией предполагалось овладеть лагерями противника, но не сбросить его в море. Второй части войск под командованием П.Д.Горчакова предписывалось «отвлекать» врага, стараясь овладеть одним из всходов на Сапун-гору. (Лорд Раглан приказал судам в Балаклаве развести пары на случай принятия войск, если главный удар будет нанесён со стороны П.Д.Горчакова (79). Данненберг не сделал расчёта движения войск и не приказал осмотреть состояние дорог, которые после дождей сильно размыло. Из-за отсутствия карт полковник гвардейского Генерального штаба Попов чертил пальцем на пыльном столе «простую схему» куда следовало вести войска (80).
24 октября началось Инкерманское сражение. Считая, что он не тактик и не его дело вести войска в бой, Меншиков вручил командование Данненбергу. «Большая вылазка» ранним утром под прикрытием густого тумана началась зловещей неразберихой. Начальникам, возможно из-за секретности, не сообщили ни цели, ни направления ударов, ни порядка атаки. «Все дело было хаосом», громадные колонны и артиллерия путались на марше. Колонна храброго генерала Ф.И.Соймонова (18929 человек при 38 орудиях) и запоздавшая колонна П.Я.Павлова (15806 чел. при 96 орудиях) смешались и вступали в бой по частям. Соймонов геройски повёл три полка в атаку и погиб, забыв об оставшихся сзади своих четырёх полках. Скученные батальоны на узком плато вступали в бой не разом, а волнами. Треть войск вообще не смогла принять участия в бою. С обоих сторон сражалось примерно по 14 тысяч. Вместе с тем наступательный порыв был велик – Углицкий и Бутырский полки, появившись на поле боя, с воодушевлением пели «народный гимн – Боже, царя храни!» (81).
Как вспоминали участники, русская пехота, со времён Измаила не дралась с таким ожесточением под градом шрапнельных гранат, ядер и свинца («русские сделались зверями после штыковой работы»). Наступавшие дважды врывались в лагерь англичан, но не сломили их и не сбросили с Сапун-горы. Британцы, не успев одеть мундиры, в серых шлафроках отчаянно отбивались штыками, прикладами, топорами, камнями и испытали сильнейшее потрясение: «Ужасный беспорядок начал распространяться в рядах союзных войск». Цепи англичан, прошивая дальнобойными выстрелами сразу несколько человек, отходили, но не бежали. От поражения их спасла помощь алжирских стрелков и «шакалов» Боске.
Шрапнель и картечь валила русские скученные колонны, которых равняли по шеренгам и в затылок. Почти все полковые, батальонные и ротные штаб-офицеры погибли. Данненберг делал всё, что в его силах - следил за состоянием связи и посылал поддержку частям. В ответ на слова – рассыпьтесь, или укройтесь за пригорком, батальонные командиры отвечали «Уставом не положено!» (82).

Меншиков находился на правом фланге. Когда сражение стало принимать дурной оборот, он лично повёл из резерва Суздальский и Владимирский полки к месту атаки. К нему присоединился Данненберг. Вместе с двумя великими князьями они оба находились некоторое время под огнём. Ни тот, ни другой не настояли вступить в бой П.Д.Горчакову (22444 чел., из них 7300 кавалерии), который, находясь на левом берегу р.Чёрной, даже не обозначил атаку с подножья Сапун-горы в тыл противника, будучи введён в заблуждение его «множеством» на её вершинах (83). (После прибытия М.Д.Горчакова в Крымскую армию, тот удалил своего 70-летнего старшего брата из армии). Наблюдались как случаи прикрытия офицеров солдатами от осколков, так и уход их из-под огня под предлогом выноса раненых.
В 12 часов дня Данненберг, в отличие от дравшихся войск, сломался и приказал отступать. После «инкерманской резни» под разрывами и штуцерным огнём некоторые роты из-за безначалия уходили толпой, другие - отбивая такт, как на параде. Русское ожесточение остановило противника и командующий французской армией в Крыму Ф.Г.Канробер не рискнул послать свежие силы вслед отступавшим. Англичане писали: «нельзя поверить,… что есть на свете войска, умеющие отступать так блистательно, как русские. Преследуемые всею союзною артиллериею, батальоны их отходили медленно, поминутно смыкая ряды и по временам бросаясь в штыки на союзников. Это отступление русских Гомер сравнил бы с отступлением льва» (84).
Русские потери составили, по разным данным от 10 до 12 тыс. чел. Во Франции сражение сравнивали с ожесточённой битвой русских и французов у Прейсиш-Эйлау в 1807 г. Боске назвал сражение «скотобойней». Англичане оценили его не как победу, а как «неслыханный в британской военной истории героизм», которым они спаслись от неминуемой гибели. «Мы на грани ужасной катастрофы» - писал лорд Г.В.Кларендон К.Стратфорду-Редклифу 6 (18) ноября 1854 г. Боевой дух англичан после Инкермана никогда уже не был полностью восстановлен. Этот бой не только заставил отменить штурм Севастополя, назначенный на 25 октября, но переломил ход войны - союзники, осознав невозможность поразить «русское мужицкое войско» в поле, решили бросить все силы на осаду. «Сомнительная победа усилила неуверенность и мысли о том, что сила армии не способна подкрепить еще одну такую победу (85). Холодным душем окатил Инкерманский бой и русофобию в Англии.
Вопреки вышесказанному, Меншиков, признавая самоотверженность Русской армии, не видел в ней силы и смотрел на неё с «безотрадной, мрачной точки зрения». Вид страшной бойни парализовал этого державника: «Одинокий, без кровинки в лице, какого-то тёмно-серого цвета, в тяжёлом раздумье, неверными шагами подвигался… светлейший князь. Голова его была наклонена, глаза без жизни и желания. Одно тяжёлое и безотрадное страдание… Временами он останавливался и затем поворачивался назад – словом, без воли он передвигался то к переправе, то обратно». Мрачно приблизившись к Селенгинскому полку спросил: «Вы отчего своих перестреляли?» Солдаты отвечали: «Бог миловал!» (86).
Перед главнокомандующим, возможно, маячили только герои прошлого и он говорил: «У меня нет ни генералов, ни офицеров, ни войск способных к битве». «Я не решаюсь атаковать неприятеля с нашею пехотою, которая получала в год только по два патрона, и с кавалериею, которая после сражения при Полтаве не сделала ни одной порядочной атаки» (87). П.Д.Горчаков, чудом уцелевший под Альмой, выглядел в его глазах как «старый суета в кардинальской шапке», «Кирьяков - всегда пьяным», «Моллер - бестолковым». «Увы, какие генералы и какие штаб-офицеры; ни малейшего не заметно понятия о военных действиях и расположении войск на местности, об употреблении стрелков и артиллерии. Не дай, Бог, настоящего дела в поле!» - сокрушался князь (88). Если в отношении рядовых и офицеров Меншиков был несправедлив, то уровень генералитета он оценивал правильно. Того же мнения придерживался Д.Е.Остен-Сакен: «генералы наши, исключая единицы, не соответствуют офицерам и солдатам». Такую же оценку дал в 1855 г. Л.Н.Толстой: «Русский генерал, по большинству, существо отжившее, усталое, выдохнувшееся… - люди без ума, образования и энергии (89).
«На Инкерманских высотах подорвано было доверие масс к тем, кто должен был этими массами руководить. Войска… не доверяя более разумному их направлению, перестали ждать успехов и рассчитывали на одни неудачи. Недоверие это желчно высказывалось при каждом удобном случае… В каждом из анекдотов слышна была беспощадная насмешка над всеми нашими намерениями и планами и какое-то злорадное самоосуждение…» (90). Если в Севастополе «всё кипело» и все надеялись в бою заслужить признательность России, то в лагере Меншикова в Бельбекской долине «всё поникло головою и как бы страшилось приговора Отечества и современников».
Усилилось мародёрство и дезертирство среди солдат (91). В январе 1855 г. Ден и Попов пускали в адрес главнокомандующего «площадные ругательства», М.Д.Горчаков предлагал сменить, а фельдмаршал Паскевич - даже судить Меншикова. Николай I сказал, что «подло» сваливать свою бездарность на войска. «Дичившиеся моряки» наградили главнокомандующего прозвищем «анафема», солдаты – «чёртом», В.И.Истомин – «аспидом», офицеры – «мрачным князем» (92).
Инкерманское сражение оказалось знаковым для военной истории России после наполеоновских войн. Исходя из вялости и безволия русского командования, К.Маркс сделал болезненный для национального русского самолюбия, но верный вывод об истощении милитаризма романовской империи и конце «славы русской пехоты»: «маска западноевропейской цивилизации упала и обнаружился татарин… Искусственно ускоренный рост и огромные усилия, которые делались, чтобы сохранить видимость блестящей цивилизации, при полуварварском уровне страны, по-видимому, уже истощили нацию и вызвали у неё нечто вроде чахотки. Инкерманское сражение означает для русской пехоты то же, что для испанской сражение при Рокруа» (93). В отличие от Николая I, который полагал возможным отступить даже из Бессарабии и Новороссии вплоть до Днепра, только бы удержать Крым и Севастополь (94), Меншиков понимал, что мгновенно переучить пехоту на новую тактику нельзя и что очередные полевые сражения приведут к новым потерям.
С ноября 1854 г. он, как и сменивший его позже М.Д.Горчаков, полагал, что генеральные бои больше невозможны и следует считаться с возможностью оставления Севастополя и Крыма и перехода к маневренной войне на истощение противника.

Завершение Крымской войны.

1855 год сломил не только верхушку командования, но и николаевское великодержавие. После Инкерманского сражения Николай I ночами один ходил по Дворцовой набережной. 19 февраля 1855 г. душевные терзания усилили эмфизему лёгких и свалили в могилу железного самодержца, который считался могущественнейшим государём мира. (Солдаты опасались, что смерть царя приведёт к бесчестному миру, который сотрёт всё то, что они сделали для обороны Севастополя) (95).
Меншиков, подав идею приблизить русские траншеи к позициям противника, был пришиблен всеобщим осуждением, скрылся на некоторое время на судне в бухте, потом был выбит из строя болезнью мочевого пузыря, сдал всё Остен-Сакену и уволен в отставку в 1856 г. Паскевич умер в 1856 г. Ещё бодрый прославленный генерал-«лев» А.П.Ермолов (1777-1861) единодушно избранный 16 февраля 1855 г. в Москве и Петербурге начальником ополчения, соглашался стать главнокомандующим, «если государь будет непременно желать» этого (96). Однако вряд ли он мог бы переломить ситуацию. В конце 1855 г. М.Д. Горчаков был заменен генерал-адъютантом А.Н.Лидерсом и умер через 5 лет после Крымской войны. Общество было в апатии, преданность народа новому государю Александру II была слабее, чем верховной власти при апогее самодержавия в 1770-1814 гг. (97).

В отличие от полевых боёв, доблесть Русской армии за бастионами Севастополя была развёрнута в полную силу. Зимой 1855 г. измотанные «зимней катастрофой» и почти не способные защищать траншеи союзники, которые не могли пресечь русские коммуникации у Перекопа, удивлялись бездействию русского командования, не помышлявшего «опрокинуть в море» противников, «дохнувших как мухи» от стужи и болезней (так писал лорд Раглан). На начало января 1855 г. в строю оставалось всего 13 тысяч англичан и вдвое больше больных и раненых (98). Еще больше гибло турецких солдат, обращённых французами и англичанами в тягловый скот. «Непонятно для здравого смысла, как удержался в Крыму сам осаждавший и как он десять раз не был втоптан в море, не пленён или истреблён до последнего солдата» (99). Мелкие вылазки из Севастополя не давали серьёзного эффекта - не успевали засыпать траншеи неприятеля, уничтожать валы и заклепать орудия.

Бездействие командования оправдывалось «сохранением сил для удержания Крыма». Попытка отважного генерала С.А.Хрулёва взять 5 февраля 1855 г. Евпаторию слабыми силами завершилась потерей 768 чел. (Идя под картечь, спешенные драгуны принципиально отказались сменить колонну на рассыпной строй). В Петербурге после отчаянных писем из Крыма неосторожно заговорили о поражении, что активизировало усилия союзников захватить Севастополь.
После отъезда Меншикова и до приезда 8 марта М.Д.Горчакова верховное командование находилось в руках Нахимова и Остен-Сакена, который тоже обрёл популярность среди солдат и офицеров.
О Горчакове Николай I еще 19 июня 1853 г. отзывался, что ему, «может быть, суждено провидением положить начало торжеству России». Некоторые надеялись, что новый главнокомандующий организует всеобщее наступление, другие предвещали дурное, так как он был сторонником сохранения живой силы Русской армии и сворачивания войны. Хотя М.Д.Горчаков ратовал за «малую кавалерийскую войну», но кавалерия уже отучилась от неё и ему пришлось советовать избегать схваток и держать конницу за второй линией пехоты. Не проявили себя в Крыму и казаки. Горчаков, как и Меншиков, не распорядился укрепить Керченский пролив и Керчь была взята всего за несколько часов.

Если Нахимов до последней минуты поддерживал стойкость солдат («Что за срам-с! Шесть месяцев учат вас под огнём строить и исправлять повреждения, а вы не можете!»), то Горчаков, несмотря на то, что всего в его распоряжении было 3570 офицеров и 157576 нижних чинов, уже 30 марта пришёл к выводу уйти из Севастополя не дожидаясь штурма. Он считал, что при бомбардировке осадными батареями, защита города не продлится и 2-3 дня (100). «Теперь я думаю об одном только: как оставить Севастополь, не понеся непомерного, может быть, более 20-тысячного урона… О кораблях и артиллерии и помышлять нечего! Ужасно подумать!» - писал он в апреле 1855 г. Вместе с тем Горчаков неплохо наладил снабжение войск. 1 мая 1855 г. на Владимирской площади играла полковая музыка, на столах стояли букеты белой акации, пироги, кулебяки и офицеры поднимали тосты «За здоровье главнокомандующего» и пели «Боже, царя храни». В Москве же не ценили, что Горчаков «щадил драгоценную кровь», называли его «бичом Божьим, изменником и злодеем». Французы тоже говорили о совершенной неспособности главнокомандующего, который губит войска без нужды» (101).
Слухи о тревожных письмах главнокомандующего распространялись в Петербурге и стали известными в Европе. В начале мая союзники, подтянув новые подкрепления (в том числе 15 тысяч пьемонтцев), увеличили свои силы до 170 тысяч. По семи параллелям осаждающие подобрались почти к самому городу. 25 мая 1855 г. им удалось захватить передовые позиции - Камчатский люнет, Селенгинский и Волынский редуты. Командовавшего этими укреплениями генерала О.П.Жабокрицкого, тут же стандартно припечатали словом «изменник». 1 июня Остен-Сакен вместе с Тотлебеном посетил передовые позиции и призвал солдат умереть или победить («русские умирают, но не бегут»). Речь вызвала большое воодушевление (102).

4-5 июня 1855 г. союзники выпустили из 548 орудий 72 тысячи снарядов по укреплениями города, откуда ответили всего 19 тысячами. 6 июня Севастополь героически отбил общий штурм, после которого начальник войск Корабельной стороны генерал С.А.Хрулёв, за которым солдаты шли в огонь и в воду, произнёс бессмертное: «Отступления нет. У нас в резерве – Россия». При штурме противник потерял 5281 чел., русские – 4830 чел. Хотя отступавшего противника не преследовали, один из англичан записал в июне 1855 г.: «Я не могу поверить, что какое бы то ни было большое бедствие может сломить Россию. Это великий народ» (103).
28 июня погиб Нахимов. Начальником гарнизона стал способный боевой генерал В.И.Васильчиков (1820-1878). В 1842-44 гг. он отважно сражался на Кавказе, и сейчас улучшил снабжение войск и санитарное дело.
Трагедию высшего командования ярко выявил военный совет 29 июля 1855 г. Вся державная Россия и главный державник – Александр II ожидали и настаивали на активности войск. Командование в Севастополе понимало, что новое наступление обернётся неизбежным крахом. У всех в памяти были уроки Альмы и Инкермана, когда батальонные и ротные колонны сметались картечным и штуцерным огнём. Однако все помнили и о сокрушающей критике Меншикова «за бездеятельность». Трезвую и честную «ужасную меру» Остен-Сакена - немедленно без боя покинуть Южную сторону Севастополя - принять было немыслимо. Против наступления осмелились высказаться только Ушаков и Семякин. Все остальные - Коцебу, Липранди, Бутурлин, Хрулёв, вице-адмирал Новосильский, Бухмейер, Крыжановский и др. высказывая сомнение в успехе, не нашли в себе сил противиться настояниям императора и как обречённые согласились на безумие штурма Федюхинских высот и Сапун-горы. Горчаков, осознавая неотвратимость катастрофы и бесчеловечность бросания на убой солдат, за день до сражения был в самом мрачном состоянии: «Я иду против неприятеля, потому, что если бы этого не сделал, Севастополь всё равно пал бы в скором времени... Я иду против неприятеля, при самых плохих обстоятельствах» (104). В ночь перед сражением 4 августа он на коленях со слезами горячо молился перед образом Смоленской Божьей матери (105).

О тактике не считавшегося ни с какими державными амбициями Петра Великого - оттягивать противника от города, как от Полтавы, хотя бы ложными диверсиями было забыто. Диспозицию разослали только за день до сражения и войска с ней не успели ознакомиться. «После нерешительного совета была нерешительность в бою и полнейшее безначалие» (П.Алабин).
Офицеры снова повели солдат плотными массами навстречу смерти в лобовой штурм Федюхинских высот. Почти все главные начальники погибли в начале сражения. Дивизии разбивались поодиночке. Кавалерия была выставлена только для вида. Если бы дело происходило в конце XVIII– начале XIX в., тогдашнее командование, менее чувствительное к кровавым потерям, возможно, одержало бы верх. Но Горчаков после пяти часов боя отказался продолжать сражение, хотя три нетронутые дивизии еще могли бы ударить в правый фланг противника. Русские потеряли 3229 убитыми и 5 тысяч ранеными, потери союзников составили убитыми всего 196, ранеными 1551 чел. Тем не менее, и в последнем полевом сражении Крымской войны, как и в предыдущих, Русская армия не превратилась в бегущую толпу и неприятель не преследовал её. Под картечью и пулями Горчаков взял на себя командование отступающими частями и кричал суетившимся командирам: «Заставьте их идти тихим шагом!». «Дело на Чёрной будет вечным позором нашей военной истории» - сказал Паскевич, не зная, что будет горечь еще больших катастроф под Мукденом и Цусимой в 1905 г. и бесчестье «великого бегства» под Горлицей в 1915 г.

Горчаков и Остен-Сакен начали готовить эвакуацию и заблаговременно распорядились о наведении наплавного на якорях моста из брёвен длиной почти в километр на северную сторону Севастополя. Рядовые защитники, не мысля об отступлении, полагали, что мост улучшит снабжение с северной стороны и готовились биться внутри города (106). 14 августа мост был наведён и на север стали вывозить казенное имущество.
24 августа союзники выпустили по Севастополю 150 тысяч снарядов, на которые было отвечено пятьдесятью тысячами. В 12 ч. дня 27 августа под барабанный бой, «Марсельезу» и крики «Да здравствует император!» 58 тысяч французов и англичан, где колоннами, где врассыпную пошли на штурм Малахова кургана и разрушенных окружающих укреплений. Защитники сражались геройски. Погибли все командиры 9, 12 и 15 дивизий, вышли из строя 5 генералов, 419 офицеров и 12488 нижних чинов - 26 % от всего гарнизона. (Противник потерял 9041 чел.). К 5 часам вечера Малахов курган был взят.
Так 27 августа 1855 г. закончилась одна из самых длительных в военной истории осад. Севастополь с его баррикадами, бойницами в фортах и домах, блиндажами, траншеями, цепью бастионов, редутов и оборонительных валов, с несколькими тысячами орудий, которые нельзя было вывезти по мосту, был оставлен. В.И.Васильчиков, расписав по минутам вывод отрядов и поставив арьергардное заграждение, за одну ночь образцово («с неимоверным успехом», по словам Горчакова) вывел войска.

Штурм обескровил противника и тот предоставил отступавшим «золотой мост». 28 августа были затоплены остатки Черноморского флота и взорваны укрепления Севастополя. Генерал-майор А.П.Хрущёв с Волынским, Минским и Тобольским полками прикрывали отход. Боевой дух гарнизона не был сломлен. Горчаков сказал, что «349 дней обороны превосходят Бородино» и что с падением Севастополя начинается «новая война, война полевая, свойственная духу русского солдата» (107).
У тыловиков-державников вывод войск вызвал негодование: «отдав Севастополь, отдали всю славу России, честь и целостность нашей земли», «наши войска бесполезно губят их безумные вожди» «Враг наш… наша правительственная система» (108).
Превратить позиционную войну в маневренную и овладеть полностью полуостровом союзники не имели сил и похвальбы зуавов о том, что Крым был завоеван, как Алжир, выглядели фанфаронством. Героическая оборона Севастополя, истощив силы осаждающих, сделала невозможной продолжение войны союзниками.

Выводы

На взлёте Российской империи Петр Великий побеждал с бесписьменными генералами и офицерами, выросшими в кондовом XVII в. на идее «Дай, Бог, великому государю служить, а саблю из ножен не вынимать». В апогее славы, когда Россия окончательно утверждала границы православной цивилизации от Западного Буга до Тихого Океана (1770-1814 гг.), непрерывные войны под великим девизом А.В.Суворова «Мы русские с нами Бог!» велись при высшем накале державного патриотизма и боевого духа солдат и фельдмаршалов. Натиском и решительностью высшее командование и офицерский корпус громили не только османов, персов, поляков и шведов, но и армии Наполеона.
«Победный синдром» после «битвы гигантов» в 1812 г. и парада победы в Париже в 1814 г. сковал русскую военную мысль. В Восточной войне 1853-56 гг. стратегия и тактика могущественнейшей империи мира стала оборонительной как на суше, так на всех океанах и морях. Новые приёмы боя отторгались повсеместно и на всех уровнях. Военные способности императора Николая I и храбрых военачальников начала XIX в., - Паскевича, Меншикова, Горчакова (а также большей части генералитета) не уступали квалификации командования противника, но при отсутствии освободительной идеи (как в «Войне за славян» 1877-78 гг.), они потеряли энергию, инициативу и волю.
На спаде империи верховные носители державности, в отличие от офицерского корпуса и рядового состава, осознавая, что «Бог не с ними», очень остро переживали военные угрозы. Их уверенность в непобедимости Русской армии и флота исчезла и они преждевременно согласились на мирные переговоры.
Контраст между неудачами Крымской войны и прошлыми победами обусловил сокрушительную критику высшего командования в мемуарах и исторической литературе.
Офицерский корпус и такие генералы, как С.А. Хрулёв, Ф.И. Соймонов, П.П.Липранди, А.П.Хрущёв и др. достойно выполнили свой долг и присягу. Герои русской и мировой военной истории – В.А. Корнилов, П.С.Нахимов, В.И.Истомин, Э.И.Тотлебен своим бесстрашием вознесли Севастополь к вершинам славы. Рядовой состав проявил высочайшее мужество, выносливость и самоотверженность.
Феодальная Россия была побеждена не численностью и качеством вооружения, не способностями командного состава неприятеля, и тем более не превосходством боевого духа армий Европы, а промышленной революцией капиталистических государств, заваливших героев Севастополя тоннами свинца и чугуна. (Благодаря морскому господству французский флот перебросил в Черное море из Франции, Италии и Корсики 309268 чел. и 41974 лошадей, 50 млн. килограмм артиллерийских припасов вместе с орудиями, 500 тыс. тонн продовольствия, 12 тыс. тонн одежды и амуниции (109). При войне один на один с Францией или Англией и тем более с Турцией, поражение России было невозможным.
Парижский мир 1856 г. выдавил русское влияние из центральной Европы и смял военный престиж России. Однако кровавые жертвы в 102 тысячи погибших на севастопольских бастионах и 26 тысяч в полевых боях не пропали даром. Они позволили выйти из борьбы на более сносных условиях, чем после Японской и Первой мировой войны.
В 1853-56 гг. Русская армия и её офицерский корпус выдержали оборонительную войну против трёх империй и одного королевства (при негласном участии Австрии) достойнее, чем в 1904-05 и 1914-17 гг. Союзники, опасаясь тогдашней русской силы, осторожничали и были далеки от стратегии «сокрушения». Поражения в полевых сражениях заставили русских военных отойти от строевой муштры в пользу боевой подготовки и стали причиной масштабных «милютинских» реформ 1860-70-х гг. Черноморский флот был возрождён и Россия успешно решила «восточный вопрос» в 1877-78 гг.
Геройская оборона Севастополя навечно вошла в летопись славы русского оружия. «Отстаивайте же Севастополь!» - таким остался в истории великий завет В.И.Корнилова, обращённый перед смертью к потомкам.

-----------------------

1 Последнее нельзя принять без оговорок: всемирная история знает примеры побед отсталых государств: монголов над Китаем в 13 в., крепостной России над вступившей на путь капиталистического развития Францией в 1814 г., Вьетнама над США.

2 Державность – это преданность своему государству (державе) и стремление своими действиями служить его интересам. Оно отличается от любви к родному краю, родной культуре, языку, Отечеству – патриотизма. Артамонов В.А. Подъёмы и спады державного сознания в истории России // Патриотизм - духовный стержень народов России. М.,2006.

3 Державные аппетиты православной империи распространялись в 1808 г. вплоть до Эльбы и Венеции - Артамонов В.А. Войско Польское и нашествие Наполеона на Россию // Бородино и наполеоновские войны. Битвы, поля сражений, мемориалы. М., 2003. С.201.

4 Энгельс Ф. Германия и панславизм.//Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. М.,1958. Т.11.С.203. В Англии «противостояние сатане» и требование «народной войны» переросло к 1853 г. в национальную истерию. - Там же. Т.10. С.298; Baumgart W. (Utg.) Englische Akten zur Geschichte der Krimkriegs. Munchen, 1994. S.31.

5 Гросул В.Я. Русское общество 18-19 веков. Традиции и новации. М., 2003. С.231,235, 255, 258, 261.

6 Шеремет В.И.Война и бизнес. Власть, деньги и оружие. Европа и Ближний Восток в новое время. М.,1996.С.534.

7 Гросул В.Я. Русское общество… С.263, 322; Шеремет В.И. Война и бизнес... С.528.

8 Панаев А.А. Князь Александр Сергеевич Меншиков 1853-1869. СПб., 1877. С.46.

9 Французы и русские в Крыму. Письма французского офицера к своей семье во время Восточной войны 1853-56 гг. Минск, 1894. С.110

10 Инструкция Наполеона III 14 февраля 1855 г. – Franzosische Akten zur Geschichte des Krimkrieges. Munchen, 1999. Bd.2.S.850-851.

11 Тютчева А.Ф. При дворе двух императоров. Воспоминания. Дневник 1853-55. М.,1990. С.125.

12 Маркс К., Энгельс Ф. М.,1958. Соч.Т.10, с. 2 - 4, 84.

13 Тreue W. Der Krimkrieg und seine Bedeutung fur die Entstehung der modernen Flotten. Herford, 1980.S.117.

14 Лихачёв Д. Очерк действий Черноморского флота в 1853-54 гг. //Военный сборник. 1902. № 3. С.47.

15 История внешней политики России. Первая половина 19 в. (От войны России против Наполеона до Парижского мира 1856 г.). М.,1999. С.388.

16 Русская старина. 1886. № 5. С.599-614.

17 Алабин П.В. Четыре войны… Ч.2. С.4-6.

18 Энгельс Ф. Армии Европы // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. М.,1958. Т.11. С.478-483,604; Герсеванов М. О причинах тактического превосходства французов в кампанию 1855 и 1856 годов. СПб., 1856. С.9.

19 Андриянов А. Инкерманский бой и оборона Севастополя. Наброски участника. СПб., 1903. С.2; Щербачёв Г.Д. 20 лет молодости. (Воспоминания из времён царствования Николая I). М.,1892. С.125.

20 Так считал один из английских участников боёв. Ещё в начале ХХ в. в сфере действительного огня пехота ходила шагом и даже в ногу «ящиками» и густыми ротными колоннами. – Деникин А.И. Путь русского офицера. М.,1990. С.90-91.

21 Алабин П. Четыре войны. Походные записки в 1849, 1853, 1854-56 и 1877-78 гг. М.,1892. Т. 3, 633-634,637.

22 Алабин П. Четыре войны… Т.3, С.637; Холодилин Н.И. Маркс и Энгельс о состоянии армий и о развитии военного искусства в Крымской войне (1853-56). М.,1952. Автореферат канд. дисс. С.7-8.

23 Baumgart W. Englisce Akten... S.33; «Командование британской армии на уровне унтер-офицеров» - писала газета «Таймс» 3 января 1855 г. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч. М.,1958. Т.10. С.590.

24 Гросул В.Я. Русское общество…С.239.

25 Алабин П. Четыре войны… Т.2, с.9. Нравственный максимализм Л.Н.Толстого сказался в его излишне резкой оценке офицерского корпуса: «В военном обществе дух любви к Отечеству, рыцарской отваги, воинской чести возбуждает насмешку; уважается угнетение, разврат и лихоимство… Засекают солдат, бьют всякую минуту, и солдат не уважает себя, ненавидит начальников… Сколько русских офицеров убиты русскими пулями…» (Толстой Л.Н. Проект о переформировании армии // Не могу молчать. М., 1985. С.399-406). Об «отвращении» к службе, скованной уставом инициативе и «бесконечно малом числе» хороших офицеров писали и публицисты в Европе. - Энгельс Ф. Армии Европы… С.478.

26 Васильчиков В.И. Записки начальника штаба Севастопольского гарнизона князя В.И.Васильчикова // Русский архив. 1891. № 6. С.168.

27 Багдасарян В.Э., Толстой С.Г. Русская война: столетний историографический опыт осмысления Крымской кампании. М.,2002. С. 114.

28 Васильчиков В.И. Записки… С.170, 175.

29 Тарле Е.В. Сочинения… Т.9. С.249-250.

30 Крыжановский Н.А. Севастополь и его защитники в 1855 г. //Русская старина. 1886. № 5. С.427-428, 431-433.

31 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. М.1958. Т.10. С.239.

32 Шеремет В.И. Война и бизнес… С.542.

33 Дебидур А. Дипломатическая история Европы 1814-1878. Ростов-на Дону 1995. Т.2.С.90.

34 Богданович М.И. Восточная война 1853-1856 гг. СПб.,1877. Т.1. С.138.

35 Зайончковский А.М. Восточная война 1853-1856 гг. СПб., 2002. Т.2.Ч.2. С.316.

36 Валуев П.А. Дума русского // Крымская война. М.,1999. С.622.

37 Милошевич Н.С. Из записок севастопольца. М.,1904. С.10

38 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. М., 1977. Т.44. С.262.

39 Тreue W. Der Krimkrieg... S.57, 61.

40 Барятинский В.И. Воспоминания кн. В.И.Барятинского (1852-1855). М.,1905. С.14; Дубровин Н.Ф. Восточная война 1853-1856 гг. Обзор событий по поводу сочинения М.И.Богдановича. СПб.,1878. С.76; Сборник рукописей, представленных Е.И.В. государю наследнику цесаревичу о Севастопольской обороне севастопольцами. (Репринт СПб.,1872) М.,1998. С.68.

41 Героическая оборона Петропавловска-Камчатского в 1854 году. Сборник воспоминаний, статей, писем и официальных документов. Петропавловск-Камчатский, 1979.

42 Попов М.М. Южная армия и Крымская армия при князе Меншикове // Русская старина 1893. № 9. С.522.

43 За много лет. Записки неизвестного 1844-1874 гг. СПб., 1897. С.102.

44 Чаплинский Г. Воспоминания о Севастопольской обороне Г.Чаплинского // Сборник рукописей… С.159.

45 Souvenirs d`un Zouave devant Sebastopol. Paris, 1856. Р.115.

46 Хрущёв А.П. История обороны Севастополя. СПб.,1889. С. 9, 12.

47 Souvenirs d`un Zouave... P.120.

48 Панаев А.А. Князь… С.27.

49 Damas R.P. Souvenirs religieux et militaire de la Crimee. Paris.,1857. P.11.

50 Павлюк, подполковник Генерального штаба. Алма 1854-1904. Сражение 8 сентября 1854 г. и современное состояние поля этого сражения. Одесса, 1904. С.18.

51 Старший брат М.Д.Горчакова - Горчаков «Сибирский» (1785-1868) в 1836-51 гг. был генерал-губернатором Западной Сибири, храбро воевал в войнах России начала 19 в., сражался в Абхазии в 1821 и 1824 гг. и осаждал Силистрию в 1828-29 гг. Современники, признавая его личную храбрость, отзывались о нём как о халатном нераспорядительном старце, которого «никто и в грош не ставит, никто не слушает».

52 “...il a ete veritablement grand dans les moments critiques de la bataille, et s`est a lui seul que la Russie doit la conservatin de cette armee” – Pflug F. Souvenirs de la campagne de Crimee. Journal d`un medecin allemand au service de l`Armee Russe. Traduit de l`Allemand. Paris, 1862. P.44-45.

53 Французы и русские в Крыму. Письма французского офицера к своей семье во время Восточной войны 1853-56 гг. Минск, 1894. С.64-67.

54 Панаев А.А. Князь… С.39.

55 Панаев А.А. Князь… С.43,54; Хрущёв А.П. История обороны Севастополя. СПб., 1888. С.14,15; Щербачёв Г.Д. 20 лет молодости… С.140; Дубровин Н.Ф. История Крымской войны… Т.2. С.6.

56 Попов М.М. Южная армия… С.522.

57 Записки В.И.Дена //Русская старина 1890. № С.656.

58 Собственноручная карандашная помета великого князя на донесении А.В.Головина. – Из собрания ГАРФ.

59 Военная история Отечества с древних времён до наших дней. М., «Мосгорархив». 1995. Т.1.С.486; Запись лейтенанта А.К.Комстадиуса // Русская старина. 1890. № 4-6. С.88.

60 Тreue W. Der Krimkrieg... S.37,123; Лесли П.И. Письма отставного флота капитан-лейтенанта П.И.Лесли //Сборник рукописей… с.314; Багдасарян В.Э., Толстой С.Г. Русская война… С.143.

61 Аничков В.Н. Военно-исторические очерки Крымской экспедиции. Описание осады и обороны Севастополя. СПб., 1856. Ч.2. С.9-10).

62 Русская старина. 1893. № 9. С.525; Тарле Е.В. Крымская война… Т. 9. С.107.

63 Попов М.М. Южная армия и Крымская армия при князе Меншикове // Русская старина 1893. № 9. С.523.

64 Лихачёв Д. Очерк действий Черноморского флота в 1853-54 гг. //Военный сборник. 1902. №4. С.105; Treue W. Der Krimkrieg... С.64.

65 Тreue W. Der Krimkrieg... S.64-65; Крымская экспедиция…С.45; Мошнин В.А. Оборона побережья с древнейших времён до наших дней. СПб.,1901.С.282; Дубровин Н.Ф. История Крымской войны… Т.2 С.72,73; его же: Восточная война… С.65,66; Парфёнов, капитан 2-го ранга. Защита Севастополя «с воды» во время осады его союзными войсками в 1854-55 гг. СПб., 1904. С.9.

66 Случилось же обратное – так, корпусной командир генерал Гельфрейх, в присутствии своей свиты, представляя своего сына генералу Пелисье (уже после мира 1856 г.), неосторожно обмолвился: «вот мой сын, моряк – потопленного флота». (Алабин П. Четыре войны… Т. 3, с.631.

67 Воспоминания о Севастопольской обороне Георгия Чаплинского //Сборник рукописей, представленных Е.И.В. государю наследнику цесаревичу о Севастопольской обороне севастопольцами. М.1998 (репринт СПб.1872). С.71-72; Дубровин Н.Ф. Восточная война… С.130; Обезъянинов А.А. Синопский бой. Осада Севастополя. Из воспоминаний черноморского моряка. Рязань, 1899. С.21; Багдасарян В.Э., Толстой С.Г. Русская война… С.141.

68 Алабин П. Четыре войны… Т. 3. С. 148, 151,426. Щербачёв Г.Д. 20 лет молодости… С.166.

69 Тарле Е.В. Крымская война… Т. 9. С.134-135.

70 Шильдер Н.К. Заметки о событиях 1853-55 гг. //Русская старина 1875. № 8. С.642.

71 Морской сборник. 1854. № 12. С.445.

72 Алабин П. Четыре войны… Т.3. С.464.

73 Damas . P.24.

74 Барятинский В.И. Воспоминания кн. В.И.Барятинского (1852-55). М.,1905. С.40; Сборник рукописей… С.35.

75 Крымская экспедиция… С.68.

76 Алабин П. Четыре войны… Т.4. С.4; Керсновский А.А. История Русской армии. М., 1993. Т. 2.С.155.

78 Валуев П.А. Дума русского во второй половине 1855 г. // Русская старина 1893. № 9. С.505-507.

79 Дубровин Н.Ф. История Крымской войны… Т. 2. С.175, 200.

80 Андриянов А. Инкерманский бой и оборона Севастополя. Наброски участника. СПб.,1903. С.15; Духонин Л.Г. Под Севастополем в 1853-1856 гг. //Русская старина. 1885. № 8. С.267.

81 Pflug F. Souvenirs... P.119.

82 Андриянов А. Инкерманский бой… С. 26.

83 Ден В.И. Записки В.И.Дена // Русская старина.1890. № 4-6. С.675-676; Чаплинский Г. Воспоминания… // Сборник рукописей… С.83,97, 102-104.

84 Дубровин Н.Ф. История Крымской войны… Т.2. С.229.

85 Barker A.J. The Vainglorious War 1853-56. L.,1970. P.193; Royle T. Crimea. The Great Crimean War 1854-56. L., 1999.

86 Андриянов А. Инкерманский бой… С.27; Алабин П. Четыре войны… Т.3.С.128.

87 Дубровин Н.Ф. Восточная война… С.308,314,336, 352.

88 Тарле Е.В. Крымская война.. Т. 9. С.236.

89 Толстой Л.Н. Проект о переформировании армии // Не могу молчать. М.,1985. С.406. 90 Из походных воспоминаний о Крымской войне. - Русский архив. 1870 № 11. С.2044-2045.

91 Ден В.И. Записки… С.51.

92 Вроченский М.А. Севастопольский разгром. Киев, 1893.С.12.

93 Конец «непобедимости» испанской пехоты после поражения в 1643 г. у французской крепости на бельгийской границе. - Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. М.,1958. Т.10. С.588; О «безграничной посредственности … как со стороны русских, так и со стороны союзников» - писал Ф.Энгельс. – Там же. С.565; Спад боевого духа вооружённых сил России («богатыри не вы») отметил ещё в 1837 г. М.Ю.Лермонтов в стихотворении «Бородино».

94 Татищев С.С. Император Александр II его жизнь и царствование М.,1996. Т.1 с.153.

95 Pflug F. Souvenirs... P.129.

96 Аксакова В.С. Дневник… С.193-194, 198.

97 При появлении Александра II на Красном крыльце в Кремле 2 сентября 1855 г. слышались ироничные замечания: «Одному человеку какая честь!»; «Ура кричали недружно, так что… стало жалко». – Аксакова В.С. Дневник… С.154-155.

98 Baumgart W. (Utg.) Englische Akten... S.34.

99 Милошевич Н.С. Из записок… С.16.

100 Татищев С.С. Т.1.С.169; Дубровин Н.Ф. Восточная война… С.411,427.

101 Аксакова В.С. Дневник… С.161,165,171,185.

102 Pflug F. Souvenirs... P.184,189.

103 Тарле Е.В. Крымская война… Т.9. С.403.

104 Дубровин Н.Ф. Восточная война… С.497.

105 Красовский И.И. Из воспоминаний о войне 1853-1856 гг. М.,1874. С.4-5.).

106 Ершов А.И. Севастопольские воспоминания артиллерийского офицера. СПб.,1891. С.214.

107 Бутурлин С.П. Несколько слов о действиях русских войск в Крыму в 1854 и 1855 гг.» Одесса, 1867. С.11.

108 Аксакова В.С. Дневник… С.147-150, 181.

109 Тreue W. Der Krimkrieg.... С.82.

Уважаемые посетители!
На сайте закрыта возможность регистрации пользователей и комментирования статей.
Но чтобы были видны комментарии под статьями прошлых лет оставлен модуль, отвечающий за функцию комментирования. Поскольку модуль сохранен, то Вы видите это сообщение.

Сейчас, когда с момента поражения России в Крыму прошло более полутора веков, никто уже не скажет, что там воевали "кретины с негодяями". Это уже сказал великий поэт Тютчев. Он - ровесник всем ужасным последствиям, которые принесла стране Крымская война. Герои войны этой просто неисчислимы. Но царским амбициям было невдомёк, что воевать надобно не числом, а умением.

Восточная война

Военные действия развернулись не только на полуострове, давшем название трёхлетней кампании, но и на Кавказе, на Белом, Чёрном, Баренцевом морях, на Камчатке и в Дунайских княжествах. Однако, Крым претерпел более всех, потому и стала Крымская война. Герои войны беззаветно отдавали свои жизни ради усиления контроля над черноморскими проливами и Вряд ли все они понимали, насколько это важно для страны, но ради неё русские люди всегда поступались всем, что имели.

Воевать пришлось не только с турками, поскольку Османская империя была сильно ослаблена, в этом случае победа досталась бы легко и просто. Нет, против России встала, как и всегда ранее и позже, вся европейская коалиция - Британия, Франция, Сардиния и иже с ними. И, как всегда, они наступали со всех сторон по всем рубежам огромной России - вот какой получилась Крымская война. Герои войны были всюду - от Беломорья до Петропавловска. Но победить не смогли.

Причины

Туркам необходимы были Балканы, где разгоралось всё сильнее национально-освободительное движение, также они хотели присоединения к империи Крыма и морского побережья Кавказа. Европе хотелось уронить авторитет России в мировом сообществе, ослабить её, не дать утвердиться на Ближнем Востоке, а также при возможности отобрать у неё Польшу, Крым, Финляндию и Кавказ. Всё это ради собственных рынков сбыта. Им была очень на руку Крымская война. Герои войны погибали ради чужих амбиций и за чужое обогащение.

Император Николай Первый ещё в начале 50-х годов девятнадцатого века обдумывал действия по отделению православных Балкан от владычества Османской империи и не предполагал, что Австрия и Великобритания пойдут против такой великой цели. Это было как минимум недальновидно. Великобритания во снах видела, как вытесняет Россию не только с берегов Чёрного моря, но и из Закавказья. Наполеон Третий так же сильно хотел реванша за проигранную войну 1812 года, всё это очевидно. Русские герои Крымской войны сделали всё от них зависящее для победы, но силы были не равны, да и другие причины - чисто технического свойства - помешали.

Первый этап

В октябре Николай I начал войну с Турцией, подписав соответствующий манифест, и первые полгода действительно велась только с турками Крымская война 1853 года. Герои этих военных действий проявили себя с первых же дней. Однако царь просчитался, понадеявшись на невмешательство и даже на помощь со стороны мощных английской и австрийской армий. Русское войско было гораздо более многочисленным - более миллиона человек. Но оснащение её оставляло желать много лучшего. Против нарезного оружия европейцев наше гладкоствольное явно проигрывало.

Артиллерия было донельзя устаревшей. Корабли наши курсировали в основном всё ещё под парусами, а европейские уже паровые двигатели внедрили. Коммуникации, как, впрочем, и раньше всегда было, как, впрочем, и впредь неоднократно получится, не были налажены, продовольствие и боеприпасы фронты получали поздно и с недостатком, пополнение не прибывало вовремя. С турками русская армия и при таком раскладе бы справилась, а вот против объединённых сил Европы даже многочисленные герои Крымской войны не смогли повлиять на результат.

Синопское сражение

Поначалу успех был переменным. Основная веха - Синопское сражение в ноябре 1853 года, когда русский адмирал, герой Крымской войны П. С. Нахимов полностью разгромил в Синопской бухте турецкий флот в течение нескольких часов. Кроме того, были подавлены все береговые батареи. база потеряла более полутора десятков кораблей и свыше трёх тысяч человек только убитыми, были разрушены все береговые укрепления. Командующий флотом Турции взят в плен. Только один быстроходный корабль с английским советником на борту смог ускользнуть из бухты.

Потери нахимовцев были гораздо меньшими: ни один корабль не был затоплен, несколько из них имели повреждения и ушли в ремонт. Тридцать семь человек погибли. Это были первые герои Крымской войны (1853-1856). Список открыт. Однако именно этот гениально спланированный и не менее гениально проведённый морской бой в Синопской бухте буквально золотом вписан на страницы истории российского флота. И сразу после этого активизировались Франция и Англия, они не могли позволить России победить. Была объявлена война, и сразу же чужие эскадры появились на Балтике у Кронштадта и Свеаборга, которые и были атакованы. В Белом море английские корабли бомбардировали Началась война и на Камчатке.

Второй этап

На втором этапе войны - с апреля 1854 по февраль 1856 года - началась интервенция англичан и французов в Крыму и нападения на русские крепости в четырёх морях. Более всего интервенты стремились захватить полуостров Крым, потому что Севастополь уже тогда был серьёзнейшей военно-морской базой России. Начали свою экспедицию союзники в Евпатории, где сразу же одержали победу на Командующий А. С. Меньшиков отвёл русские войска к Бахчисараю. Охранять берег остались герои Севастополя. Крымская война не оставила им шансов на победу, но к осаде они подготовились серьёзнейшим образом. Оборону возглавляли П. С. Нахимов, В. И. Истомин и В. А. Корнилов.

Как же оказались боевые адмиралы на берегу? Более двадцати тысяч его моряков присоединились к сухопутным войскам, затопив свои корабли у входа в Севастопольскую бухту, таким образом, укрепив город-крепость с моря. На такой шаг герои Крымской войны (1853-1856) пошли потому, что слабосильный русский флот всё равно не смог бы противостоять интервентам. А вот пушки с кораблей - более двух тысяч орудий - послужили дополнительным укреплением бастионов крепости. Их стало восемь, помимо других укреплений. Мирное население активно участвовало в их сооружении, когда в стены монтировалось всё: доски. мебель, утварь, камни и простая земля, то, что могло хотя бы частично задерживать пули. Народу пришло столько, что на всех не хватало кирок и лопат, - все они, эти простые люди, тоже герои Крымской войны 1853-1856 гг.

Оборона

Крепость держала осаду 349 дней. Тридцатитысячный гарнизон и флотские экипажи выдержали и самоотверженно отразили пять массированных бомбардировок, уничтоживших всю Корабельную сторону города. Обстреливали и с суши, и с моря, в общей сложности более полутора тысяч орудий выпустили пятьдесят тысяч снарядов. Но не испугались герои Севастополя, Крымская война ещё не была проиграна, и несмотря на несопоставимое количество орудийных стволов, русские стреляли очень точно. Двести шестьдесят восемь орудий поддерживало с нашей стороны эту нечестную дуэль. Вражеский флот получил большие потери - восемь судов отправились в ремонт - и отступил.

Больше с моря Севастополь не бомбили, слишком умело оборонялись русские войска, малой кровью и быстро город взять не удалось, хотя именно на этом и строился весь расчёт. Победа была важна, хотя она получилась более моральной, чем военной: войска коалиции разбиты не были, оккупация продолжалась. Не обошлось и без непоправимых потерь. Во время осады погибли многие герои Крымской войны (1853-1856). Список потерь возглавил в первые же дни героически погибший под обстрелом вице-адмирал Корнилов. А Нахимов, возглавивший теперь оборону Севастополя, был произведён в адмиралы. Это был март 1855 года. А в июле и он был смертельно ранен - практически на том же месте, где убили Корнилова.

Неудачи

Русская армия под командованием самого князя Меньшикова пыталась помочь Севастополю, оттягивая на себя осаждающих, но тщетно. Сражения под Евпаторией, Инкерманом и на Чёрной Речке окончились неудачно и защитникам города-героя помогли очень мало. Кольцо противника сжималось всё туже. Кампания в Крыму для русских явно была потеряна. На Кавказе дела обстояли немного лучше, там турецкие войска были биты неоднократно, даже удалось захватить крепость Карс.

Однако герои Крымской войны и их подвиги никак не могли компенсировать своим мужеством все недостатки вооружения и снабжения русской армии. В конце августа французы заняли южную часть Севастополя и Малахов курган. Участь города с этими потерями была решена: более четверти всего гарнизона, тринадцать тысяч человек было потеряно в боях одного этого дня. Северная часть города так и не сдалась, капитуляции от защитников не дождались.

Окончание войны

Сто пятнадцать тысяч человек русской армии в Крыму ещё готовы были действовать, пусть силы противника и превосходили их число - оккупантов на полуострове высадилось сто пятьдесят тысяч. Таким образом, кульминацией всей войны стала оборона Севастополя. После этого военные действия были прекращены. Русским удалось победить на Кавказе, но они очень крупно проиграли в Крыму. Армии были истощены практически полностью, и, что характерно, - все. Даже захватнические. Начались переговоры.

Париж

Мирный трактат был подписан в Париже в марте 1856 года. Россия потеряла даже не столько в территориях, сколько в моральном унижении. Южные районы Бессарабии были отторгнуты, право покровительства Сербии и Дунайским православным у империи отняли. Но самое неприятное - нейтрализация Чёрного моря: наша страна теперь не могла иметь там какие-либо военно-морские силы, крепости и арсеналы. Границы России оказались обнажены. На Ближнем Востоке тоже всё влияние было потеряно: Молдавия, Сербия и Валахия возвращены султану Османской империи.

Павшие герои Крымской войны, список которых составлен после её окончания и он непередаваемо велик (а начинается перечень героев с имени государя Николая I, оставшегося при позоре, но в живых!), - получается, погибли понапрасну. Поражение России во всех правах повлияло не только на внутреннее её положение, но и на всю расстановку мировых сил. Обнажились слабые места в управлении, оснащении армий, но и произошла демонстрация непоколебимого русского духа и неиссякаемого героизма русских воинов. Общественность в стране заговорила всё более смело и правдиво, николаевское правление было обличено. Правительство занялось вплотную реформами в государстве.

Корнилов

Владимир Алексеевич Корнилов, вице-адмирал, был потомственным морским офицером. Участвовал в знаменитом (1827) против египетского и турецкого флота, где экипаж вверенного ему флагманского корабля "Азов" проявил исключительную доблесть и первым в истории России получил кормовой Георгиевский флаг.

Рядом с Корниловым тогда сражались и два других героя Крымской войны: молодые лейтенант Нахимов и гардемарин Истомин. В самом начале войны, в октябре 1853 года, Корнилов, будучи на разведке, обнаружил в бухте турецкий корабль, навязал ему бой, победил и привёл его на буксире в Севастополь. После ремонта этот пароход - редкость для России тех времён - был введён в строй и ходил в составе Черноморского флота под названием "Корнилов".

Последний приказ

Перед осадой настоятельно предлагал совету флагманов и командиров дать коалиции своё последнее морское сражение. Но большинство его не поддержало, флот просто затопили у входа в чтобы противник не смог приблизиться к городу с моря.

Потом Владимир Алексеевич организовал строительство укреплений и готовил бастионы к осаде. На Малаховом кургане был смертельно ранен при массированном артиллерийском обстреле, объезжая новые укрепления. Корнилов успел приказать: "Отстаивайте Севастополь!" и через несколько минут умер. Хотя, как показала Крымская война (1853), герои не умирают!

Нахимов

Павел Степанович Нахимов был сыном военного, чьи пятеро сыновей стали выдающимися военными моряками: вице-адмирал, директор морского кадетского корпуса, где все пятеро учились, стал младший брат - Сергей. Однако именно Павел покрыл эту фамилию негаснущей славой. Гардемарином он ходил на бриге "Феникс" в Данию и Швецию, затем служил на Балтике. Стал капитаном корабля "Наварин", отличился в блокаде Дарданелл (1828) и был в числе награждённых орденами.

В 1832 году он ступил в роли командира на знаменитейший фрегат "Паллада", и продолжил службу на Балтике под руководством легендарного Ф. Беллинсгаузена. Через два года его перевели в Севастополь, вручив руководство "Силистрия", где и обретался Нахимов следующие одиннадцать лет. Надо ли говорить, что корабль стал образцовым? Лучшим на флоте! Имя Нахимова становилось день ото дня всё популярнее: требовательный, но добрый и весёлый человек во всех окружающих пробуждает лучшие чувства.

Подвиги героя

Крымская война показала, что народ не ошибался в оценке личных качеств Павла Степановича. В начале войны, в ноябре 1853 года, Нахимов вычислил эскадру противника, направлявшуюся на Кавказ, но спрятавшуюся от шторма в Синопской бухте. У Нахимова было восемь кораблей, а у Осман-паши - шестнадцать. Чем атака руссого флота закончилась - было сказано выше. За эту блистательную победу вице-адмирал Нахимов получил от государя орден Святого Георгия, а Корнилов писал, что битва была беспримерной, выше даже Чесмы, и Нахимов таким образом навсегда вошёл в историю русского флота.

Далее Нахимов с радостью вошёл в подчинение к Корнилову при осаде Севастополя, а после его гибели занял место командующего. Несколько штурмов были героически отбиты, Нахимову царь пожаловал награды за это, на что Павел Степанович с досадой сетовал: "Лучше бы снарядов да бомб подвезли!". В июне Нахимов погиб практически на том же месте Малахова кургана, где и его предшественник. Но страна и сегодня помнит своего героя!

Основой внешней политики Николая I в течение всего срока его правления было решение двух вопросов – «европейского» и «восточного».

Европейский вопрос развивался под воздействием серии буржуазных революций, которые подрывали устои правления монархических династий и таким образом угрожали императорской власти в России распространением опасных идей и течений.

«Восточный вопрос», несмотря на то, что это понятие было введено в дипломатию только в тридцатых годах XIX века, имел длинную историю, и ступени его развития последовательно расширяли границы Российской Империи. Кровавая и бессмысленная по своим результатам Крымская война при Николае I (1853 -1856) была одним из этапов решения «восточного вопроса» с целью установления влияния в Черном море.

Территориальные приобретения России в первой половине XIX века на Востоке

В XIX веке Россией проводилась активная программа по присоединению соседних территорий. Для этих целей осуществлялась идеологическая и политическая работа по развитию влияния на христианское, славянское и угнетенное другими империями и государствами население. Это создавало прецеденты для добровольного или в результате военных операций включения новых земель в юрисдикцию Российской Империи. Несколько важных войн территориального значения с Персией и Османской Империей задолго до начала Крымской кампании были всего лишь частью обширных территориальных амбиций государства.

Восточные военные операции России и их результаты представлены в таблице ниже.

Причина Период Мирный договор Присоединенные территории Указ Павла I 1801 Грузия Война России и Персии 1804-1813 «Гюлистанский» Дагестан, Картли, Кахетия, Мигрелия, Гурия и Имеретия, вся Абхазия и часть Азербайджана в территориальных пределах семи княжеств, а также часть Талышского ханства Война России и Османской Империи 1806-1812 «Бухарестский» Бессарабия и ряд областей Закавказского региона, подтверждение привилегий на Балканах, обеспечение права Сербии на самоуправление и право протектората России христианам, проживающим в Турции. Россия потеряла: порты в Анапе, Поти, Ахалкалаки Война России и Персии 1826-1828 «Туркманчийский» оставшуюся не присоединенной к России, часть Армении, Эривань и Нахичевань Война России и Империи Османов 1828-1829 «Адрианопольский» Весь восток побережья Черного моря - от устья реки Кубань до крепости Анапа, Суджук-Кале, Поти, Ахалцихе, Ахалкалаки, острова в устье Дуная. Россия также получала протекторат в Молдавии и Валахии. Добровольное принятие подданства России 1846 Казахстан

В некоторых из перечисленных войн принимали участие будущие герои Крымской войны (1853-1856).

В решении «восточного вопроса» Россия значительно продвинулась, получив до 1840 года контроль над южными морями исключительно дипломатическим путем. Однако следующее десятилетие принесло существенные стратегические потери в Черном море.

Войны империй на мировой арене

История Крымской войны (1853-1856) началась в 1833 году, когда Россия заключила с Турцией Ункяр-Искелесийский договор, укреплявший ее влияние на территории Ближнего Востока.

Такое сотрудничество России и Турции вызвало недовольство европейских государств, особенно главного лидера мнений Европы, - Англии. Британская корона стремилась сохранить свое влияние на всех морях, являясь самым большим владельцем торгового и военного флота в мире и крупнейшим поставщиком на международный рынок промышленных товаров. Ее буржуазия наращивала колониальную экспансию в близлежащих регионах, богатых природными ресурсами и удобных для осуществления торговых операций. Поэтому в 1841 году, в результате Лондонской конвенции, была ограничена самостоятельность России во взаимодействиях с Османской империей введением над Турцией коллективного надзора.

Россия таким образом потеряла свое практически монопольное право поставок товаров в Турцию, уменьшив свой товарооборот в Черном море в 2,5 раза.

Для слабой экономики крепостной России это был серьезный удар. Не имея способности промышленной конкуренции в Европе, она торговала продовольствием, ресурсами и промысловыми товарами, а также дополняла казну налогами от населения вновь приобретенных территорий и таможенными пошлинами – для нее важны были сильные позиции в Черном море. Одновременно с ограничением влияния России на землях Османской империи буржуазные круги европейских стран и даже США вооружали армию и флот Турции, готовя их к ведению военных операций в случае войны с Россией. Николай I также решил начать подготовку к будущей войне.

Основные стратегические мотивы России в Крымской кампании

Целями России в Крымской кампании было закрепление влияния на Балканах с контролем проливов Босфор и Дарданеллы и политическое давление на Турцию, находящуюся в слабом экономическом и военном положении. В дальних планах Николая I был раздел Османской империи с переходом к России территорий Молдавии, Валахии, Сербии и Болгарии, а также Константинополя как бывшей столицы православия.

Расчет императора состоял в том, что Англия и Франция в Крымской войне не смогут объединиться, поскольку являются непримиримыми врагами. И поэтому будут соблюдать нейтралитет или войдут в войну поодиночке.

Союзничество Австрии Николай I считал обеспеченным ввиду услуги, оказанной им австрийскому императору в ликвидации революции в Венгрии (1848 г.). А Пруссия самостоятельно конфликтовать не решится.

Поводом для напряженности в отношениях с Османской Империей стали христианские святыни в Палестине, которые султан передал не православной, а католической церкви.

В Турцию была послана делегация со следующими целями:

Оказания давления на султана в вопросе передачи православной церкви христианских святынь;

Закрепление влияния России на территориях Османской империи, где проживают славяне.

Делегация во главе с Меньшиковым не достигла возложенных на нее целей, миссия оказалась проваленной. Турецкий султан уже был предварительно подготовлен к переговорам с Россией западными дипломатами, намекавшими на серьезную поддержку влиятельных государств в возможной войне. Таким образом, долго планировавшаяся Крымская кампания стала реальностью, начавшись с оккупации Россией княжеств на Дунае, которая произошла в середине лета 1853 года.

Основные этапы Крымской войны

С июля по ноябрь 1853 года российская армия находилась на территории Молдавии и Валахии с целью устрашения турецкого султана и принуждения его к уступкам. Наконец в октябре Турция решилась на объявление войны, и Николай I дал старт началу боевых действий специальным Манифестом. Эта война стала трагической страницей истории Российской Империи. Герои Крымской войны навечно остались в народной памяти примерами мужества, выносливости и любви к своей Родине.

Первым этапом войны считаются русско-турецкие боевые действия, длившиеся по апрель 1854 г. на Дунае и Кавказе, а также морские операции в Черном море. Они велись с переменным успехом. Дунайская война имела затяжной позиционный характер, бессмысленно выматывавший войска. На Кавказе русские вели активные боевые действия. В итоге этот фронт оказался самым успешным. Важным событием первого периода Крымской войны является морская операция русского Черноморского флота в акватории Синопской бухты.

Второй этап Крымской баталии (апрель 1854 - февраль 1856 гг.) – это период интервенции военных сил коалиции в Крыму, портовых зонах на Балтике, на побережье Белого моря, Камчатке. Объединенные силы коалиции в составе Британской, Османской, Французской империй и Сардинского королевства осуществили нападение на Одессу, Соловки, Петропавловск-Камчатский, Аландские острова на Балтике и высадили свой десант в Крыму. К сражениям этого периода относятся боевые операции в Крыму на реке Альме, осада Севастополя, бои за Инкерман, Черную речку и Евпаторию, а также занятие русскими на Кавказе турецкой крепости Карс и ряда других укреплений.

Таким образом, Крымскую войну страны объединенной коалиции начали с одновременного нападения на несколько стратегически важных объектов России, что должно было посеять панику у Николая I, а также спровоцировать распределение сил русской армии на ведение боевых действий по нескольким фронтам. Это коренным образом изменило ход Крымской войны 1853-1856 годов, поставив Россию в крайне невыгодное положение.

Сражение в акватории Синопской бухты

Синопское сражение явилось примером подвига русских моряков. В честь него названа Синопская набережная в Санкт-Петербурге, учрежден Орден Нахимова, а 1 декабря ежегодно празднуется как День Памяти героев Крымской войны 1853-1856 годов.

Бой начался рейдом эскадры под руководством вице-адмирала флота П. С. Нахимова на турецкую группу кораблей, пережидавших шторм в Синопской бухте с целью атаки на побережье Кавказа и занятие крепости Сухум-Кале.

В морском бою участвовали шесть русских кораблей, выстроенных в две колонны, что улучшало их безопасность под вражескими выстрелами и обеспечивало возможности быстрых маневров и перестроений. На участвующих в операции кораблях было установлено 612 пушек. Еще два небольших фрегата перекрывали выход из бухты для воспрепятствования бегству остатков турецкой эскадры. Сражение длилось не более восьми часов. Непосредственно Нахимов руководил флагманом «Императрица Мария», который уничтожил два корабля турецкой эскадры. В бою его корабль получил большое количество повреждений, однако остался на плаву.

Таким образом для Нахимова Крымская война 1853-1856 годов взяла начало с победоносного морского боя, подробно освещавшегося в европейской и российской прессе, а также вошедшего в военную историографию примером блестяще проведенной операции, уничтожившей превосходящий флот противника в количестве 17 кораблей и всю береговую охрану.

Общие потери османов составили более 3000 убитых, также много людей было взято в плен. Избежать боя удалось только пароходу объединенной коалиции «Таиф», проскочившему на большой скорости мимо стоящих у входа в бухту фрегатов эскадры Нахимова.

Российская группа кораблей уцелела полным составом, но человеческих потерь избежать не удалось.

За хладнокровное ведение боевой операции в бухте "Синопская" В. И. Истомин, командующий кораблем «Париж» был удостоен чина контр-адмирала. В дальнейшем герой Крымской войны 1853-1856 Истомин В. И., отвечавший за оборону Малахова кургана, погибнет на поле боя.

Осада Севастополя

В ходе Крымской войны 1853-1856 гг. оборона Севастопольской крепости занимает особое место, став символом беспримерного мужества и стойкости защитников города, а также самой затяжной и кровопролитной с обеих сторон операцией войск коалиции против русской армии.

В июле 1854 года российский флот был заблокирован в Севастополе превосходящими силами противника (количество кораблей объединенной коалиции превышало силы российского флота более, чем в три раза). Основные военные корабли коалиции были паровыми железными, то есть, более быстроходными и устойчивыми к повреждениям.

Чтобы задержать неприятельские войска на подходах к Севастополю, русские предприняли военную операцию на реке Альме, недалеко от Евпатории. Однако сражение выиграть не удалось и пришлось отступить.

Далее началась подготовка русскими войсками с привлечением местного населения фортификационных укреплений для обороны Севастополя от бомбардировок противника с суши и с моря. Обороной Севастополя руководил на этом этапе адмирал Корнилов В. А.

Оборона была проведена по всем правилам фортификации и помогла защитникам Севастополя продержаться в осаде почти год. Гарнизон крепости составлял 35 000 человек. 5.10.1854 года произошла первая морская и сухопутная бомбардировка укреплений Севастополя войсками коалиции. Обстрел города проводился из почти 1500 орудий одновременно с моря и с суши.

Враг намеревался разрушить крепость, а потом взять ее штурмом. Всего было проведено пять бомбардировок. В результате последней укрепления на Малаховом кургане окончательно разрушились и войска противника предприняли штурм.

После взятия высоты "Малахов курган" войска объединенной коалиции установили на нем орудия и начали обстрел защиты Севастополя.

Когда пал второй бастион, линия оборонных сооружений Севастополя оказалась серьезно поврежденной, что вынудило командование дать приказ к отступлению, которое проводилось быстро и организованно.

За время осады Севастополя погибло более 100 тыс. русских и более 70 тыс. войск коалиции.

Оставление Севастополя не привело к потере боеспособности русской армии. Отведя ее на близлежащие высоты, командующий Горчаков установил оборону, получил подкрепление и был готов продолжить сражение.

Герои России

Героями Крымской войны 1853-1856 гг. стали адмиралы, офицеры, инженеры, матросы и солдаты. Огромный список погибших в тяжелом противостоянии с намного превосходящими силами противника делает каждого защитника Севастополя героем. На обороне Севастополя погибло более 100 000 русских людей – военных и штатских.

Мужество и героизм участников обороны Севастополя вписали имя каждого из них золотыми буквами в историю Крыма и России.

Некоторые герои Крымской войны перечислены в таблице ниже.

Генерал-адъютант. вице-адмирал Корнилов В. А. Организовал для строительства укрепительных сооружений Севастополя население, военных и лучших инженеров. Был вдохновителем для всех участвовавших в обороне крепости людей. Адмирал считается основателем ряда направлений в позиционной войне. Использовал эффективно различные методы защиты крепости и внезапного нападения: вылазки, ночные десанты, минные поля, методы морской атаки и артиллерийского противостояния с суши. Предлагал провести авантюрную операцию по обезвреживанию флота противника до начала обороны Севастополя, однако получил отказ от командующего войсками Меньшикова. Погиб в день первой бомбардировки города Вице-адмирал Нахимов П. С. Командовал Синопской операцией 1853 г., руководил обороной Севастополя после смерти Корнилова, пользовался беспримерным уважением солдат и офицеров. Кавалер 12 орденов за проведенные успешно военные операции. Умер от смертельного ранения 30 июня 1855 года. Во время его похорон флаги на своих кораблях приспустили даже противники, наблюдая в бинокли за процессией. Гроб несли генералы и адмиралы Капитан 1 ранга Истомин В. И. Руководил оборонительными сооружениями, в которые входил Малахов курган. Деятельный и предприимчивый руководитель, преданный Родине и делу. Награжден Орденом Святого Георгия 3-й степени. Погиб в марте 1855 года Хирург Пирогов Н. И. Является автором основ хирургии в полевых условиях. Провел большое количество операций, спасая жизни защитников крепости. В операциях и лечении применял передовые для своего времени методы – гипсовую повязку и наркоз Матрос 1-й статьи Кошка П. М. Во время обороны Севастополя отличился мужеством и находчивостью, предпринимая опасные вылазки в стан врага с целью разведки, захвата пленных "языков" и разрушения укреплений. Награжден боевыми наградами Дарья Михайлова (Севастопольская) Проявляла неимоверный героизм и выносливость в тяжелые периоды войны, спасая раненых и выводя их из поля боя. Также переодевалась мужчиной и участвовала в боевых вылазках в неприятельский лагерь. Перед ее мужеством преклонялся знаменитый хирург Пирогов. Отмечена личной наградой Императора Тотлебен Э. М. Руководил строительством инженерных сооружений из мешков с землей. Его сооружения выдержали пять мощнейших бомбардировок и оказались выносливее любых каменных крепостей.

По масштабу боевых действий, проводившихся одновременно в нескольких разбросанных по большой территории Российской Империи местах, Крымская война стала одной из самых стратегически сложных кампаний. Россия не только воевала с мощной коалицией объединенных войск. Противник значительно превосходил живой силой и уровнем оснащенности - огнестрельным оружием, пушками, а также более мощным и быстроходным флотом. Результаты всех проведенных морских и сухопутных баталий показали высокое мастерство офицеров и беспримерный патриотизм народа, компенсировавшие серьезную отсталость, бездарное головное руководство и плохое снабжение армии.

Итоги Крымской войны

Изматывающие боевые действия с большим количеством потерь (по оценкам некоторых историков – по 250 тыс. человек у каждой из сторон) заставили участников конфликта предпринять шаги по завершению войны. В переговорах участвовали представители всех государств объединенной коалиции и России. Условия этого документа соблюдались до 1871 года, потом часть их была отменена.

Основные статьи трактата:

• возврат Российской Империей Турции кавказской крепости Карс и Анатолии;
• запрещение присутствия российского флота в Черном море;
• лишение России права протектората над христианами, проживающими на территории Османской Империи;
• запрет России строительства крепостей на Аландских островах;
• возврат коалицией Российской Империи завоеванных у нее крымских территорий;
• возврат коалицией Российской Империи острова Уруп;
• запрет Османской Империи держать флот в Черном море;
• плавание по Дунаю объявляется свободным для всех.

В качестве резюме надо отметить, что своих целей объединенная коалиция достигла, надолго ослабив позиции России по влиянию на политические процессы на Балканах и контроль торговых операций в Черном море.

Если оценивать Крымскую войну в целом, то в результате нее Россия не понесла территориальных потерь, а паритет ее позиций по отношению к Османской Империи был соблюден. Поражение в Крымской войне оценивается историками, исходя из большого количества человеческих жертв и тех амбиций, которые вкладывались в качестве целей в самом начале Крымской кампании российским двором.

Причины поражения России в Крымской войне

В основном историки перечисляют выявленные еще с эпохи Николая I причины поражения России в Крымской войне, которыми считаются низкий экономический уровень государства, техническая отсталость, плохая логистика, коррупция в снабжении армии и плохое командование.

На самом деле причины гораздо сложнее:

1. Неготовность России к войне на нескольких фронтах, которую навязала коалиция.
2. Отсутствие союзников.
3. Превосходство флота коалиции, вынудившее Россию перейти на осадное положение в Севастополе.
4. Нехватка вооружения для качественной и эффективной обороны и оказания противодействия высаживающемуся на полуостров десанту коалиции.
5. Этнические и национальные противоречия в тылу армии (татары снабжали продовольствием армию коалиции, польские офицеры дезертировали из русской армии).
6. Необходимость держать армию в Польше и Финляндии и вести войны с Шамилем на Кавказе и защищать порты в зонах угрозы коалиции (Кавказ, Дунай, Белое, Балтийское море и Камчатка).
7. Развернувшаяся на Западе антироссийская пропаганда с целью давления на Россию (отсталость, крепостнический режим, жестокость русских).
8. Плохое техническое оснащение армии, как современным стрелковым оружием и пушками, так и паровыми судами. Существенный недостаток военных кораблей, в сравнении с флотом коалиции.
9. Отсутствие железных дорог для быстрой переброски армии, вооружения и продовольствия в зону боевых действий.
10. Самонадеянность Николая I после серии удачных предыдущих войн русской армии (не менее шести общим числом – как в Европе, так и на Востоке). Подписание «Парижского» трактата произошло после смерти Николая I. Новая команда управления Российской Империей не готова была продолжать войну ввиду экономических и внутренних проблем в государстве, поэтому согласилась на унизительные условия «Парижского» трактата.

Последствия Крымской войны

Поражение в Крымской войне было крупнейшим после Аустерлица. Оно нанесло значительный урон экономике Российской Империи и заставило нового самодержца Александра II иначе посмотреть на государственное устройство.

Поэтому последствиями Крымской войны 1853-1856 годов стали серьезные изменения в государстве:

1. Началось строительство железных дорог.

2. Военная реформа отменила старорежимную рекрутскую повинность, заменив ее всеобщей, и перестроила управление армией.

3. Началось развитие военной медицины, основоположником которой стал герой Крымской войны хирург Пирогов.

4. Страны коалиции организовали России режим изоляции, который пришлось преодолевать в течении следующего десятилетия.

5. Через пять лет после войны было отменено крепостное право, дав рывок развитию промышленности и интенсификации сельского хозяйства.

6. Развитие капиталистических отношений позволило передать в частные руки производство оружия и боеприпасов, что стимулировало развитие новых технологий и ценовую конкуренцию среди поставщиков.

7. Решение восточного вопроса продолжилось в 70-х годах XIX века еще одной русско-турецкой войной, вернувшей России потерянные позиции в Черном море и территории на Балканах. Укрепительные сооружения в и в этой баталии возводил герой Крымской войны инженер Тотлебен.

Правительство Александра II сделало хорошие выводы из поражения в Крымской войне, проведя экономические и политические преобразования в обществе и серьезное перевооружение и реформирование вооруженных сил. Эти изменения предвосхитили тот промышленный рост, который во второй половине XIX века позволил России вернуть право голоса на мировой арене, превратив ее в полноценного участника европейской политической жизни.

Всемирная военная история в поучительных и занимательных примерах Ковалевский Николай Федорович

Крымская (Восточная) война 1853–1856 гг. и ее полководцы

Актуальный вопрос

Накануне Крымской (Восточной) войны русский царь Николай I откровенно выразил свои намерения: «Турция - умирающий человек… Она должна умереть». Мысль о приобретении новых владений на Востоке была не чужда и Англии с Францией, но прежде всего они выступили с осуждением непомерных амбиций России. В своей знаменитой речи в британском парламенте министр иностранных дел Г. Пальмерстон поставил проблему, актуальную до настоящего времени: «Вопрос, который мы рассматриваем, заключается в том, может ли одна держава вызывать на бой весь земной шар, распоряжаться Европой, как ей заблагорассудится, или же эта держава будет научена, что есть предел для честолюбия, что есть граница для завоеваний».

Синопское сражение. 1853 г.

Что произошло после Синопского сражения

Турция в 1853 г. первой вступила в войну против России, но начала ее неудачно: русская эскадра Нахимова сожгла турецкий флот в Синопском морском сражении. По свидетельству русского посла в Лондоне, событие получило там такую реакцию: «Где же была Англия, которая недавно утверждала, что ее знамя развевается на морях? Это значит дойти до пределов позора. Жребий брошен».

Французский император Наполеон III писал Николаю I об оскорбительности синопского побоища, происшедшего при близком присутствии в Босфоре французской и английской эскадр: «Тут уже не наша внешняя политика получила удар, но наша военная честь». Николай I, не дрогнув, отвечал Наполеону III: «Что бы Вы ни решили, Ваше величество, меня не увидят отступающим… И я ручаюсь, что Россия в 1854 г. та же, какой была в 1812». Оба императора в конце своих писем не забыли заверить друг друга в дружбе, а английские газеты писали: «Земной шар замер в ожидании после переписки двух добрых друзей».

Через несколько дней война России с Францией и Англией началась.

Пруссия осталась нейтральной

Англия в 1854 г. долго оказывала давление на Пруссию, стремясь вовлечь ее в Крымскую войну. Но Фридрих Вильгельм IV не желал воевать с Россией. Его переписка с англичанами, по словам Е. Тарле, привела к следующему положению: «Они просят у короля помощи против Николая, и Фридрих Вильгельм готов оказать эту помощь, но с небольшим условием: чтобы англичане начали войну не против Николая, а против Наполеона III, с которым они только что заключили союз для нападения на Николая!».

Англичане констатировали: «Несчастный монарх начал сходить с ума». В этом была немалая доля истины, поскольку психическое нездоровье Фридриха Вильгельма действительно прогрессировало.

Неожиданная Австрия

После того, как в Крымской войне Великобритания и Франция совместно выступили против России, осмелела и Австрия. Император Франц Иосиф стал выражать недовольство наступлением русских войск против турок на Дунае. На тревожных депешах, поступавших к Николаю I от русского посла из Вены, царь долго писал: «Не верю!» Потом появилась такая запись в адрес австрийского министра иностранных дел Боуля «Мерзавец! Каналья! Негодяй!»

Под давлением Австрии Николай I вынужден был отвести русские войска от Дуная. «Кто из русских царей, по твоему мнению, самый глупый?» - как-то спросил Николай I одного из своих генерал-адъютантов и сам ответил: «Я. Потому что пять лет назад помог австрийцам подавить венгерский мятеж».

Эпизод Крымской (Восточной) войны. 1854 г.

«Крестовый поход» XIX в.

Чтобы объяснить французам, из-за чего ведется война Франции, Англии и Турции против России, Наполеон III прибег к помощи католических духовников. Парижский архиепископ Сибур объявил, что в Крымской войне христианская (католическая) Франция должна покончить с православной ересью русских. Иными словами, объяснял он французам, «это не политическая, а священная война, исключительно религиозная». «Причина святая, угодная Богу, состоит в том, чтобы изгнать, обуздать, подавить ересь Фотия. Это - цель нынешнего Крестового похода».

Так с опозданием в тысячу лет христианская Франция, не смущаясь союза с магометанской Турцией, решила отомстить византийскому патриарху Фотию. Впрочем, римский папа Пий IX был в недоумении от идеи такой «священной войны» и потому на «крестовый поход» Франции не откликнулся.

Оружие русской сатиры

На войну Франции и Англии против России русская графиня Растопчина отозвалась предупреждением в адрес Наполеона III (племянника Наполеона I):

А ты, Луи Наполеон,

тебе пример - покойный дядя!

Поберегись и будь умен,

на тот пример великий глядя!

Вот в воинственном азарте

воевода Пальмерстон

поражает Русь на карте

указательным перстом.

Вдохновлен его отвагой,

и француз за ним туда ж,

машет дядюшкиной шпагой

и кричит «Allons, courage!».

Но мрачная реальность и печальные итоги обороны Крыма развеют первоначальный оптимизм русского общества.

Иллюзии и правда войны

На войну к берегам Крыма отправился цвет английской аристократии. Французы были поражены количеством привезенного союзниками багажа. Так, личный обоз командира дивизии герцога Кембриджского состоял из 17 повозок. Начальник легкоконной дивизии Кардиган обедал и почивал на собственной яхте. Многие офицеры привезли с собой гунтеров - тяжелых верховых лошадей, предназначенных для охоты.

Ожесточенное сопротивление защитников Севастополя, болезни и холод станут для сынов Альбиона неожиданными и суровыми испытаниями, с которыми они справятся с огромным трудом. Англия потеряет в Крыму около 20 тыс. человек, три четверти из них умрут от холеры и других болезней. Большая по численности французская экспедиционная армия потеряет в Крыму 95 тыс. человек.

Главнокомандующие Крымской войны

Русские историки не очень лестно оценивали английских и французских военачальников в Крымской войне. Наиболее распространенные характеристики французского главнокомандующего Сент-Арно: «маршал из мелких буржуа», «типичный колонизатор», «авантюрист, жаждавший кровавых потех», «кондотьер, в нормальной жизни чувствовавший себя ненормально».

Английский главнокомандующий Раглан характеризовался так: «медлительный лорд», «фельдмаршал-тугодум», «аристократ, не слышавший выстрела с тех пор, как потерял руку при Ватерлоо».

Но еще более критически был оценен в России бесталанный русский главнокомандующий адмирал Меншиков, получивший у солдат прозвище «Изменщиков». Сменившего его генерала Горчакова называли «человеком, меньше всего похожим на главнокомандующего».

Герои, рожденные войной

У каждой из сторон в Крымской войне были и свои герои: у русских - Нахимов, Корнилов, Истомин, Тотлебен, у англо-французских союзников - Воске, Барагэ, Пэйджет, Гиффорд. У англичан был даже «маленький герой» - 10-летний барабанщик гвардейского гренадерского батальона Томас Кип; он уцелел в этой войне и до самой старости был для британцев «маленьким героем».

Начало битвы за Севастополь

Французский главнокомандующий Канробер (сменил умершего маршала Сент-Арно) и главнокомандующий английской армией Раглан неумело организовали первые штурмы Севастополя. По этому поводу адмирал Нахимов шутил: «Я попрошусь у государя после окончания войны в отпуск за границу, а там публично назову Раглана и Канробера ослами». Но противник отомстил русскому адмиралу: Нахимов погиб, защищая Севастополь.

Трудности англо-французского союза

Вооруженные силы крупнейших европейских держав - Великобритании и Франции - в Крымской войне впервые за долгие годы действовали совместно как союзники на полях сражений. И это давалось им с большим трудом. Не имея единого главнокомандующего, английские и французские военачальники часто вступали в бой вместе, но дрались врозь или «вежливо» уступали право сражаться друг другу. Англичане сетовали на азартную суетливость французов, а те - на медлительность англичан. Французский генерал Тума свои обиды на союзника выразил так: «Мы, имеющие здесь 130 тыс. человек, находимся в зависимости от 25 тыс. англичан, которые ничего не делают».

Английский главнокомандующий в Крыму Раглан нечаянно обижал своих союзников-французов при разговорах о неприятеле, он упорно именовал противника не словом «русские», а… «французы». В оправдание себе старый фельдмаршал говорил, что вся его молодость прошла в годы борьбы англичан с Наполеоном, и он привык к тому, что слова «француз» и «неприятель» означают одно и то же.

Второе Ватерлоо не состоялось

Одна из самых решительных попыток англо-французских войск взять Севастополь была предпринята ими 6(18) июня 1855 г. - в день годовщины битвы при Ватерлоо. Вначале они провели бомбардировку города, а затем его штурм. По воспоминаниям защитников Севастополя, бомбардировка была столь массированной, что «уже нечему было гореть», а последовавший за этим штурм «в сравнении с бомбардировкой был легким делом».

Главный инициатор массированного наступления на Севастополь французский главнокомандующий Пелисье предполагал «разыграть сражение при Ватерлоо в исправленном издании и с другим исходом. Вместо этого происходит первое серьезное поражение французско-английской армии» (Е. Тарле).

Оправдание общей вины

В сражении союзников за Севастополь 6(18) июня 1855 г. наибольший урон понесли яростно атаковавшие французы. Дивизии генералов Мэйрана и Брюне были отброшены с огромными потерями, а они сами погибли. Французский главнокомандующий Пелисье возмущался и оправдывался одновременно: «Если бы Мэйран и Брюне не были бы убиты, я бы их предал суду!»

Облегчение смертью

67-летний фельдмаршал Раглан после неудачного четвертого штурма Севастополя слег и через десять дней скончался. «Лорд Раглан, - писал генерал Вуд, - умер от огорчения и подавившей его тревоги, умер, как жертва неподготовленности Англии к войне».

Воевать на море сложнее

Наибольшую критику в Англии заслужили «сонливые экспедиции» англо-французских эскадр к русским берегам в Балтийском море и на Дальнем Востоке. Адмирал Нэпир, не решившийся в 1854 г. атаковать Кронштадт, после возвращения в Англию был снят с должности и до конца жизни яростно доказывал, что с ним поступили несправедливо. У Петропавловска-на-Камчатке англо-французская эскадра не смогла справиться с русским отрядом кораблей, имея вчетверо больше судов, и английский адмирал Прайс, впав из-за неудачи в депрессию, застрелился. «Всех вод Тихого океана недостаточно, чтобы смыть позор британского флота», - писала одна из английских газет.

В 1855 г. критике в Англии не раз подвергались адмирал Лайонс, курсировавший в Черном и Азовском морях, и адмирал Дундас, действовавший на Балтике. Оба увлекались обстрелом прибрежных русских крепостей, редко отваживаясь на другие действия. Лорд Мэмсбери язвил: «Один постоянно молится, а другой постоянно ругается, и только в одном оба сходятся: ни тот, ни другой не сражаются».

Поучительные итоги войны

Потерю Севастополя и другие неудачи в Крыму Россия частично компенсировала успешным ведением войны на Кавказе против турок. Поэтому условия Парижского мирного договора 1856 г. были не очень тяжелы для России, не считая запрета иметь военный флот на Черном море (запрет был преодолен в 1870 г.).

Лорд Р. Солсбери, впоследствии премьер-министр Великобритании, в 1877 г. подвел такой итог схватке Англии и Франции с Россией: «С каждым днем я убеждаюсь, что Крымская война была достойной сожаления большой глупостью».

Английский политический деятель и историк А. Кинглейк, участник Крымской войны, писал: «Я не могу поверить, что какое бы то ни было большое бедствие может сломить Россию. Это - великий народ, несомненно, он не в нашем вкусе, но таков факт». Не стал «сыпать соль на раны» России и Наполеон III, сказавший об итогах Крымской войны: «Я не знаю, кто тут побежденный, а кто победитель».

Влияние войны на моду

Крымская война оставила свой след не только в виде исторических повествований и памятников, но и в одежде. В России регланом стал именоваться фасон рукава пальто, введенный в обиход английским фельдмаршалом Рагланом. Кардиганом именуется вязаный жилет, который носил английский генерал Кардиган, командовавший в Крыму легкоконной бригадой. А в Великобритании долгое время в моде был «балаклавский шлем» - головной убор в виде вязаного капюшона, названный так британскими солдатами, сражавшимися под Балаклавой.

Из книги История. Новый полный справочник школьника для подготовки к ЕГЭ автора Николаев Игорь Михайлович

Из книги История России. XIX век. 8 класс автора Ляшенко Леонид Михайлович

§ 11. КРЫМСКАЯ ВОЙНА 1853 – 1856 гг ПРИЧИНЫ И ХАРАКТЕР ВОЙНЫ. Крымская война 1853 – 1856 гг. изменила расстановку сил в Европе, оказала огромное влияние на внутреннее развитие России, стала одной из главных предпосылок отмены крепостного права и реформ 1860 – 1870-х гг. Участие в ней

Из книги Россия. Крым. История. автора Стариков Николай Викторович

Глава 8 Крымская (Восточная) война 1853-1856 годы В 2014 году наши американские «партнеры» попытались вновь выдавить Россию из Крыма. Вновь - потому что с момента присоединения Крыма к России в 1783 году Запад неоднократно пытался это сделать. Не получилось в 2014 году. Не

Из книги Вся правда об Украине [Кому выгоден раскол страны?] автора Прокопенко Игорь Станиславович

Крымская война 1853–1856 годов Это кажется невероятным совпадением, но причина, по которой в 1853 году началась Крымская война, была точно такой же, по которой сегодня США и Евросоюз хотят предъявить санкции России. Вся Европа ополчилась на Российскую империю за попытки

Из книги История русской армии. Том третий автора Зайончковский Андрей Медардович

Восточная война 1853–1856 гг. Андрей Медардович Зайончковский,

Из книги История России от древнейших времен до начала XX века автора Фроянов Игорь Яковлевич

Крымская (Восточная) война (1853–1856) В конце 40-х годов XIX в. в центре внешней политики России находился Восточный вопрос - сложный конгломерат острейших международных противоречий, от разрешения которых зависели безопасность границ империи, дальнейшие перспективы

Из книги Романовы. Семейные тайны русских императоров автора Балязин Вольдемар Николаевич

Крымская война 1853–1856 годов и самоубийство Николая I Начнем с вопроса, что представляла собой армия России накануне Крымской войны?Количественно русская регулярная армия, не считая иррегулярных казачьих войск, состояла из двух кавалерийских и девяти пехотных корпусов, в

Из книги Великие сражения русского парусного флота автора Чернышев Александр

Крымская война 1853–1856 гг. Крымская, или Восточная, война возникла в результате обострения противоречий на Ближнем и Среднем Востоке между Англией и Францией с одной стороны и Россией - с другой.Причиной войны явилось столкновение экономических и политических интересов

Из книги Отечественная история (до 1917 г.) автора Дворниченко Андрей Юрьевич

§ 15. Крымская (Восточная) война (1853–1856) В конце 1840-х гг. в центре внешней политики России находился восточный вопрос - сложный конгломерат острейших международных противоречий, от разрешения которых зависели безопасность границ империи, дальнейшие перспективы развития

Из книги История России с древнейших времен до конца XX века автора Николаев Игорь Михайлович

Крымская война (1853–1856) Поводом к войне послужил конфликт между католической и православной церквями: кому владеть ключами от Вифлеемского храма и ремонтировать купол собора Гроба Господня в Иерусалиме. Обострению ситуации способствовала французская дипломатия

Из книги История Грузии (с древнейших времен до наших дней) автора Вачнадзе Мераб

§3. Крымская война (1853–1856 гг.) и Грузия Создавшееся в начале 50-х годов XIX века положение император России Николай I счел благоприятным для решения «восточного вопроса». Россия желала нанести поражение Турции, чтобы овладеть проливами Босфор и Дарданеллы, проходящими из

Из книги Отечественная история: Шпаргалка автора Автор неизвестен

53. КРЫМСКАЯ ВОЙНА 1853–1856 гг Поводом к Крымской войне послужил возникший в начале 50-х гг. XIX в. спор между православной и католической церковью о «палестинских святынях» находившихся на территории Османской империи Николай I стремился использовать возникший конфликт для

Из книги Теория войн автора Кваша Григорий Семенович

Глава 6 КРЫМСКАЯ ВОЙНА (1853–1856) И ЛИКВИДАЦИЯ ОСМАНОВ Бесконечной чередой идущие внешнеполитические ошибки России привели ее к неизбежной катастрофе. В одиночестве, брошенная всеми, воевала она с коалицией Британии, Франции и Турции. Да еще и Австрия с Пруссией грозились к

Из книги Полководцы империи автора Копылов Н. А.

Крымская война 1853–1856 гг Война 1828–1829 гг. имела далеко идущие последствия. Воспользовавшись поражением Османской империи. В 1830 году Франция оккупировала Алжир. Через год поднял восстание самый могущественный вассал Турции, Мухаммед Али Египетский.Османские войска были

Из книги Русские землепроходцы – слава и гордость Руси автора Глазырин Максим Юрьевич

Крымская война (1853–1856) 1853 год, 4 октября. Турция объявляет войну Руси.1854 год, 31 марта. Руси объявляют войну Англия и Франция. Началась Крымская (Восточная) война 4 октября 1853 -30 марта 1856 года.1854 год, 18 июля. Прибывает фрегат «Диана» капитана второго ранга Степана Степановича

Из книги Рассказы по истории Крыма автора Дюличев Валерий Петрович

КРЫМСКАЯ ВОЙНА 1853-1856 гг. ВОЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ В КРЫМУ Осенью 1854 года союзники начали готовить свои основные силы к высадке в Крыму с целью захвата Главной базы Черноморского флота - Севастополя. «Лишь только я высажусь в Крыму и Бог пошлет нам несколько часов штилю, -