СИРИЯ, 6 декабря Хмеймим-Новости. Министерство обороны РФ назвало имена погибших в результате обстрела мобильного госпиталя под Алеппо военнослужащих-медиков. Ими оказались старшина Дураченко Надежда Владимировна и младший сержант Михайлова Галина Викторовна.«Министром обороны Сергеем Шойгу даны указания об оказании всей необходимой помощи семьям погибших в ходе обстрела госпиталя в Алеппо военнослужащих-медиков», - говорится в сообщении Минобороны.

Профессора кафедры детских болезней Военно-медицинской академии им. Кирова Вадима Арсентьева с тяжелыми ранениями в ночь на 6 декабря вертолетом доставили на аэродром Хмеймим. В медотряде на авиабазе ему оказана помощь и проведена сложная операция, состояние больного стабильное, уточнили в министерстве.

Сегодня за ним вылетел специальный борт ВТА, который доставит его в российский госпиталь Минобороны.

Получивший тяжелые ранения во время обстрела российского военного госпиталя в Алеппо врач-педиатр Вадим Арсентьев был доставлен на аэродром Хмеймим, где ему проведена операция. Его состояние стабильное, заявили в Минобороны России.

Как говорится в сообщении, Арсентьев был эвакуирован из Алеппо ночью вертолетом со специальным медицинским модулем. Он был доставлен на авиабазу Хмеймим, где в медицинском отряде ему была проведена «операция высокой сложности». Министр обороны России Сергей Шойгу поручил оказать помощь семьям погибших и пострадавшим врачей во время обстрела госпиталя в Алеппо.

Жертвами атаки боевиков на российский мобильный госпиталь в сирийском Алеппо стали медсестры из Биробиджана, у обеих остались дети.

«Погибли две медсестры военного госпиталя города Биробиджана», - сообщил начальник административного отделения этого медучреждения Виталий Красовский. Он уточнил, что этих женщин и еще двух человек направили в Сирию 30 ноября. Эта группа медиков уже работала в Сирии в 2016 году и благополучно вернулась на родину после трех проведенных там месяцев. Красовский добавил, что обе женщины были достаточно молоды, им было около 40 лет, у обеих остались дети.

«Начальник госпиталя улетел в Москву за телами. 8-9 декабря будут организованы похороны, решается вопрос с кладбищем, отпеванием, почетным караулом», - отметил Красовский. Он также сообщил, что еще два медика из биробиджанского госпиталя остались выполнять задание в Сирии.

Надежда Дураченко и Галина Михайлова – медицинские работники из Биробиджана, погибшие боевиками госпиталя в Алеппо.

Российский военный мобильный госпиталь был обстрелян в Алеппо 5 декабря. Снаряд попал в приемное отделение. Погибли два российских медика - Дураченко Надежда и Михайлова Галина, еще двое получили ранения.

Министерство обороны России заявило, что обстрел вели боевики сирийской оппозиции, и добавило, что виновные и заказчики понесут «соразмерную» ответственность за содеянное. Также военное ведомство проведет расследование происшествия, заявил официальный представитель Минобороны России Игорь Конашенков

Атака боевиков на развернутый в Алеппо российский военный мобильный госпиталь произошла в понедельник. В результате прямого попадания в приемное отделение выпущенной боевиками мины погибла российская военнослужащая-медик, еще два медицинских работника получили тяжелые ранения, одна из них впоследствии скончалась. Пострадали и местные жители, пришедшие на прием к врачам.

В момент обстрела в госпитале не оказалось десятков сирийских детей с матерями из освобожденных от боевиков восточных районов Алеппо. Они не приехали из-за опоздания автобусов.

Врач из города Подольска Московской области Екатерина Загайнова недавно вернулась из Сирии, где два месяца работала в гуманитарной миссии «Врачей без границ» (MSF). Организация посылает своих представителей в горячие точки, где они оказывают помощь жертвам военных конфликтов и стихийных бедствий. записала рассказ Екатерины о том, как устроена работа медицинских спасателей, всех ли берут в добровольцы и почему в мусульманских странах миссионеркам приходится покрывать голову.

***

Моя специальность - анестезиолог-реаниматолог. Я училась в медицинском институте . Десять лет назад закончила ординатуру. А потом семь лет работала в разных больницах и в Москве, и в Подмосковье. Однажды в интернете увидела объявление о наборе добровольцев и отправила заявку. Я всегда разделяла гуманитарные идеи.

Принимаются в проекты не только врачи. Требуются разные специалисты: логистики, бухгалтеры, координаторы, финансисты. Врач может подать заявку, если он имеет опыт работы не менее двух лет после окончания института. Но насколько я помню, в стаж они засчитывают ординатуру - профессиональное обучение выпускников после института. Я думаю, что востребованы все медицинские специальности. В тройке самых дефицитных: хирурги, анестезиологи, акушеры-гинекологи. Также очень нужны медсестры.

От соискателей, кроме профессиональных навыков, требуется знание английского языка не ниже Intermediate (средний). Чем выше уровень, тем лучше. Еще плюсом будет знание французского, арабского языков.
Я подала заявку в апреле, собеседование было в конце мая. И в сентябре уехала из Москвы в свою первую миссию. У «Врачей без границ» больше сотни проектов в разных странах. Но сотрудники обычно не выбирают куда ехать. Распределение происходит в соответствии с тем, где какие специалисты нужны.

Первая моя миссия - Иордания. Это был проект помощи пострадавшим в результате конфликта в Сирии. Но в общем-то это была мирная точка. Военные самолеты у нас над головами не летали, бомбы не взрывались, то есть все было относительно спокойно. В Иордании я пробыла три месяца, потом вернулась в Россию, откуда уехала на два месяца в Сирию. Наш лагерь базировался на севере страны, в той части, где находится Ракка.

***

Я работала в отделении реанимации. Кроме меня, там больше не было русскоязычных. Коллегам было абсолютно все равно, откуда я - из России или из Англии. Там у всех со всеми абсолютно дружеские отношения, от национальности или гражданства это не зависит. В Сирии работали люди буквально со всего света: из Канады, Франции, Италии, Китая, Филиппин, Индии. Там даже особо не спрашивают, кто откуда. Все как одна команда. Языковых проблем не возникало. Общались на английском.

В профессиональном плане также особые сложности отсутствовали. Были необычные случаи, с которыми в Москве врач вряд ли столкнется. Например, в Сирии однажды привезли годовалого ребенка с отравлением. Родители сказали, что нашли на одежде скорпиона. Малыша поместили сразу в реанимацию, потом перевели в обычную палату. С непривычки сложно в экзотике сориентироваться. Спасало то, что с нами рядом работали местные врачи и медсестры, они очень помогали.

Гуманитарный проект обычно организован в виде пирамиды. Есть экспаты - это приезжие специалисты. Но у нас много сотрудников и среди местных жителей. Приезжие организуют и курируют работу коллег. Пациентов много. Бывали дни, когда поступало по пять-семь человек тяжелых. Для небольшого города это значительно. Много пострадавших от взрывов. Это люди случайно наступают на мины, оставшиеся от прошлых военных конфликтов. Есть жертвы автомобильных аварий, мотоциклисты.

«Врачи без границ» - единственная организация, которая оказывала в этом городе медицинскую помощь, включая и сложные ее виды - например, хирургические операции. Там есть, конечно, частные больницы, но не все пациенты способны заплатить.

***

В Москве в непредвиденных ситуациях в случае необходимости всегда можно куда-то позвонить, посоветоваться с коллегами из других больниц, собрать консилиум. Медицинский лагерь в Сирии - это практически военная хирургия. Мы не можем рассчитывать на высокотехнологичные методы исследований. Ставя диагноз, врачи полагаются на свои знания и клинические данные, личные ощущения, интуицию. Могу сказать, что лекарственное обеспечение у нас было на уровне. Минимальное оборудование также имелось: рентген, ультразвук. Анализ крови можно было сделать в лаборатории. Но высокотехнологичное оборудование, естественно, отсутствовало. Компьютерного томографа там тоже негде было взять.

В таких условиях врачам приходится гораздо больше внимания уделять обычному осмотру пациента, наблюдению за ним. Если у меня в реанимации лежали нестабильные пациенты и были какие-то опасения на их счет, то я приезжала в больницу и в нерабочие часы, чтобы увидеть, как развивается ситуация. В плане врачебного опыта такие условия незаменимы. Врачи-экспаты с пациентами общались через помощников - местных волонтеров. К каждому доктору был приставлен персональный переводчик, который почти все время находился с ним.

***

В Сирии для сотрудников миссии был арендован отдельный дом. В Иордании, кстати, тоже был дом. Но если в Иордании у каждого была отдельная комната, в Сирии жили по двое. Но это никого не смущало. Вообще во всех миссиях разные бытовые условия. Некоторые проекты «Врачей» длятся годами. Например, в Южном Судане даже строят дома для сотрудников.

Местные к нам отлично относились. Сотрудники больницы практически стали нашими друзьями. И на улице врачи-иностранцы вызывали фурор. Дети к нам подбегали, улыбались, здоровались, просили сфотографироваться. Однажды ко мне подошла девочка лет семи-восьми и просто подарила букет цветов. Было очень приятно.

При участии в миссиях у меня не возникало ощущения реальной опасности. Естественно, сотрудники миссий соблюдают определенные меры предосторожности. Поскольку мы ездим в зоны военных конфликтов, природных катаклизмов, приходится жить по правилам. Но в общем и целом это не значит, что мы под пулями работаем. Обычно «Врачи», когда начинают проект в какой-либо стране, проводят переговоры со всеми участниками конфликта. Наша организация поддерживает нейтралитет - то есть мы предлагаем медицинскую помощь всем участникам конфликта, независимо от их политической принадлежности.

Сотрудникам миссий запрещено иметь оружие. У нас даже имеется опознавательный знак - перечеркнутый автомат. Мы его клеим на машины. Кроме того, сотрудникам миссий запрещена камуфляжная одежда.

В плане безопасности все страны разные. В Сомали «Врачи без границ» были вынуждены прекратить свое присутствие. Недавно коллега, работавший в Центральной Африке, рассказывал, что врачи могут ездить в деревни за больными только по определенным дорогам. Нельзя свернуть, даже если знаешь, что вон по той тропинке в два раза короче. Это может быть небезопасно.

Во всех миссиях, даже самых мирных, есть инструкции - как действовать в непредвиденных ситуациях. Есть план эвакуации. Я слышала, что в одной из миссий в Судане в этот план включен даже кот, который уже восемь лет живет с врачами. Если ситуация в стране обостряется, все срываются с мест, кота обязательно нужно взять с собой.

***

Проекты бывают разные по длительности. В Сирии я провела два месяца. Это короткая миссия, потому что обстановка напряженная. Врачи живут изолированно. Они не могут свободно ходить по городу, куда-то выезжать. Допустим, нельзя взять и в выходной поехать на экскурсию, посмотреть природу. Ты находишься все время в одном месте, психологически это тяжело. Но есть миссии длительностью по полгода, по году, есть по несколько лет. Многое зависит еще от специальности сотрудника. Административные работники, поскольку у них менее эмоциональная деятельность, могут дольше находится на проекте. Работа в миссии оплачивается. Но я бы не сказала, что это большие деньги, ради которых стоит немедленно сорваться. Копейки считать не приходится, но ничего баснословного.

Фото предоставлено пресс-службой MSF

Перед поездками всем участникам миссий дают инструкции. Они немного отличаются для разных стран, но есть базовые требования. Например, набор прививок. Для каждого государства - свой. Без прививочного сертификата тебя просто не допустят к работе. Бывают рекомендации и по поводу внешнего вида. Все зависит от культурных особенностей стран. В Сирии, Афганистане, Пакистане женщинам нужно покрывать голову, например. Это не значит, что мы там носили хиджабы, просто завязывали на голове платок.

***

Я не знаю, сколько так буду ездить. Пока все нравится, и силы есть. У нас в организации есть коллега, которая 20 лет работает в гуманитарных миссиях. Из Сирии я вернулась в мае. В начале августа собираюсь в следующую командировку. Ориентировочно - в Центральную Африку.

Для тех, кто думает, ехать или не ехать, могу только сказать, что это очень интересная работа. Много встречаешь такого, с чем в принципе и не думал столкнуться. Это расширяет кругозор и повышает профессиональный уровень. Ты взаимодействуешь с разными культурами и можешь побывать в таких уголках мира, куда никогда бы не попал самостоятельно. Огромный плюс, что работа приносит большое моральное удовлетворение. Работаешь с людьми, для которых ты - практически единственная надежда. Ты чувствуешь свою востребованность и нужность. Очень здорово видеть изменения, которые приносишь именно ты.

В Министерстве обороны России возмущены комментарием пресс-службы Международного комитета Красного креста (МККК), касающимся в Алеппо.

Официальный представитель ведомства генерал-майор Игорь Конашенков заявил: "Гибель любых медицинских сотрудников, прибывших для оказания помощи детям, страдающим в ходе любого конфликта, имеет не одно измерение". По его словам, это не только нарушение международного права или тягчайшее уголовное преступление — это и "момент истины", и по отношению к подобным преступлениям можно понять, с кем имеешь дело.

Ранее в ответ на запрос российского информационного агентства с просьбой прокомментировать гибель российских врачей в Алеппо в Международном комитете Красного Креста заявили: "Продолжающиеся атаки на медицинскую и гражданскую инфраструктуру в Алеппо свидетельствуют о том, что все стороны конфликта оказываются не в состоянии выполнять свою обязанность уважать и защищать медицинских работников, пациентов и больницы…"

Генерал-майор Конашенков подчеркнул, что в Международном комитете Красного Креста, президент которого недавно посещал Министерство обороны России, прекрасно известно, какую помощь Россия оказывает мирным жителям Алеппо, в том числе, медицинскую. В данном случае речь идет не о нарушении "сторонами конфликта" международного гуманитарного права, как об этом говорится в сообщении МККК, а о заранее подготовленном хладнокровном убийстве боевиками врачей.

Официальный представитель Министерства обороны России подчеркнул, что только по счастливой случайности в момент обстрела в приемном отделении российского военно-полевого госпиталя не оказалось десятков сирийских детей с матерями, прибывших из освобожденных от боевиков восточных районов Алеппо. Мирные жители избежали массовой гибели в приемном отделении из-за задержки в подаче автобусов, сообщает Департамент информации и массовых коммуникаций министерства обороны РФ. "Мы рассчитывали, по меньшей мере, на уважение МККК к деятельности наших врачей в Алеппо и на осуждение действий боевиков так называемой "оппозиции", но получили циничные комментарии, не достойные высокого статуса Международного комитета Красного Креста и свидетельствующие не об объективности подходов, а о равнодушии к совершенному убийству российских врачей в Алеппо", — указал Игорь Конашенков.

Как сообщалось, накануне в результате прямого попадания выпущенной боевиками мины, в приемном отделение развернутого в Алеппо российского мобильного военного госпиталя погибла российская военнослужащая-медик, еще двое медицинских работников получили тяжелые ранения. Одна из получивших ранение военнослужащих впоследствии скончалась. Пострадали и местные жители, прибывшие на прием к врачам, напоминает

Медсестра, как говорили сто лет назад, сестра милосердия, на любой войне хребет любого госпиталя. Именно она оказывает первую помощь, перевязывает, ухаживает и выхаживает. И, как правило, именно медсёстры первыми из персонала попадают под вражеские пули и осколки. О неадекватной реакции так называемого демократического сообщества - наш корреспондент Юлия Сеферинкина:

На месте, где ещё вчера был расквартирован мобильный госпиталь минобороны России, теперь пепелище. Ударов было два - первая мина взорвалась рядом с приёмным отделением, вторая попала прямо в палатку, где в этот момент работали наши врачи.

Владимир Савченко, начальник Российского центра по примирению враждующих сторон в САР, генерал-лейтенант: «Госпиталь был готов к работе, медперсонал был на своих местах. Прибыли первые посетители, это жители Восточного Алеппо».

Одна из медсестёр погибла сразу, другая скончалась спустя несколько часов. Обе они приехали сюда из Биробиджана спасать людей. У обеих остались на родине дети. Коллеги погибших женщин сейчас пытаются оправиться от шока.

Руслан Гузеев, начальник медицинского отряда: «Мужчины себя нормально чувствуют, а вот женщины подавлены. Тем более, потеря друзей, она всегда сказывается».

В результате подлой атаки тяжелейшие ранения получил ещё один врач. Педиатр Вадим Арсентьев, работающий в Военно-медицинской академии в Санкт-Петербурге. Две недели назад мы снимали его для репортажа о сирийских детях, которые лечатся в северной столице. Их Вадим Геннадьевич лично привёз из Сирии. В этот раз снова поехал в горячую точку, чтобы лечить детей, которые годами не получают помощи из-за войны.

Сейчас Вадима Арсентьева везут в главный клинический госпиталь имени Бурденко. Врача доставили в Москву самолётом военно-транспортной авиации, оборудованным специальным медицинским модулем. В Минобороны говорят, что его состояние стабильно.

Уничтоженный полевой госпиталь на Востоке Алеппо едва успел расквартироваться, когда по нему нанесли удар боевики. С высоты птичьего полёта видно, насколько точной была атака. Наши военные не сомневаются, что боевики знали координаты мобильной больницы. Об этом накануне говорил официальный представитель Минобороны Игорь Конашенков.

Игорь Конашенков, официальный представитель Минобороны РФ: «Мы понимаем от кого координаты получили боевики. Вся ответственность за убийство и ранения наших медиков, оказывавших помощь детям Алеппо, лежит не только на непосредственных исполнителях. То есть боевиках "оппозиции". Кровь наших военнослужащих лежит и на руках заказчиков этого убийства».

Речь, конечно, о США и Западной Европе, где не нравится всё, что делает Россия в Сирии и где пытаясь избавиться от режима Асада, фактически крышуют терроризм.

Довольно двулично выглядит реакция этих стран на уничтожение нашего госпиталя. Там просто молчат. А ведь каждый раз, когда снаряд попадал в сирийскую больницу, проходило не больше часа, и западные власти спешили назвать виновного. Им, конечно, всегда оказывалась Россия. Но как только дело коснулась наших врачей и нашего госпиталя, красноречие куда-то подевалось.

Марк Тонер, официальный представитель Госдепартамента США: «Мы осуждаем любые обстрелы, с какой бы стороны они ни были. Со стороны оппозиции или сил режима. Я думаю, наша официальная позиция по этому вопросу понятна».

Всё это очень наглядно показывает, насколько Западу на самом деле наплевать на ситуацию в Сирии. Мир на земле, тонущей в крови, уж точно не входит в сферу их первостепенных интересов.

Сергей Лавров, министр иностранных дел РФ: «Печально, что западные страны, которые кичатся своей озабоченностью правами человека и гуманитарной ситуацией в Алеппо и в целом в Сирии, продолжают свою линию на то, чтобы поддерживать именно радикалов и экстремистов».

Восточный район Алеппо, где располагался госпиталь от боевиков освободили благодаря помощи России. Сейчас там полным ходом идёт разминирование дорог и зданий, чтобы люди могли вернуться домой. США, Франция и Великобритания никакой помощи не оказывают.

Дмитрий Песков, пресс-секретарь президента РФ: «Мы весьма сожалеем, что фактически сейчас российская сторона в одиночку пытается оказывать гуманитарную помощь тем жителям, которые выходят из восточного Алеппо, спасаясь из плена боевиков. Мы приветствовали бы более активную позицию наших западных партнеров в этом контексте».

Неожиданно неприятно сегодня выступили и в Красном Кресте. Там назвали атаку на госпиталь всего лишь нарушением международного права. Звучит цинично, учитывая что погибли люди, а госпиталь уже не восстановить - он уничтожен полностью.